Онтогенетическая динамика потребности во сне
Глава 13 СОН И СНОВИДЕНИЯ
5. ПОТРЕБНОСТЬ В СНЕ
Многие люди хотели бы спать меньше, так как сон, по их мнению, это потерянное для жизни время. Другие, наоборот, хотели бы спать больше, так как недостаточно хорошо себя чувствуют.
«Мы хронически недосыпаем»; «Должны ли мы больше спать?» это названия двух статей, опубликованных недавно в журнале Sleep, отражающих полярное отношение к вопросу о длительности сна [Bonnet, Arand, 1995; Harrison, Home, 1995]. Одна из обычных сентенций в медицине сна состоит в том, что наше современное общество сильно недосыпает, и это отражается на состоянии человека и общества, являясь в значительной мере причиной аварий и катастроф. Эта точка зрения подтверждается многочисленными исследованиями, свидетельствующими о негативных эффектах недосыпания на настроение испытуемых и выполнение ими психомоторных задач. С использованием различных психологических тестов показано, что если длительность ночного сна уменьшена на 1,3–1,5 ч, то это сказывается на состоянии бдительности днём. Последние исследования по выяснению необходимой длительности сна [Bonnet, Arand, 1995] показали, что потребность сна у молодёжи в среднем составляет 8,5 ч за ночь. Продолжительность ночного сна в 7,2–7,4 ч является недостаточной, а сон менее 6,5 ч в течение длительного времени может подорвать здоровье. Другая точка зрения состоит в том, что у большинства людей нет хронического недосыпания, но они могут спать больше, также как мы едим и пьём свыше физиологических потребностей. Основанием служат значительные индивидуальные вариации потребности во сне, а также тот факт, что после длительного сна улучшение дневной бдительности минимально, а усталость успешно устраняется кратковременными перерывами в работе.
Эффект «накопления нехватки сна» полностью исчезает уже после первого 10-часового периода «восстановительного» сна. Поэтому хроническое недосыпание по рабочим дням и пересыпание по утрам в выходные явления взаимосвязанные. Тем не менее в заявлении созданного в США комитета «Катастрофы, сон и общественная политика» подчёркивается, что даже небольшое хроническое недосыпание на 1–2 ч чревато серьёзными нарушениями в работе, если она постоянно требует высокого уровня сосредоточенности и внимания [Борбели, 1989, комментарии Ковальзона].
Читайте еще:
Эта книга появилась не сразу. Рам Дасс прочитал лекцию для врачей в Топека и Канзасе в 1970 году. Она была записана на магнитофонную ленту. Потом возникла необходимость сделать ее более доступной ее транскрибировали и напечатали в «Журнале Трансперсональной Психологии» в 1970 и 1971 годах. Мы.
1. Постарайтесь не напиваться слишком сильно на вечеринках и подобных мероприятиях, если вы рассчитываете уйти оттуда не один/не одна.
Скажу честно, вначале подобное открытие показалось мне не слишком лестным. Как-то моя коллега Ляля показала мне картинку, вырезанную из глянцевого журнала. На снимке была изображена сияющая девушка, лежащая на диване в окружении множества перевязанных бантиками коробок и бумажных пакетов с.
При основной ( эссенциальной) гипертонии, к примеру, такими про-цессами являются заранее назревающие аффекты гнева, неослабеваю-щие. поскольку с ними связана внешняя опасность. Если, скажем, слу-жащий отреагирует свою накопившуюся злость к своему начальнику, то ему гарантировано немедленное.
Мы дальше будем иметь случай остановиться на связи фантазии с потребностями и эмоциями. Сейчас нас интересует другой вопрос: отношение фантазии подростка к интеллекту. Опыт показывает, утверждает Бюлер, что абстрактное мышление и наглядное воображение стоят у подростка порознь, друг.
Внимательный взрослый увидит за обычными образами и поступками героев скрытые проблемы и конфликты. Он сумеет направить детское воображение в такое русло, где таятся скрытые ресурсы личности ребенка (Погосова Н. М., 2002).
«Идиосинкразический кредит» – механизм групповой динамики, когда группа дает разрешение на девиантное поведение своему лидеру или отдельным ее членам во имя достижения поставленных целей.
