Новелла о снах книга
Новелла о снах (Шницлер)
В конце венской карнавальной недели супруги Альбертина и Фридолин решают посетить бал-маскарад. На следующий день они делятся друг с другом впечатлениями о бале, и их разговор переходит на, казалось бы, совершенно постороннюю тему. Верная, по убеждению Фридолина, супруга начинает рассказывать, как во время их совместного отдыха на датском побережье она была увлечена офицером флота, с которым даже не успела поговорить, но один взгляд которого пробудил в Альбертине низменные желания: «Тогда мне казалось, что стоило ему лишь поманить меня, и я в ту же минуту пожертвую всем: тобой, ребёнком, своим будущим».
Фридолин рассказывает жене о том, как однажды утром он встретил недалеко от купален этого же курорта совсем молоденькую девушку, которая очаровала его своей почти неземной красотой. Они лишь обменялись взглядами, как и его жена с офицером. Эти признания вызывают ревность у обоих супругов. Их разговор прерывается, так как Фридолин, врач по профессии, вынужден срочно выехать к надворному советнику с Шрейфогельгасе, у которого случился сердечный приступ.
К тому времени, когда Фридолин приходит к советнику, тот уже мёртв, а доктора встречает его дочь Марианна. С этого момента начинается череда приключений, заполнивших собою почти всю ночь, которую главный герой переживает словно сон. После объятий Марианны, прибытия её жениха Родигера, а затем и близких родственником, Фридолин спешит удалиться.
На улице он сталкивается с группой студентов, один из которых толкает его, не уступив дороги (это неуважение со стороны молодых людей вызвано еврейским происхождением Фридолина). Он вспоминает о своих студенческих годах и о любовных интрижках пятнадцатилетней давности. Чуть позже он встречает проститутку Мицци, которая предлагает ему развлечься в её квартире, находящейся неподалеку. Фридолин принимает её предложение, но так и не решается изменить жене.
Он снова оказывается на улице и заходит в уютное кафе, листает журнал, в котором его внимание привлекает статья о девушке, отравившейся сублиматом. В этом кафе врач встречает друга юности Нахтигаля (еврея польского происхождения), с которым они вместе учились на медицинском факультете. Теперь Нахтигаль полностью посвятил себя музыке и зарабатывает деньги игрой на рояле.
Нахтигаль рассказывает приятелю о двух таинственных ночах, когда он с завязанными глазами играл на балу. Этот рассказ интригует Фридолина, и тот уговаривает пианиста взять его с собой на бал, который состоится этой ночью. Помимо монашеской рясы и маски, составляющих костюм всех гостей бала, Нахтигаль сообщает Фридолину о пароле, который нужен при входе в особняк: это слово «Дания». Фридолин посещает ателье по аренде костюмов, где знакомится с хозяином, господином Гибизером, и его дочкой, облачённой в костюм Пьеро.
В шикарной загородной вилле на холме Галлицинберг, где проходит таинственный бал, его инкогнито быстро раскрывается, а от расправы спасает вмешательство неизвестной дамы, которая расплачивается за это жизнью. Это становится известно Фридолину, когда он посещает морг и пытается в обездвиженном теле девушки узнать привлекательную особу, так заворожившую его на балу. Домой Фридолин возвращается за полночь после странствий по ночной Вене.
Альбертина, проснувшись, рассказывает ему странный сон, который является будто отражением произошедших с Фридолином событий. Она переживает свой сон, словно явь. Нельзя провести чёткую границу между зыбкой, сновидческой реальностью и красочным сном молодой женщины, в котором, помимо аллюзий на Страсти Христовы и присутствия типичных мотивов сказки, представлены реальные персонажи и названия мест.
Действие новеллы заканчивается через два дня после того, как супруги посетили бал-маскарад, который явился одной из причин, пробудивших в главных героях желание признаться в своих любовных фантазиях. На рассвете, когда Фридолин возвращается домой после поисков ответа на вопросы, вызванные таинственным балом, внезапным отъездом Нахтигаля и исчезновением его спасительницы, он решает всё рассказать своей жене, но так, будто пережитое им было лишь сном.
С изумлением он находит на постели рядом со спящей женой маску, которая была на нём прошлой ночью. Он вспоминает, что забыл положить её в пакет перед тем, как вернуть костюм в ателье, и маску нашла горничная. Положив эту маску рядом с собой, Альбертина хотела дать понять мужу, что готова выслушать и простить его, о каких бы приключениях он ни рассказал.
