холмогоры что посмотреть летом
Холмогоры: тайны третьих гор
С Холмогор начался наш двухдневный путь из Архангельска домой в Нижний Новгород. Туристы, верящие в то, что именно в этом селе родина «человека-университета» Михаила Ломоносова, будут разочарованы – это не так. Зато увидят первую на Руси обсерваторию, двор епископа-соратника Петра I и тюрьму младенца-императора.
Мы выехали из Архангельска рано утром с расчетом, что будем двигаться по дороге неизвестного нам тогда качества вдоль Северной Двины и к ночи приедем в Великий Устюг, где и заночуем. Был расчет посмотреть всякой старины, а потому проехать Холмогоры мы не могли.
С советских уроков истории Холмогоры нам известны, как родина великого ученого и основателя системы высшего образования в России Михаила Ломоносова (1711 – 1765), который родился в семье местного крестьянина, имел тягу к учению и в возрасте 19 лет ушел вслед за рыбным обозом в Москву учиться.
Михаил Васильевич Ломоносов. Прижизненное изображение. Бумага, гравюра резцом. Вортман Христиан-Альберт и Фессар Этьен, 1757 год.
Однако следов Ломоносова в самих Холмогорах искать не следует – он родился в деревне Мишанинской Куростровской волости и бывал в Холмогорах разве что с отцом на зимних Никольских ярмарках, так как на них съезжалась вся округа. С 1911 года деревня стала называться село Ломоносово. Там есть музей, а само село очень красиво, но из современных Ломоносову зданий – только храм. По прямой из Холмогор до бывшей Мишанинской всего 4 километра, но через протоку Северной Двины Курополку нет моста – только паром, который ходит раз в 2 часа. Наше желание увидеть родину Ломоносова было перечеркнуто четким путевым графиком, о чем жалеем.
Впрочем, ломоносовскую тему мы все же затронули – заехали в село Матигоры, что под самими Холмогорами – на родину матери Ломоносова Елены Ивановны Сивковой (1690 – 1719\20). Именно с ее именем биографы ученого связывают его раннюю грамотность, тягу к учению и способности. Она была дочерью дьякона из Николаевских Матигор Ивана Сивкова и знала грамоту. Сейчас в Матигорах (именно в Верхних, Николаевских) стоит Воскресенская церковь 1686 – 1694 годов постройки. Архитектор – Федор Спиридонов Стафуров. И, судя по годам постройки, дочь дьяка Елена видела этот храм (пусть и не совсем в таком виде).
Родители выдали дочь Елену замуж в деревню Мишанинскую за Василия Дорофеевича Ломоносова, которому в ту пору было около 25 лет. С мужем повезло – жили дружно и зажиточно с рыбного промысла и хорошего надела земли, на котором стоял крепкий северный дом. Но в возрасте 29 – 30 лет Елена Ивановна скончалась, оставив троих сирот – двух дочерей и 9-летнего Михаила. Смирившись с одной мачехой, будущий «человек-университет» не выдержал вторую и убежал из дома учиться наукам. Примечательно, что Сивковы стремились образовать своих детей и внуков. Об этом мало, кто знает, но Михаил Головин (1756 – 1790)- русский физик и математик, адъюнкт (1776—1786) и почётный член (с 1786 года) Петербургской Академии наук – был племянником Ломоносова по матери. И родился Головин, кстати, в этих же Матигорах.
Храм производит приятное впечатление даже в серое и пасмурное северное утро. Его гармоничность, даже пряничность и теплые желтые стены на фоне цветущих окрестных лугов, а также особенность ландшафта, отчего храм словно прячется за холмом, сыграли свою роль.
Километра через четыре были уже Холмогоры, стоящие в 70 км от Архангельска выше по течению Северной Двины. Холмогоры – северное село с деревянными домами и 4 тысячами жителей. Холмогоры – бывшая столица Двинской земли, предшественник Архангельска. Да и сам Архангельск первые 30 лет своей истории носил название Новохолмогоры или Новохолмогорский посад.
