Все что мы сейчас в заповеднике

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину?

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину.

Разобрать по членам предложения, указать части речи.

исходит от нашей чего?

Нужно разобрать предложение?

Нужно разобрать предложение!

Сделать характеристику сложноподчиненных предложений.

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину.

Разобрать предложение по членам, указать части речи?

Разобрать предложение по членам, указать части речи.

Сладка ягодка, да на вкус горька.

Разобрать предложение помогите пожалуйста : )Всё что мы сейчас в заповеднике делаем исходит от нашей любви к Пушкину?

Разобрать предложение помогите пожалуйста : )

Всё что мы сейчас в заповеднике делаем исходит от нашей любви к Пушкину.

Пёстрым ковром покрыты холмы?

Пёстрым ковром покрыты холмы.

Разобрать предложение по членам предложения, указать части речи.

Прощальными раскатами прогремели летние грозы Разобрать по членам предложения указать части речи?

Прощальными раскатами прогремели летние грозы Разобрать по членам предложения указать части речи.

Разберите предложение по частям речи и по составу Слово заповедник разобрать по морфологическому составу вам поможет предложение.

Пушистым ковром лежит на полях снег.

Лодка быстро плыла по гладкой поверхности воды.

Ребята играли в футбол?

Ребята играли в футбол.

Разобрать по членам предложения, указать части речи.

Как прелестна березовая роща ранней весной?

Как прелестна березовая роща ранней весной!

Разобрать по членам предложения и указать части речи.

Источник

Все что мы сейчас в заповеднике

Домен hrono.ru работает при поддержке фирмы sema.ru

Семен ГЕЙЧЕНКО

ЖИВОТВОРЯЩАЯ СВЯТЫНЯ

XPOHOС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Русское поле:

СЛОВО

БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Мне, одному из хранителей и пропагандистов наследия великого стихотворца, конечно, совсем небезынтересно, как воспринимают люди реально существующий в Пушкиногорье мир поэта. В чем сказывается его влияние на человека, к чему его подталкивает, от чего удерживает, как выверяет его жизненный путь в царство добра и света.

Вещественный мир Пушкина в подлинном виде мало сохранился, но он успешно восстанавливается вот уже много-много лет. Сам поэт ничего для себя не строил, во дворцах и торжественных хоромах, во все времена строившихся навечно, не жил и даже об этом не мечтал и жил проще простого… Однако пушкинские памятники — это не только личное жилье поэта и предметы, в нем содержащиеся, но это дома и усадьбы, сады, парки, рощи, хозяйственные сооружения, «овины дымные и мельницы крылаты» его друзей, с которыми он сроднился, у которых он, как говорится, «дневал и ночевал». Но и это еще не все. Среди памятников, связанных с жизнью Пушкина, есть просто лужайки, дорожки, ручьи, камни, деревья, кусты, цветы, травы и прочее и прочее. После смерти поэта многое бесследно кануло в Лету или переменилось до неузнаваемости. От этого восстановителю еще труднее решать задачу возрождения памятника. Временами, приступая к реставрации, восстановитель как бы начинает ткать большое полотно былой жизни из тонкой паутины стежек…

Восстановитель мемориального дома — это прежде всего музейный хранитель. Весь процесс восстановления он должен видеть с первого такта. Он не строитель, не архитектор, но, однако, он должен хорошо чувствовать расстановку стен восстанавливаемого дома, разделение пространства, устройство комнат, уголков и закоулков в доме. И дело это прежде всего его, а не архитектора.

Хранитель должен знать то, чего никто на свете не знает, он близкий друг «хозяев дома», он лекарь дома. Ведь дом всегда как нечто живое. Не успеешь воздвигнуть, как начинается его старение и разрушение.

Все в нем трескается, расщепляется, лупится, вспучивается, начинает ржаветь, сыреть, ползти, тускнеть, плесневеть, рассыхаться, расшатываться, оседать, коробиться, прогибаться, сохнуть, терять цельность, лоск, живость, и самое любопытное заключается в том, что все это надо позволить. Потому что когда время прикладывает руку к вашему новому, красивому, чистенькому зданию, оно снимает с него все, принесенное вашей наукой, и появляется то, что называется патиной.

