Вымостили топкие болота что значит

топкое болото

Смотреть что такое «топкое болото» в других словарях:

БОЛОТО — БОЛОТО, болота, ср. 1. Топкое место со стоячей водой. Торфяное болото. 2. перен. Всё, что характеризуется косностью, застоем, отсутствием живой деятельности и инициативы (разг.). Обывательское болото. 3. Нейтральная, неактивная часть какого… … Толковый словарь Ушакова

топкое место — См … Словарь синонимов

Болото — У этого термина существуют и другие значения, см. Болото (значения) … Википедия

болото — сущ., с., употр. сравн. часто Морфология: (нет) чего? болота, чему? болоту, (вижу) что? болото, чем? болотом, о чём? о болоте; мн. что? болота, (нет) чего? болот, чему? болотам, (вижу) что? болота, чем? болотами, о чём? о болотах 1. Болото это… … Толковый словарь Дмитриева

топкое место — klampynė statusas T sritis ekologija ir aplinkotyra apibrėžtis Labai drėgnas pelkės plotas su skystu durpių klodu ir netvirta velėna. atitikmenys: angl. marsh; mire; swamp vok. Moor, n; Morast, m; Sumpf, m rus. болото, n; вязкость, f; топкое… … Ekologijos terminų aiškinamasis žodynas

болото — ▲ водоем ↑ полный (чего), трава болото заросший травой участок суши с обильным застойным или слабопроточным увлажнением грунта; топкое место со стоячей водой. болотина. | болотистый. заболотиться. заболоченный (# луг). топь. топкий. трясина.… … Идеографический словарь русского языка

болото — а; ср. см. тж. болотце 1) Водоём со стоячей водой, поросший влаголюбивыми растениями; топкое, сырое место. Торфяное боло/то. Провалиться в боло/то. Увязнуть в болоте. Собирать клюкву по болоту, на болоте … Словарь многих выражений

болото — klampynė statusas T sritis ekologija ir aplinkotyra apibrėžtis Labai drėgnas pelkės plotas su skystu durpių klodu ir netvirta velėna. atitikmenys: angl. marsh; mire; swamp vok. Moor, n; Morast, m; Sumpf, m rus. болото, n; вязкость, f; топкое… … Ekologijos terminų aiškinamasis žodynas

Источник

Как развивались «болотные» города

Как правило, интенсивное развитие крупных городов принято объяснять их выгодным географическим расположением. Дескать, там проходили торговые пути и происходил интенсивный товарный и культурный обмен. Но, вместе с тем, известно, что многие столичные города изначально лежали в болотах и были совершенно недоступны на многие километры.

Так, гигантские топкие болота, существовавшие за счет разливов Евфрата, окружали еще древний Вавилон. Лежащий в болотах Париж получил от римлян наименование Лютеция, от латинского luteus – «полный грязи, илистый, глинистый». Римлянам пришлось прокладывать специальную дорогу по болотам, чтобы соединить Лютецию с ближайшими городами. Еще один столичный город – Берлин – также был основан в болотисто-луговой местности, откуда и происходит его название (полабское слово berl или birl означает «болото»). Также и первые документально зафиксированные упоминания о возникновении Лондона говорят о тех временах, когда вместо Вестминстера ещё была болотистая местность. По сути, на болоте стоит и столица Нидерландов Амстердам. Название столицы Бельгии Брюсселя происходит от слов bruoc и sella, что в переводе со старонидерландского обозначает буквально «селение на болоте».