Происхождение название Холмогор, на первый взгляд, прозрачно – то ли это холмы, переходящие в горы, то ли горы, чередующиеся с холмами. Но ранняя форма топонима – Колмогоры, известная с XIV века, делает такую версию безосновательной. Происхождение названия имеет десяток версий.
Название Колмогоры объясняли как: кладбищенский город (финское kalma «смерть», «могила» и коми кар «город»); остров мёртвых (финское Kalmakari, где kari «подводная скала», «мель»); оставленный двор (по-коми – Koлемгорт). Но историкам и лингвистам эти версии не нравились. Еще в XIX веке они предположили, что названия Холмогор и близлежащих двинских островов связаны с прибалтийско-финскими и саамскими словами, обозначающими числительные. В соответствии c ней, название Колмогоры (карельское kolme, саамское kollm «три») входит в один ряд с Ухтостровом (карельское üksi, основа ühde-, саамское ehtt «один») и Нальеостровом (карельское nellä, саамское nellj «четыре»). Так что, согласно наиболее обоснованной версии, Холмогоры дословно – «третьи горы». Причуды местной речной навигации.
В конце XIV века в Холмогорах появилась первая деревянная крепость, а в 1613 году построили деревянный кремль, который успешно выдержал осаду польско-литовского войска. Благодаря выгодному расположению на берегах Северной Двины, Холмогоры развивались и богатели. Здесь торговали мехами, солью, рыбой.
Искать историческое ядро села тут не приходится – его видно за несколько километров. Это сразу несколько впечатляющих своими размерами и сохранностью каменных построек старинного Архиерейского двора на рукотворном холме с дренажной системой. На старой фото он выглядит более полным, чем сегодня – были утраты. Кстати, с этой стороны мы к нему и подъехали – ручья уже нет, он засыпан. Тут улица из жилых домов.
Фото с sobory.ru. Год неизвестен.
Кстати, белый двухэтажный дом в правой части снимка сохранился – это легко угадывается по расположению окон. Дом, кстати, деревянный и сегодня уже коричневый.
Собор Спаса Преображения и его колокольня были построены в период 1685 – 1691 годов. Встречались мнения, что это самый большой каменный собор Русского Севера. Обладает мощью древнерусских соборов, и это ощущаешь в полной мере, стоя рядом. В его стенах погребены десять местных епископов. Храм огорожен вместе с колокольней и находится в лесах, что дает надежду на его реставрацию.
Деталей сквозь леса не рассмотреть. Но видно оформление портала и изразцы, среди которых я узнала только «звезду».
Особо хочется сказать о колокольне, которая отличается скорее своей мощью, чем изяществом. В старину она имела два часовых циферблата, 14 колоколов. И это первая на Руси обсерватория. И основана она была духовным лицом – самим архиепископом Афанасием.
Архиепископ Афанасий в миру был Алексеем Артемьевичем Любимовым-Твороговым (1641 – 1702). Первый епископ Холмогорский и Важский, духовный писатель и яростный полемист. Алексей был казачьим сыном. Мать его, овдовев, решила удалиться от мира и стала монахиней обители в Лявле (вообще Успенский монастырь чаще называется мужским, но смена насельников иногда встречается), определив и сына на послушание в одну из обителей. Сын так и остался на службе у церкви.
В эти северные земли он приехал в возрасте 41 года, будучи уже зрелым человеком, епикопом. Увидел деревянные ветхие храмы и взялся за строительство каменного собора и архиерейского двора. Епископ был очень деятелен – кроме стройки он одобрял мастеров-резчиков по кости и дереву, знавших роспись красками, разбил сад, открывал школы грамоты для детей. Сам Афанасий имел обширную библиотеку, в которой были не только богословские труды, но и атласы мира. А желая наблюдать за ходом небесных светил, он выписал себе «трубу» и поставил ее на колокольне. Такой прогрессивный епископ очень импонировал императору Петру I – тот приглашал его помочь со строительством Новодвинской крепости и всячески выделял. А когда в новом соборе в Холмогорах были расставлены старые иконы за неимением денег на новые, Петр I лично выдал денег на новый иконостас.
