Вперед савойя что значит

Новые епископы, по большей части люди в высшей степени недостойные, стали, конечно, содействовать во всем замыслам герцога, и в 1513 году Джованни Савойский, самый безнравственный из всех, совершенно уступает герцогу Карлу III свою светскую власть и совершает целый ряд возмутительных насилий над свободой и жизнью граждан. Когда герцог Савойский объявил, что возобновит в городе прежние уничтоженные им ярмарки, главный источник его богатства, но с условием, что будет считаться их покровителем, женевцы не поддались на удочку.

После смерти Лютера Кальвин сделался признанным главой протестантского мира, и значение Виттенберга перешло к Женеве. Папа набросал целый план кампании, чтобы разрушить до основания это гнездо еретиков. Короли французский и испанский, герцог Савойский должны были напасть на неё с трёх сторон; папа также давал подкрепление. Даже в случае поддержки швейцарских кантонов Женева погибла, если бы не своекорыстие союзников.

Савойская династия по традиции обладала столь малой степенью доверия к новым поколениям, что наследник никаким образом не приобщался к искусству правления. Роль наследника сводилась к тому, чтобы во время церемоний целовать руку отцу и стоять навытяжку в его присутствии. [3]

политические [ править ]

Никогда прежде отпрыск Дома Савойи не проявлял такой силы характера. Он постоянно направлял свой разум к великим вещам. При его управлении правосудие, первейшая из добродетелей, всегда процветало. Более стремящийся к миру, чем к мести, он научился побеждать врагов скорее благодеяниями, чем мечом. В его Доме в наивысшей степени царствовала честь, умеренность нравов и порядок едва ли не монастырский. [4] :157

Национальное единство — вот чего желает Италия. Луи-Наполеон этого желать не может. Кроме Ниццы и Савойи, которые уже уступлены ему Пьемонтом как плата за его помощь в образовании королевства на Севере, он ждёт удобного случая, чтобы утвердить трон Мюрата на Юге, а трон своего двоюродного брата — в Центре.

Но по мере того, как обнаруживалась неизбежность объединения Северной Италии, все определеннее обрисовывалась «идея», во имя которой Франция вела эту войну. Это была идея присоединения Савойи и Ниццы к Франции. Уже во время войны раздавались голоса, которые указывали на это присоединение как на цену французского вмешательства в итальянские дела.

Теперь, во всяком случае, стало ясно, что Ницца и Савойя были той ценой, за которую Луи-Наполеон готов был пойти на воссоединение Венеции и Ломбардии с Пьемонтом, и что он запросил эту цену за своё согласие на присоединение Средней Италии, потому что получить в данный момент Венецию было невозможно. Теперь начались гнусные манёвры бонапартовских агентов в Ницце и Савойе, и крики подкупленной парижской прессы о том, что пьемонтское правительство подавляет в этих провинциях волю народа, который громко требует присоединения к Франции. Теперь, наконец, в Париже было открыто сказано, что «Альпы — естественная граница Франции, что Франция имеет право на них.»

Когда французская пресса утверждает, что Савойя по языку и обычаям близка Франции, то это по меньшей мере столь же верно, как и подобное утверждение в отношении французской Швейцарии, валонской части Бельгии и англо-нормандских островов в Ла-Манше. Народ Савойи говорит на южнофранцузском диалекте; языком образованных слоев и литературным повсюду является французский. Итальянский элемент в Савойе столь незначителен, что французский (т.е. южнофранцузский или провансальский) народный язык проник даже через Альпы в Пьемонт, до верхних долин рек Доры-Рипарии и Доры-Бальтеи. Несмотря на это, до войны решительно ничего не было слышно о симпатиях в пользу присоединения к Франции. Подобные мысли кое-где были только у отдельных лиц в Нижней Савойе, которая поддерживает некоторые торговые сношения с Францией, массе населения они были здесь так же чужды, как и во всех других пограничных с Францией и говорящих по-французски странах.