Болотная «родословная» присутствует и у столицы России. Вот как описывается раннее поселение на территории Москвы: «…вдоль реки здесь тянулись большие заливные луга, в густых лесах водились дичь и дикие пчелы, реки и озера изобиловали рыбой. Территория Москвы напоминала как бы небольшой остров среди дремучих лесов и болот, окружавших ее со всех сторон…». Низменная местность в старой Москве напротив Кремля между правым берегом Москвы-реки и нынешним Водоотводным каналом со времени Средневековья было известно как древнее урочище «Болото». Вплоть до второй половины XVIII века из-за низких берегов эта местность затоплялась во время дождей и весенних паводков, обращаясь в непроходимое заболоченное место. Отсюда и название улицы Балчуг, происходящее от тюркского слова балчык – «грязь, болото, влажная земля». Да и слово «Москва» в финно-угорских языках означает «мокрое, топкое место».
(по материалам: www.megamatrix.ru/boloto/boloto.htm)

Так каким же образом развивались столичные города, находясь в болотной изоляции от мира? Получается, что они развивались не благодаря, а вопреки своему географическому положению, и движущей силой развития этих городов являлись не хозяйственно–экономические причины, а какие–то другие мотивы?

Ну на самом болоте города вряд ли строились. Скорее всего они возводились на сухой возвышенности, которую окружали болота. Сами посудите, в болотной местности люди будут основывать поселение на холмах и твердой земле. Соответственно, население не будет разбредаться по округе, а станет кучковаться. Это кучкование приведет к большой плотности населения. Кроме того, на болотной почве трудно возделывать урожаи, поэтому местное население станет искать другие пути приращения благ: ремесло и торговля. Особенно торговля, поскольку болотная местность всегда сопровождается большим количеством нередко судоходных рек. Хорошо известно, что торговля более прибыльное дело чем земледелие, значит и местное население станет быстро богатеть и т.д.

Ну на самом болоте города вряд ли строились. Скорее всего они возводились на сухой возвышенности, которую окружали болота. Сами посудите, в болотной местности люди будут основывать поселение на холмах и твердой земле. Соответственно, население не будет разбредаться по округе, а станет кучковаться. Это кучкование приведет к большой плотности населения. Кроме того, на болотной почве трудно возделывать урожаи, поэтому местное население станет искать другие пути приращения благ: ремесло и торговля. Особенно торговля, поскольку болотная местность всегда сопровождается большим количеством нередко судоходных рек. Хорошо известно, что торговля более прибыльное дело чем земледелие, значит и местное население станет быстро богатеть и т.д.

Доводы очень логичные и интересные (я даже не предполагал такого объяснения), но всех вопросов не снимают.
Во–первых, болота все-таки затрудняют тоговые контакты, даже несмотря на наличие судоходных рек.
Во–вторых, действительно, в подобных городах есть холмы, но центры древних столичных городов основывались именно в болотистых котловинах (это видно и сейчас на топографических картах), постоянно затапливаемых водой во время дождей и паводков – какая уж тут торговля, когда склады и весь город в любой момент может затопить.
Посмотрите сколько в истории примеров внезапно опустошенных и покинутых древних городов… а причина практически всегда одна и та же – вполне прогнозируемое наводнение. Какая уж тут стабильность.

Кроме того, на болотной почве трудно возделывать урожаи

Во–первых, болота все-таки затрудняют тоговые контакты, даже несмотря на наличие судоходных рек.

Во–вторых, действительно, в подобных городах есть холмы, но центры древних столичных городов основывались именно в болотистых котловинах (это видно и сейчас на топографических картах), постоянно затапливаемых водой во время дождей и паводков – какая уж тут торговля, когда склады и весь город в любой момент может затопить.

Ну возможно тут имеет место локальное изменение климата или антропогенное изменение местного ландшафта. Трудно представить что люди селились в болотистых котловинах, если рядом был довольно сухой холм.

А вот тут как раз нооборот. Возможно предположить, что люди селились на болотистых, заливаемых водой территориях, как раз из–за обильной растительности «заливных лугов», но риск катастрофических наводнений перечеркивает эту целесообразность.

Во–первых, болота все-таки затрудняют тоговые контакты, даже несмотря на наличие судоходных рек.
Почему?

