Всем известно что я транжирка страшная
Всем известно что я транжирка страшная
© Текст. В. В. Кунин, наследники, 2020
© Агентство ФТМ, Лтд., 2020
Жизнь – не школа для обучения светским манерам. А наш роман не пособие о том, как держать себя в свете, и не научная книга о том, какие выражения допустимы в благородном обществе. Это историческая картина определенной эпохи.
Была середина белой летней ночи. Мне нужно было успеть одеться, привести себя в порядок, выскользнуть из гостиницы, поймать тачку, доехать до дома, поспать пару часиков и к восьми махануть в свою больничку.
Времени было еще навалом. Я стояла у распахнутого окна в одних туфлях и трусиках и не торопясь застегивала лифчик. Я знала, что и без шмоток выгляжу будьте-нате, и была уверена, что он сейчас с меня глаз не сводит. Но если с вечера во мне к мужикам еще что-то шевелится, то к утру уже все настолько до лампочки, что и не высказать. И моя неторопливость – просто результат привычки.
С высоты десятого гостиничного этажа я видела плывущий по Неве буксир и баржу с желтым песком. Когда вздыхающий буксир вполз под взметнувшийся в небо пролет Литейного моста и звук его двигателя почти перестал быть слышен, с баржи донеслась мелодия какого-то старого фильма. Что за фильм, пес его знает…
– Я люблю тебя, Таня, – сказал он у меня за спиной.
Он неплохо трекал по-нашему. Даже надбавку получал в своей фирме за знание русского языка.
– Я тебя тоже, – ответила я, не оборачиваясь. Он мешал мне слушать мелодию с проплывающей баржи.
– Я хочу жениться с тобой, – торжественно произнес он.
Ох, черт подери! Неужели все? Неужели – точка?! Я резко повернулась к нему. Он все еще лежал в неширокой гостиничной кровати и напряженно щурил свои близорукие глаза.
– Слава те господи! – Я даже рассмеялась. – Наконец-то раскололся.
Я села к нему на кровать, погладила по лицу:
– Это правда, что мы поженимся?
Я заметила, что с ним и вообще с иностранцами, говорящими по-русски, я всегда разговариваю упрощенным языком. Это происходит невольно, помимо моего сознания. Может быть, я инстинктивно стараюсь облегчить им общение со мной?
– Ты действительно хочешь на мне жениться?
– Да. – Он положил голову мне на колени. Волосики у него были мягкие, реденькие, с пепельной проседью. – Я уже говорил со своей папой и мамой.
Это становилось серьезным.
Он еще спрашивает! А ради чего я здесь-то? Ни хрена они в нас не понимают. Даже самые умные.
Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Почувствовала несвежий запах у него изо рта, встала и осторожно сказала:
– Теперь будет все, как захочешь ты. – И пошла в ванную.
Там я натянула свое бундесовое платьице – полштуки отвалила за него Кисуле, – собрала в сумку свою косметику и подкрасила губы. И увидела непромытую, с засохшей мыльной пеной бритвенную кисточку. Я вот уже месяц с ним тусуюсь и каждый раз вижу эту непромытую кисточку. Но до сих пор я считала, что это его дело. А сегодня… Я тщательно вымыла кисточку, просушила ее в махровом полотенце и поставила на стеклянную полочку перед зеркалом. Может быть, именно с этой кисточки у меня начиналась совершенно новая жизнь…
Выйдя из ванной, я посмотрела в окно на Неву. Но баржи с песком уже не было – только след ее расходился по воде слабенькими волнами.
– Вот пятьсот крон. – Он смотрел на меня поверх очков и протягивал деньги. – Как всегда. Но если ты хочешь в долларах, то получится меньше. У нас сейчас немножко упал долларовый курс, и тебе это не может быть выгодно.
Брать? Не брать. Да в гробу я видела эти пятьсот крон! Теперь мне важно совсем другое.
– Спрячь. Завязано. Теперь ты у меня знаешь как будешь называться? «Бесплатник».
Я видела, что он ни черта не понял.
– У нас жены с мужей за… это самое денег не берут, – с невольной гордостью за наши национальные уклады объяснила я. – Аморально.
– Это правильно. Хотя жена всегда стоит дороже. – Он спрятал деньги в бумажник.
Все-таки какие они рассудительные и четкие ребята. Не то что наши. Хотя я даже и не понимаю – нравится мне это или нет.
