Все что замерзало по ночам вода разбивала
Серая шейка. Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Страницы: 1 2 3
А как быстро летело время… Был уже целый ряд холодных утренников, а от инея пожелтели березки и покраснели осины. Вода в реке потемнела, и сама река казалась больше, потому что берега оголели, – береговая поросль быстро теряла листву. Холодный осенний ветер обрывал засыхавшие листья и уносил их. Небо часто покрывалось тяжелыми осенними облаками, ронявшими мелкий осенний дождь. Вообще хорошего было мало, и который день уже неслись мимо стаи перелетной птицы… Первыми тронулись болотные птицы, потому что болота уже начинали замерзать. Дольше всех оставались водоплавающие. Серую Шейку больше всех огорчал перелет журавлей, потому что они так жалобно курлыкали, точно звали ее с собой. У нее еще в первый раз сжалось сердце от какого-то тайного предчувствия, и она долго провожала глазами уносившуюся в небе журавлиную стаю.
“Как им, должно быть, хорошо”, – думала Серая Шейка.
Лебеди, гуси и утки тоже начинали готовиться к отлету. Отдельные гнезда соединялись в большие стаи. Старые и бывалые птицы учили молодых. Каждое утро эта молодежь с веселым криком делала большие прогулки, чтобы укрепить крылья для далекого перелета. Умные вожаки сначала обучали отдельные партии, а потом всех вместе. Сколько было крика, молодого веселья и радости… Одна Серая Шейка не могла принимать участия в этих прогулках и любовалась ими только издали. Что делать, приходилось мириться со своей судьбой. Зато как она плавала, как ныряла! Вода для нее составляла все.
— Нужно отправляться… пора! – говорили старики вожаки. – Что нам здесь ждать?
А время летело, быстро летело… Наступил и роковой день. Вся стая сбилась в одну живую кучу на реке. Это было ранним осенним утром, когда вода еще была покрыта густым туманом. Утиный косяк сбился из трехсот штук. Слышно было только кряканье главных вожаков. Старая Утка не спала всю ночь, – это была последняя ночь, которую она проводила вместе с Серой Шейкой.
— Ты держись вон около того берега, где в реку сбегает ключик, – советовала она. – Там вода не замерзнет целую зиму…
Серая Шейка держалась в стороне от косяка, как чужая… Да, все были так заняты общим отлетом, что на нее никто не обращал внимания. У старой Утки изболелось все сердце, глядя на бедную Серую Шейку. Несколько раз она решала про себя, что останется; но как останешься, когда есть другие дети и нужно лететь вместе с косяком.
— Ну, трогай! – громко скомандовал главный вожак, и стая поднялась разом вверх.
Серая Шейка осталась на реке одна и долго провожала глазами улетавший косяк. Сначала все летели одной живой кучей, а потом вытянулись в правильный треугольник и скрылись.
“Неужели я совсем одна? – думала Серая Шейка, заливаясь слезами. – Лучше бы было, если бы тогда Лиса меня съела…”
III
Река, на которой осталась Серая Шейка, весело катилась в горах, покрытых густым лесом. Место было глухое, и никакого жилья кругом. По утрам вода у берегов начинала замерзать, а днем тонкий, как стекло, лед таял.
“Неужели вся река замерзнет?” – думала Серая Шейка с ужасом.
Скучно ей было одной, и она все думала про своих улетевших братьев и сестер. Где-то они сейчас? Благополучно ли долетели? Вспоминают ли про нее? Времени было достаточно, чтобы подумать обо всем. Узнала она и одиночество. Река была пуста, и жизнь сохранялась только в лесу, где посвистывали рябчики, прыгали белки и зайцы. Раз со скуки Серая Шейка забралась в лес и страшно перепугалась, когда из-под куста кубарем вылетел Заяц.
— Ах, как ты меня напугала, глупая! – проговорил Заяц, немного успокоившись. – Душа в пятки ушла… И зачем ты толчешься здесь? Ведь все утки давно улетели…
— Я не могу летать: Лиса мне крылышко перекусила, когда я еще была совсем маленькой…
— Уж эта мне Лиса. Нет хуже зверя. Она и до меня давно добирается… Ты берегись ее, особенно когда река покроется льдом. Как раз сцапает…
Они познакомились. Заяц был такой же беззащитный, как и Серая Шейка, и спасал свою жизнь постоянным бегством.