Плача, уткнувшись лицом в подушку, Фридолин обещает всё рассказать проснувшейся жене. «Теперь мы пробудились», — сказала его супруга, когда они оба лежали в кровати, пока «не раздался стук в дверь, и с привычными уличными звуками, с победоносным лучом света, пробивающимся сквозь занавеси, и со звонким детским смехом не начался новый день».
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги «Траумновелле. С широко закрытым глазами»
Описание и краткое содержание «Траумновелле. С широко закрытым глазами» читать бесплатно онлайн.
«Траумновелле» («Новелла снов») — повесть Артура Шницлера, австрийского драматурга и писателя конца XIX — начала XX века.
Эта книга послужила основой для сценария фильма «С широко закрытыми глазами», последнего шедевра мэтра мировой кинематографии Стэнли Кубрика.
Траумновелле. С широко закрытым глазами
— Двадцать четыре черных раба обогнули галерею, которая должна была привести принца Амгиада к дворцу калифа. Сам принц, закутанный в пурпурную мантию, возлежал на носилках под темно-синим небом, усыпанном звездами, и его взгляд… — вслух читала девочка.
Но на этом месте глаза ее сомкнулись, и она погрузилась в дрему.
Родители с улыбкой переглянулись, Фридолин нагнулся и поцеловал ее светлые волосы. Он захлопнул книгу, лежавшую на еще не убранном после ужина столе. От громкого звука девочка проснулась.
— Девять часов, — сказал он, — время идти спать. Альбертина тоже наклонилась к ребенку, и ее рука коснулась руки Фридолина. Они, обменявшись взглядами, нежно улыбнулись друг другу. Зашла горничная, чтобы увести девочку спать. Та поднялась, послушно подставила родителям губы для поцелуя и покорно последовала за ней. Альбертина и Фридолин остались одни, освещенные красным светом висящей лампы. Они продолжили начатый еще до ужина разговор о вчерашнем бале-маскараде. В нынешнем году это был первый бал, который они решились посетить почти в самом конце карнавальной недели. Фридолин сразу, при входе, столкнулся с двумя девушками в костюмах домино, которые приветствовали его, словно старого друга, будто они давно и с нетерпением его ждали. И хотя они явно были знакомы со всякого рода историями из его жизни времен студенчества и работы в госпитале, Фридолин мог лишь смутно догадываться о том, кто они. Затем последовало многообещающее предложение уединиться в ложе. Однако там девушки тотчас оставили его одного, обещав вернуться как можно скорее и без костюмов. Их отсутствие длилось так долго, что Фридолин, утомленный ожиданием, решил отправиться на первый этаж, надеясь найти там своих ветреных Домино. Впрочем, его напряженные поиски не увенчались успехом, вместо этого он оказался в компании другой особы женского пола — своей жены. Она только что освободилась от общества одного незнакомца, чей высокомерный равнодушно-меланхоличный вид и иностранный, похожий на польский акцент, поначалу пленил ее, однако вскоре впечатление было испорчено внезапно вырвавшейся отвратительно бесцеремонной фразой. Весь оставшийся вечер супруги провели вдвоем. В сущности, они были рады, что ускользнули от банальной, приносящей лишь разочарования карнавальной игры. Они сидели возле буфета среди других влюбленных пар, наслаждаясь шампанским, устрицами и непринужденной болтовней, словно они только что познакомились. Они с удовольствием разыгрывали этот спектакль, где были и галантные комплименты, и кокетливое смущение, обольщение и благосклонность. А затем — головокружительное возвращение по ночной заснеженной Вене домой, где вихрь чувств подхватил их и вознес на такую высоту, на которой были лишь они вдвоем.
