деревня святое поле новгородская область
Деревня святое поле новгородская область
своего Глеба, и выгнашя из града, и бежа за Волокъ, и убишя и Чудь»). Но вот только умер он в 1078 г., т. е. за полтора века до образования Литвы как государства и за 272 года до рождения Ягайло Ольгердовича. Более того, в Новгородской первой летописи, основном источнике по истории Новгородского края, не упоминается ни одного посадника или тысяцкого с именем Глеб.
Однако на приведенное замечание легко подобрать контрдовод. Имя Глеб мог носить местный землевладелец, имея при этом титул князя: «Кроме удельных князей в Древней Руси были и служилые князья, которые, имея небольшие вотчины или совсем лишенные таковых, поступали на службу к удельным князьям».
Есть в предании и другие недочеты. Например, в более полном его варианте упоминается священник, благословивший русское войско на «ратный подвиг». Но ни в одних источниках по данной теме, начиная писцовыми книгами и заканчивая современными ведомостями и газетами, нельзя найти даже упоминания о существовании погоста (церкви, а значит, и священника) или даже часовни в деревне Бережок (Святое Поле), начиная со средних веков и заканчивая нашими днями. Наивно звучит и то, что, едва сражение завершилось, русские принялись строить деревню. И если уж есть взаимосвязь между исследуемой битвой и названиями Радолец/Радоль, топонимы, вероятно, возникли несколько позднее.
Однако, легенда о битве не является единственным источником по истории деревни. И сегодня старожилы вспоминают рассказы своих прародителей: дескать, когда «Литва шла, детей на лавку клали, а другой давили».
В связи с этим любопытно и важно провести параллели со сведениями из сборника «Сто новгородских сел». В качестве ответа жителей деревни Усть-Кировское в Пестовском районе на вопрос о происхождении сопок в нем приводится все та же фраза: «Литва шла. ». Про деревню Литвиново, Крестецкого района сказано буквально следующее: «Рассказывают, что деревня эта названа в честь князя Литвина, который сражался с литовцами недалеко от современной деревни. Местные ребятишки находили в поросших соснами курганах останки воинов».
Другой, нетронутый, и оттого еще более интересный курган расположен на деревенском пастбище. Если судить по замерам автора, он имеет около 10 метров в высоту и 100 метров в диаметре.
В Большой Советской энциклопедии в статье «Курган» написано, в частности: «В сев.-зап. областях РСФСР население называет К. сопками и литовскими могилами. — И далее: — На Руси обычай захоронения в К. прекратился с введением христианства, однако сельское население вплоть до XIV в. продолжало хоронить умерших по старому языческому обряду».
Кроме того, петербургский историк К. А. Михайлов указывает на то, что на территории Новгородской области встречаются и сопки с захоронениями, выполненными по обряду викингов.
Таким образом, есть три вполне вероятные версии происхождения Ягайловской сопки: 1) славянская — место погребения местного князя (вождя); 2) литовская — место захоронения павших в бою воинов; 3) скандинавская — погребальная насыпь, подобная Плакунинской сопке, описанной К. А. Михайловым.
В пользу первой версии говорит тот факт, что контуром сопка практически совпадает с Мерлугинской сопкой, чей рисунок и подробнейшее описание положены в основу работы И. В. Ислановой и которая большинством исследователей отнесена к так называемым «классическим» (по С. Л. Кузьмину) насыпям, имеющим славянское происхождение.
Однако Ягайловская сопка ни разу не была обследована или изучена. Она не упоминается даже в подробном каталоге «Памятники истории и культуры Новгородской области». Так что делать какие-либо однозначные выводы в отношении Ягайловской сопки нельзя.
Но одними устными источниками и собственными гипотезами ограничиваться нельзя; в основе должны лежать письменные свидетельства. Основой послужит Новгородская первая летопись, которая знакомит с характерными свидетельствами по истории литовских набегов на Новгородскую землю. Например: в 1223 г. «воеваша Литва около Торопця. ». (Торопец — река на Новгородчине.) А уже в 1225 г., через два года, «Литва Торопъцъскую волость всю поимаша ». Таким образом, нанося частые удары по одним и тем же городам и волостям, литовцы захватывали их. И пример Торопца не единственный в своем роде. Согласно договорам Новгорода и Литвы середины XV в., город (сейчас село) Марево с окрестностями считался смежным владением обеих сторон. А ведь Марево в 150 верстах от самого Новгорода — это всего пара дней пути.