Интересно, что епископ Афанасий изображается обычно безбородым. Историки отмечают, что он действительно не носил бороды, так как та у него просто не росла или была жидка и не благообразна. Некоторые склоняются к версии, что бороду ему вырвали в ходе религиозного спора и последовавшей драки. Но как бы там ни было, ум точно не в бороде. Интереснейший был человек. Прожив в Холмогорах 20 лет, епископ оставил после себя немалый культурный след. Могила епископа Афанасия располагается в соборе.
Попалась еще вот такая фотография собора и других строений Архиерейского двора.
Иллюстрация с sobory.ru
Наша фотография с мостика через протоку показывает комплекс с той же стороны, но мы стоим левее, чем фотограф начала ХХ века.
Маленький белый куб церкви – это надвратная церковь во имя Святого Духа, построена в 1865 году на месте разобранной надвратной церкви апостола Иакова.
Еще один храм на соборном холме – церковь Двенадцати апостолов 1755 – 1761 годов постройки. Она маленькая и теплая, так как задумывалась как зимняя.
Но самое интересное строение времен епископа Афанасия – гражданское. Это белокаменные палаты архиепископского двора. Палаты имели также домовую церковь и маленькую часовенку – к сожалению, это уже из списка утрат. Но само здание с мощными стенами, «дыньками», «кокошниками» и прочими элементами русского узорочья в оформлении впечатляет до сих пор.
На стене – памятная доска о строителе и первом хозяине палат.
А вот что было в палатах до екатерининской мореходки – не указано. А жаль. Потому что была там семейная тюрьма, в которой жило Брауншвейгское семейство – семья Антона Ульриха Брауншвейгского и Анны Леопольдовны после свержения их сына-младенца Ивана Антоновича с российского престола в ходе дворцового переворота 25 ноября 1741 года. Эти персонажи буквально промелькнули на сцене русской истории, а наказание за краткое пребывание у престола растянулось на долгие годы и прошло именно в Холмогорах.
Все началось с того, что у императрицы Анны Иоанновны, племянницы Петра I, не было своих детей, а о передаче престола уже следовало бы подумать. Зато у нее была сестра Екатерина, которая бежала от грубого супруга из Мекленбурга обратно в Россию. Вместе с 4-летней дочкой. Юную Елизавету Катарину Кристину, принцессу Мекленбург-Шверинскую наметили в будущие правительницы, окрестили в великую княгиню Анну Леопольдовну, занялись ее образованием и стали готовить к замужеству.
Луи Каравак. Портрет Анны Леопольдовны.
Предложенный в женихи племянник короля Пруссии Фридриха II Антон Ульрих герцог Брауншвейг-Беверн-Люнебургский ей не понравился. То ли действительно была влюблена в своего фаворита – саксонского посланника, то ли жених был действительно не впечатляющим даже для юного женского сердца. В воспоминаниях говорится о его женоподобной фигуре, заикании, нерешительности, слабой образованности и вообще недалекости. Все это не мешало изображать герцога на портретах в образе милитаризированного мачо. Видимо, расчет в выборе жениха был на то, что такой слабовольный супруг не помешает «родной девочке» править страной, а детки хорошо бы пошли в маму.
Портрет Антона Ульриха. Автор неизвестен.
Свадьба состоялась в 1739 году, а уже через год молодые стали родителями – Анна Леопольдовна родила сына Ивана, который и был назначен императором после смерти Анны Иоанновны. Регентом стал всесильный Бирон, пустившийся в угрозы молодому семейству.
Портрет Ивана VI. Автор неизвестен.