Относительно теории вытеснения [ППИЛЬРЕЙН упоминает указание Юнга на историческую память. Удовольствие, которое, согласно Штекелю, повышается в результате воздержания в еде проявляется у эротиков еды так же, как садизм используется при завоевании пропитания, удовольствие от преодоления.
Тут все очень просто. Сейчас я ненавижу, когда на меня шикают, точно так же, как ненавидел это в третьем классе, Я ненавижу, если меня осекают в момент, когда кто-то болтает по телефону, когда я говорю нечто хулиганское, а в доме маленький ребенок, или когда другой человек рвется что-то.
Прогресс в рамках нового эволюционного этапа имеет несколько четко различимых ступеней, преодоление каждой из которых заключает в себе определенные трудности и приносит дополнительные выгоды. Если самостоятельный путь покажется вам слишком трудным или вы захотите достигнуть совершенства в.
Иначе мы должны стать такими жуликами, как Мун, обдуривать богатых людей, вешать им лапшу на уши, чтобы они жертвовали нам деньги. Но в этом нет никакой необходимости. Зачем, если мы можем сами зарабатывать деньги. Нам ни одна копейка не упала с неба. И то положение, которое мы имеем сейчас –.
Потребность человека во сне. Сколько нужно спать? Часть II.
Результаты многочисленных социологических опросов, проведенных среди представителей одной возрастной группы, позволили выяснить, что 8-часовой сон является достаточным и привычным лишь для 35-42% людей среднего возраста. Остальным же для нормального самочувствия постоянно требуется большее, либо, наоборот, меньшее время сна. Очевидно, что в разговоре о том, почему люди испытывают разную потребность во сне, нельзя ограничиваться выводами о влиянии на продолжительность сна одного лишь возрастного фактора.
Продолжительность сна зависит от индивидуальных особенностей человека
Как ни парадоксально это может прозвучать, но ученые утверждают, что люди могут постоянно нуждаться в непродолжительном отдыхе или наоборот быть «сонями» просто потому, что они так устроены!
Категорию людей, которым для полноценного высыпания достаточно менее 6 часов в сутки принято называть «короткоспящими». История знает ряд личностей, которые обходились крайне «коротким» сном. Наполеон Бонапарт ложился в 10-12 часов вечера и спал до 2 ночи, возобновлял работу 5 утра, спал еще 2 часа и окончательно просыпался в 7 часов утра. Более того, император считал, что человек может спать дольше, только если он тяжело болен или же просто не ценит свое время.
Объяснить феномен столько разной потребности во сне помогло исследование физиолога Одиль Бенуа. В ходе наблюдения за «короткоспящими» и «долгоспящими» пациентами эксперт выявила, что время, необходимое человеку для высыпания, определяется особенностями структурной организации сна. «Короткоспящие» могут полноценно и быстро высыпаться благодаря тому, что у них большая доля глубокого медленного сна. Сон получается «концентрированным». Иначе говоря, насыщенность процесса позволяет экономить на его длительности.
У «долгоспящих», напротив, медленного сна мало, более того глубокие стадии данной фазы возникают лишь в первые ночные часы, и по мере продолжения сон становится все менее и менее насыщенным. Иначе говоря, увеличение времени сна дает возможность компенсировать его недостаточную насыщенность.
Говоря об индивидуальных особенностях, влияющих на продолжительность сна, нельзя не упомянуть и тип высшей нервной деятельности человека. Спокойным флегматикам необходимо в среднем 8 или даже 9 часов сна, в то же время импульсивным холериками вполне хватает 7 или даже 6 часов ночного отдыха.
«Сонями» становятся или рождаются?
Одна из гипотез, объясняющих потребность людей в различной продолжительности сна, основана на влиянии врожденных или генетических факторов. Это предположение было проверено группой ученых из Финляндии. В исследовании приняли участие более 2 тысяч близнецов с одинаковым генотипом (однояйцовых) и 4 тысячи неидентичных близнецов (разнояйцовых, с различным генотипом). Результаты показали, что идентичные близнецы имеют одинаковую потребность во сне, в то время как продолжительность сна близнецов с различным генотипом может варьировать. Таким образом, были получены подтверждения тому, что наследственные факторы в значительной степени влияют на продолжительность сна.