Далее летопись фиксирует еще целый ряд литовских рейдов — в 1245 г. (воевали под Бежецом, недалеко от исследуемой территории), 1253, 1258 гг., до того момента, как в 1262 г. Новгород «с Литвой мир взята. ». Вслед за этим нельзя не отметить заметного потепления в литовско-новгородских отношениях — стороны не только не воюют, но даже успешно выступают в качестве коалиции против тевтонцев. Однако, уже в 1273 г. «новгородцы угонивъше Литву въ Ходыницихъ, избита съ князъмъ Володимиромъ и с посадником Твърдиславомъ».
Ситуация продолжалась оставаться напряженной в течение века, до 70-х гг. XIV в., т. е. до восшествия на литовский престол Ягайло Ольгердовича.
Зимой 1378 г. в союзный Псков приехал младший брат Ягайло, князь Андрей Ольгердович и «целова крестъ». Оттуда Андрей отправился в Новгород, «проездов в Москву». Год спустя, в 1379 г., «прииха в Новъгород князь Литовским Юръи Наримантович», двоюродный брат Ягайло.
В 1381 г. литовское войско во главе с братом великого князя, Скригайло, осадило Полоцк «с немечъской ратью, и много бысть имъ тягости; и прислаша к Новугороду, просяще помо щи по крестианству (христианству): помогли бы есте по насъ». Новгородцы, правда, отказали войску, состоявшему из католиков и язычников, в помощи во взятии православного города, но не в грубой форме — отправив к Ягайло посла из богатых бояр. «И заступи богъ и святая Софея свои домъ, и отъидоша, города не вземше».
Летописные свидетельства показывают, как на протяжении XIII, XIV вв. неоднократно менялся характер новгородско-литовских отношений. Однако цель работы — доказательство (или опровержение) факта Ягайловской битвы.
Необходимо определиться с временными границами действия. Это, бесспорно, конец XIV или начало XV в., если же быть более точным, время между 1377 и 1392 гг. — пребывание Ягайло на литовском престоле. Этот период можно условно разделить на два временных отрезка:
1. 1377-1381 гг. — улучшение отношений между Новгородом и Литвой. Скорее всего, в это время пограничные стычки и набеги были либо исключены, либо редки и незначительны (в Новгородской первой летописи о них за эти годы нет никаких упоминаний).
2. 1381-1392 гг. — постепенное ухудшение отношений (после осады Полоцка или каких-то других событий). Более вероятное время для территориальных споров и военных конфликтов.
Однако не стоит забывать об одном событии, произошедшем на исходе первого периода — в 1380 г. Это хорошо известная Куликовская битва. И не менее известно то, что великий князь литовский Ягайло незадолго до нее заключил союз с татарским ханом Мамаем и даже выступил ему навстречу, но не успел (скорее, не захотел успеть) на поле боя к началу сражения. Литовское войско остановилось всего в 40 км от Дона и, дождавшись известия о победе русских, вернулось в Литву, напав по пути на обоз с ранеными.
Вернулись они на родину кратчайшей дорогой, но вот шли к Дону через русский северо-запад — Псковскую, Новгородскую, Тверскую земли. А по пути грабили, встречая сопротивление местных жителей. Происходили стычки и, возможно, небольшие битвы. Правда, историки, говоря об этом факте, не конкретизируют, кто и где именно оказал литовцам наибольшее сопротивление.
Отчего же не предположить, что интересующая нас битва произошла именно в тот момент, когда литовское войско проходило мимо Островенского озера к Дону? Но тогда не может быть выполнено одно очень важное условие, ключевое в обоих вариантах предания. Русские не могли победить, иначе литовцы вынуждены были бы повернуть назад, чего не произошло. Значит, прежняя догадка — всего лишь занятное, но неверное предположение.
Бесспорно лишь одно: битва была. Она должна была быть — народ не может так долго помнить то, чего не было. Она вполне могла быть.
«Нет дыма без огня» — гласит народная мудрость. В данном случае «дым» — это предание о битве, а «огонь» — само сражение. Легенда сама по себе является доказательством истинности того, о чем она повествует. Следует лишь доказать возможность, что это произошло на самом деле.