Древние культовые центры для того и располагали в непроходимой болотной глуши, чтобы оградить от лишних контактов. И именно эти центры превращались впоследствии в столичные города. Причем прежние поселения (или капища), как правило, были стерты с лица земли наводнением, но следующие поколения восстанавливали на их месте новые города (с теми же потопными проблемами). Один из многочисленных показательных примеров – столица ацтекской империи Теночтитлан был построен в котловане и защищен от наводнений дамбой. Однажды, по свидетельству историков, вода прорвала заградительные дамбы, и город Теночтитлан подвергся полному затоплению. Это обстоятельство не помешало затем на этом «потопном» месте выстроить столицу Мексики – город Мехико.

Ну возможно тут имеет место локальное изменение климата или антропогенное изменение местного ландшафта.

Антропогенное проседание в крупных мегаполисах иногда присутствует. Например, все тот же город Мехико, где сегодня проживает более 15 млн. человек, — заметно опускается. Но, специалисты, изучающие этот вопрос, однозначно говорят, что эти процессы начались только в индустриальную эпоху и связаны с выработкой недр под разветвленные подземные коммуникации и откачкой подземных вод на технологические нужды города. Но уже изначально местность, где стоит тот же Мехико, (а до этого затонувший Теночтитлан) расположена на дне древнего озера, образовавшегося в начале четвертичного периода.

Трудно представить что люди селились в болотистых котловинах, если рядом был довольно сухой холм.

Но это было именно так! Парадокс.

И такие сведения о расположении древних городов в затапливаемых котловинах присутствуют повсеместно на планете.
Мне не удалось найти заведомых исключений из этого правила.
Может быть у форумчан есть на примете какой–нибудь древний город, историческая часть которого заведомо располагалась изначально на сухом, недоступном для наводнений и разливов месте.

Затапливаемые исторические центры древних городов даже носят одинаковое название с корнем «Кит»: Москва – «Китай–город», Лондон – «City» (по латыни –Кити), Париж – «Cité» (по латыни – Ките), Японский Киото – «Кëто» и т.д.

Источник

Как перейти топь?

В разное время (зимой, летом, осенью) болота бывают проходимыми или, наоборот, совершенно непроходимыми. Сама поверхность болот очень обманчива, иной раз кажется прочной, а на самом деле зыбун уходит вниз под тяжестью человека. Иные, кажущиеся крепкими, зелёные участки на самом деле топки, и на них можно внезапно провалиться. Наиболее опасны сплавинные болота, зыбуны. На болотах растительность имеет белесоватый цвет. Они иной раз вообще непроходимы.

Двигаясь по болоту, никогда не следует спешить, торопиться, не делать резких движений, а провалившись, не поддаваться панике. Передвигаясь по болоту, всегда нужно иметь с собой длинный шест и, прежде чем сделать очередной шаг, проверить шестом место для опоры ноги. Большую опасность для охотников представляют скрытые озёра, заросшие болотной растительностью, под которой не видно воды. Под этим растительным покровом может скрываться бездонный водоем (чаруса). В своеобразные «окна» на таком скрытом озере можно легко угодить, если пренебречь мерами предосторожности Провалившись в болото ни в коем случае не «дёргаться». Необходимо осторожно, опираясь на лежащий поперёк шест (двигаться обязательно с шестом), подтянуться, принять горизонтальное положение, сбросить рюкзак, освободиться от ружья, дотянуться руками до крепкой болотной травы и, подтягиваясь, отползти от опасного места.

Двигаясь по болоту, нужно наступать на кочки или корневища растений и мелких кустарников, которые дают прочную опору для ног, опасные участки преодолевать очень осторожно, предварительно прощупав шестом.

При попадании в «окно» бывает так, что ноги вместе с сапогами не удаётся вытащить из трясины. Все ваши попытки вырвать одну или сразу две ноги не приводят к положительному результату. Трясина держит мёртвой хваткой. Вы чувствуете, что вас медленно засасывает, В этом случае нужно, не теряя самообладания, постараться, опираясь на шест, вылезти из сапог. Это возможно, ноги с трудом, но высвобождаются.