Временами, в отдельных случаях, я усиливаю даже эту патину. Когда я восстановил, помню, дом в Тригорском — он такой новенький получился, что просто оторопь брала. Поэтому я кое-где посадил пятна, кое-где осаживал немножко здание, кое-где дырявил крышу, кое-где сажал кусты так, чтобы они лезли в окошко. Это делало заповедное место более доходчивым для паломников. Они перестали замечать, что все это восстановлено.

У хранителя должна быть страсть хозяина-собственника. Он «скупой рыцарь» места, он «домовой» и «колдун» дома. Иной раз мне думается, что нельзя любить старое место, его издавна обжитые камни и землю и не верить в «приметы», о которых так много говорил Пушкин. Но, веря в приметы, нельзя не верить и снам, которым верил Пушкин и о которых писал. Бывает, иное, долго искомое восстановительное решение хранитель находит не наяву, а во сне…

Так, чтение старых писем бывает более реально, чем точные расчеты и объяснительные записки инженера-строителя. Каждая комната, ее уголок имеют свои приметы и заклинания и свое «эхо». Уберите их из восстановленных в 1962 году горниц Тригорского или ранее восстановленной светлицы няни, и в этих местах все потускнеет, погаснет.

Если у восстановленного дома Пушкина нет власти над людьми, если паломник, приехавший в Михайловское, не увидит в нем постоянно мерцающую «ненаглядную звезду», слетевшую всем нам «на диво», — все нами сделанное здесь никчемно, все напрасно!

У нас из года в год растет посещаемость. Сейчас она уже подходит к миллиону в год. Однако проблема затаптывания, засматривания, проблема снятия этакого лирического каше — проблема серьезная. Как ее избегнуть? Охранная зона у нас уже давно. И я считаю, что заповедную территорию нужно делать как можно шире. Все места, где жили друзья поэта, родственники, знакомые, надо постепенно превращать в заповедные, чтобы одни шли в Петровское, другие в Тригорское, третьи в Савкино, иные в Воскресенское, в Михайловское. Тогда мы избежим этого вытаптывания.

Самое страшное не количество людей, а чтобы одновременно не шли. Надо дать ей подняться, травке-то.

У нас есть одно великое благо. Наши экскурсанты приезжают на автотранспорте. Железная дорога не восстанавливается. И я всей душой за то, чтобы она не восстанавливалась. Что это дает? А то, что до девяти часов утра здесь никого нет. Летом с четырех часов до приезда первых экскурсантов природа делает свое таинственное дело. Она гнездуется, она выращивает свое поколение, она поет, она славит все сущее на земле. В пять часов экскурсанты должны покинуть нас, чтобы успеть переправиться к поездам, автобусам, самолетам. До десяти вечера у нас еще пять часов. И природа берет реванш. Вот где секрет, что в заповеднике нет пустынности, безъязычия, а все наполнено птичьим пением и какими-то таинственными следами зверей — одним словом, всем тем, чем отличается хороший парк от дурного парка культуры и отдыха.

И горше всего слышать порой снобистские слова некоторых наших гостей, что, мол, как много народа, за людьми леса не увидишь. Но это значит позволить видеть себе и запретить другим. А Пушкин принадлежит не только каждому, но и всем вместе.

Когда мы возрождаем памятные пушкинские места, комнаты, парковые уголки, мы, хотим того или не хотим, всегда делаем их лучше, чем они были когда-то. Ведь все, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину. И мы приносим его светлой тени лучшие цветы и венки… Спасая памятное место от гибели, возрождая его, мы по-пушкински «заклинаем небо» помочь нам в этом трудном деле. И тогда в нас самих укрепляется что-то хорошее, мы делаемся крепче и добрее. Мемориальный пушкинский памятник имеет особую власть над людьми. Он в известной мере сердечное святилище и алтарь.