Основными доказательствами в пользу положительного ответа на этот вопрос были старинное предание о битве и аргументы, доказывающие возможность проведения этой битвы в конце XIV в.
За отрицательный ответ выступал тот факт, что предполагаемое сражение не упоминается ни в одном письменном источнике и, в первую очередь, в Новгородской первой летописи.
Однако можно вспомнить примеры, когда важные эпизоды истории России не попадали в летописи своего времени. Так, например, в Ипатьевской летописи записано, что в 6750 (1242) г. не произошло никаких значительных событий. А между тем не нужно быть любителем истории, чтобы знать, что это год Ледового побоища.
В связи со всем вышеизложенным автор считает факт битвы великого князя литовского Ягайло с местным служилым князем Глебом у Островенского озера в конце XIV в. доказанным.
Р. ГАВРИЛИН
студент исторического факультета СПбГУ,
Санкт-Петербург
Церковь села Ореховно
РГИА Ф.796 оп.37 е.х.197 МФ (Дело записал Владимир Крутов д.Чернятка, перевёл и распечатал Сергей Андреев д.Бортница)
1756-го года Июля 8-го дня.
По доношению Новгородской Духовной Консистории о освящении построенной Бежецкой пятины в Михайловском Ореховском погосте церкви.
стр.2 Святейшему Правительствующему Синоду
В Новгородской Духовной Консистории
Доношение
Дамаскин Архимандрит Јверский.
Секретарь Михайло Антон…
По Указу Ея Императорскаго Величества Святейший Првительствующий Синод слушав присланного из Новгородской Духовной Консистории доношения с требованием от Святейшего Правительстующего Синода благословения о освящении построенной по благословению покойнаго Преосвященного Стефана Архиепископа Новгородскаго Бежецкой пятины в Михайловском Ореховском погосте вместо ветхой вновь церкви во имя Святаго Николая Чюдотворца с приделом Святые Великомученицы Екатерины на прежних антиминсах понеже де по производству дела и по мнению оной Консистории никакого правилного и указного препятствия не имеется, благословили: во объявленном Ореховском погосте построенную вместо ветхой вновь церковь во имя Святаго Николая Чудотворца с пределом Святыя Великомученицы Екатерины, ежели оные созданы в силу святых отец правил и Ея Императорскаго Величества указов во всем подлинно исправно, то на предписанных прежних антиминсах освятить по церковному – стр.3 – и потом во оную Новгородскую Духовную Консисторию послать указ.
Подлинной протокол подписали июля 12 числа 1756 года
Силвестр Архиепископ Санкт Петербургский
Димитрий Епископ Рязанский
Вениамин Епископ Тферский
Варлаам Архимандрит Донской
Секретарь Андрей Сороскин
Евдоким Череповский
Указ Ея Императорскаго Величества
Самодержицы Всероссийския из Святейшаго Правительствующаго Синода
В Новгородскую Духовную Консисторию.
стр.5 Святейшему Правительствующему Синоду
Из Новгородской Духовной Консистории
Репорт о получении указа сим же
означенным исполнением
Ея Императорскаго Величества Самодержицы Всероссийския Указ, присланной от Вашего Святейшества под №1480-м о освящении Бежецкой пятины в Михайловском Ореховском погосте построенной вместо ветхой вновъ церкви Святаго Николая Чюдотворца с приделом Святыя Великомученицы Екатерины на прежних освященных антиминсах в вышереченной Консистории сего августа 20 дня получен, и по тому Ея Императорскаго Величества Указу о освящении означенной церкви с приделом на предписанных прежних освященных антиминсах из Консистории Бежецкой пятины Николаевской Столпенской пустыни к игумену Варлааму Указ послан, о чем Вашему Святейшеству реченная Консистория сим покорно и репортует августа 21 дня 1756 года.
Корнилий игумен Кириловский
Дометий протопоп Софийский.
ДЕРЕВНЯ ЯГАЙЛОВО
Есть в Мошенском районе, Новгородской области деревня Ягайлово. Лет сто назад она была самой населенной во всей Ореховской волости, Боровичского уезда (в 1893 г. 170 жителей, в 1911 г. — ЗО6), ежегодно росло число жилых построек и крестьянских хозяйств, поголовье скота, было 5 кожевенных заводов, но деревня жила бедно — ни церкви, ни школы, ни магазина.