— Если бы мне крылья, как птице, так я бы, кажется, никого на свете не боялся. У тебя вот хоть и крыльев нет, так зато ты плавать умеешь, а не то возьмешь и нырнешь в воду, – говорил он. – А я постоянно дрожу со страху… У меня – кругом враги. Летом еще можно спрятаться куда-нибудь, а зимой все видно.
— А, старая знакомая, здравствуй! – ласково проговорила Лиса, останавливаясь на берегу. – Давненько не видались… Поздравляю с зимой.
Серая шейка (Мамин-Сибиряк)
Старой Утке нужно было собрать все силы, чтобы не выдать своего отчаяния. Она старалась казаться веселой и плакала потихоньку ото всех. Ах, как ей было жаль милой, бедненькой Серой Шейки. Других детей она теперь почти не замечала и не обращала на них внимания, и ей казалось, что она даже совсем их не любит.
Первыми тронулись болотные птицы, потому что болота уже начинали промерзать. Дольше всех оставались водоплавающие. Серую Шейку больше всего огорчал перелет журавлей, потому что они так жалобно курлыкали, точно звали ее с собой. У нее в первый раз сжалось сердце от какого-то тайного предчувствия, и она долго провожала глазами уносившуюся в небе журавлиную стаю.
Одна Серая Шейка не могла принимать участия в этих прогулках и любовалась ими только издали. Что делать, приходилось мириться со своей судьбой. Зато как она плавала, как ныряла! Вода для нее составляла все.
А время летело, быстро летело. Наступил и роковой день. Вся стая сбилась в одну живую кучу на реке. Это было ранним осенним утром, когда вода еще была покрыта густым туманом. Утиный косяк сбился из трехсот штук. Слышно было только кряканье главных вожаков.
Серая Шейка держалась в стороне от косяка, как чужая. Да все были так заняты общим отлетом, что на нее никто не обращал внимания. У старой Утки все сердце изболелось за бедную Серую Шейку. Несколько раз она решала про себя, что останется; но как останешься, когда есть другие дети и нужно лететь вместе с косяком.
Серая Шейка осталась на реке одна и долго провожала глазами улетевший косяк. Сначала все летели одной живой кучей, а потом вытянулись в правильный треугольник и скрылись.
Скучно ей было одной, и она все думала про своих улетевших братьев и сестер. Где-то они сейчас? Благополучно ли долетели? Вспоминают ли про нее? Времени было достаточно, чтобы подумать обо всем. Узнала она и одиночество. Река была пуста, и жизнь сохранялась только в лесу, где посвистывали рябчики, прыгали белки и зайцы.
Раз со скуки Серая Шейка забралась в лес и страшно перепугалась, когда из-под куста кубарем выкатил Заяц.
— Я не могу летать: Лиса мне крылышко перекусила, когда я была еще совсем маленькой.
— Уж эта мне Лиса. Нет хуже зверя. Она и до меня давно добирается. Ты берегись ее, особенно когда река покроется льдом. Как раз сцапает.
Они познакомились. Заяц был такой же беззащитный, как и Серая Шейка, и спасал свою жизнь постоянным бегством.
Так и случилось. Была тихая-тихая, звездная ночь. Тихо стоял темный лес на берегу, точно стража из великанов. Горы казались выше, как это бывает ночью. Высокий месяц обливал все своим трепетным, искрившимся светом. Бурлившая днем, горная река присмирела, и к ней тихо-тихо подкрался холод, крепко-крепко обнял гордую, непокорную красавицу и точно прикрыл ее зеркальным стеклом.
Серая Шейка была в отчаянии, потому что не замерзла только самая середина реки, где образовалась широкая полынья. Свободного места, где можно было плавать, оставалось не больше пятнадцати сажен.
Сказочный месяц
В ноябре родились великие и непохожие друг на друга сказочники — Маршак и Мамин-Сибиряк, Чарушин и Линдгрен, Сапгир и Коллоди, Гауф и Свифт, Твен и Лагерлеф
Текст: Андрей Цунский
Ну нет, разве уж так далеко? – возразите вы, и я сразу угадаю, что вы – человек взрослый. Будь вы ребенком – представили бы, сколько недель, воскресений, походов в школу или в детский сад до этого самого любимого праздника.
Не знаю, случайно или нет, но именно в ноябре родилось сразу несколько сказочниц и сказочников, таких непохожих друг на друга. Впрочем, одно их объединяет.