Существует статистика, позволяющая делать выводы о том, что время сна зависит от гендерной принадлежности. Так, для того, чтобы полноценно отдохнуть женщинам необходимо в среднем на час больше, чем мужчинам (при прочих равных условиях, в числе которых возраст, образ жизни, тип деятельности и т.д.). Связывают это с особой организацией гормонального цикла, акцентируя внимание на том, что потребность в еще более продолжительном отдыхе возникает у женщин непосредственно перед началом менструации. Кроме того, ученые пытаются доказать существование взаимосвязи между длительностью сна и продолжительностью жизни, которая у женщин, согласно статистике, больше, чем у мужчин.
Как определить время сна, которое нужно для высыпания именно Вам?
Определить время сна, которое нужно для высыпания именно Вам, можете только Вы сами, проанализировав собственное состояние. Постоянная сонливость, повышенная утомляемость, рассеянность указывают на то, что выбранная продолжительность сна слишком мала. Упование на то, что раньше Вы вполне хорошо себя чувствовали, уделяя сну то же самое количество времени, вовсе не является аргументом. Потребность во сне в значительной мере варьирует и под влиянием внутренних факторов. Позитивное настроение, яркие эмоциональные переживания, состояние влюбленности, ожидание какого-либо события заставляют людей спать значительно меньше, чем в периоды расстройства и подавленности.
Интенсивность работы мозга стимулирует потребность во сне
Полученные данные позволяют предположить, что нейроны галанина могут отслеживать общую активность мозга
Интенсивность мозговой активности в течение дня увеличивает нашу потребность во сне. Исследование, опубликованное в журнале Neuron, обнаружило ген, который реагирует на активность мозга, чтобы координировать потребность во сне. Это помогает пролить новый свет на то, как сон регулируется в мозге.
«Есть две системы, регулирующие сон: циркадная и гомеостатическая. Мы прекрасно понимаем циркадную систему — наши встроенные 24-часовые часы, которые измеряют наши биологические ритмы, включая циклы сна, и мы знаем, где в мозге этот ритм находится», — говорит ведущий автор исследования доктор Джейсон Рихель (UCL Cell & Developmental Biology).
«Но гомеостатическая система, которая заставляет нас чувствовать себя все более уставшими после очень долгого и трудного дня или бессонной ночи, не совсем понятна. Мы обнаружили, что она обусловлена не только тем, как долго вы не спали, но и насколько интенсивной была ваша мозговая активность с тех пор, как вы в последний раз спали».
Чтобы понять, какие процессы в мозге управляют гомеостатической регуляцией сна — независимо от времени суток — исследовательская группа изучала рыбок-данио.
Рыбки-данио обычно используется в биомедицинских исследованиях, отчасти из-за их почти прозрачных тел, которые облегчают визуализацию, в дополнение к сходствам с людьми, таким как необходимый сон каждую ночь.
Исследователи способствовали увеличению мозговой активности рыбок данио, используя различные стимуляторы, включая кофеин.
Те рыбки, у которых повышенная мозговая активность была вызвана лекарственными препаратами, дольше спали после того, как препараты прекратили свое действие, подтверждая, что увеличение мозговой активности способствовало большей потребности во сне.
Исследователи обнаружили, что одна конкретная область мозга рыбок данио была центральной для влияния на желание сна: область мозга, сравнимая с областью мозга человека, обнаруженной в гипоталамусе, которая, как известно, активна во время сна. В области мозга рыбок данио одна специфическая сигнальная молекула мозга, называемая галанином, была особенно активной во время восстановительного сна, но не играла большой роли в обычном ночном сне.
Чтобы подтвердить, что результаты, связанные с приемом лекарств, имеют отношение к фактической депривации сна, исследователи провели тест, в котором рыбки-данио не спали всю ночь на «беговой дорожке», где рыбам показывали движущиеся полосы — имитируя быстротечную воду, это дает рыбам впечатление, что они должны продолжать плавать. Те рыбки-данио, которые бодрствовали, на следующий день больше спали, и их мозг показал увеличение активности галанина во время восстановительного сна.
Полученные данные позволяют предположить, что нейроны галанина могут отслеживать общую активность мозга, но необходимы дальнейшие исследования, чтобы уточнить, как они обнаруживают то, что происходит по всему мозгу.
