Выше стропила плотники книга о чем
Выше стропила, плотники. Симор – введение
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
«Выше стропила, плотники» – цитата из «Эпиталамы», свадебной песни древнегреческой поэтессы Сапфо.
В день свадьбы главного героя, Симора Гласса, его сестра написала обмылком на зеркале ванной: «Выше стропила, плотники! Входит жених, подобный Арею, выше самых высоких мужей».
Симор Гласс – старший из семи братьев и сестер. Для тех, кто с ним мало знаком, это странный, неуравновешенный человек. И только близкие знают другого Симора – философа, поэта, человека глубокого и тонко чувствующего.
Повесть проникнута духом дзен-буддизма и нонконформизма и очень многое дает для понимания Сэлинджера – одного из самых значительных писателей XX века.
Это же произведение в другом переводе можно найти здесь
С этой книгой читают
Отзывы 1
Есть среди коротких произведений Сэлинджера несколько работ, посвященных одной вымышленной семье Глассов. И вот когда читаешь подряд эти рассказы и повести, то в какой-то момент понимаешь, что тебе это семейство уже как родное. Ты их не то чтобы обожаешь, ты испытываешь к ним нежную привязанность. Сэлинджеру свойственно часто отклоняться от сюжетной линии, пихать куда ни попадя огромные сноски и всюду расставлять комментарии в скобках, но повесть «Выше стропила, плотники!» эти раздражающие мелочи обошли стороной.
В малой прозе Сэлинджера герой-рассказчик очень часто ссылается на основы буддийской философии, его персонажи нередко цитируют японскую поэзию, а Симор Гласс – наиболее просветленный из всех созданных Сэлинджером характеров, решивший раньше времени воссоединиться с Брахманом. Симор – полубог для своих братьев и сестер, с чьей смертью они не смирились и каждая повесть и рассказ, посвященные ему, вызовут у читателя чувство нежности и горького сожаления.
Есть среди коротких произведений Сэлинджера несколько работ, посвященных одной вымышленной семье Глассов. И вот когда читаешь подряд эти рассказы и повести, то в какой-то момент понимаешь, что тебе это семейство уже как родное. Ты их не то чтобы обожаешь, ты испытываешь к ним нежную привязанность. Сэлинджеру свойственно часто отклоняться от сюжетной линии, пихать куда ни попадя огромные сноски и всюду расставлять комментарии в скобках, но повесть «Выше стропила, плотники!» эти раздражающие мелочи обошли стороной.
В малой прозе Сэлинджера герой-рассказчик очень часто ссылается на основы буддийской философии, его персонажи нередко цитируют японскую поэзию, а Симор Гласс – наиболее просветленный из всех созданных Сэлинджером характеров, решивший раньше времени воссоединиться с Брахманом. Симор – полубог для своих братьев и сестер, с чьей смертью они не смирились и каждая повесть и рассказ, посвященные ему, вызовут у читателя чувство нежности и горького сожаления.
Выше стропила плотники книга о чем
Выше стропила, плотники. Симор – введение
RAISE HIGH THE ROOF BEAM, CARPENTERS
SEYMOUR – AN INTRODUCTION
RAISE HIGH THE ROOF BEAM, CARPENTERS and SEYMOUR – AN INTRODUCTION by J.D. Salinger.
Copyright © 1955, 1959 by J.D. Salinger,
RENEWED 1983, 1987 by J.D. Salinger
Russian language rights arranged with the J.D. Salinger Literary Trust through the Andrew Nurnberg Literary Agency, Moscow, Russia.
© Р. Райт-Ковалева, перевод на русский язык. Наследники, 2020
© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Выше стропила, плотники
Лет двадцать тому назад, когда в громадной нашей семье вспыхнула эпидемия свинки, мою младшую сестренку Фрэнни вместе с колясочкой перенесли однажды вечером в комнату, где я жил со старшим братом Симором и где предположительно микробы не водились. Мне было пятнадцать, Симору – семнадцать.
Часа в два ночи я проснулся от плача нашей новой жилицы. Минуту я лежал, прислушиваясь к крику, но соблюдая полный нейтралитет, а потом услыхал – вернее, почувствовал, что рядом на кровати зашевелился Симор. В то время на ночном столике между нашими кроватями лежал электрический фонарик – на всякий пожарный случай, хотя, насколько мне помнится, никаких таких случаев не бывало. Симор щелкнул фонариком и встал.