Третьего ноября родился Самуил Маршак. Какой же он сказочник – спросите вы? Формально вы будете правы. Он бы и сам себя так называть не стал. И все же… Разве рассеянный с улицы Бассейной – не сказка? Что-что? А, вы живете в Санкт-Петербурге, и вы знаете такого, это ваш приятель, он именно такой – вечно все перепутает, живет как раз на Бассейной улице? И по-вашему – никаких чудес? Что-что? В сорок пятом доме, напротив Парка Победы? Я его, кстати, тоже знаю. Ну вот вам и доказательство! Когда написано это стихотворение? В 1930 году.
Мой вам совет – если захотите посмешить каких-нибудь малышей, начните учить стихотворение с конца. И тогда точно не забудете.
Ну сами-то помните хоть мультфильм «Серая шейка»? Когда-то он был озвучен настоящим оркестром, а не пластмассовым синтезатором. Его сняли в 1948 году, после войны. Его еще можно найти в первозданном виде! Вот только сказка-то кончается немного по-другому…Если у вас есть под рукой ребенок или несколько – есть шанс почитать им своим голосом прекрасную сказку хорошего русского писателя, написанную красивым русским языком – а уж потом посмотреть мультфильм вместе.
Нет, вы только гляньте в окно? У вас есть за окном какой-нибудь водоем?
У нас на Севере уже так.
А девятого ноября родился Иван Сергеевич Тургенев. Что?! Сам ты друг Аркадий. А вот читал ли ты сказки Ивана Сергеевича Тургенева? Какая клятва на Воробьевых горах?! Ты «Каплю жизни» читал? А «Серебряную птицу и желтую лягушку»? А «Самознайку»? А, ну ты же сам все знаешь.
Вот-вот, «Отстань со своим Базаровым». Знаешь, почему ты с такой ненавистью читал «Отцов и детей» в школе? Потому что ты и не знал, кто такой Тургенев, ты в детстве не читал его сказок, потом поленился хотя бы проглядеть «Записки охотника». Могила Базарова глубже, чем думал Тургенев. Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни оказалось во мраке нашего невежества – оно утонет в нем беззвучно и бесследно, и это пострашнее спокойствия равнодушной природы. Ладно-ладно, это я так, задираюсь для порядка.
А вот в самом деле, кто читал в детстве сказки Тургенева? Кому читали их бабушки или родители? Что, так и будет отдуваться за нас несчастная учительница? Которая, кстати, без нашей помощи не сумеет не только открыть детям русскую литературу, но даже подготовить их к сдаче ЕГЭ. Ну ладно, что я разворчался, в самом деле. А вы поищите сказки Тургенева, поищите.
А 11 ноября… Нет, ну зачем так сразу. Я тоже не изверг и к детям отношусь исключительно гуманно. Они еще не успели совершить преступлений, и не за что так их наказывать. Я о Евгении Ивановиче Чарушине, который родился в тот же день, на сказках которого вросли несколько поколений. И не только в России – вы будете удивлены, но их издавали в Англии, Франции, Японии, США, Индии, Австралии – и множестве других стран, а общий тираж превысил 50 миллионов!
Тут есть, между прочим, о чем подумать. В наших книжных магазинах найти Чарушина и вообще детские книги русских авторов порой не так просто. А вот яркие, ядовитых цветов картонажные изделия с импортными текстами бывших сказок, плохо переписанных на совершенно безликий манер – найти можно всегда. У нас любят повопить на тему патриотизма – но вот ситуация, где патриотизм и любовь к родной стране требуют не крика, а дела. Не болтовни, а денег. Так где же книга Чарушина «Про Томку»? Где его книжка «В лесу»? «Зверята», «Животные жарких и холодных стран»? С нашими, русскими чарушинскими картинками? Это книги для самых маленьких, по ним трехлетние дети могут научиться читать! И я знаю, что говорю. Да. Спасибо бабушке… Ага. Патриотизм порой куда проще на словах – и для взрослых. А на деле и для детей – не всегда получается.
Трудно теперь до Камчатки добраться и дорого. Зато людей там немного. Может, и рыба снова погуще пошла?
13 ноября родился Роберт Льюис Стивенсон. Ну, он, конечно, не сказочник. Но если вы в детстве не читали «Остров сокровищ» – нам не по пути. Вы не играли во дворе в пиратов? Не искали кладов? Не рисовали карту острова Сокровищ? Ну слава богу, будет чем заняться с детьми – или внуками. Нет книжки в доме?