Ведь каждый по-своему ищет дорогу в Пушкин-ское Святогорье. Все, что вы прочтете в этой книге, приметы этой дороги любви и памяти народной. Ведь каждый опять же по-своему запоминает встречу с Пушкиным здесь, в наших полях, рощах, на берегах Сороти. И к нам этот отраженный свет может вернуться добрым благодарственным словом, яркой стихотворной строкой, гравюрой или каким-то сердечным даром. Память людская многолика и совершенно неожиданна в своих проявлениях. Но наше дело, служителей этой памяти, хранить ее и умножать… А это значит: постоянно и неотступно думать и заботиться о том, что привело доброхота к нам, что он ищет в Пушкине, что хочет понять, открыть.

И что же мы наблюдаем? Люди, среди них много людей совсем молодых, казалось бы, гордых, независимых, не склонных по нынешним временам искать ответа в чужих речах, и все же все они обращаются к Пушкину за советом, за помощью, они видят в нем опору и источник неиссякаемых сил душевных. Люди наделяют его теми чертами, которыми хотят обладать сами: застенчивый — смелостью, вспыльчивый — спокойствием, дерзкий — нежностью и добротой. Вы скажете — бог? Пусть так. Только это бог добра, разума, справедливости. И вера в него разумная — очищенная, возвышающая. По словам П. Вяземского, труд для Пушкина был святыня, купель, в которой исцелялись язвы, немощь, уныние, обретались бодрость и свежесть, восстанавливались расслабленные силы. Вот эта спасительная нравственная сила, заложенная в творениях поэта, и притягивает к себе всех нас.

Вы не поверите — в заповедник приходят иногда люди, измучившиеся от переживаний. Говорят, это у них не вышло в жизни, это не получилось, и вообще сами теперь не знают, чего хотят… Такому человеку я даю в руки метлу: «Сбей-ка с себя, дорогой, ненужную спесь. Поживи здесь просто, поработай по-черному. Послужи людям, ему послужи». Идет время, и через месяц-другой преображается человек, проясняется, как зеркало, все в нем становится чище, проще, мудрее. И это результат не только физического труда и свежего воздуха… Здесь есть и воздействие самого поэта, его великой лиры. Еще Луначарский, приезжавший в Михайловское в 1926 году, пережил это чувство: «Когда ходишь… по запустелому парку, с такой страшной интенсивностью думаешь о Пушкине, что кажется, нисколько не удивился бы, если бы вдруг из купы деревьев или из-за угла здания появилась бы его задумчивая фигура».

Удивительным, магическим действием обладает личность Пушкина — так невероятно глубоко понимал он душу человеческую. Прожив короткую жизнь, он сам иногда пугался своей глубины, своего фантастического проникновения в недра человеческого «я»… Благородство его помыслов, вера в радость и красоту, искренность его чувств заряжают людей, как аккумулятор, — сколько раз я был тому свидетелем за три-дцать пять лет жизни на пушкиногорской земле. И сердце мое испытывает особую радость, что год от года все больше и больше людей ищет встречи с Пушкиным, не только с его стихами, бессмертными образами, а более — с той атмосферой, с той землей, на которой возмужало его творчество. Ведь и сам он писал об этом возвышенно-проникновенно: «Два чувства дивно близки нам, в них обретает сердце пищу: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам. Животворящая святыня! Земля была б без них мертва…» И Пушкин, и Михайловское, и все вокруг него для нас сегодня объединено чувством единым — для нас это животворящая святыня! И об этой животворности мы призваны заботиться ежедневно, постоянно обращаясь мыслью своей в этих заботах к самому Пушкину. Этим я и занимаюсь уже многие годы, стараясь разглядеть, распознать элементы эстетического, патриотического, гражданского воздействия в сотнях разнохарактерных деталей, явившихся источником его поэтического вдохновения, указывающих на многообразие связей поэта с огромным миром природы, вещей и людей.

И сам Пушкин стал нашим наставником и советчиком. Он помог нам выработать в себе некий невидимый камертон, некий художнический и нравственный ориентир, который помогает во всем, будь то оценка произведений искусства (в любом жанре) или событий жизни.