«Наши результаты могут также пролить свет на то, как некоторые животные могут избегать сна при определенных условиях, таких как голод или брачный период, — возможно, их мозг способен минимизировать активность мозга, чтобы ограничить потребность во сне», — говорят исследователи.
Кроме того, ученые сообщают, что, обнаружив ген, который играет центральную роль в гомеостатической регуляции сна, их результаты могут помочь понять нарушения сна и состояния, которые нарушают сон, такие как болезнь Альцгеймера.
Глава 13 СОН И СНОВИДЕНИЯ
8. ПОЧЕМУ МЫ СПИМ? (ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СНА)
Лучшим доказательством необходимости сна является то, что «вечно занятое и постоянно спешащее население современных городов не смогло освободиться от этой «привычки» [Рожанский, 1954, с. 5]. Дж. Моруцци, отвечая на вопрос о том, почему мы спим, сказал, что главным считает восстановительные процессы мозга, но не быстрые, связанные с синаптической передачей и совершающиеся по закону «все или ничего», а медленные, тонические процессы, лежащие в основе обучения, восприятия и сознания. Это предположение косвенно подтверждается экспериментальными данными, свидетельствующими о том, что импульсная активность небольших нейронов моторной коры, для которых характерна тоническая активность при отсутствии движений, уменьшается во время сна [Evarts, 1965]. Л. Латаш считает, что психическая активность в медленном сне сохраняет «нормальное взаимодействие в сфере бессознательного между эмоциональными процессами, влечениями и собственно интеллектуальной деятельностью», а целостная психическая активность сна связана «с формированием, на основе видового и индивидуального опыта, витальных мозговых механизмов стратегии поведения» [Латаш, 1985, с. 117].
Функциональное значение цикла «сон–бодрствование» в связи с эволюцией биологической регуляции рассматривает Н. Моисеева [1985]. То, что выраженная картина сна сформировалась в процессе эволюции с появлением теплокровности в классе млекопитающих и (независимо) в классе птиц, она оценивает как свидетельство необходимости сна в цепи эволюционных преобразований, обеспечивающих повышение уровня организации живых систем. Параллельно с формированием нервной системы, по мнению Н. Моисеевой, формировалось повторяющееся состояние, в котором клетки и ткани обретают определённую долю независимости и могут осуществить саморегуляцию. Действительно, у больных, на которых в течение ночного сна изучали динамику ЭЭГ, ЭОГ, импульсной активности и медленных электрических потенциалов, было обнаружено, что в процессе развития сна на какой-то момент возникает функциональное разобщение как структур, так и отдельных клеток. Н. Моисеева считает, что в состоянии бодрствования на первый план выходят свойства организма как системы, в состоянии же сна на первый план выступают свойства отдельных элементов, поскольку в процессе эволюции оказалось необходимым сохранить автономную биологическую регуляцию структурно-функциональных единиц, из которых состоит организм.
«Восстановительные» функции обычно приписывают медленному сну, а для объяснения функций быстрого сна последнее время всё больше привлекаются информационные теории, сущность которых сводится к пониманию задач сна в переработке поступающей в бодрствовании информации. Так, основываясь на данных о преобладании быстрого сна на ранних этапах жизни человека и животных, М. Жуве предположил, что быстрый сон обеспечивает процессы программирования в мозге, необходимые для развития и поддержания генетически предопределённых функций, таких, например, как инстинкты. Фазическая активность нервных клеток подкорковых структур, проявляющаяся в сновидениях и быстрых движениях глаз в быстром сне, отражает информацию, касающуюся главным образом врождённого, инстинктивного поведения; во время быстрого сна происходит её объединение с информацией, приобретённой в бодрствовании [Жуве, цит. по: Борбели, 1989].