Ну хоть подкаст послушайте тогда, зря я, что ли, старался? У меня горло болело, так что хрипел не нарочно. Говорят – как раз для Сильвера нормально получилось.
14 ноября. Ну, тут уж я и не знаю, что сказать, если вы не знаете, кто в этот день родился! Эмиль из Леннеберги, Калле Блюмквист, Пеппи Длинныйчулок, Малыш и Карлсон, наконец, появились на свет благодаря тому, что в этот день родилась Астрид Линдгрен.
Эта шведская дама создала героев, часть которых мы в России слегка переиначили на свой манер. Шведский Карлсон скорее похож на тролля или даже чертика. А у нас он герой, хулиган – ну так все мы немножко хулиганы, что уж скрывать. Сама Астрид Линдгрен поделилась с переводчицей Лилианной Лунгиной – «И правда, есть в Карлсоне что-то русское».
Неужели вы забыли, кому принадлежат фразы, ставшие у нас чуть не поговорками: «Спокойствие, только спокойствие!», «Пустяки, дело житейское», «Так я не играю»? Или вы никого не курощали? Не забыли, вижу! А знают ли сказку о Карлсоне ваши дети или внуки?
Нет, я согласен, мультфильм у нас был прекрасный, и голоса Василия Ливанова и Фаины Раневской неподражаемы. Но есть ли у вас такая книга? Не говоря уже о множестве других книг этой чудесной сказочницы? А самое главное – будут ли дети (или внуки), читая эту сказку своим внукам, когда-нибудь потом, там, где не будет уже нас, – вспоминать ваш голос?
И в этот же день родился наш московский сказочник Лев Устинов. Когда-то он был самым популярным детским драматургом – его пьесы одновременно шли в десятках театров десятка стран. «Остров Пополам», «Недотрога», «Недотепино детство», «Великий капитан» – все это можно было увидеть почти в каждом городе, где есть театр. А началась его слава с совместной постановки в легендарном «Современнике» шестидесятых годов – «Белоснежка и семь гномов».
А уж если почитать? Ну, можно поискать «Золотую собаку», «Попугая из приличной семьи», «Неделю рыжего кота».
Двадцатое ноября. А это не просто день рождения! Так, а давайте-ка вас проверим!
Знаете ли вы мальчика по фамилии Хольгерсен?
Нет. Ну, не страшно, в принципе можете и не знать.
Помните ли вы госпожу Кнебекайзе, и согласны ли вы, что петь у нее не очень получается, но голос у нее все же достаточно громкий?
Если вы ответили да, скажите честно, что просто угадали. Нет? Тогда пока сохраните тайну, проверим остальных.
Доводилось ли вам оставаться в шляпе, когда король обнажает голову?
Ну конечно. Это день рождения великой Сельмы Лагерлеф. Акка Кнебекайзе – предводительница гусиной стаи. А Хольгерсен – фамилия Нильса, того самого, который со стаей гусей совершил свое удивительное путешествие. И эта фамилия не была названа в популярнейшем русском переводе. Сейчас можно выбрать перевод со всеми подробностями.
Не знаю, получал ли еще хоть кто-нибудь Нобелевскую премию по литературе – за сказку. Если нет – то зря. И Нобелевскому комитету пора устранить этот недостаток. Впрочем – дело ведь за малым, – нужна хорошая сказка, а они пишутся редко и уж точно не по заказу – даже если заказчик Нобелевский комитет.
По этой сказке также снят прекрасный мультфильм, но сначала все же лучше читать.
А двадцать третьего ноября – Николай Носов! Ну как же можно представить себе детскую книжную полку без его Незнайки, без «Мишкиной каши», может быть, кому-то покажутся старомодными и ненужными «Митя Малеев в школе и дома» или «Дневник Коли Синицына». Но тут – как посмотреть. Мы не сможем оторвать от себя историю нашей страны. Но детей и в самые тяжкие годы нашей истории все-таки учили не обижать маленьких, не врать, не брать чужое… Может быть, по сравнению с этим упоминание в книге советских реалий – не самый большой грех?
28 ноября. Я знаю, и что я надоел, и что я сволочь, не при детях будь сказано (хотя они тоже догадываются). Нет, вот вы скажите, кто это написал?