Когда находишься на болоте не один, а вместе с несколькими охотниками, необходимо держаться как можно ближе друг к другу, дабы в трудную минуту суметь оказать помощь товарищу, провалившемуся в «окно», протянув шест или бросив верёвку.

Преодолевая болото, необходимо наметить азимут движения, в противном случае, обходя топкие места, можно легко заблудиться, сбиться с пути и плутать по нему вечно. Особенно это необходимо делать, когда осенью выходишь на болото собирать клюкву. Двигаясь по болоту, очень трудно ориентироваться, вокруг однообразный болотный пейзаж. В этих случаях помогает солнце. Начиная движение, нужно внимательно осмотреться, попытаться для себя найти возможные ориентиры.

Для прохождения обширных заболоченных пространств загодя нужно изготовить из подручного материала (лозы) болотоходы и другие приспособления. Иногда можно по внешнему виду определить степень проходимости болота. Сплошной моховой покров, на котором нет деревьев или они редко встречаются (одинокая сосенка), вода стоит выше поверхности или на уровне её, много мочажин — такое верховое (моховое) болото очень труднопроходимое. На низинных (торфяных) болотах: сплошной травяной покров, нет деревьев, кусты встречаются очень редко, а вода на поверхности — такое болото весьма трудно преодолимое. На торфяных болотах: торф жидкий, текучий, при взятии в кулак масса торфа полностью продавливается сквозь пальцы — такие болота непроходимые для пешеходов. А если торф очень рыхлый, сильно увлажнённый и при сжатии в кулаке вода вытекает струйкой, масса продавливается сквозь пальцы — такие болота можно считать «условно проходимыми» — на болотоступах, — то есть допустимое давление на нём всего, лишь около 0,25 кг/см2.

Источник

Слово о полку Игореве — перевод Николая Заболоцкого

Вступление

Не пора ль нам, бра­тия, начать
О походе Иго­ре­вом слово,
Чтоб ста­рин­ной речью рассказать
Про дея­нья князя удалого?
А вос­петь нам, бра­тия, его —
В похвалу тру­дам его и ранам —
По были­нам вре­мени сего,
Не гоня­ясь в песне за Бояном.
Тот Боян, испол­нен див­ных сил,
При­сту­пая к вещему напеву,
Серым вол­ком по полю кружил,
Как орел, под обла­ком парил,
Рас­те­кался мыс­лию по древу.
Жил он в громе дедов­ских побед,
Знал немало подви­гов и схваток,
И на стадо лебе­дей чуть свет
Выпус­кал он соко­лов десяток.
И, встре­чая в воз­духе врага,
Начи­нали соколы расправу,
И взле­тала лебедь в облака,
И тру­била славу Ярославу.
Пела древ­ний киев­ский престол,
Поеди­нок сла­вила старинный,
Где Мсти­слав Редедю заколол
Перед всей касож­скою дружиной,
И Роману Крас­ному хвалу
Пела лебедь, падая во мглу.
Но не десять соко­лов пускал
Наш Боян, но, вспом­нив дни былые,
Вещие пер­сты он подымал
И на струны воз­ла­гал живые.-
Вздра­ги­вали струны, трепетали,
Сами кня­зям славу рокотали.

Мы же по иному замышленью
Эту повесть о године бед
Со вре­мен Вла­ди­мира княженья
Дове­дем до Иго­ре­вых лет
И про­сла­вим Игоря, который,
Напря­гая разум, пол­ный сил.
Муже­ство избрал себе опорой.
Рат­ным духом сердце поострил
И повел полки род­ного края.
Поло­вец­ким зем­лям угрожая.