– Мама сказала – бутылочка на плите, – объяснил я ему.
– А я только недавно ее кормил, – сказал Симор, – она сыта.
В темноте он подошел к стеллажу с книгами и медленно стал шарить лучом фонарика по полкам.
– Что ты там делаешь? – спросил я.
– Подумал, может, почитать ей что-нибудь, – сказал Симор и снял с полки книгу.
– Слушай, балда, ей же всего десять месяцев! – сказал я.
– Знаю, – сказал Симор, – но уши-то у них есть. Они все слышат.
В ту ночь при свете фонарика Симор прочел Фрэнни свой любимый рассказ – то была даосская легенда. И до сих пор Фрэнни клянется, будто помнит, как Симор ей читал:
«Князь My, повелитель Цзинь, сказал Бо Лэ: «Ты обременен годами. Может ли кто-нибудь из твоей семьи служить мне и выбирать лошадей вместо тебя?» Бо Лэ отвечал: «Хорошую лошадь можно узнать по ее виду и движениям. Но несравненный скакун – тот, что не касается праха и не оставляет следа, – это нечто таинственное и неуловимое, неосязаемое, как утренний туман. Таланты моих сыновей не достигают высшей ступени: они могут отличить хорошую лошадь, посмотрев на нее, но узнать несравненного скакуна они не могут. Однако есть у меня друг по имени Цзю Фангао, торговец хворостом и овощами, – он не хуже меня знает толк в лошадях. Призови его к себе».
Князь так и сделал. Вскоре он послал Цзю Фангао на поиски коня. Спустя три месяца тот вернулся и доложил, что лошадь найдена. «Она теперь в Шаю», – добавил он. «А какая это лошадь?» – спросил князь. «Гнедая кобыла», – был ответ. Но когда послали за лошадью, оказалось, что это черный как ворон жеребец.
Князь в неудовольствии вызвал к себе Бо Лэ.
– Друг твой, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в силах отличить жеребца от кобылы! Что он понимает в лошадях, если даже масть назвать не сумел?
Бо Лэ вздохнул с глубоким облегчением.
– Неужели он и вправду достиг этого? – воскликнул он. – Тогда он стоит десяти тысяч таких, как я. Я не осмелюсь сравнить себя с ним. Ибо Гао проникает в строение духа. Постигая сущность, он забывает несущественные черты; прозревая внутренние достоинства, он теряет представление о внешнем. Он умеет видеть то, что нужно видеть, и не замечать ненужного. Он смотрит туда, куда следует смотреть, и пренебрегает тем, на что смотреть не стоит. Мудрость Гао столь велика, что он мог бы судить и о более важных вещах, чем достоинства лошадей.
И когда привели коня, оказалось, что он поистине не имеет себе равных».
В мае 1942 года мы все семеро – потомство Леса и Бесси (урожденной Галлахер) Гласс, бывших комических актеров странствующей труппы, – были, говоря пышным слогом, разбросаны во все концы Соединенных Штатов. Например, я, второй по старшинству, лежал в военном госпитале в Форт-Беннинге, штат Джорджия, с плевритом – памяткой трехмесячного обучения пехотной премудрости. Близнецы Уолт и Уэйкер разлучились еще год назад. Уэйкера посадили в лагерь отказчиков в Мэриленде, а Уолт воевал на Тихом океане или направлялся туда с частями полевой артиллерии. (Мы никогда точно не знали, где находится Уолт. Писать письма он не любил, а после его смерти мы очень мало, почти что ничего, о нем не узнали. Он погиб по нелепейшей случайности в Японии в 1945 году.)
Моя старшая сестра Бу-Бу (хронологически она приходится между мной и близнецами) служила мичманом в женских морских вспомогательных частях на военно-морской базе в Бруклине. Всю весну и лето того года сестра прожила в маленькой нью-йоркской квартирке, которая все еще числилась за мной и Симором после призыва в армию. Двое младших ребят, Зуи (мальчик) и Фрэнни (девочка), жили с нашими родителями в Лос-Анджелесе, где отец выискивал талантливых актеров для киностудии. Зуи было тринадцать, а Фрэнни – восемь. Каждую неделю они оба выступали по радио в детской передаче вопросов и ответов под типичным для американского радио ироническим названием «Умный ребенок». Пожалуй, здесь надо сказать, что почти все время – вернее, из года в год – все дети нашей семьи выступали в качестве платных «гостей» в программе «Умный ребенок».