Но серое утро наступило слишком скоро. Фридолин должен был с раннего утра быть у постелей больных. Что касается Альбертины, то она, как жена и мать, тоже едва ли могла долго нежиться в постели. И вскоре вчерашняя ночь, ее конец, равно как и ее начало потонули в повседневных будничных заботах. И лишь теперь, когда все дела были закончены, а ребенок уложен спать, и казалось, ничто уже не потревожит их, снова встали перед ними тени вчерашнего бала — меланхоличный незнакомец и красные домино — и каждое незначительное событие было болезненно и чарующе окружено обманчивым светом упущенных возможностей. Супруги обменивались безобидными, но одновременно нетерпеливыми вопросами и лукавыми, двусмысленными ответами. И каждому из них казалось, что другой чего-то недоговаривает, и каждый из них решил слегка отомстить другому. Они преувеличивали привлекательность загадочных знакомцев вчерашнего вечера, высмеивали ревнивые замечания друг друга, и отрицали свои собственные. Однако непринужденная болтовня о пустяковых приключениях прошедшей ночи вскоре переросла в разговор совсем иного рода. Они говорили о скрытых, едва ли осознанных желаниях, которые могут затянуть в свой мутный и темный водоворот даже самую чистую и ясную душу. Лишь в грезах забрасывал их в эту бездну своенравный ветер судьбы, и вряд ли они хотели заглянуть туда вновь. Но мысли и чувства каждого были настолько понятны обоим, что они знали — ветер приключения, свободы и опасности вчера не в первый раз коснулся их своим волнующим дыханием.
Нерешительно, снедаемые любопытством, приближались они к завесе, за которой скрыты тайные переживания такого рода. Альбертина — возможно, она была более нетерпеливой, честной или доброй из них двоих — первой нашла в себе мужество для откровенного признания, которое должно было развеять все нарастающее недоверие и напряжение.
— Это было прошлым летом на море, в Дании. Ты помнишь того молодого человека, который как-то во время ужина сидел неподалеку от нас. Вскоре он получил телеграмму и, поспешно попрощавшись со своими друзьями, вышел? — робко спросила она Фридолина.
— Я увидела его еще утром, — продолжила Альбертина, — он с желтой дорожной сумкой быстро поднимался вверх по лестнице отеля. Он бросил на меня мимолетный взгляд, но, пройдя еще пару ступеней, остановился и обернулся. Наши взгляды встретились. Он не улыбнулся, мне скорее показалось, что по его лицу пробежала легкая тень, и я, вероятно, испытала нечто похожее, потому что меня охватило волнение. Весь этот день я лежала у моря и мечтала. Тогда мне казалось, что стоило ему лишь позвать меня, и я в ту же минуту пожертвую всем — тобой, ребенком, своим будущим и в тоже время… Я не знаю, поймешь ли ты это чувство… ты был мне дорог как никогда. Этим же вечером, наверно, ты помнишь, мы строили планы, разговаривали о нас, о нашем будущем, о ребенке с такой откровенностью, какой между нами не было уже давно. На закате мы сидели на балконе, ты и я, а он проходил внизу по пляжу. Он даже не взглянул на нас, но я была счастлива, что увидела его. Тогда я нагнулась к тебе и, проведя рукой по волосам, поцеловала. И в моей любви к тебе в тот момент было много какого-то унизительного сочувствия. В тот вечер я была очень красива, ты сам мне это сказал. Я приколола к поясу белую розу. Вероятно, неслучайно этот незнакомец со своим приятелем сели недалеко от нас. Он не смотрел на меня, но я проигрывала в мыслях, как я встану, подойду к его столу и скажу: — Это я, мой любимый, мой долгожданный, я — твоя. Но в этот момент ему принесли телеграмму, он прочитал, побледнел, прошептал что-то обоим офицерам, и, скользнув по мне загадочным взглядом, вышел.
— И что дальше? — сухо спросил Фридолин, когда она замолчала.
— Ничего. Я знаю только, что на следующее утро я проснулась со страхом. Не знаю точно, чего я больше боялась, то ли того, что он уехал — то ли того, что остался. Не знаю я этого и теперь. Но когда днем я поняла, что он уехал — вздохнула с облегчением. Не спрашивай больше, Фридолин, я рассказала тебе все. Но в то лето на море ты тоже кое-что пережил — я знаю.
Фридолин поднялся и прошелся по комнате.
— Ты права. — Он встал у окна так, что его лицо оказалось в темноте.