Мир сейчас стал смелее, искусство свободнее, и если бы не было Пушкина, к которому я сам постоянно духовно обращаюсь, не представляю, как разобрался бы в окружающей жизни. Пушкин для меня не застывший эталон, не догма, это и жизнь, и слезы, и любовь — целый мир, богатства которого неисчерпаемы.

И все же, отдав ему полжизни, я не постиг его до конца. Думаю, что это и невозможно. Пушкин всегда и для всех откровение, всегда открытие и потому всегда тайна. Многие поколения постигают его, и каждый раз он неожиданный, новый и необычайно современный. Жизнь Пушкина — это героическая попытка в том мире, в котором он жил, — в мире рабства, насилия и злодейства, — стать не только выше всех условий, нравов, традиций и других духовных барьеров, но объявлять человечность, мир, любовь, дружбу, труд вожделенный и все чувства добрые основной движущей силой бытия.

Источник

Все что мы сейчас в заповеднике

Каждому мемориальному пушкинскому памятнику дана особая власть над людьми. Он в известной мере — сердечное святилище и алтарь.

Если у восстановленного дома Пушкина нет власти над людьми, если паломник, приехавший в Михайловское, не увидит в нем постоянно мерцающую «ненаглядную звезду», слетевшую всем нам «на диво», — всё нами сделанное здесь никчемно, всё напрасно!

Обо всем, рассказанном в этом маленьком очерке, думаем мы, седьмой год восстанавливая дом предков Пушкина в Петровском. Много, ох как много трудностей было на пути его восстановления! Но теперь уже ясно ощущается тот день, когда двери его чудесного парадного портика откроются для всех жаждущих новой встречи с Пушкиным. Изучение планировки имения, археологические раскопки, работа в архивах, изучение аналогов мест, где протекала жизнь Ганнибалов, поиски и чудесные находки редкостей — всё это дает нам уверенность в том, что второе бытие возрождаемого дома и парка в Петровском будет для всех интересным и нужным.

У нас из года в год растет посещаемость. Сейчас она уже подошла к пятистам тысячам в год. Но это капля в море по масштабам нашей страны. Через пять лет будет приходить миллион. Проблема затаптывания, засматривания, проблема снятия этакого лирического каше — проблема серьезная. Как ее избегнуть? Охранная зона у нас уже давно. И я считаю, что заповедную территорию нужно делать как можно шире. Все места, где жили друзья поэта, родственники, знакомые, надо постепенно превращать в заповедные, чтобы одни шли в Петровское, другие в Тригорское, третьи — в Савкино, иные в Воскресенское, в Михайловское. Тогда мы избежим этого вытаптывания.

Самое страшное не количество людей, а чтобы одновременно не шли. Надо дать ей подняться, травке-то.

У нас есть одно великое благо. Наши экскурсанты приезжают на автотранспорте. Железная дорога не восстанавливается. И я всей душой за то, чтобы она не восстанавливалась. Что это дает? А то, что до девяти часов утра здесь никого нет. Летом с четырех часов до приезда первых экскурсантов природа делает свое таинственное дело. Она гнездуется, она выращивает свое поколение, она поет, она славит всё сущее на земле. В пять часов экскурсанты должны покинуть нас, чтобы успеть переправиться к поездам, автобусам, самолетам. До десяти вечера у нас еще пять часов. И природа берет реванш. Вот где секрет, что в заповеднике нет пустынности, безъязычия, а всё наполнено птичьим пением и какими-то таинственными следами зверей — одним словом, всем тем, чем отличается хороший парк от дурного парка культуры и отдыха.

И горше всего слышать порой снобистские слова некоторых наших гостей, что, мол, как много народа, за людьми леса не увидишь. Но это значит позволить видеть себе и запретить другим. А Пушкин принадлежит не только каждому, но и всем вместе.