– Презенты возьмешь? – Он мне кое-что купил в «Березке».
Я посмотрела на часы и решила не рисковать. Прихватит «спецура», найдут у меня эти шмотки, пока выяснят, что я их не того… я и на работу опоздаю.
– Нет. Лучше привези мне их сам. Хорошо?
– Хорошо, – согласился он. – И надо про нас обязательно сказать твою мать.
Я не вынесла его русского языка и рассмеялась.
– Обязательно! Чао! – Поцеловала его в нос и пошла к двери. – Пронеси, господи!
Теперь у нас в «интуристах» дежурных по этажу нет. Все как у людей «за бугром» сделали. А кто может помешать посадить у лифта старшую горничную? Никто.
Вот и сидит за столиком наша подруга драгоценная – Анна Матвеевна. Вид – для полтинника – еще будь здоров. Вся в люрексе, на голове – «хала».
– Доброе утро, Анна Матвеевна.
– Танечка! – Ну просто мать родная.
Я лифт вызвала, сунула ей червончик, помадку французскую добавила.
Анна Матвеевна глазками захлопала:
– Ой, ну ты всегда, Танюшка! Ну прямо я не знаю…
Но тут лифт подошел. Я ей рукой махнула – и шасть в кабину.
А пока я себя в зеркале рассматривала и представляла, как я буду выглядеть «там» в качестве его жены, Анна Матвеевна (надо же быть такой сукой!) подняла трубочку телефона…
Ну и конечно, когда я доехала до первого этажа, тут же меня и приняли. Я так расстроилась, даже сплюнула.
– Тьфу, – говорю. – Ну что за непруха, а, Женя?!
А Женя стоит в свитерочке, в пиджачке кожаном и зевает. Ему только недавно лейтенанта дали. Все «младшим» был, бедняга.
– Может, отпустишь, Жень?
– Что ты, Зайцева! Пойдем, пойдем. У нас без тебя – скука смертная…
Пошли. Куда денешься?
– Анна Матвеевна стукнула? – спрашиваю.
– Я тебя не узнаю, Таня, – огорчился Женя. – Ты же опытный человек. Профессионал. Ну что за вопросы?
Идем гостиничными переходами. Мягкие кресла, полированное дерево, всюду пепельницы – кури не хочу. Другой мир! Казалось бы, спит гостиница без задних ног. А на самом деле держи карман шире: и наш «профсоюз» работает, и у спецслужбы ушки на макушке, и разная торговая шваль еще гуляет…
– А я замуж выхожу, Женя.
– Поздравляю. – Женя пропускает меня вперед и открывает дверь: – Проходи, Зайцева.
Каждый раз, когда я попадаю в эту комнату – обшарпанную, с жуткими столами, с продранным диваном, со стульями без спинок и уродливым сейфом, – мне начинает казаться, что эту комнату целиком вынули из какого-то отделения милиции и насильно впихнули в середину роскошной, построенной по последнему слову техники гостиницы «Интурист». И каждый раз для меня это смена миров…
– Здрас-с-сте, – сказала я всем присутствующим.
– Лучшие люди нашего профсоюза, – улыбнулся мне Толя. – Вот теперь почти полный комплект. Присаживайтесь, Татьяна Николаевна.
Толя – старший опергруппы нашей гостиницы. Милицейско-капитанского в нем ни на грош. В костюмчике с галстучком – вылитый студент. Только очки на нем не по студенческому карману. Очень попсовые очочки!
Посредине комнаты баррикада из двух письменных столов буквой «Т». По одну сторону – семь стульев вдоль стены для задержанных.
На первом – Наташка Школьница. Противная девка, наглая. Еще семнадцати нету. С восьмого класса ходить начала. Сейчас в десятом. Морда протокольная – и что мужики падают?! Под любого пьяного финна уляжется за полсотни его вонючих марок…
Ну а дальше – парад элиты! Дому моделей делать нечего. «Вог», «Бурда», «Неккерман», «Квилле», «Карден», «Пакен», «Нина Риччи»…
Всем известно что я транжирка страшная
— В который раз? У меня коллекция твоих обещаний.
Наташка сунула в рот жвачку и давай жевать, корова. Наглая девка, как танк! А в это время в «спецуру» заглянули два мента в форме. Из территориального отделения.
— Здравия желаю, товарищ капитан. Прибыли.
— А у него в номере ты тоже за мир боролась?