Не знали, что у Блока есть детские стихи? Между прочим, стихи не суслики, но вы их тоже не видите, а они есть.
А дальше – Вильгельм Гауф, Джонатан Свифт, Марк Твен…
К чему я столько распинаюсь про этот ноябрь? К тому, что вы то не дети, и время для вас бежит быстро. Месяц пролетит мгновенно. Вы притащите домой три источника и три составные части салата Оливье, студня и селедки под шубой (А, не мужское это дело, жена сбегает?), вручите ребенку новый телефон или джойстик, а сами проспите до восьмого января – или сколько там у нас объявят на Новый год выходных? Жене тоже будет не до того – она у плиты, а потом ей посуду мыть…
А вот один мой приятель делает так. Он ищет весь декабрь детские книги и мультики. Составляет для детей эвристические задачи (это как найти в интернете хорошую книгу, сказку, иллюстрацию, мультик, фильм). И все новогодние праздники у них есть занятие – ищут, собирают нехитрый макет и на принтере печатают свою новогоднюю книгу. С картинками. С загадками. Со всем, чем захотят. Со своими и всей родни, друзей и гостей фотографиями… У них таких уже три – причем количество экземпляров допечатывается по желанию. Внуки его учатся работать с интернетом, с фотошопом, с пауэр-пойнтом и еще много чем. И память остается, и программа для просмотра на праздники, и есть чем заняться, и взрослым мешают меньше… Ну да ладно. Это я так, помечтать. Не обращайте внимания. Да и до Нового года еще целый месяц с неделей. Что новости, почем нынче баррель?
Серая Шейка
Серьезная большая птица, как лебеди, гуси и утки, собирались в дорогу с важным видом, сознавая всю трудность предстоящего подвига; а более всех шумели, суетились и хлопотали маленькие птички, как кулички-песочники, кулички-плавунчики, чернозобики, черныши, зуйки. Они давно уже собирались стайками и переносились с одного берега на другой по отмелям и болотам с такой быстротой, точно кто бросил горсть гороху. У маленьких птичек была такая большая работа.
Лес стоял темный и молчаливый, потому что главные певцы улетели, не дожидаясь холода.
— Я был лентяем? Ты просто несправедлива ко мне, и больше ничего. Может быть, я побольше всех забочусь, а только не показываю вида. Толку от этого немного, если буду бегать с утра до ночи по берегу, кричать, мешать другим, надоедать всем.
Утка вообще была не совсем довольна своим супругом, а теперь окончательно рассердилась:
Селезень любил серьезные рассуждения, причем оказывалось как-то так, что именно он, Селезень, всегда прав, всегда умен и всегда лучше всех. Утка давно к этому привыкла, а сейчас волновалась по совершенно особенному случаю.
— Ты это о Серой Шейке говоришь? Что же я могу поделать, если она не может летать? Я не виноват.
Серой Шейкой они называли свою калеку-дочь, у которой было переломлено крыло еще весной, когда подкралась к выводку Лиса и схватила утенка. Старая Утка смело бросилась на врага и отбила утенка; но одно крылышко оказалось сломанным.
— Те здоровы, обойдутся и без меня.
Старая Утка ввиду близившейся разлуки относилась к дочери-калеке с удвоенной нежностью. Бедняжка еще не знала, что такое разлука и одиночество, и смотрела на сборы других в дорогу с любопытством новичка. Правда, ей иногда делалось завидно, что ее братья и сестры так весело собираются к отлету, что они будут опять где-то там, далеко-далеко, где не бывает зимы.
— Да, да, вернемся, моя дорогая. И опять будем жить все вместе.
Для утешения начинавшей задумываться Серой Шейки мать рассказала ей несколько таких же случаев, когда утки оставались на зиму. Она была лично знакома с двумя такими парами.
Старой Утке нужно было собрать все силы, чтобы не выдать своего отчаяния. Она старалась казаться веселой и плакала потихоньку ото всех. Ах, как ей было жаль милой, бедненькой Серой Шейки. Других детей она теперь почти не замечала и не обращала на них внимания, и ей казалось, что она даже совсем их не любит.
Лебеди, гуси и утки тоже начинали готовиться к отлету. Отдельные гнезда соединялись в большие стаи. Старые и бывалые птицы учили молодых. Каждое утро эта молодежь с веселым криком делала большие прогулки, чтобы укрепить крылья для далекого перелета. Умные вожаки сначала обучали отдельные партии, а потом всех вместе. Сколько было крика, молодого веселья и радости. Одна Серая Шейка не могла принимать участия в этих прогулках и любовалась ими только издали. Что делать, приходилось мириться со своей судьбой. Зато как она плавала, как ныряла! Вода для нее составляла все.