А сейчас все наоборот — появился магазин, медпункт, зато жителей с каждым годом становится все меньше и меньше. Деревня и живет-то благодаря дачникам; среди них и семья автора данной статьи.
Ягайлово — необычный для русского слуха топоним, тем более в окружении таких названий, как Ореховно, Глебово, Бережок, Радолец. Попытаемся выяснить происхождение этого топонима. По нашему мнению, он является производным от имени литовского великого князя Ягайло. Но тогда возникает вполне закономерный вопрос: каким же образом связаны литовский князь и глухая новгородская деревня? Заполнить «белое пятно» в истории одной из деревень района мы и попытаемся.
Великий князь литовский Ягайло Ольгердович (1350-1434), правил Литвой в 1377-1392 гг., а в 1386-1434 гг. был королем Польши (под именем Владислава II). Он основал династию Ягеллонов, и его потомки долгое время правили в Польше, Литве, а также в Чехии и Венгрии. Прославился Ягайло и как полководец: он успешно командовал войсками польско-литовско-русской коалиции против Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве 1410 г.
Но автор решил предположить и доказать, что Ягайло участвовал и в другом сражении, еще не исследованном. По крайней мере, об этом событии не упоминается в трудах ни одного из виднейших российских историков — Карамзина, Соловьева, Ключевского и др. О нем не рассказано ни в одной из книг, с которыми мы ознакомились. И можно было бы спокойно поставить в исследовании точку и забыть о нем, ведь существует негласное правило: «Есть источник — есть историк, нет источника — нет историка».
Но источники есть — устные свидетельства. Прежде всего, это предание о самой битве, которое до сих пор помнят местные жители. Удалось записать несколько вариантов этой легенды.
Первый вариант звучит так: литовский князь Ягайло пошел на Русь, и была битва с местным князем Глебом. Русские победили, заключили мир в Святом Поле, и Ягайло вернулся в Литву. По именам двух князей и названы деревни Ягайлово и Глебово.
Второй вариант, более подробно и обстоятельно объясняющий местные топонимы, во многом схож с первым. Согласно ему, литовца Ягайло также встретил местный князь Глеб. Они расположились на противоположных берегах Островенского озера, близ современных деревень Ягайлово и Глебово (или в самих уже существовавших деревнях). Глеб направился в Бережок, где его войско благословил местный священник (отсюда и второе, до 1970-х гг. официальное название Бережка — Святое Поле, в просторечии — Свято-поле). Затем, после некоторых маневров, войска сошлись на берегу озера Радоль. Победили русские, литовцы же с позором вернулись на родину. Победители, по преданию, основали на месте битвы деревню и назвали ее Радольцом, а озеро и реку, на берегах которых развернулось сражение, нарекли Радоль. Таким образом, одно предание претендует на объяснение происхождения названий четырех деревень (Ягайлово, Глебово, Святое Поле и Радолец), одной реки и одного озера — Радоль.
Но, как в любой другой легенде, и это вполне естественно, здесь многое «намешано». Чтобы в этом разобраться, были отброшены малозначительные детали и объединены оба варианта. Они схожи и ничуть не противоречат друг другу: литовский князь Ягайло с войском пришел на берега Островенского озера, сразился с местным князем Глебом и, проиграв битву, ушел.
И вот с этого момента начинаются расхождения с исторической действительностью. Прежде всего, интересующая нас область не позднее княжения Рюрика стала принадлежать Новгороду. Таким образом, нельзя говорить ни о каком местном удельном князе, кроме как о Новгородском. И действительно, в Новгороде правил одно время князь по имени Глеб («И посади Святославъ сына своего Глеба, и выгнашя из града, и бежа за Волокъ, и убишя и Чудь»). Но вот только умер он в 1078 г., т. е. за полтора века до образования Литвы как государства и за 272 года до рождения Ягайло Ольгердовича. Более того, в Новгородской первой летописи, основном источнике по истории Новгородского края, не упоминается ни одного посадника или тысяцкого с именем Глеб.
Однако на приведенное замечание легко подобрать контрдовод. Имя Глеб мог носить местный землевладелец, имея при этом титул князя: «Кроме удельных князей в Древней Руси были и служилые князья, которые, имея небольшие вотчины или совсем лишенные таковых, поступали на службу к удельным князьям».