О Боян, ста­рин­ный соловей!
При­сту­пая к вещему напеву,
Если б ты о бит­вах наших дней
Пел, скача по мыс­лен­ному древу;
Если б ты, взле­тев под облака,
Нашу славу с дедов­скою славой
Соче­тал на дол­гие века,
Чтоб про­сла­вить сына Святослава;
Если б ты Тро­я­но­вой тропой
Средь полей помчался и курганов, —
Так бы ныне был вос­пет тобой
Игорь-князь, могу­чий внук Троянов:
“То не буря соко­лов несет
За поля широ­кие и долы,
То не стаи гало­чьи летят
К Дону на вели­кие просторы!”
Или так вос­петь тебе,
Боян, Внук Веле­сов, наш воен­ный стан:
“За Сулою кони ржут.
Слава в Киеве звенит,
В Нове­граде трубы гром­кие трубят,
Во Путивле стяги бран­ные стоят!”

Часть первая

Игорь-князь с могу­чею дружиной
Мила брата Все­во­лода ждет.
Мол­вит буй тур Все­во­лод: “Еди­ный
Ты мне брат, мой Игорь, и оплот!
Дети Свя­то­слава мы с тобою,
Так сед­лай же бор­зых коней, брат!
А мои, давно готовы к бою,
Возле Кур­ска под сед­лом стоят.

А куряне славные —
Витязи исправные:
Роди­лись под трубами,
Росли под шеломами,
Выросли как воины,
С конца копья вскормлены.
Все пути им ведомы,
Все яруги знаемы,
Луки их натянуты,
Кол­чаны отворены,
Сабли их наточены,
Шеломы позолочены.
Сами ска­чут по полю волками
И, все­гда гото­вые к борьбе,
Добы­вают ост­рыми мечами
Князю — славы, поче­стей — себе!”

Но, взгля­нув на солнце в этот день,
Поди­вился Игорь на светило:
Середь бела дня ноч­ная тень
Опол­че­нья рус­ские покрыла.
И, не зная, что сулит судьбина.
Князь про­мол­вил: “Бра­тья и дружина!
Лучше быть убиту от мечей.
Чем от рук пога­ных полонёну!
Сядем, бра­тья, на лихих коней
Да посмот­рим синего мы Дону!”
Вспала князю эта мысль на ум —
Иску­сить неве­до­мого края,
И ска­зал он, полон рат­ных дум,
Зна­ме­ньем небес пренебрегая:
“Копие хочу я преломить
В поло­вец­ком поле незнакомом,
С вами, бра­тья, голову сложить
Либо Дону зачерп­нуть шеломом!”

Игорь-князь во злат стре­мень вступает.
В чистое он поле выезжает.
Солнце тьмою путь ему закрыло,
Ночь гро­зою птиц перебудила,
Свист зве­рей несется, полон гнева,
Кли­чет Див над ним с вер­шины древа,
Кли­чет Див, как поло­вец в дозоре,
За Суду, на Сурож, на Поморье,
Кор­суню и всей округе ханской,
И тебе, бол­ван тмутороканский!

И бегут, заслы­шав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скри­пят их ста­рые телеги,
Голо­сят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону дви­жется с полками,
А беда несется вслед за ним:
Птицы, под­ни­ма­ясь над дубами,
Реют с кри­ком жалоб­ным своим.
По овра­гам волки завывают,
Крик орлов доно­сится из мглы —
Знать, на кости рус­ские скликают
Зверя кро­во­жад­ные орлы;
Уж лиса на щит черв­ле­ный брешет,
Стон и скре­жет в сумраке ночном…
О Рус­ская земля!
Ты уже за холмом.

Долго длится ночь. Но засветился
Утрен­ними зорями восток.
Уж туман над полем заклубился,
Говор галок в роще пробудился,
Соло­вьи­ный щекот приумолк.
Русичи, сомкнув щиты рядами,
К слав­ной изго­то­ви­лись борьбе,
Добы­вая ост­рыми мечами
Князю — славы, поче­стей — себе.