Мы с Симором выступали первыми – в 1927 году, когда ему было десять, а мне – восемь, и «вещали» мы из гостиной старого отеля «Марри-хилл». Мы все семеро, начиная с Симора и кончая Фрэнни, выступали под псевдонимами.
Может быть, это покажется в высшей степени противоречивым: ведь мы как-никак дети эстрадных актеров, людей, ни в коей мере не пренебрегающих рекламой, но моя мать однажды прочла в журнале статью о том, какой крест вынуждены нести маленькие профессионалы, как они изолированы от обыкновенных детей, чье общество, очевидно, весьма для них полезно, – и она с железной непоколебимостью поставила на своем и ни разу, ни одного-единственного разу не отступила. (Здесь совсем не место разбираться, нужно ли объявить вне закона всех или большинство детей-«профессионалов», окружить их жалостью или без всяких сантиментов просто изничтожить как нарушителей общественного спокойствия. Замечу только, что наш общий заработок в программе «Умный ребенок» дал шестерым из нас возможность окончить колледж, да и седьмой учится на те же средства.)
Наш старший брат Симор – а о нем главным образом здесь и пойдет речь – служил капралом в войсках, которые тогда, в 1942 году, еще назывались Военно-воздушные силы. Жил он на базе бомбардировщиков «Б-17» в Калифорнии – насколько мне известно, он исполнял обязанности ротного писаря. Добавлю мимоходом, хотя это и важно, что из всех нас он меньше всего любил писать письма. Кажется, за всю жизнь он мне не написал и пяти писем.
В то утро, двадцать второго, а может быть, двадцать третьего мая (наша семья никогда не ставила числа на письмах), мне положили в ноги, на койку военного госпиталя в Форт-Беннинге, письмо от моей сестры Бу-Бу – в это время мне стягивали диафрагму липким пластырем (это мероприятие медики обычно проделывают над больными плевритом – по-видимому, для того, чтобы они не рассыпались на кусочки от кашля). Когда прекратили это мучение, я прочел письмо Бу-Бу. Оно сохранилось, и я привожу его дословно:
Выше стропила, плотники
«Выше стропила, плотники» (англ. Raise High the Roof Beam, Carpenters) — повесть американского писателя Дж. Сэлинджера. Впервые была опубликована в журнале «Нью-Йоркер» в 1955 году.
Название
Сюжет
Рассказ ведётся от имени рядового армии США Бадди Гласса, который в мае 1942 года едет на церемонию бракосочетания своего старшего брата Симора в Нью-Йорк.
Бадди получает письмо своей сестры Бу-бу, в котором та сообщает ему о решении Симора жениться и просит его приехать на церемонию, так как, тоже являясь военнослужащей, присутствовать не сможет. Бадди получает кратковременный отпуск и, несмотря на то, что он болен пневмонией, едет в Нью-Йорк.
Селинджер показывает Симора с двух точек зрения: таким, каким он предстает в восприятии окружения своей невесты Мюриэль Феддер и таким, каким его видит Бадди. Для знакомых Мюриэль и ее родственников Симор — человек странный и психически неуравновешенный. Для Бадди — Симор гуру, великий поэт и провидец, патриарх семьи. Композиционно повесть построена в виде непрекращающегося диалога между миром невесты и миром семьи Глассов.
Прибыв в 3 часа дня в дом, где должна была состояться церемония, Бадди вместе с остальными гостями и невестой прождал более двух часов, однако жених так и не появился. Наконец невенчанная невеста под сочувственными взглядами всех гостей села в автомобиль и уехала домой. Остальным гостям было предложено разъезжаться на автомобилях кортежа по своим делам. Случайно, Бадди сел в один из автомобилей и оказался в компании разъярённой подруги невесты Эди Бервик, её мужа лейтенанта-лётчика Боба. Кроме них в машине оказалась тётя невесты — Элен Силсберн и глухонемой дядя невесты. Машина направлялась домой к невесте, где Эди Бервик должна была утешать Мюриэль, а Бадди надеялся узнать, где Симор и что произошло. Однако машина попала в пробку из-за проходящего военного парада.