ТАМ, ГДЕ ЖИЛ «АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО»

Как известно, вскоре после смерти поэта умер и последний хозяин Петровского Вениамин Петрович Ганнибал. Нити, связывавшие Петровское с Михайловским, оборвались, и оно ушло в руки владельцев, для которых имя Пушкина было пустым звуком… Так было до 1918 года, а потом имение сгорело, и после пожара в нем остались лишь тлен и камни. В заглохшем парке стало пустынно, и только старые липы шептали о прошлом. А потом пришла страшная война, нашествие фашистов, и этому искалеченному уголку был нанесен еще больший урон. Многие старые деревья были вырублены, разбиты снарядами. А когда война кончилась, сюда пришли местные жители — погорельцы, вырыли себе в парке землянки и жили до тех пор, пока понемногу не стала налаживаться новая жизнь и они смогли перейти в родные деревни, к своим пенатам.

Но только в 1956 году, через десять лет после юридического включения Петровского в состав заповедника, находившаяся на территории его колхозная ферма была переведена из Петровского в другое место, и усадьба и фруктовый сад — всё целиком стало заповедным имением. С тех пор начался уход за парком, его изучение, стали лечить его больные деревья.

Исследователи пришли к единодушному мнению, что усадьба и парк, в том виде, в каком они сохранились до революции, были построены в

Источник

Разобрать предложение помогите пожалуйста : )Всё что мы сейчас в заповеднике делаем исходит от нашей любви к Пушкину?

Разобрать предложение помогите пожалуйста : )

Всё что мы сейчас в заповеднике делаем исходит от нашей любви к Пушкину.

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину.

Нужно разобрать предложение?

Нужно разобрать предложение!

Сделать характеристику сложноподчиненных предложений.

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину.

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину?

Всё, что мы сейчас в заповеднике делаем, исходит от нашей любви к Пушкину.

Разобрать по членам предложения, указать части речи.

Помогите разобрать предложение «Быстро пронеслась весенняя гроза, и всё кругом заблестело, засверкало, заулыбалось» по составу?

Помогите разобрать предложение «Быстро пронеслась весенняя гроза, и всё кругом заблестело, засверкало, заулыбалось» по составу.

Помоги разобрать предложение синтаксическом разбор весна опять запели соловьи о верности о дружбе о любви?

Помоги разобрать предложение синтаксическом разбор весна опять запели соловьи о верности о дружбе о любви.

Разобрать по членам предложения.

Разберите предложение по частям речи и по составу Слово заповедник разобрать по морфологическому составу вам поможет предложение.

Помогите пожалуйста разобрать предложение по членам предложения : Нужно найти первые весенние цветы нашей местности и узнать их названия?

Помогите пожалуйста разобрать предложение по членам предложения : Нужно найти первые весенние цветы нашей местности и узнать их названия.

Источник

Жизнь с китами на краю земли

Евгений Мамаев рассказывает, как все устроено в самом большом морском заповеднике России.

Наталья Приходько автор Наталья Приходько/фото Евгений Мамаев.

Наш сегодняшний герой работает заместителем директора по науке в одном из самых отдаленных и необычных заповедников страны — «Командорском».

Биосферный заповедник «Командорский» имени С. В. Маракова» расположен на Командорских островах; включает в себя 4 крупных острова (Беринга, Медный, Топорков и Арий Камень), более 60 мелких и прилегающую акваторию Берингова моря и Тихого океана.

Мы попросили Евгения Мамаева рассказать, как устроена жизнь и работа ученых на самом краю земли.

— Для вас это призвание или так жизнь сложилась?
— Да, это призвание. Я, сколько себя помню, всегда интересовался природой, особенно животными, и неважно, кто это был: насекомые, пауки, многоножки, моллюски, рыбы, птицы или млекопитающие.

— Как вы попали на Командорские острова? Учитываются ли при устройстве на работу в этот заповедник личные качества претендента? Ведь при подвижной психике от всех этих туманов и безлюдья через неделю взвоешь.
— Я учился в Кировском сельскохозяйственном институте, факультет охотоведения, и в 1989 году попал на преддипломную практику на самый юг Камчатки — мыс Лопатка, где провел, изучая калана (хищное морское млекопитающее семейства куньих, вид, близкий к выдрам. — «Нация»), около полугода. Практику проходил в Камчатрыбводе, у которого был наблюдательный пункт на этом мысе.