Есть в предании и другие недочеты. Например, в более полном его варианте упоминается священник, благословивший русское войско на «ратный подвиг». Но ни в одних источниках по данной теме, начиная писцовыми книгами и заканчивая современными ведомостями и газетами, нельзя найти даже упоминания о существовании погоста (церкви, а значит, и священника) или даже часовни в деревне Бережок (Святое Поле), начиная со средних веков и заканчивая нашими днями. Наивно звучит и то, что, едва сражение завершилось, русские принялись строить деревню. И если уж есть взаимосвязь между исследуемой битвой и названиями Радолец/Радоль, топонимы, вероятно, возникли несколько позднее.
Однако, легенда о битве не является единственным источником по истории деревни. И сегодня старожилы вспоминают рассказы своих прародителей: дескать, когда «Литва шла, детей на лавку клали, а другой давили».
В связи с этим любопытно и важно провести параллели со сведениями из сборника «Сто новгородских сел». В качестве ответа жителей деревни Усть-Кировское в Пестовском районе на вопрос о происхождении сопок в нем приводится все та же фраза: «Литва шла. ». Про деревню Литвиново, Крестецкого района сказано буквально следующее: «Рассказывают, что деревня эта названа в честь князя Литвина, который сражался с литовцами недалеко от современной деревни. Местные ребятишки находили в поросших соснами курганах останки воинов».
Другой, нетронутый, и оттого еще более интересный курган расположен на деревенском пастбище. Если судить по замерам автора, он имеет около 10 метров в высоту и 100 метров в диаметре.
В Большой Советской энциклопедии в статье «Курган» написано, в частности: «В сев.-зап. областях РСФСР население называет К. сопками и литовскими могилами. — И далее: — На Руси обычай захоронения в К. прекратился с введением христианства, однако сельское население вплоть до XIV в. продолжало хоронить умерших по старому языческому обряду».
Кроме того, петербургский историк К. А. Михайлов указывает на то, что на территории Новгородской области встречаются и сопки с захоронениями, выполненными по обряду викингов.
Таким образом, есть три вполне вероятные версии происхождения Ягайловской сопки: 1) славянская — место погребения местного князя (вождя); 2) литовская — место захоронения павших в бою воинов; 3) скандинавская — погребальная насыпь, подобная Плакунинской сопке, описанной К. А. Михайловым.
В пользу первой версии говорит тот факт, что контуром сопка практически совпадает с Мерлугинской сопкой, чей рисунок и подробнейшее описание положены в основу работы И. В. Ислановой и которая большинством исследователей отнесена к так называемым «классическим» (по С. Л. Кузьмину) насыпям, имеющим славянское происхождение.
Однако Ягайловская сопка ни разу не была обследована или изучена. Она не упоминается даже в подробном каталоге «Памятники истории и культуры Новгородской области». Так что делать какие-либо однозначные выводы в отношении Ягайловской сопки нельзя.
Но одними устными источниками и собственными гипотезами ограничиваться нельзя; в основе должны лежать письменные свидетельства. Основой послужит Новгородская первая летопись, которая знакомит с характерными свидетельствами по истории литовских набегов на Новгородскую землю. Например: в 1223 г. «воеваша Литва около Торопця. ». (Торопец — река на Новгородчине.) А уже в 1225 г., через два года, «Литва Торопъцъскую волость всю поимаша ». Таким образом, нанося частые удары по одним и тем же городам и волостям, литовцы захватывали их. И пример Торопца не единственный в своем роде. Согласно договорам Новгорода и Литвы середины XV в., город (сейчас село) Марево с окрестностями считался смежным владением обеих сторон. А ведь Марево в 150 верстах от самого Новгорода — это всего пара дней пути.
Далее летопись фиксирует еще целый ряд литовских рейдов — в 1245 г. (воевали под Бежецом, недалеко от исследуемой территории), 1253, 1258 гг., до того момента, как в 1262 г. Новгород «с Литвой мир взята. ». Вслед за этим нельзя не отметить заметного потепления в литовско-новгородских отношениях — стороны не только не воюют, но даже успешно выступают в качестве коалиции против тевтонцев. Однако, уже в 1273 г. «новгородцы угонивъше Литву въ Ходыницихъ, избита съ князъмъ Володимиромъ и с посадником Твърдиславомъ».
Ситуация продолжалась оставаться напряженной в течение века, до 70-х гг. XIV в., т. е. до восшествия на литовский престол Ягайло Ольгердовича.