Серая Шейка держалась в стороне от косяка, как чужая. Да, все были так заняты общим отлетом, что на нее никто не обращал внимания. У старой Утки изболелось все сердце, глядя на бедную Серую Шейку. Несколько раз она решала про себя, что останется; но как останешься, когда есть другие дети и нужно лететь вместе с косяком.
Серая Шейка осталась на реке одна и долго провожала глазами улетавший косяк. Сначала все летели одной живой кучей, а потом вытянулись в правильный треугольник и скрылись.
Река, на которой осталась Серая Шейка, весело катилась в горах, покрытых густым лесом. Место было глухое, и никакого жилья кругом. По утрам вода у берегов начинала замерзать, а днем тонкий, как стекло, лед таял.
Скучно ей было одной, и она все думала про своих улетевших братьев и сестер. Где-то они сейчас? Благополучно ли долетели? Вспоминают ли про нее? Времени было достаточно, чтобы подумать обо всем. Узнала она и одиночество. Река была пуста, и жизнь сохранялась только в лесу, где посвистывали рябчики, прыгали белки и зайцы. Раз со скуки Серая Шейка забралась в лес и страшно перепугалась, когда из-под куста кубарем вылетел Заяц.
— Я не могу летать: Лиса мне крылышко перекусила, когда я еще была совсем маленькой.
— Уж эта мне Лиса. Нет хуже зверя. Она и до меня давно добирается. Ты берегись ее, особенно когда река покроется льдом. Как раз сцапает.
Они познакомились. Заяц был такой же беззащитный, как и Серая Шейка, и спасал свою жизнь постоянным бегством.
Когда Лиса убралась, приковылял Заяц и сказал:
— Берегись, Серая Шейка: она опять придет.
И Лиса принялась ползти осторожно по льду к самой полынье. У Серой Шейки замерло сердце. Но Лиса не могла подобраться к самой воде, потому что там лед был еще очень тонок. Она положила голову на передние лапки, облизнулась и проговорила:
— Какая ты глупая, уточка. Вылезай на лед! А впрочем, до свидания! Я тороплюсь по своим делам.
— Ничего, ныряй, а я тебя все равно съем. Выходи лучше сама.
Заяц видел с берега, что проделывала Лиса, и возмущался всем своим заячьим сердцем:
— Ах, какая бессовестная эта Лиса. Какая несчастная эта Серая Шейка! Съест ее Лиса.
По всей вероятности, Лиса и съела бы Серую Шейку, когда полынья замерзла бы совсем, но случилось иначе. Заяц все видел своими собственными косыми глазами.
Дело было утром. Заяц выскочил из своего логова покормиться и поиграть с другими зайцами. Мороз был здоровый, и зайцы грелись, поколачивая лапку о лапку. Хотя и холодно, а все-таки весело.
Он даже прицелился из ружья, но зайцы его заметили и кинулись в лес, как сумасшедшие.
Старичок пустился разыскивать зайцев по следам, но зайцы рассыпались по лесу, как горох. Старичок порядком измучился, обругал лукавых зайцев и присел на берегу реки отдохнуть.
Лиса действительно подползла к самой полынье, в которой плавала Серая Шейка, и улеглась на льду. Стариковские глаза видели плохо и из-за лисы не замечали утки.
— Убежала? Вот тебе, старуха, и воротник к шубе. Что же я теперь буду делать, а? Ну и грех вышел. А ты, глупая, зачем тут плаваешь?
— А я, дедушка, не могла улететь вместе с другими. У меня одно крылышко попорчено.
— Ах, глупая, глупая. Да ведь ты замерзнешь тут или Лиса тебя съест! Да.
Старичок подумал-подумал, покачал головой и решил:
— А мы вот что с тобой сделаем: я тебя внучкам унесу. Вот-то обрадуются. А весной ты старухе яичек нанесешь да утяток выведешь. Так я говорю? Вот то-то, глупая.
Зайцы все это видели и весело смеялись. Ничего, старуха и без шубы на печке не замерзнет.
Иллюстрации из мультфильма «Союзмультфильм»
«Серая Шейка»