На рас­свете, в пят­ницу, в туманах,
Стре­лами по полю полетев,
Смяло вой­ско полов­цев поганых
И умчало поло­вец­ких дев.
Захва­тили золота без счета,
Груду акса­ми­тов и шелков,
Вымо­стили топ­кие болота
Япан­чами крас­ными врагов.
А черв­ле­ный стяг с хоруг­вью белой,
Челку и копье из серебра
Взял в награду Свя­то­сла­вич смелый,
Не желая про­чего добра.

Выбрав в поле место для ночлега
И нуж­да­ясь в отдыхе давно,
Спит гнездо бес­страш­ное Олега —
Далеко подви­ну­лось оно!
Зале­тело, храб­рое, далече,
И никто ему не господин —
Будь то сокол, будь то гор­дый кречет.
Будь то чер­ный ворон — половчин.
А в степи, с ордой своею дикой
Серым вол­ком рыс­кая чуть свет,
Ста­рый Гзак на Дон бежит великий,
И Кон­чак спе­шит ему вослед.

Ночь про­шла, и кро­вя­ные зори
Воз­ве­щают бед­ствие с утра.
Туча надви­га­ется от моря
На четыре кня­же­ских шатра.
Чтоб четыре солнца не сверкали,
Осве­щая Иго­реву рать,
Быть сего­дня грому на Каяле,
Лить дождю и стре­лами хлестать!
Уж тре­пе­щут синие зарницы,
Вспы­хи­вают мол­нии кругом.
Вот где копьям рус­ским преломиться.
Вот где саб­лям ост­рым притупиться,
Загре­мев о вра­же­ский шелом!
О Рус­ская земля!
Ты уже за холмом.

Вот Стри­бо­жьи выле­тели внуки —
Зашу­мели ветры у реки,
И взмет­нули вра­же­ские луки
Тучу стрел на рус­ские полки.
Сто­ном сто­нет мать-земля сырая,
Мутно реки быст­рые текут,
Пыль несется, поле покрывая.
Стяги пле­щут: половцы идут!
С Дона, с моря с кри­ками и с воем
Валит враг, но, полон рат­ных сил,
Рус­ский стан сомкнулся перед боем
Щит к щиту — и степь загородил.

Слав­ный яр тур Все­во­лод! С полками
В обо­роне крепко ты стоишь,
Пры­щешь стрелы, ост­рыми клинками
О шеломы рат­ные гремишь.
Где ты ни про­ска­чешь, тур, шеломом
Золо­тым посве­чи­вая, там
Шишаки земель авар­ских с громом
Падают, раз­биты пополам.
И сле­тают головы с поганых,
Саб­лями поруб­лены в бою.
И тебе ли, тур, скор­беть о ранах,
Если жизнь не ценишь ты свою!
Если ты на рат­ном этом поле
Поза­был о славе преж­них дней,
О зла­том чер­ни­гов­ском престоле,
О желан­ной Гле­бовне своей!

Были, бра­тья, вре­мена Трояна,
Мино­вали Яро­слава годы,
Поза­бы­лись пра­вну­ками рано
Гроз­ные Оле­говы походы.
Тот Олег мечом ковал крамолу,
Про­би­ра­ясь к отчему престолу,
Сеял стрелы и, гото­вясь к брани,
В злат стре­мень всту­пал в Тмуторокани,
В злат стре­мень всту­пал, гото­вясь к сече.
Звон тот слу­шал Все­во­лод далече,
А Вла­ди­мир за своей стеною
Уши заты­кал перед бедою.

Источник

Люди и болото. Как партизанские деревни выбрались из грязи и оказались в песке

Каждому школьнику — по ледовому дворцу

Деревня Сметаничи нынче прямо у трассы, среди вполне культурных и красивых полей (не таких одичавших, как намедни мы смотрели). Это Петриковский район, сердцевина Припятского Полесья. Еще в конце 70-х в этих краях сохранялись шикарнейшие партизанские болота. Теперь же — торжество аграрной мысли.