Зимой 1378 г. в союзный Псков приехал младший брат Ягайло, князь Андрей Ольгердович и «целова крестъ». Оттуда Андрей отправился в Новгород, «проездов в Москву». Год спустя, в 1379 г., «прииха в Новъгород князь Литовским Юръи Наримантович», двоюродный брат Ягайло.
В 1381 г. литовское войско во главе с братом великого князя, Скригайло, осадило Полоцк «с немечъской ратью, и много бысть имъ тягости; и прислаша к Новугороду, просяще помо щи по крестианству (христианству): помогли бы есте по насъ». Новгородцы, правда, отказали войску, состоявшему из католиков и язычников, в помощи во взятии православного города, но не в грубой форме — отправив к Ягайло посла из богатых бояр. «И заступи богъ и святая Софея свои домъ, и отъидоша, города не вземше».
Летописные свидетельства показывают, как на протяжении XIII, XIV вв. неоднократно менялся характер новгородско-литовских отношений. Однако цель работы — доказательство (или опровержение) факта Ягайловской битвы.
Необходимо определиться с временными границами действия. Это, бесспорно, конец XIV или начало XV в., если же быть более точным, время между 1377 и 1392 гг. — пребывание Ягайло на литовском престоле. Этот период можно условно разделить на два временных отрезка:
1. 1377-1381 гг. — улучшение отношений между Новгородом и Литвой. Скорее всего, в это время пограничные стычки и набеги были либо исключены, либо редки и незначительны (в Новгородской первой летописи о них за эти годы нет никаких упоминаний).
2. 1381-1392 гг. — постепенное ухудшение отношений (после осады Полоцка или каких-то других событий). Более вероятное время для территориальных споров и военных конфликтов.
Однако не стоит забывать об одном событии, произошедшем на исходе первого периода — в 1380 г. Это хорошо известная Куликовская битва. И не менее известно то, что великий князь литовский Ягайло незадолго до нее заключил союз с татарским ханом Мамаем и даже выступил ему навстречу, но не успел (скорее, не захотел успеть) на поле боя к началу сражения. Литовское войско остановилось всего в 40 км от Дона и, дождавшись известия о победе русских, вернулось в Литву, напав по пути на обоз с ранеными.
Вернулись они на родину кратчайшей дорогой, но вот шли к Дону через русский северо-запад — Псковскую, Новгородскую, Тверскую земли. А по пути грабили, встречая сопротивление местных жителей. Происходили стычки и, возможно, небольшие битвы. Правда, историки, говоря об этом факте, не конкретизируют, кто и где именно оказал литовцам наибольшее сопротивление.
Отчего же не предположить, что интересующая нас битва произошла именно в тот момент, когда литовское войско проходило мимо Островенского озера к Дону? Но тогда не может быть выполнено одно очень важное условие, ключевое в обоих вариантах предания. Русские не могли победить, иначе литовцы вынуждены были бы повернуть назад, чего не произошло. Значит, прежняя догадка — всего лишь занятное, но неверное предположение.
Бесспорно лишь одно: битва была. Она должна была быть — народ не может так долго помнить то, чего не было. Она вполне могла быть.
«Нет дыма без огня» — гласит народная мудрость. В данном случае «дым» — это предание о битве, а «огонь» — само сражение. Легенда сама по себе является доказательством истинности того, о чем она повествует. Следует лишь доказать возможность, что это произошло на самом деле.
Основными доказательствами в пользу положительного ответа на этот вопрос были старинное предание о битве и аргументы, доказывающие возможность проведения этой битвы в конце XIV в.
За отрицательный ответ выступал тот факт, что предполагаемое сражение не упоминается ни в одном письменном источнике и, в первую очередь, в Новгородской первой летописи.
Однако можно вспомнить примеры, когда важные эпизоды истории России не попадали в летописи своего времени. Так, например, в Ипатьевской летописи записано, что в 6750 (1242) г. не произошло никаких значительных событий. А между тем не нужно быть любителем истории, чтобы знать, что это год Ледового побоища.
В связи со всем вышеизложенным автор считает факт битвы великого князя литовского Ягайло с местным служилым князем Глебом у Островенского озера в конце XIV в. доказанным.
Р. ГАВРИЛИН
ученик 10 класса гимназии № 116,
Санкт-Петербург