Анна Леопольдовна прибегла к помощи Миниха и избавилась от Бирона, почти сразу потеряв всякую бдительность. Ей доносили о готовящемся заговоре среди гвардейцев и опасной фигуре дочери Петра I Елизавете, которая была очень популярна, но отсутствие нюха и способности к госуправлению, а также увлеченность частной жизнью сыграли свою грустную роль. В 1741 году произошел очередной переворот и император-младенец вместе с родителями и младшей сестрой Екатериной остался без престола. Сначала все складывалось даже благополучно – Елизавета Петровна отпустила семью с детьми за границу. Но когда Брауншвейгское семейство уже было в пути, их остановили – императрица передумала. С этого момента началась их неволя.
В 1742 году, втайне от всех, вся семья была переведена в предместье Риги — Дюнамюнде, где Анна Леопольдовна родила дочь, названную Елизаветой то ли в честь своей матери до крещения в православную веру, то ли в честь главного врага семьи – новой императрицы. После угрозы заговора с освобождением семейства несчастных перевели в Ораниенбург, а в июле 1744 года – в Архангельск, чтобы переправить на Соловки. Ехали долго – на севере уже была осень. Анна Леопольдовна болела и опять была в положении. Северную Двину и Белое море затягивало уже зимним льдом – о переправе на Соловки нечего было думать, а потому разместили семью временно в Холмогорах, используя под тюрьму архиерейские палаты. Нет ничего более постоянного, чем временное.
В Холмогорах условия содержания семьи стали ужасными – их разлучили. Маленький 5-летний Иван, который представлял наибольшую опасность для трона, был полностью изолирован от родителей и своих сестер. Он находился в том же архиерейском доме с его метровыми каменными стенами, что и родители, но те даже не догадывались, что сын рядом. Мальчика называли именем «Григорий» и ничего не сообщали ему о близких. Входить к мальчику мог только комендант и слуга. Остальные дети Анны Леопольдовны могли видеть своих родителей, но большую часть времени проводили отдельно на попечении слуг. Гостей у них не бывало. Единственным развлечением были прогулки в архиерейском саду за забором и разглядывание двора в маленькие окошки.
После первой зимы в Холмогорах семья пополнилась еще одним мальчиком, которого назвали Петром, а через год еще одним – Алексеем. Все это докладывалось в столицу и не радовало императрицу Елизавету. Пятые роды дались Анне Леопольдовне тяжело – ее здоровье было окончательно подорвано. Начавшаяся после родов «огневица» – лихорадка вследствие запущенного воспаления – закончилась смертью 27-летней матери. Комендант Холмогорской тюрьмы майор Гурьев, следуя инструкции, отправил тело бывшей правительницы в столицу, где оно с почестями было погребено в Александро-Невской лавре.
Осиротевшие дети и их тихий отец зачастую нуждались в самом простом – одежде, более качественных продуктах, дровах. Маленькие принцы и принцессы по праву рождения росли в Холмогорах, как крестьяне – они не получали образования и знали только русский язык – на нем с ними разговаривали слуги. В 1756 году Ивана Антоновича увезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость, где и убили в 1764 году. Заключенному Антону Ульриху предложили выехать из России к своей сестре-королеве в Данию, но он отказался бросать детей в неволе и остался в заключении. Вскоре он ослеп, а в 1774 году его не стало. Похоронен немецкий герцог был в ночь, в пределах двора того же дома, где прожил все эти годы. Сейчас тут стоит памятный крест.
Кстати, как вы заметили по годам жизни, остальные дети Анны Леопольдовны выжили и, уже будучи взрослыми, благодаря Екатерине II смогли покинуть Россию с приличным содержанием в обмен на клятву не иметь семьи и детей, чтобы не множить династических проблем в России. Свое слово они сдержали. Дания приютила страдальцев.
В августе 1803 года Екатерина Антоновна прислала Александру I письмо, написанное собственноручно на плохом, безграмотном русском языке. Она умоляла забрать её в Россию, домой. Она жаловалась, что датские слуги, пользуясь её болезнями и незнанием, грабят её. «Я плачу каждый день, — заканчивала письмо Екатерина, — и не знаю, за что меня послал сюда Бог и почему я так долго живу на свете. Я каждый день вспоминаю Холмогоры, потому что там для меня был рай, а здесь — ад». Ответа на письмо не последовало.