Попал туда, можно сказать, совершенно случайно. К нам в факультетское общежитие заехал командированный сотрудник этого пункта, бывший наш выпускник, и стал предлагать желающим пройти практику. Я тут же согласился. Заповедника тогда еще не было, его организовали только в 1993 году.
На Командорские острова я стал ездить регулярно с научной экспедицией Камчатского института экологии и природопользования, в который устроился на работу сразу после защиты диплома. А на работу в заповедник «Командорский» устроился в 2012-м, когда в нем сменился директор, и появились реальные перспективы развития, в том числе и активизации научных исследований. К тому времени я уже несколько лет постоянно жил на Командорах и продолжал заниматься исследованиями морских млекопитающих. То есть время уже проверило мои личные качества, а аттестационная комиссия подтвердила степень кандидата биологических наук: я защитил диссертацию в конце 90-х.

От туманов и общей неустроенности, конечно, можно взвыть, особенно когда человек приезжает не для работы как таковой, а «проверить себя и мир посмотреть». Таких новичков хватает от силы на год, а некоторые даже этого срока не выдерживают и всеми правдами и неправдами просятся отпустить их домой на любимый мягкий диван.

Северные морские котики.

— Мы, беря интервью у космонавтов, всегда спрашиваем: «Чего из привычных вещей вам не хватает больше всего?» То же можно спросить и у вас.
— Я так давно живу на Командорах, что привык обходиться тем, что есть. Ну и вообще, здесь же полноценное село, хоть и с плохим снабжением, но все же. Если чего-то нет, то по интернету можно заказать, и почтой все приходит. Или просим знакомых в Петропавловске купить и поставить на пароход; или друзьям и родным заказываем в Москве.

— И еще один «космический» вопрос: что самое вкусное в вашем рационе? Один ваш коллега в интервью хвалил пасту с мидиями, которые можно просто собирать на берегу моря.
— Я не сторонник такой дикой подножной пищи, хотя, конечно, пробовал и мидии, и других моллюсков. И рыбу тоже не очень люблю. Из подножного корма мне больше нравится кисличник двустолбчатый, это такой дикий аналог щавеля. С ним получаются прекрасные пироги. Когда я на острове Медном работал в полях по несколько месяцев, то частенько его использовал.

В общем, как вы поняли, Командоры — место в бытовом плане довольно суровое и аскетичное, оно не про комфорт. Но если вам интересна природа, животный мир, лучше место на планете трудно найти. Когда я только прибыл сюда, здешняя природа меня поразила. Это отдельный мир. Несмотря на присутствие людей природа кажется по-прежнему дикой, совершенно нетронутой.

— Самое удивительное животное Командорских островов?
— Я не смогу назвать одно. Для меня это калан, тюлени и киты. Это те виды, которые ни на что не похожи на Большой земле.

Калан (хищное морское млекопитающее семейства куньих, вид, близкий к выдрам).

— Первая встреча с китом — это правда незабываемо? Сейчас сколько раз на неделе вы с ними встречаетесь?
— Да, правда. Впервые кита я увидел на практике, но правда, мертвого, выброшенного на берег. Это был огромный японский гладкий кит — один из самых редких видов крупных китообразных на планете. А живых увидел через год, когда у меня была первая командировка в море. Это были горбатые киты.
Активно изучением китов я стал заниматься в конце 90-х уже здесь, на Командорских островах. Сейчас (да и всегда) работать в море на лодке можно только при хорошей погоде, а она тут не так часта, да и другие дела есть. Поэтому иногда встречаемся и несколько раз в неделю, а иногда только при наблюдениях с берега. Но киты все равно каждый раз вдохновляют на продолжение исследований и на новые встречи с ними.