— По утрам, — начал он глухим, немного чужим голосом, — иногда очень рано, пока ты еще спала, я имел обыкновение прогуливаться по берегу. Несмотря на то, что было еще очень рано, солнце уже ярко освещало море. Вдоль той части пляжа располагались маленькие загородные домики. Каждый из этих домиков был, как ты помнишь, маленьким, замкнутым в себе мирком. Некоторые из них окружали дощатые заборы и сады, а некоторые — только лес. Купальни отделялись от домиков улицей и полоской пляжа. Не помню, чтобы я встречал кого-нибудь в столь ранний час. А купальщиков вообще никогда не было видно. Но однажды утром я вдруг заметил женскую фигуру, едва видную за забором, которым была обнесена купальня. Она осторожно двигалась вдоль деревянной стены узкой террасы, скользя по ней спиной и руками и глядя на что-то прямо перед собой. Это была молоденькая девушка лет пятнадцати. Распущенные светлые волосы спадали с одной стороны на ее нежную грудь. Девушка медленно приближалась ко мне, продолжая смотреть вниз на воду. Она отклонилась назад, словно пытаясь покрепче ухватиться руками, и неожиданно заметила меня. Девушка задрожала, словно решая, нырнуть ли в воду или убежать, но, будто она могла лишь медленно двигаться по узкой доске, не сделала этого, а просто остановилась. Некоторое время она стояла без движения. Ее лицо выражало сначала смущение, гнев и, наконец, испуг. Потом она улыбнулась, улыбнулась чудесно. Это была приветливая улыбка, глаза тоже улыбались, но в этой улыбке была и тихая насмешка. Девушка слегка коснулась ногой воды, которая нас разделяла, и потянулась. Казалось, все ее молодое тело радуется своей красоте, и я заметил, что, почувствовав на себе мой взгляд, она испытала сладкое волнение и гордость. Так мы стояли напротив друг друга, может быть, секунд десять. Губы наши были полуоткрыты, и мы не мигая смотрели друг на друга. Невольно я протянул к ней руку, желание и радость были в моих глазах. Она отчаянно замотала головой и махнула рукой в знак того, что я должен уйти. Я не спешил исполнить ее просьбу, и тогда в ее детских глазах появилась такая мольба, что мне не оставалось ничего другого, как отвернуться и как можно скорее удалиться. Я ни разу не обернулся. Не из тактичности, не из скромности или благородства, а потому что в ее взгляде я ощутил такое душевное волнение, выходящее за рамки того, что мне приходилось раньше видеть, что я был близок к обмороку, — он замолчал.
Артур Шницлер «Новелла о снах»
Новелла о снах
Язык написания: немецкий
Молодой врач Фридолин отправляется в ночь, спеша на неожиданный вызов к одному из своих пациентов. Покинув дом, он становится участником необычного приключения, которое больше всего похоже на какое-то невразумительное сновидение. После возвращения домой он находит спящей свою жену Альбертину, которая, пробудившись, рассказывает ему увиденный в это время сон.
Каждый хочет чужую,
Никто не хочет свою.
Краски Шницлера мягче и теплее, несмотря на его довольно мрачную прорисовку — на протяжении всей новеллы Артур не может переделить сознание своего героя между Полночью и Мраком. И призрачный таинственный бал, на который неумолимо манит Фридолина его болезненное отчаянное любопытство — это скорее холерическая попытка этого доктора докричаться до самого себя, нежели фэнтезийное приключение избалованного маргинала. Штрихи авторских размышлений более четкие и выразительные, словно он рисует на более гладком полотне человеческих эмоций: навязчивые мысли Фридолина о том, что он лишний для всех и главным образом для самого себя вероятно можно подвести под черту самоистязания, душевного мазохизма и стремительного скатывания в бездны разрушающего подсознания. А тревожные сновидения и эротические фантазии размыты и заглажены настолько искусно и умело: словно они придуманы лишь для того, чтобы попробовать склеить разбитые осколки того зеркала, в которое не может до конца просмотреть себя заблудшая душа этого героя. И практически весь текст этого выхолощенного, опытного и очень талантливого психоаналитика виртуозно пересыпан и расцвечен аллюзиями на наши. пирровы победы. Слишком высокую цену мы платим порой за ту иллюзорную реальность, — ущербно расколотую надвое с нашей неумелой подачи — призрачные правила которой мы так легкомысленно и добровольно принимаем за чистую монету.
PS В данном случае очень сложно сравнивать кино и книгу — оба этих шедевра заслуживают пристального внимания — и в качестве красивой и более подробной подложки для экранизации Кубрика лучше все же читать Шницлера.
Avex, 27 сентября 2016 г.