Деревенская грунтовка пылит под колесами — вроде недавно прошли дожди, но их будто и не было. У воды тут интересные физические свойства: не задерживаясь проходит сквозь грунт, будто его нет, до самой магмы.

Зато на обочинах буйство зелени — там, где не поврежден верхний слой, воду успевают схватить корни.

Нам потом объясняли, что главное — не трогать землю: только вскопал, вскрыл — все в тот же миг превращается в прах, разносится ветром. Зазевался — эта «дырка» растет, захватывает пространство, соединяется с другими.

Наверное, ученые знают, что это за явление, смогут рассказать про деградацию торфяных земель, опускание грунтовых вод и другие напасти. Но нам про это уже прожужжали уши, мы приехали к людям, которые помнят, как тут было до мелиораторов.

Владимиру Павловичу было лет 10, когда железная армада пришла улучшать его жизнь.

— У нас тогда чуть не у каждого личный ледовый дворец был! — первое, что вспоминает он о благах мелиорации. — Они же в первый год ям накопали экскаваторами, а вода там замерзла. Вот мы и катались целыми днями, в хоккей играли.

Нам тут же представляются какие-то старорежимные пасторали — крестьянские дети, валенки, деревянные коньки, Жучка… Но мужчина портит всю романтику:

— Да какие валенки, тогда уже человеческие коньки были, с ботинками… Вон у той сухой березы болото начиналось. Коровы топились. За деревней весной на тракторах ездили, так просто не пройдешь. А низины вообще не высыхали никогда. Теперь все это ушло.

«Пришли мужики, сняли крышу»

В Сметаничах есть относительно молодой «поселок» — сюда в конце 30-х советская власть как раз принялась собирать народ с окрестных «кочек». Потому что колхозу нужна компактность, хутора никуда не годятся.

Петр Николаевич Кресс застал это большое переселение в 1939-м, ему тогда было 6 лет. Там, где стоял его хутор, теперь поле и шоссе. Говорит, все помнит.

— Что значит — переселяли? А если мне на хуторе хорошо? — это мы еще про размер компенсации не догадались спросить.

Петр Николаевич объясняет, как все было организовано с памяркоўнымi жителями кочек:

— Пришли мужики. Не спрашивали ни батьку, ни мать — хотят они переселяться или не хотят. Сняли крышу с хаты — пошли к следующей. И делай что хочешь. А что возразишь? Тогда были порядки строгие, не так, как сегодня. В общем, раз поснимали крыши — люди давай нанимать подводы, разбирать дома свои и возить все сюда, в Сметаничи. Но болота же были, поэтому бревна и вещи возили кругом, за тридевять земель. А тут уже забиты колышки, подписаны участки…

Дом за спиной Петра Николаевича — тот самый, хуторской, собран по бревнышку. И крышу с него снимали, и оккупанты в нем жили. И, кстати, прямо из этого двора в 41-м смотрели, как в деревню на велосипедах въезжают первые немцы. Кто-то из них так и остался в этих болотах.

— Да и тут после переселения топило некоторых, — говорит Петр Николаевич. — Вон в доме через дорогу сосед весной дополнительный пол делал, чтобы по воде не ходить.

Чем заняться ребенку на болоте?

Жизнь среди болот требовала определенной сноровки, но и была наполнена интересными занятиями.

— Как между хуторами ходили? Летом-то подсыхало, зимой — замерзало. А весной сложнее всего. Кладки какие-то из жердей делали или просто по воде шли.

При таком способе передвижения самой технологичной обувью аж до 40-х тут оставались лапти: в них что по воде, что посуху, что на сенокос — одинаково.

Со слов Петра Николаевича, вытаскивание коровы из грязи — что-то вроде местного спорта.