Бадди вынужден выслушивать, какого мнения о его брате подружка невесты, однако вступаться за Симора не имеет смысла — слишком много следовало бы объяснять этим людям, да и к тому же Бадди уверен — они всё равно ничего не поймут. Единственный, кто симпатизирует Бадди — это глухонемой дядя невесты, который, по-видимому, ничего не понимает в происходящем.
Наконец подружке невесты удаётся дозвониться домой к Мириэль, и вся компания узнаёт, что жених нашёлся, он почему-то ждал невесту у неё дома. Как только невеста с родителями вернулась домой с несостоявшейся церемонии «Мюриель вдруг схватила чемоданчик, и они тут же уехали, вот и все». Мюриель уехала с женихом, а свадьба «…или, как это там называется, когда жених с невестой уж скрылись» идёт полным ходом.
Суть повести в столкновении двух разных и чуждых друг другу сред, грубо говоря, идеализма и материализма. Мне нравится, что автор ни чего не артикулирует, не ставит моральных ударений по тексту, а просто описывает историю, кому нужно тот поймет. Если честно то хочется воспринимать эту произведение просто как хорошую литература, не хочется видеть в каждом слове скрытый шифр и отыскивать скрытые аллюзии.
Мне не понятен только один момент, если Симор такой умник и благоразумник, мудрец, гуру, «настоящий самурай», кладезь всевозможных талантов и многое прочее, почему он выбрал себе в невесты такую девушку как Мюриель (пустую куклу)? Неужели злая любовь и сказка про козла?
Хронологически через 6 лет после представленных в повести событий будет рыбка-бананка т.е. самоубийство жениха. Симору война не помешала жениться, но окончание войны привело к самоубийству. Может быть женитьба тоже косвенно причастна к будущим событиям?
Во время чтения, запнулся я на переводе, очень он мне царапал органы восприятия и анализа. Даже после прочтения продолжал царапать, до такой степени, что я взял бумажный вариант, благо имеющийся у меня в наличии, и прочитал заново, чтобы сравнить. Вы не поверите, но отличия налицо как небо и земля. Повесть хороша, но в правильном переводе это маленький шедевр.
Бумажный вариант у меня в переводе Риты Райт-Ковалевой. Ниже две цитаты, для сравнения.
первый перевод Риты Райт-Ковалевой
«Мисс Феддер предостерегает Мюриель взглядом, если она в разговоре проявляет не тот литературный вкус, а Мюриель следит, чтобы мать не слишком ударялась в многословие и пышный слог. Споры не грозят перейти в постоянный разлад, потому что они Мать и Дочь».
Цифровой вариант, чей перевод там не указано, я примерно догадываюсь, но не уверен на все сто.
«Взгляд миссис Феддер следит за разговорным вкусом Мюриэл в литературе, а глаза Мюриэл следят за материнской склонностью к велеречивости, словоохотливости. Когда они спорят, невозможна опасность перманентного разрыва, потому что они – Мать и Дочь».
перевод Рита Райт-Ковалева.
«Его залихватская фуражка героя-летчика казалась жестокой насмешкой над бедной, потной, отнюдь не лихой физиономией, и я припоминаю, что у меня возникло побуждение сдернуть эту фуражку у него с головы или хотя бы поправить её …»
«Его фуражка небесного фигуриста смотрелась только что не жестоко неуместной над бледной, потной, глубоко небестрепетной на вид физиономией, и, помню, меня так и подмывало сдернуть ее или же хоть как-то поправить …».
Не правда ли первый и второй переводы разняться, причем не в пользу второго?
Электронная книга Выше стропила, плотники | Raise Hight The Roof Beam, Carpenters
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
В 1948 году, после публикации рассказа «Хорошо ловится рыбка-баранка», с которого началась история семьи Гласс, Сэлинджер подписал контракт на публикацию любых своих произведений в течение последующих двадцати лет.