Толя пошуровал в Наташкиных мелочах, взял пачку «Ротманса», высыпал из нее сигареты и обнаружил между золотой фольгой и коробочкой сто финских марок одной бумажкой. Ну, кретинка! Ну, кто так прячет?!
— А марки я нашла. В лифте.
— И когда тебя взяли, ты, естественно, сама шла к нам, чтобы сдать эту находку в бюджет государства?
Тут уж не только «спецы», но и мы рассмеялись. Женя сказал:
— Заголовок в газете «Пионерская правда»: «так поступают честные девочки». «Ученица десятого класса «б» сдала государству сто финских марок, найденные ею…»
— Ну почему же? Только начали.
Но Зинка Мелейко (видать, она все-таки малость «перекушала») решила вдруг права качать. Уж на что она по трезвой осторожная лиса, а тут возьми и брякни:
— Где санкция на обыск?
Толя посмотрел на нее и говорит:
— Михаил Михалыч, пожалуйста, досмотрите Зинаиду Васильевну и оформите ее в отделение за пребывание в гостинице «Интуриста» после двадцати трех часов в нетрезвом состоянии…
Миша стал заполнять на Зинку очередную карточку:
— Где и раньше. НИИмостов. Разнорабочая.
— А какая у вас зарплата?
Заглянул мент в форме:
— Машину держим, Анатолий Андреевич.
— Все, все. Забирайте вот этих двух.
Толя сел за стол и стал разглядывать Кисулины шмотки из сумки. Женя взялся за мою сумку. Миша за косметичку Гулливера.
— Не помню. Около тысячи двухсот.
Мы с Гулливером переглянулись. Значит, Кисуля уже троих успокоила по сто баксов каждого, да еще и успела сдать их «один за четыре». Ну, Кисуля!
Толя словно прочитал наши мысли:
— Высокий класс! Значит, успела снять троих клиентов по сто долларов и даже валюту сплавила один к четырем! А, Нина Петровна?
— Анатолий Андреевич, какая валюта! Это мои личные советские деньги. С тех пор, как участились ограбления квартир, приходится все ценное носить с собой.
Мы-то с Симкой-Гулливером точно знали, что у Кисули не меньше ста тысяч где-то имеется. Но Кисуле можно только соли на хвост насыпать.
И я поняла, что нас в очередной раз отпустят с миром.
— Да я их в упор не вижу, Анатолий Андреевич! Я теперь вообще на государственный уровень не выхожу и все правительственные делегации мне до фени! Хотя и они тоже люди, и ничто им не чуждо…
Всем известно что я транжирка страшная
© Текст. В. В. Кунин, наследники, 2020
© Агентство ФТМ, Лтд., 2020
Жизнь – не школа для обучения светским манерам. А наш роман не пособие о том, как держать себя в свете, и не научная книга о том, какие выражения допустимы в благородном обществе. Это историческая картина определенной эпохи.
Была середина белой летней ночи. Мне нужно было успеть одеться, привести себя в порядок, выскользнуть из гостиницы, поймать тачку, доехать до дома, поспать пару часиков и к восьми махануть в свою больничку.
Времени было еще навалом. Я стояла у распахнутого окна в одних туфлях и трусиках и не торопясь застегивала лифчик. Я знала, что и без шмоток выгляжу будьте-нате, и была уверена, что он сейчас с меня глаз не сводит. Но если с вечера во мне к мужикам еще что-то шевелится, то к утру уже все настолько до лампочки, что и не высказать. И моя неторопливость – просто результат привычки.
С высоты десятого гостиничного этажа я видела плывущий по Неве буксир и баржу с желтым песком. Когда вздыхающий буксир вполз под взметнувшийся в небо пролет Литейного моста и звук его двигателя почти перестал быть слышен, с баржи донеслась мелодия какого-то старого фильма. Что за фильм, пес его знает…
– Я люблю тебя, Таня, – сказал он у меня за спиной.
Он неплохо трекал по-нашему. Даже надбавку получал в своей фирме за знание русского языка.
– Я тебя тоже, – ответила я, не оборачиваясь. Он мешал мне слушать мелодию с проплывающей баржи.
– Я хочу жениться с тобой, – торжественно произнес он.
Ох, черт подери! Неужели все? Неужели – точка?! Я резко повернулась к нему. Он все еще лежал в неширокой гостиничной кровати и напряженно щурил свои близорукие глаза.