Мы уезжали из Холмогор почти спешно – бродившие тучи все же сбились в одну, и по листьям белых водяных цветов, похожих на кубышки, упруго застучал дождь. Заросли осыпающихся лиловых метёлок воспользовались ненастным часом и начали источать дурманящий аромат. Наверное, все, как и три века назад.
Поморские мотивы: чем может удивить туриста Архангельская область
Идеи для поездок по стране — в проекте «РБК Стиль» «100 путешествий по России».
Архангельская область — регион, не обласканный вниманием туристов. Тем не менее здесь однозначно есть что посмотреть — деревянная архитектура, колыбель подводного флота, поморская кухня и одна из самых красивых деревень.
Северодвинск
Где-то на горизонте должны виднеться рубки подводных лодок. Говорят, купаться в море и наблюдать за ними — особое удовольствие. Но сейчас небо затянуто и валит мелкий дождь-снег, лодок не видно. Морская пена обволакивает песок и становится похожа на застывшую строительную.
Где-то в этих местах в 1553 году начались дипломатические отношения между Россией и Англией. В конце августа у селения Ненокса бросил якорь корабль под командованием капитана Ричарда Ченслера. Через Холмогоры, тогда столицу русского Севера, Ченслер добрался до Москвы. После аудиенции у Ивана Грозного Ричард стал послом, а на берегу Белого моря на острове Ягры появились якорная стоянка, склады и жилые помещения. На десятки лет порт стал главным связующим звеном между Россией и Англией. О Ченслере на Яграх сегодня напоминают небольшой памятный знак и название одной из улиц.
Сегодня Ягры — уже не остров, а район Северодвинска. Дорога сюда из центра города занимает минут 20. Николо-Корельский монастырь, тот, чьи монахи встречали Ченслера, тоже на месте. Правда, попасть к нему почти невозможно — в 1930-е годы вокруг монастыря разросся Севмаш, ставший флагманом строительства подводных лодок в России. Сам монастырь не только оказался заперт внутри предприятия, но лишился некоторых помещений — в них располагаются подразделения завода. Только в 90-е монастырь был передан РПЦ, а в Никольском соборе начали проводиться службы. Правда, верующим и немногочисленным туристам приходится любоваться куполами собора по большей части издалека: Севмаш — режимный объект.
Монастырь в 1907 году, до основания поселка Судострой (Северодвинска)
Я поворачиваюсь спиной к морю, закрываю глаза и представляю себе, как 500 лет назад на этот берег сошли английские моряки. Из убаюкивающего шума волн меня вырывает лишь пронизывающий до костей ветер, я открываю глаза. Прямо на берегу стоит потрепанная панельная девятиэтажка. Мы с фотографом шутим, что аренда квартиры тут — самый доступный в России способ переехать к морю. Самый доступный, но, пожалуй, не лучший.
В Северодвинск нужно приезжать летом, когда морозный ветер не пытается влезть под три слоя футболок, а ноги не увязают в слякотном снеге. Тут хорошо неспешно гулять, разглядывая причудливые деревянные дома. В Северодвинске, как в закрытом и богатом военном городке, советская власть не скупилась на комфорт для жителей. Тут многие деревянные дома построены по индивидуальным проектам — с эркерами, любопытными входными группами и необычными балконами. Если сравнивать эти «деревяшки» с тем, что ждет нас в Архангельске, то последний проигрывает.
В Северодвинске даже панельные дома не такие, как везде. Местные, так называемой северодвинской серии, были специально спроектированы для города. Они отличаются повышенным комфортом и лучше адаптированы к суровому климату. Всего тут было построено 163 таких дома, на самый первый можно посмотреть по адресу ул. Трухина, 16.
И обязательно зайдите в местный краеведческий музей. Тут уже давно смахнули пыль с экспонатов и решились на масштабную реконструкцию. Несколько залов оборудованы по последнему слову музейной техники. Экспонаты можно трогать, вертеть в руках и всячески изучать. Обязательно обратите внимание на кубок Всесоюзной спартакиады (стоящие в обнимку обнаженные парень и девушка) — трофей Великой отечественной войны, который изначально был кубком Олимпиады 1936 года.