— Прозевал пастух, корова влезла куда-нибудь — все, надо бежать в деревню за помощью. А что сделаешь? Мужики идут тянуть. Конечно, застревали и мои коровы, и людские. Веревку на рога, под задницу — и тянешь. Она ничего, не ревет, молча смотрит. Нет, не помогает… Просто у коровы такие ноги, что она почему-то всегда застревает в топких местах. Лось переходит, кабан переходит — корова обязательно застрянет. Хотя при этом умеет плавать — удивительно.

С приходом мелиорации мы теряем этот национальный спорт. Точнее, он несколько видоизменился. Последние вольные коровы продолжили падать уже в каналы — а это требует иных подходов. Кроме того, более доступны стали трактора, что тоже накладывает отпечаток — как швартовать, как тащить, чтоб не порвать…

Вообще, из ностальгических рассказов пенсионера получается, что для здорового ребенка нет места лучше, чем болото. Тут самый насыщенный досуг.

— Еще собирали яйца — утиные, воробьиные, да всяких птиц, — припоминает старожил. — А уток-то было видимо-невидимо.

— А яйца вам зачем?

— Так есть же! Детям делать нечего, мы и шлялись по болотам. Другой раз целую кучу принесешь — мать жарит, варит…

— Да как же их брать? А если там эмбрион уже?

Объяснил, как проверить яйцо: если плавает — негодное, потонуло — надо брать.

— Детей не боялись в болота отпускать? Потонете же.

— Да кто тогда следил. Ходили где хотели, никто нам ничего не запрещал. «Потеряешься — домой не приходи» — вот и все. Это теперь боятся, чтоб не побежало куда или не измазалось боже спаси. А тогда в лужах с ужами ползали.

Новое слово: болтуша. Это что-то вроде корзины из прутьев, локальная версия топтухи.

— Рыбы хватало, в основном вьюны, — рассказывает пенсионер. — Ну и караси, щуки были. Мы делали из прутьев такие болтуши — потопчешь, потопчешь — смотришь, есть ли что.

— Последний раз вьюна когда видели?

Петр Николаевич задумывается:

Про исчезновение этой рыбы как вида мы слышим не в первый раз. Возможно, легендарные вьюны из советского детства и спаслись. Сидят в мелиоративных каналах — только никому не нужны, никто их не ловит и болтуши плести разучились. Да и запрещены эти варварские орудия, поди…

Длинная дорога к пустыне

Вообще, относительно того, стало лучше или хуже после мелиорации, мнения разделились. Причем порой полярные позиции встречаются у одного человека.

Неподалеку есть деревня Людвинов, тут тоже наотмашь улучшали землю. Здесь покой, благодать и кукуруза на месте давнего болота. За столиком играют в карты люди, у которых жизнь полностью удалась и не надо никуда спешить.

— Болото было… да всюду, просто вокруг деревни, — рассказывает человек с раритетным мобильником. — В общем, грязи хватало. Помню, детьми на льдины садились и вокруг деревни плыли, как вокруг острова. Теперь-то, конечно, лучше стало — сухо, огороды не топит, грузовики на дороге не застревают.

К разговору подключается другой человек. На майке у него написано: «It’s a long way to the top If you wanna rock ‘n’ roll». Забавно: когда AC/DC впервые проверещали эти поэтические строки (1975 год), он как раз ловил пресловутых вьюнов по окрестным болотам. И смотрел на румяных и веселых мелиораторов, начинавших здесь свой славный рок-н-ролл.

У него картина получается обратная:

— У меня все нормально, ­— задумчиво смотрит в карты Гриша…

На деревенских огородах — прилежно вспаханный песок, идеально ровные борозды. Это тот самый прах, оставшийся после того, как израсходовали торфяной слой.

Когда есть вода — удается что-то вырастить. В этом году лето хорошее, с дождями. Не дает пропасть.

Тем временем за околицей зарастает канал, оставленный мелиораторами, — мы так и не смогли нормально его употребить.

Источник