. однажды в каком-то медлительном и полузабытом сне усыпляющий поначалу фильм перерастает в гон героя, не понимающего ни правил игры, ни цели преследующей его силы — быть может, какой-то оккультной или масонской ложи. И когда герой уже летел вниз, я вдруг пробудился от прозвучавшего диссонансом слова, и, открыв глаза, обнаружил, что смотрю уже на бегущие титры — то был последний фильм С. Кубрика, в котором, правда, не было таких резвых кульбитов, но который несомненно имел что-то схожее.
И те же перипетии всплыли позднее, когда я перечитывал новеллу, послужившей литературной основой СШЗГ — которая даже не о снах и не об их отражениях в облаках, как может показаться по странному названию Traumnovelle, и даже не о супружеских изменах. Эта эротичная и вместе с тем совершенно невинная история посвящена теме сохранения верности. Было бы странно, если бы в начале ХХ века не появилась книга о фрейдистском подсознательном и о снах.
Сюжет почти такой же, как и в её вольной экранизации, действие которой перенесено в современность, поэтому следует выбирать или фильм, или первоисточник, либо же оставить между ними значительный временной промежуток, чтобы потускнели детали: в отличие от фильма, новелла более медлительна и утончённа, без финальной намекающей фразы.
Артур Шницлер «Новелла о снах»
Новелла о снах
Язык написания: немецкий
Молодой врач Фридолин отправляется в ночь, спеша на неожиданный вызов к одному из своих пациентов. Покинув дом, он становится участником необычного приключения, которое больше всего похоже на какое-то невразумительное сновидение. После возвращения домой он находит спящей свою жену Альбертину, которая, пробудившись, рассказывает ему увиденный в это время сон.
Каждый хочет чужую,
Никто не хочет свою.
Краски Шницлера мягче и теплее, несмотря на его довольно мрачную прорисовку — на протяжении всей новеллы Артур не может переделить сознание своего героя между Полночью и Мраком. И призрачный таинственный бал, на который неумолимо манит Фридолина его болезненное отчаянное любопытство — это скорее холерическая попытка этого доктора докричаться до самого себя, нежели фэнтезийное приключение избалованного маргинала. Штрихи авторских размышлений более четкие и выразительные, словно он рисует на более гладком полотне человеческих эмоций: навязчивые мысли Фридолина о том, что он лишний для всех и главным образом для самого себя вероятно можно подвести под черту самоистязания, душевного мазохизма и стремительного скатывания в бездны разрушающего подсознания. А тревожные сновидения и эротические фантазии размыты и заглажены настолько искусно и умело: словно они придуманы лишь для того, чтобы попробовать склеить разбитые осколки того зеркала, в которое не может до конца просмотреть себя заблудшая душа этого героя. И практически весь текст этого выхолощенного, опытного и очень талантливого психоаналитика виртуозно пересыпан и расцвечен аллюзиями на наши. пирровы победы. Слишком высокую цену мы платим порой за ту иллюзорную реальность, — ущербно расколотую надвое с нашей неумелой подачи — призрачные правила которой мы так легкомысленно и добровольно принимаем за чистую монету.
PS В данном случае очень сложно сравнивать кино и книгу — оба этих шедевра заслуживают пристального внимания — и в качестве красивой и более подробной подложки для экранизации Кубрика лучше все же читать Шницлера.
Avex, 27 сентября 2016 г.
. однажды в каком-то медлительном и полузабытом сне усыпляющий поначалу фильм перерастает в гон героя, не понимающего ни правил игры, ни цели преследующей его силы — быть может, какой-то оккультной или масонской ложи. И когда герой уже летел вниз, я вдруг пробудился от прозвучавшего диссонансом слова, и, открыв глаза, обнаружил, что смотрю уже на бегущие титры — то был последний фильм С. Кубрика, в котором, правда, не было таких резвых кульбитов, но который несомненно имел что-то схожее.
И те же перипетии всплыли позднее, когда я перечитывал новеллу, послужившей литературной основой СШЗГ — которая даже не о снах и не об их отражениях в облаках, как может показаться по странному названию Traumnovelle, и даже не о супружеских изменах. Эта эротичная и вместе с тем совершенно невинная история посвящена теме сохранения верности. Было бы странно, если бы в начале ХХ века не появилась книга о фрейдистском подсознательном и о снах.
Сюжет почти такой же, как и в её вольной экранизации, действие которой перенесено в современность, поэтому следует выбирать или фильм, или первоисточник, либо же оставить между ними значительный временной промежуток, чтобы потускнели детали: в отличие от фильма, новелла более медлительна и утончённа, без финальной намекающей фразы.