На обратном пути из Северодвинска сделайте остановку у деревни Шихириха. На местном подвесном мосту через реку получаются уж очень классные фотографии.
Голубино
Архангельск накрывает снегом. На термометре около нуля, под колесами гололед. Мы едем в Голубино — парк и туркомплекс в 200 км от Архангельска. У нас летняя резина и опытный водитель.
«Эту дорогу на Пинегу я называю непредсказуемой, — говорит Аня, совладелица Голубино, — когда туристы спрашивают нас, смогут ли они добраться, я часто не могу ответить. Может быть так, что сегодня дорога идеальная, а завтра перемыло мосты, и все — не проедешь никак».
Или с утра прошел снег, а дорожники не успели посыпать дорогу песком. Или была слякоть, а дорожники не успели разровнять ее грейдером. Короче, «или» очень много.
Три часа дороги вознаграждаются сытным поморским обедом: калитки, сало, жареная картошка.
На столе возникает графинчик с ползущей по стеклу «слезой», за столом — Юра. Юра — сидродел из Козельска. Он приехал в Голубино по наводке своего товарища, тот описывал эти места как невероятные, неповторимые, неожиданные и непривычные.
До первых трех эпитетов мы еще доберемся, а вот непривычно тут действительно все. Непривычно, что в российской глубинке, как говорится, in the middle of nowhere, тебя ждет отличный отель с душем, туалетом, безупречным сервисом и пониманием того, «как надо».
Непривычно, что отельеры почему-то считают успех проекта не в прибыли, а в обустроенности пространства вокруг, думают не о том, как увеличить кэш-фло, а о том, как сохранить столетнюю хлебопекарную печь в соседней Пинеге.
Пинега
В Пинеге живут сильные люди. В такие места нужно бежать, когда достали толпы, офисы, коронавирус — все то, чего мы всеми силами пытаемся избежать в 2020-м. В Пинеге живет около четырех тысяч человек, но тут огромные пространства и малоэтажная застройка — выйдешь ночью на улицу, а вокруг звенящая тишина, и только старый пес лает где-то вдали.
Маршрут по Пинеге достаточно прост, но увлекателен. Для начала купите в магазине потребкооперации тот самый пинежский хлеб (очень вкусный), но не ешьте. Можете еще взять бутылочку чего-нибудь горячительного, но не пейте. Дойдите по Первомайской до дирекции предприятия Пинежьелес и сделайте селфи у треловочного трактора, поразглядывайте старую Пинегу на фотографиях у Культурного центра и поворачивайте на Пролетарскую. По левую руку — кафе «Юбилейное», которое местные именуют не иначе как «Поминальным» (работает исключительно по трагическим поводам), напротив — дом образцового содержания, по прямой — Пинега, но уже не село, а река. Небольшой кусочек набережной в последние годы даже облагородили, но красота здесь не в ней, а в медленно текущей, тягучей от снега воде и лесе на острове, на другом берегу реки. Откупорьте и немедленно выпейте, а следом отправляйте в рот ломоть хлеба.
За более плотным обедом и нормальным кофе (что редкость в этих местах) идите в кафе «У Володиных» на Первомайской. Названием заведение обязано купцам Володиным — местным олигархам и меценатам, которые построили большинство каменных зданий того времени и были любимы местными жителями. На их фото, кстати, можно посмотреть на стенах кафе.
Кимжа
В паре часов от Пинеги, на пути к Мезени, стоит одна из самых красивых русских деревень Кимжа. И это не художественное преувеличение, а реальное звание — Кимжа входит в Ассоциацию самых красивых деревень России. Тут сохранили огромное количество типичных поморских домов. Больших деревянных изб, в которых под одной крышей и хозяйская часть, и хозяйственные помещения.