— Кто-то из обитателей Командоров представляет опасность для человека? Или это рай на земле, пусть и с суровым климатом?
— К счастью, никто. Из-за отсутствия на островах медведей и волков здесь действительно рай. Это можно услышать и от других ученых, приезжающих сюда, но у которых был опыт работы на Камчатке, например. Да я и сам помню, как во время практики на мысе Лопатка в туалет приходилось выходить с ракетницей.
На Командорах, безусловно, есть и опасности. Вот, например, при работе на лежбищах, особенно на острове Медном, есть опасность скатиться с тропы и попасть прямо в гаремы к котикам. Секачи у них очень злые и могут порвать моментально. Такие случаи бывали. Я, к счастью, к котикам не скатывался, но с тропы срывался. Тоже приятного мало: скользишь по склону несколько десятков метров.
Опасно в море на лодке оказаться рядом с китами или среди котиков. Мы однажды на надувной лодке находились среди косаток, которые охотились на котиков. Один отчаянный, попавший в окружение котик бросился к лодке и моментально порвал ее баллон. Пришлось срочно возвращаться на берег.
Еще бывали случаи, когда люди сбивались с курса в тумане, и им приходилось в холод ночевать прямо на склоне. Если такое случится летом, то, конечно, промерзнешь, но вряд ли погибнешь. А вот когда зимой люди попадают в пургу, то действительно гибнут, так было пару лет назад на острове Беринга.

Антур (дальневосточный подвид обыкновенного тюленя).

— Вы самый большой морской заповедник в России (площадь 3,7 млн га, это больше, чем Бельгия). А чем еще вы отличаетесь от других, в чем еще вы самые-самые?
— Только в нашем заповеднике на Дальнем Востоке зарегистрированы все виды ластоногих Северной Пацифики. У нас практически половина всех обитающих на Дальнем Востоке каланов и антуров (дальневосточный подвид обыкновенного тюленя. — «Нация»). Самое крупное скопление в стране северных морских котиков на лежбищах. Только у нас ведутся круглогодичные наблюдения за китообразными. Именно здесь наиболее часто в России встречается японский гладкий кит; можно регулярно наблюдать охоту косаток на северного морского котика. Только здесь в нашей стране гнездится красноногая говорушка и американский горный вьюрок.
Вообще же в фауне заповедника 39 видов млекопитающих, из них 17 видов и подвидов включено в Красную книгу РФ; фауна птиц представлена 241 видом, 35 видов в Красной книге.
В нашем заповеднике находится место стоянки Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга и место захоронения его и членов команды.

— В чем состоит ваша работа?
— Поскольку я заместитель директора по науке, то занимаюсь организацией научных исследований и мониторинга в заповеднике. Одновременно сам провожу такие исследования и сбор данных.
Исследую экологию антура, изучаю калана, китообразных. Когда погода плохая или есть бумажные дела, работаю в офисе. В остальное время нахожусь на территории. С мыса провожу учеты китообразных в акватории, либо выхожу к ним на катере. Также провожу учеты котиков и сивучей на лежбищах, учеты северного оленя, а весной — песца и зимующих гусеобразных.

Береговая линия острова Беринга.

Периодически мы выезжаем на удаленные участки побережья, где проводим сбор научной информации или занимаемся хозделами: ремонтируем кордоны, маркируем тропы, строим новые объекты инфраструктуры, — много чем приходится заниматься.
Так как я замдиректора, то не могу подолгу находиться в полях, сейчас это обычно 1–2 дня. А раньше по 2–3 месяца безвылазно.
С приходом в 2012 году нового директора мы практически все побережье с какими-то равными промежутками обустроили избами, в них есть все необходимое для автономной жизни. Поэтому находиться в полях, даже вдали от села, комфортно.

— Вы, я знаю, увлекаетесь фотографией. Крайне удачное сочетание с основной работой биологом.
— Да, увлекаюсь с детства, первый фотоаппарат у меня появился в 7-м классе. С тех пор я без фотоаппарата на природу не выхожу. Могу сказать, что, наверное, я больше вижу природу через объектив фотокамеры, бинокль и подзорную трубу, чем своими глазами.
Фотоаппарат для любого полевого биолога — это научный прибор, который помогает фиксировать события. Сейчас в помощь пришли еще и дроны, которые позволяют снимать с воздуха. Про сочетание биологии и фотосъемки: да, я заранее знаю, что тот или иной вид может сделать, какое поведение у него может быть интересным.