Произведение Выше стропила, плотники полностью
Читать онлайн Выше стропила, плотники
В большинстве анонсов утверждается, что эту книгу следует выдавать для внимательного чтения всем желающим вступить в законный брак в нашей стране. Вручать прямо в ЗАГСе, так сказать, чтобы еще раз убедить молодых в прописной истине: с родителями жить нельзя ни в коем случае.
Главный герой романа, Уинстон Смит работает в министерстве правды, которое несет ответственность за осуществление партийной пропаганды и исторического ревизионизма. Являясь прилежным работником, Смит тайно ненавидит партию и мечтает о восстании против Большого Брата.
© MrsGonzo для LibreBook
Почти на две недели раньше срока, 3 марта 1947 года, в родильном отделении больницы Beth Israel в Ньюарке, штат Нью-Джерси, родился Арчибальд Айзек Фергюсон, первый и единственный ребенок Роуз и Стэнли Фергюсон. С этого самого начала жизнь Фергюсон пойдет по четырем одновременным и независимым вымышленным путям. Четыре идентичных Фергюсона из одной и той же ДНК, четыре мальчика, которые один и тот же мальчик, продолжают вести четыре параллельных и совершенно разных жизни. Семейные судьбы расходятся. Спортивное мастерство и сексуальная жизнь, дружба и интеллектуальные увлечения совершенно различны. Каждый Фергюсон попадает под чары великолепной Эми Шнейдерман, но каждая Эми и каждый Фергюсон имеют отличные от других таких же пар отношения. Мчится вперёд смертный сюжет жизни Фергюсонов, и читатели будут разделять и наслаждения, и боль каждого из них.
Изобретательно и искусно выстроенный роман Пола Остера написан со страстью к реализму, большой нежностью и сильнейшей любовью к истории и к самой жизни. Читатели раньше никогда не видели такого Остера.
© Перевод аннотации pigle
Мюнхен, 2014-й. Талантливый немецкий модельер Юлия наконец-то добилась большого успеха. После многих лет напряженной работы она победила на Неделе моды в Милане. Но цена с таким трудом завоеванного успеха слишком высока – никакой личной жизни, всегда только работа, ни единой возможности притормозить и оглядеться. Именно в этот момент в ее жизни появляется незнакомый старик-немец, представившийся ее дедом по отцу. Но ее отец – итальянец…
Милан, 1954-й. Молодой немецкий инженер Винсент приезжает на автомобильный завод, чтобы испытать новую итальянскую модель. Меньше всего он думает, что эта поездка не только изменит его судьбу, но и станет началом любви и драмы всей его жизни. Юная Джульетта, перебравшаяся в Милан из глухой сицилийской деревушки, полна надежд и даже амбиций стать модельером, но она выросла в тени средневековых традиций.
Сицилия, 1970-й. Юный Винченцо приезжает из Мюнхена на родину родителей, где время будто остановилось. Последнее лето его детства, и ни он, ни родные еще не знают, что через несколько лет невероятная драма разнесет в мельчайшие осколки их трудную, но благополучную жизнь.
Большая немецко-итальянская семейная сага, охватывающая три поколения, две страны, три разных отношения к жизни, три драмы. История семьи, любви, предательства и искупления разворачивается на живописном фоне виноградников Сицилии, бурной политической жизни Германии и блеска модного Милана. Роман одного из самых сегодня популярных писателей Германии полон тонкой иронии в адрес немцев и любви к Италии.
Итальянско-немецкий «Амаркорд» с яркими сценами из жизни итальянских иммигрантов и сильными чувствами. Изобретательная сага, в которой нет ни одного клише. La Stampa
Эта живописная история семьи сицилийцев, эмигрировавших в Германию, охватывает три поколения. И хотя персонажи вымышленные, события, на фоне которых разворачивается их история, реальны. MDR Figaro
Идеальная книга для отдыха! Elle
Удивительно живые герои делают этот роман грандиозным удовольствием. Aachener Zeitung
Крайне удачное сочетание истории большой любви, исторического фона и почти детективного сюжета. Westdeutscher Rundfunk, WDR 5
Детально прописанная семейная сага, в центре которой женщины, ищущие себя. Stuttgarter Zeitung
Даниэль Шпек отправляет нас в долгое путешествие по Италии и Германии. И через несколько страниц вы уже не захотите останавливаться. Ян Вейлер