В деревне работают несколько музеев — например, туристов могут обучить мастерству тканья традиционных половиков. В одном из домов восстановлены интерьеры столетней давности. Только в отличие от музея, все здесь можно потрогать. Раньше, пока в Кимже не появился гостевой дом, туристы даже могли переночевать в музейных интерьерах.
Обратите внимание на огромные кресты, стоящие у некоторых дворов, и зайдите в музей, где собраны особенно ценные экспонаты. Еще можно забраться на одну из двух деревянных мельниц. Их здесь считают самыми северными в мире.
Ломоносово
В магазинчике села Ломоносово легко проследить весь жизненный цикл человека — вот игрушки и конфеты для самых маленьких, вот пиво и сигареты для тех, кто постарше, вот какая-то одежда для тех, кто уже в возрасте, вот большие искусственные цветы.
Рядом с магазином профучилище, где не дают погибнуть старинному ремеслу костерезов. «Гравер держите, как ложку, силы к инструменту прилагать не нужно», — учит нас азам Ольга Неверова, директор фабрики Холмогорской резьбы и опытный костерез.
Кость оказывается очень податливым материалом, так что уже через пять минут я держу в руках брелок с листиком. Правда, назвать его красивым нельзя. В лавке при училище можно приобрести творения профессионалов, цены начинаются от нескольких сотен рублей — за брелоки или простые серьги, верхних границ цен практически нет. Ольга Алексеевна рассказывает, что большинство костерезов в Ломоносово работают над частными заказами, нередко для иностранных коллекционеров. «Один заказ может занять два-три месяца и больше, но и стоит такая работа прилично», — говорит она.
Я стою на высоком берегу реки Богоявленки. Спереди бескрайние заснеженные просторы и уже схватившаяся морозом вода, позади — нетипичная для этих мест деревянная мельница. Она построена по так называемой голландской технологии. Обычные русские мельницы вращались вокруг оси в поисках ветра при помощи здоровенной палки — у голландской внутри штурвал, а мельник чуть-чуть капитан.
Мельницу уже несколько лет восстанавливает Николай Выморков. Рядом пара арт-объектов: торчащий из мельничного жернова топор, видимо, постарался местный король Артур, и деревянная спираль — отличный фотоспот. Здесь же, в бывшем сарае, Николай с соратниками открыл небольшой музей живых лодок. Идея в том, чтобы воспроизвести и построить лодки по старинным поморским технологиям и плавать на них. Пока в музее всего одна лодка (но она уже плавает), вторая появится в 2021 году.
Николай уже купил здесь старый дом, куда планирует перевезти семью из Архангельска. Он мечтает, чтобы туристы ехали сюда не только ради Ломоносова. Впрочем, это не мешает ему быть директором музея имени ученого. Сам музей сейчас закрыт на реконструкцию и реэкспозицию. Экскурсий нет, но нас приглашают попить чай. Николай рассказывает, что вокруг Ломоносова до сих пор висит ареол загадочности. История о том, что он буквально пешком пришел в Москву, не совсем соответствует действительности, как и миф о том, что Михаил Васильевич рос в бедности — его отец был вполне себе зажиточным. «Занимался морским и речным рыболовным промыслом, имел мореходное судно. Домашнее хозяйство его отличалось образцовою полнотою; ее завершал пруд, в котором помещались садки для живой рыбы и летом плавали домашние утки и гуси», — гласит официальный сайт музея.
Добраться до острова, на котором стоит Ломоносово, можно только по воде (зимой по льду), а в теплое время года — паромом, который курсирует между Холмогорами и островом несколько раз в день.
Архангельск
Я уже давно взял за привычку стараться посещать столицу региона или страны в последние дни путешествия. Если она классная, то станет вишенкой на торте поездки, а если не очень, то не так расстроит, как в начале, и не испортит путешествия.
Из окон отеля виднеется массивный мост через Северную Двину, а еще какой-то новый жилой комплекс. Я делаю фото, пересылаю его знакомому, и он тут же спрашивает, как я умудрился выехать в Европу. В этом месте набережная Двины больше напоминает Роттердам или Антверпен, чем русскую провинцию. Впрочем, если только выбрать правильный ракурс.