— Коренное население Командоров — алеуты. Вы знакомы с историей этого народа? Как им сейчас живется на островах?
— По историческим материалам, алеуты сформировались как этнос и начали освоение Алеутских островов 9000 лет назад. Весь уклад их жизни был связан с морем и островами. Алеуты были морскими кочевниками. На байдарках переходили с острова на остров, так постепенно заселяя островную гряду. Основным питанием летом для них были яйца морских птиц, сами птицы; копали корни рябчика камчатского (местное название саранка), употребляли в пищу другие растения, благо, их здесь достаточно. Давал еду и морской берег: в отлив можно было собрать моллюсков, морских ежей. Ловили рыбу и добывали морских млекопитающих. Из шкур и кишок морзверя делали одежду и утварь, обтягивали байдарки. То есть были приспособлены к жизни в этих суровых островных условиях, где часты ветра и туманы с дождями, а зимой затяжные пурги.

Командорские острова не были заселены алеутами, последние поселения у них были на острове Атту, примерно в 300 км на восток от острова Медного. Эти острова разделяет самый широкий пролив в Командоро-Алеутской островной гряде, видимо, это было преградой для расселения на запад. На Командорские острова алеутов специально завозили русские промышленники в первой половине XIX века — как искусных морских зверобоев для промысла котиков и каланов. Потом они стали работниками у американской компании «Гутчинсон, Кооль и Ко».

Их навыки были востребованы вплоть до первого десятилетия XX века. Затем добыча каланов и котиков прекратилась из-за подрыва их численности. Постепенно охотничий навык алеутами стал утрачиваться, а вместе с этим и традиционный уклад жизни.
Уже в XIX веке аборигенов стали переселять из их традиционных жилищ — полуземлянок, или барабор, в деревянные дома. Одежду из кишок морзверя заменила европейская одежда. Навыки изготовления байдарок тоже стали не нужны: появились вельботы с двигателями. Все это привело к тому, что сейчас алеуты живут в Никольском, как и представители всех других народов: в благоустроенных домах с центральным отоплением. На работу ездят на машинах. От прежнего уклада жизни остались только танцы, сбор моллюсков и морской капусты на рифах во время отлива, лов морской рыбы и лосося, сбор яиц топорка и небольшой забой северного морского котика.

— Как много к вам приезжает туристов? Во сколько мне, ростовчанке, обойдется недельный тур на Командоры?
— Сейчас из-за пандемических ограничений поток туристов сильно сократился. До того основной поток составляли иностранные туристы на круизных лайнерах. Их могло быть до полутора-двух тысяч человек за сезон.
Отечественных туристов немного из-за дороговизны билетов на местные авиалинии и сложной погодной обстановки. Давайте посчитаем тур для вас: авиабилет из Москвы до Петропавловска-Камчатского в зависимости от сезона — от 15 до 100 и более тысяч рублей. А еще надо купить билет из Петропавловска до Никольского, только в одну сторону более 40 тысяч. То есть на билеты вы потратите до 150 тысяч рублей, плюс на экскурсии, проживание и питание добавьте еще тысяч сто на человека.
До Никольского из города можно добраться и судном, билет около 10 тысяч рублей, но рейсы сложно прогнозируемы из-за погоды.

— И напоследок. Если сказать коротко и доступно: зачем нужны заповедники?
— Заповедники, да и в целом особо охраняемые природные территории — это некий эталон, островки нетронутой природы, которые специально исключены из хозяйственного использования человеком. Это та дикая природа, которую надо сохранить и передать нашим потомкам, чтобы и они могли ее увидеть.
К сожалению, большинство современников не понимают важности работы по сохранению природы. Очень трудно донести это до местных жителей, особенно когда заповедник еще молод, и еще живы люди, которые помнят, как легко они перемещались по территории, могли охотиться, ловить рыбу, собирать ягоды. И хотя здесь на островах практически всегда были довольно жесткие ограничения и на передвижение, и на природопользование, людям кажется, что все было свободно и доступно.
Без сохранения дикой природы мир немыслим. Иначе все вокруг человека будет выглядеть, как запущенный городской парк.

Источник