Согласно гипотезе В. Ротенберга и В. Аршавского, в быстром сне осуществляется поисковая активность, задачей которой является компенсация состояния отказа от поиска в бодрствовании. Они приводят целый ряд фактов в пользу этой точки зрения. Прежде всего тот факт, что в состоянии отказа от поиска повышается потребность в быстром сне. Об этом свидетельствует уменьшение латентного периода фазы быстрого сна, обнаруженное при депрессиях и невротической тревоге (что является конкретным проявлением отказа от поиска у человека). Так, время от начала засыпания до наступления быстрого сна может сокращаться до 40 мин, в то время как в норме оно колеблется от 70 до 110 мин. У животных после пассивно-оборонительного поведения, вызванного неизбежным электрическим раздражением определённых зон мозга, доля быстрого сна в последующие часы увеличивалась почти в 2 раза по сравнению с фоном. Приводятся также данные о том, что у опоссума, всегда дающего на стресс пассивно-оборонительную реакцию, быстрый сон представлен особенно хорошо. В то же время выраженное поисковое поведение и у человека, и у животных приводит к уменьшению фазы быстрого сна. У животных эта фаза сокращается во время острого стресса, пока они активно ищут выход из ситуации. Так, при схватке двух животных в естественных условиях в последующем сне уменьшается доля быстрого сна. У человека попадание в новую, незнакомую обстановку повышает готовность к активному реагированию на неожиданности, усиливает ориентировочно-исследовательское поведение и приводит к уменьшению быстрого сна (например, во время первого исследования сна испытуемого в лабораторных условиях). При маниакальных состояниях, характеризующихся высокой, хотя совершенно неупорядоченной поисковой активностью, явно доставляющей удовольствие самим больным, быстрый сон сокращён. Он может составлять всего 15–18 мин за ночь (при норме 90–100 мин). Эта гипотеза позволяет объяснить и результаты Е. Хартманна [Hartmann, 1973], приведённые ранее, которые получены при исследовании людей с различной потребностью в длительности сна.
Всем известно, что потребность в сне усиливается при удлинении бодрствования. Между тем многочисленные наблюдения за людьми и животными, помещёнными в условия световой изоляции, свидетельствуют о том, что потребность в сне определяется также мощным влиянием циркадного процесса (суточная биологическая периодичность, в соответствии с которой циклично изменяются различные физиологические характеристики организма, например температура тела, выброс некоторых гормонов; о циркадных ритмах см. [Блум и др., 1988; Борбели, 1989; Физиология человека, 1996]). Циркадный процесс рассматривается обычно как филогенетическая адаптация к временной структуре окружающего мира, благодаря которой происходит опережающее отражение (см. гл. 14); организм заранее приспосабливается к ожидаемому изменению условий существования.
Некоторые авторы [Snyder, Scott, 1972] рассматривают цикл «сон-бодрствование» как одно из проявлений эндогенной циркадной периодичности. А. Борбели [1989] считает, что это самостоятельные процессы. В соответствии с его гипотезой , потребность в сне определяется двумя процессами процессом расслабления, утомления, который нарастает во время бодрствования, и циркадным процессом, циклом «активности–покоя» ( пик покоя около 4 ч утра, пик активности около 4 ч дня). Уровень потребности в сне (процесс S – sleep) увеличивается во время бодрствования и уменьшается во время сна (по мере снижения доли дельта-сна), циркадный же ритм (процесс С circadian) независим от предшествующего сна или бодрствования, он находится под воздействием «внутренних, биологических часов организма». Таким образом, потребность в сне в каждый данный момент представляет собой сумму процессов S и С ; нормальный сон наступает при максимальном S и совпадает с периодом покоя. Именно нарушением взаимоотношения этих процессов можно объяснить тяжёлые субъективные переживания в связи со смещением суточного ритма при резкой смене часовых поясов цикл «сон–бодрствование» (процесс S) смещается в соответствии с новыми условиями, в то время как процесс С не изменяется. Поэтому время засыпания приходится на период активности и человек не может уснуть, а днём чувствует постоянную сонливость из-за нарастающей потребности во сне, так как по С это период покоя.
Взаимодействием этих же процессов можно объяснить лечебный эффект депривации сна на состояние больных эндогенной депрессией. Угнетённое состояние этих больных, особенно выраженное по утрам, связано с тем, что ко времени засыпания процесс S не достигает своего максимума. Депривация же сна приводит к повышению процесса S до нормы и, тем самым, временно (к сожалению, лишь до следующего периода сна) устраняет депрессивное состояние.