– Слава те господи! – Я даже рассмеялась. – Наконец-то раскололся.
Я села к нему на кровать, погладила по лицу:
– Это правда, что мы поженимся?
Я заметила, что с ним и вообще с иностранцами, говорящими по-русски, я всегда разговариваю упрощенным языком. Это происходит невольно, помимо моего сознания. Может быть, я инстинктивно стараюсь облегчить им общение со мной?
– Ты действительно хочешь на мне жениться?
– Да. – Он положил голову мне на колени. Волосики у него были мягкие, реденькие, с пепельной проседью. – Я уже говорил со своей папой и мамой.
Это становилось серьезным.
Он еще спрашивает! А ради чего я здесь-то? Ни хрена они в нас не понимают. Даже самые умные.
Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Почувствовала несвежий запах у него изо рта, встала и осторожно сказала:
– Теперь будет все, как захочешь ты. – И пошла в ванную.
Там я натянула свое бундесовое платьице – полштуки отвалила за него Кисуле, – собрала в сумку свою косметику и подкрасила губы. И увидела непромытую, с засохшей мыльной пеной бритвенную кисточку. Я вот уже месяц с ним тусуюсь и каждый раз вижу эту непромытую кисточку. Но до сих пор я считала, что это его дело. А сегодня… Я тщательно вымыла кисточку, просушила ее в махровом полотенце и поставила на стеклянную полочку перед зеркалом. Может быть, именно с этой кисточки у меня начиналась совершенно новая жизнь…
Выйдя из ванной, я посмотрела в окно на Неву. Но баржи с песком уже не было – только след ее расходился по воде слабенькими волнами.
– Вот пятьсот крон. – Он смотрел на меня поверх очков и протягивал деньги. – Как всегда. Но если ты хочешь в долларах, то получится меньше. У нас сейчас немножко упал долларовый курс, и тебе это не может быть выгодно.
Брать? Не брать. Да в гробу я видела эти пятьсот крон! Теперь мне важно совсем другое.
– Спрячь. Завязано. Теперь ты у меня знаешь как будешь называться? «Бесплатник».
Я видела, что он ни черта не понял.
– У нас жены с мужей за… это самое денег не берут, – с невольной гордостью за наши национальные уклады объяснила я. – Аморально.
– Это правильно. Хотя жена всегда стоит дороже. – Он спрятал деньги в бумажник.
Все-таки какие они рассудительные и четкие ребята. Не то что наши. Хотя я даже и не понимаю – нравится мне это или нет.
– Презенты возьмешь? – Он мне кое-что купил в «Березке».
Я посмотрела на часы и решила не рисковать. Прихватит «спецура», найдут у меня эти шмотки, пока выяснят, что я их не того… я и на работу опоздаю.
– Нет. Лучше привези мне их сам. Хорошо?
– Хорошо, – согласился он. – И надо про нас обязательно сказать твою мать.
Я не вынесла его русского языка и рассмеялась.
– Обязательно! Чао! – Поцеловала его в нос и пошла к двери. – Пронеси, господи!
Теперь у нас в «интуристах» дежурных по этажу нет. Все как у людей «за бугром» сделали. А кто может помешать посадить у лифта старшую горничную? Никто.
Вот и сидит за столиком наша подруга драгоценная – Анна Матвеевна. Вид – для полтинника – еще будь здоров. Вся в люрексе, на голове – «хала».
– Доброе утро, Анна Матвеевна.
– Танечка! – Ну просто мать родная.
Я лифт вызвала, сунула ей червончик, помадку французскую добавила.
Анна Матвеевна глазками захлопала:
– Ой, ну ты всегда, Танюшка! Ну прямо я не знаю…
Но тут лифт подошел. Я ей рукой махнула – и шасть в кабину.
А пока я себя в зеркале рассматривала и представляла, как я буду выглядеть «там» в качестве его жены, Анна Матвеевна (надо же быть такой сукой!) подняла трубочку телефона…
Ну и конечно, когда я доехала до первого этажа, тут же меня и приняли. Я так расстроилась, даже сплюнула.
– Тьфу, – говорю. – Ну что за непруха, а, Женя?!
А Женя стоит в свитерочке, в пиджачке кожаном и зевает. Ему только недавно лейтенанта дали. Все «младшим» был, бедняга.
– Может, отпустишь, Жень?
– Что ты, Зайцева! Пойдем, пойдем. У нас без тебя – скука смертная…
Пошли. Куда денешься?