Пара шагов, и вот уже перед вами пристань, куда несколько раз в день прибывают кораблики с Кегострова — микрорайона Архангельска на другом берегу Двины. Никакого сообщения, кроме водного, с островом нет. Семь утра, мимо окон проходят смурные мужики в трениках и с большими спортивными сумками, рядом идут женщины с налаченными волосами и туфлями. Все они будто бы прибыли не с Кегострова, а прямиком из 90-х. Для них прогулка на кораблике не экзотика, а рутина — в 7 утра в Архангельск, сильно затемно — обратно, домой. Сразу по приезде в город они сталкиваются с другой действительностью: все самые дорогие дома, модные рестораны и современные музеи в Архангельске стоят вдоль воды.
Протяженность местной набережной 7,5 км, и начать прогулку стоит от Морского речного вокзала, который сейчас чаще используется под ярмарку. Следом за ним стоит собор Архангела Михаила, чем-то напоминающий московский Храм Христа Спасителя. Тот самый ЖК «как в Европе» — дом по адресу наб. Северной Двины, 71. Тут расположено кафе «Анров», любимое местным бомондом, номенклатурой и модной молодежью. В этом же здании работает и крафтовый бар «Рыжий еж» — один из самых приличных в городе.
На перекрестке набережной и улицы Поморской стоит зайти в Музей художественного освоения Арктики. Пожалуй, только здесь умудряются рассказывать об этнографии через художественные произведения. Кстати, располагается музей в историческом здании 1897 года.
Следующий интересный объект на набережной — небольшая церковь Зосимы, Савватия и Германа Соловецких 1898 года постройки. Только будьте аккуратней, разглядывая фасады, — их давно не ремонтировали.
В соседних дверях, пожалуй, лучшее заведение города — в Почтовой конторе (когда-то она тут действительно тут размещалась) можно попробовать блюда поморской кухни и авторские настойки. А еще, не вставая из-за стола, можно отправить близким открытку с видами старого города.
Прямо на берегу Двины напротив ресторана стоит Северный морской музей. Его экспозиция рассказывает об освоении Севера и Арктики с точки зрения мореплавания. Здесь же у причалов 106-100 можно взглянуть на современное искусство — скульптуры арт-группы «Сборная Тайболы». Деревянные композиции представляют типичные образы Архангельска прошлого: «Фонарщик», «Экспедиция Георгия Седова», «Фотостудия Якова Лейцингера», «Портовые грузчики».
Как посмотрите на скульптуры, поворачивайте от Двины вглубь. Минуя Петровский парк, попадете на несколько несуразную центральную площадь Ленина со зданием администрации. Идите дальше, прямиком к проспекту Чумбарова-Лучинского. Его пешеходная часть — своеобразный архангельский Арбат, окруженный огромными поморскими деревянными домами, свезенными в столицу со всей области.
Еще одно место, несомненно заслуживающее внимания, — аэропорт, где работает музей авиации Севера. Всего один зал, осмотр которого без экскурсии займет максимум 5 минут, зато на экскурсии, которую проводит лично директор, тут можно зависнуть на пару часов. А потом, надев специальные жилеты, отправиться на территорию самого аэропорта. Там стоит несколько экспонатов, в том числе Ту-134 и Ту-154, на борт которых можно подняться. Здесь же можно взглянуть на удивительный перронный автобус АППА-4 — по сути грузовичок ЗИЛ с пассажирским прицепом. Только записывайтесь на экскурсию заранее: аэропорт — режимный объект, куда можно попасть только с пропуском (договориться о посещении можно по телефону +7 (8182) 63-15-64).
По данным сервиса путешествий «Туту.ру», осенью 2020 года, несмотря на пандемию, авиатрафик в Архангельск вырос. Из Москвы — на 22%, из Петербурга — на 34%, из Мурманска — на 79%. При этом средний чек на перелет снизился на 20-40%. Почти 70% всего авиатрафика в Архангельск приходится на пассажиров из Москвы и Петербурга.