Примером нарушения баланса систем «сна–бодрствования» является и нарколепсия (состояние, характеризующееся дневными приступами непреодолимого сна). В самые неподходящие моменты, например во время еды или езды на велосипеде, возникает внезапная потеря мышечного тонуса и наступает сон, часто сопровождаемый яркими сновидениями. После короткого сна человек просыпается, чувствуя себя свежим и бодрым. Характерные черты приступов засыпания (мышечная атония, яркие сновидения) свидетельствуют о том, что на фоне бодрствования внезапно наступает быстрый сон. При длительной регистрации периодов активности и покоя у больных нарколепсией обнаружены отклонения от нормального соотношения между дневным и ночным уровнем активности.
Рассматривая процессы S и С в эволюции, Борбели отмечает, что наличие циркадных биоритмов создаёт не только преимущества, так как эти ритмы обычно жёстко запрограммированы и при внезапном изменении внешних условий не могут быстро перестроиться. По-видимому, цикл «сон–бодрствование» возник в эволюции как дополнительный механизм, дающий возможность более гибко приводить время активности и отдыха в соответствие с окружающими условиями и текущими потребностями организма, временно выводя эти периоды из-под жёсткого контроля «биологических часов».
П.К. Анохин [1945, 1968], с позиций имевшихся в то время системных представлений об организации активности мозга, рассматривал наступление сна как итог интегративной деятельности мозга, объединяющей все и нервные, и нейрохимические, и гуморальные «гипногенные» механизмы в единую функциональную систему, деятельность которой «обеспечивает перевес ассимиляторных процессов и создаёт условия для покоя тех нервных элементов, которые своей тонической деятельностью поддерживают бодрствование».
В настоящее время с позиций системной психофизиологии активность нейрона рассматривается как отражение актуализации системы, по отношению к которой данный нейрон специализирован. В бодрствовании актуализация систем определяет достижение результатов внешнего и внутреннего поведения. Каждый поведенческий акт, направленный на достижение конкретного результата, может быть охарактеризован через набор актуализированных в нём систем разного возраста и динамику межсистемных отношений (см. гл. 14).
Можно предположить, что во время сна актуализация систем обусловливает реорганизацию сложившихся к моменту сна межсистемных отношений. Во сне, по-видимому, могут быть сняты запреты, существующие в поведении бодрствования на совместную актуализацию оппонентных систем элементов опыта, и опробованы даже такие комбинации актуализированных систем и отношений между ними, которые нарушили бы адаптивное поведение, будучи реализованными в состоянии бодрствования. Перебор, «тестирование» комбинаций, приводящие к согласованию вновь сформированных в состоянии бодрствования систем с уже имеющимися в памяти индивида системами разного филои онтогенетического возраста, может привести к неожиданным решениям, затруднённым в бодрствовании. Этим объясняется то, что во сне может осуществляться проверка гипотез, решение важных проблем, постоянно волнующих человека и занимающих все его мысли, например, открытие Д.И. Менделеевым периодической системы или Ф.А. Кекуле структуры бензольного кольца [Гарфильд, 1994].
Тот уже упомянутый ранее факт, что потребность в сне увеличивается при возникновении проблем и сложных периодов в жизни человека [Hartmann, 1973 и др.], можно объяснить с наших позиций необходимостью устранения противоречий между отдельными частями индивидуального опыта, которое почему-либо не может быть достигнуто в бодрствовании (например, вследствие «отказа от поиска», по Ротенбергу, или из-за запретов на совместную актуализацию определённых элементов опыта и т.д.).
Из приведённых соображений, с одной стороны, следует, что запоминание материала, включающее «вписывание» новых элементов опыта в структуру уже имеющегося индивидуального опыта, т.е. модификация межсистемных отношений, будет улучшаться, если интервал между обучением и тестированием заполнен естественным сном, во время которого осуществляется перебор новых комбинаций элементов опыта. Экспериментальные данные, указывающие, что это действительно так, были получены ещё в 20-е гг. (Jenkins, Dallenbach, 1924). С тех пор эти данные многократно подтверждались (см. обзор [Kavanau, 1996]).
С другой стороны, было бы логично ожидать, что блокирование активности нейронов новых систем, т.е. уменьшение материала для комбинаций, должно сказаться на потребности в сне. Действительно, приём алкоголя, который избирательно угнетает активность нейронов новых систем (см. гл. 14), уменьшает фазу быстрого сна (Zornetzer et. al., 1982).