– Анна Матвеевна стукнула? – спрашиваю.
– Я тебя не узнаю, Таня, – огорчился Женя. – Ты же опытный человек. Профессионал. Ну что за вопросы?
Идем гостиничными переходами. Мягкие кресла, полированное дерево, всюду пепельницы – кури не хочу. Другой мир! Казалось бы, спит гостиница без задних ног. А на самом деле держи карман шире: и наш «профсоюз» работает, и у спецслужбы ушки на макушке, и разная торговая шваль еще гуляет…
– А я замуж выхожу, Женя.
– Поздравляю. – Женя пропускает меня вперед и открывает дверь: – Проходи, Зайцева.
Каждый раз, когда я попадаю в эту комнату – обшарпанную, с жуткими столами, с продранным диваном, со стульями без спинок и уродливым сейфом, – мне начинает казаться, что эту комнату целиком вынули из какого-то отделения милиции и насильно впихнули в середину роскошной, построенной по последнему слову техники гостиницы «Интурист». И каждый раз для меня это смена миров…
– Здрас-с-сте, – сказала я всем присутствующим.
– Лучшие люди нашего профсоюза, – улыбнулся мне Толя. – Вот теперь почти полный комплект. Присаживайтесь, Татьяна Николаевна.
Толя – старший опергруппы нашей гостиницы. Милицейско-капитанского в нем ни на грош. В костюмчике с галстучком – вылитый студент. Только очки на нем не по студенческому карману. Очень попсовые очочки!
Посредине комнаты баррикада из двух письменных столов буквой «Т». По одну сторону – семь стульев вдоль стены для задержанных.
На первом – Наташка Школьница. Противная девка, наглая. Еще семнадцати нету. С восьмого класса ходить начала. Сейчас в десятом. Морда протокольная – и что мужики падают?! Под любого пьяного финна уляжется за полсотни его вонючих марок…
Ну а дальше – парад элиты! Дому моделей делать нечего. «Вог», «Бурда», «Неккерман», «Квилле», «Карден», «Пакен», «Нина Риччи»…
Интердевочка (2 стр.)
— А у него в номере ты тоже за мир боролась?
Толя пошуровал в Наташкиных мелочах, взял пачку «Ротманса», высыпал из нее сигареты и обнаружил между золотой фольгой и коробочкой сто финских марок одной бумажкой. Ну, кретинка! Ну, кто так прячет?!
— А марки я нашла. В лифте.
— И когда тебя взяли, ты, естественно, сама шла к нам, чтобы сдать эту находку в бюджет государства?
Тут уж не только «спецы», но и мы рассмеялись. Женя сказал:
— Заголовок в газете «Пионерская правда»: «так поступают честные девочки». «Ученица десятого класса «б» сдала государству сто финских марок, найденные ею…»
— Ну почему же? Только начали.
Но Зинка Мелейко (видать, она все-таки малость «перекушала») решила вдруг права качать. Уж на что она по трезвой осторожная лиса, а тут возьми и брякни:
— Где санкция на обыск?
Толя посмотрел на нее и говорит:
— Михаил Михалыч, пожалуйста, досмотрите Зинаиду Васильевну и оформите ее в отделение за пребывание в гостинице «Интуриста» после двадцати трех часов в нетрезвом состоянии…
Миша стал заполнять на Зинку очередную карточку:
— Где и раньше. НИИмостов. Разнорабочая.
— А какая у вас зарплата?
Заглянул мент в форме:
— Машину держим, Анатолий Андреевич.
— Все, все. Забирайте вот этих двух.
Толя сел за стол и стал разглядывать Кисулины шмотки из сумки. Женя взялся за мою сумку. Миша за косметичку Гулливера.
— Не помню. Около тысячи двухсот.
Мы с Гулливером переглянулись. Значит, Кисуля уже троих успокоила по сто баксов каждого, да еще и успела сдать их «один за четыре». Ну, Кисуля!
Толя словно прочитал наши мысли:
— Высокий класс! Значит, успела снять троих клиентов по сто долларов и даже валюту сплавила один к четырем! А, Нина Петровна?
— Анатолий Андреевич, какая валюта! Это мои личные советские деньги. С тех пор, как участились ограбления квартир, приходится все ценное носить с собой.
Мы-то с Симкой-Гулливером точно знали, что у Кисули не меньше ста тысяч где-то имеется. Но Кисуле можно только соли на хвост насыпать.
И я поняла, что нас в очередной раз отпустят с миром.
— Да я их в упор не вижу, Анатолий Андреевич! Я теперь вообще на государственный уровень не выхожу и все правительственные делегации мне до фени! Хотя и они тоже люди, и ничто им не чуждо…
— А кто сегодня договаривался с аргентинцами?
— Забирайте свои вещи. Что там у Зайцевой, Евгений Алексеевич?
— Зайцева у нас теперь замуж выходит и поэтому у нее все в порядке.
И ни одного смешка. Тишина мертвая.
Кудрявцев очки снял, протер и снова надел. И тихо, не скрывая ярости, сказал:
…Идем темными переходами. Я сигарету вырвала из пачки, зажигалку не могу найти. Всю трясет… Женя чиркнул спичкой, дал мне прикурить. Довел до выхода.
Я не ответила. Горло перехватило. Только кивнула ему и вышла.
Всем известно что я транжирка страшная
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники
сообщений: 378
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 10 095
cтрана: Россия
Нафига Петр Тодоровский снял это кино про путан? Неужели веяния конца 80-ых годов коснулись и этого режиссера? Слава богу больше на подобную тематику он не снимал.
группа: участники+
сообщений: 29 316
cтрана: США
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники+
сообщений: 4 933
проживает:
Россия, Москва
Плохой фильм, неправильный. Давайте все сопли пускать по поводу несчастной судьбы героини. Тоже мне, Катюша Маслова.
группа: участники
сообщений: 284
проживает:
Россия, Москва
А должен был держать ее в шоколаде. Да так и делал, в меру своих сил. Но она его не понимает, он ее не понимает, налицо кризис жанра тьфу, то-есть жизненных установок и культурных предпосылок, и всего делов.
А должен был отдать свой последний ботинок? Шутка.
Просто авторы фильма втиснули в данный момент представление широких масс советского народа о среднем западном обывателе.
Сколько сил? Да так себе, бывает и похуже.
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
Хороший фильм, мне очень нравится. Посмотрел его нормально несколько лет назад всего. до этого какие-то отрывки и куски удавалось посмотреть.
группа: участники+
сообщений: 6 285
проживает:
Россия, Нижегородская область
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
группа: участники
сообщений: 284
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
группа: участники
сообщений: 284
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
группа: участники+
сообщений: 5 974
группа: участники
сообщений: 284
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
Думаю, спорить, бессмысленно, потому что каждый останется при своем мнении.
Чем фильм кончается? Я не знаю.
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники
сообщений: 378
проживает:
Россия, Москва
Вроде газом потравилась, не?
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
Книжка дрянь, и фильм тоже
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
Емко приложил.
группа: участники
сообщений: 378
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
группа: участники+
сообщений: 10 095
cтрана: Россия
группа: участники
сообщений: 378
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 33 618
проживает:
Израиль, Иерусалим
Наверное, самый плохой фильм из всех, что я когда-либо смотрел. Обычно фильмы такого уровня я прекращаю смотреть примерно на 10-й минуте, а тут имел глупость досмотреть до конца. Невероятно фальшивый, безобразно поставленный и с ужасной игрой актеров.
группа: участники+
сообщений: 8 291
проживает:
Украина, Донецк
группа: участники
сообщений: 284
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 6 227
проживает:
Россия, Москва
Правильно приложил.
Посмотри творчество автора. В каждое время выступил актуально:
«Хроника пикирующего бомбардировщика»
«Интердовочка»
«Сволочи».
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 29 751
проживает:
Россия, г. Москва
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники+
сообщений: 17 057
проживает:
Россия, Волгоград
группа: участники+
сообщений: 22 695
проживает:
Россия, Москва
группа: участники+
сообщений: 14 749
проживает:
Украина, Одесса
группа: ожидающие подтверждения
сообщений: 2 169
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 29 985
cтрана: Россия
группа: участники+
сообщений: 29 395
проживает:
Россия, Москва, Фили
группа: участники+
сообщений: 7 124
проживает:
Швеция, на пути из варяг в греки
Профессия эта будет существовать, покуда существует человечество. Проституток я не оправдываю, но никогда не брошу в них камнем, но это уже другая тема. Сам фильм неплох для своего времени.
группа: участники+
сообщений: 7 124
проживает:
Швеция, на пути из варяг в греки