Отделённая от Пьемонта главной цепью Альп, Савойя почти всё ей необходимое получает с севера — из Женевы и частью из Лиона, так же, как, с другой стороны, кантон Тессин, лежащий к югу от альпийских проходов, снабжается из Венеции и Генуи. Если это обстоятельство — мотив для отделения от Пьемонта, то во всяком случае не мотив для присоединения к Франции, так как коммерческая метрополия Савойи — Женева. Это определяется не только географическим положением, но также мудростью французского таможенного законодательства и придирчивостью французской таможни.

. несмотря на этническое родство, общность языка и альпийскую цепь, савойяры, по-видимому, не имеют никакого желания, чтобы их осчастливили имперскими учреждениями великой французской родины. Они исполнены традиционного сознания, что не Италия завоевала Савойю, а Савойя завоевала Пьемонт. Вокруг маленькой Нижней Савойи воинственное горное племя сплотилось по всей провинции в государство, а затем спустилось на итальянскую равнину и с помощью военных и политических мер последовательно присоединило к себе Пьемонт, Монферрато, Ниццу, Ломеллину, Сардинию и Геную. Династия основала свою резиденцию в Турине и стала итальянской, но Савойя осталась колыбелью государства, и савойский крест по настоящий день остается гербом Северной Италии, от Ниццы до Римини и от Сондрио до Сиены.

Заглавие брошюры: «Garibaldi о Cavour?» Её смысл виден уж из одного эпиграфа: «Гарибальди ― Палермо и Неаполь; Капур ― Ницца и Савойя». [5]

Но сама Савойя, неизвестно почему, считается каким-то неделимым политическим атомом.

В Италии в настоящее время таким собирателем земли является старинный дом Савойский.

Как бы не пал скорее в этом случае Савойский дом. Как бы не воцарилась и там такая же якобинская, радикально-либеральная республика! А раз будет и там республика, как бы не уехал вовсе из Рима сам папа, как бы не выжили его! А что это будет значить? Ведь это истинное начало конца, начало 5-го акта европейской трагедии.

В ноябре 2009 года полиция сообщила, что Ишор подозревался в подготовке террористического акта, целью которого должна была стать одна из баз французской армии в Верхней Савойе, в которой велась подготовка горных стрелков для отправки в Афганистан.

литературные [ править ]

Весь его багаж — гитара и кошелёк, в котором у него теперь было только полтора франка, которые он должен проспать и проесть нынче же вечером. Он каждый год, уж восьмнадцать раз, проходит все лучшие, наиболее посещаемые места Швейцарии: Цюрих, Люцерн, Интерлакен, Шамуни и т. д.; через St.-Bernard проходит в Италию и возвращается через Сен-Готар или через Савойю. [6]

— За что же это его так? — полюбопытствовал пятый собеседник, Новинский, который был только помощником столоначальника и не успел ещё погрязнуть в дивидендах.
— Любил свободу и был добродетельный гражданин — вот и всё! Для Савойского дома, который тогда владел этою частью Швейцарии, этого было вполне достаточно.
— Для Саво-ойского?! — изумлённо переспросили собеседники, в воображении которых с понятием о Савойском доме соединялось представление о Викторе-Эммануиле, о Кавуре, о Гарибальди и даже о Мадзини. — А теперь-то! теперь-то Савойский дом!
— Да, господа, были времена, когда и Савойский дом вёл себя не безукоризненно! — продолжал Павлинский. [комм. 1] — В том же Шильонском замке показывают, например, высеченное в каменной скале ложе с каменным же изголовьем, на котором осуждённые проводили последнюю ночь. А иногда их обманывали: объявляли прощение и вели тёмным коридором из тюрьмы. Но в конце коридора был вырыт колодезь; осуждённый оступался в него и падал на громадные ножи, которые резали его на куски. [7]

И где бы Бонапарт ни проходил, всюду враги его терпели поражения. Карта Европы, благодаря его завоеваниям, значительно изменила свой вид; Голландия, Савойя, Швейцария существовали только номинально, на самом деле страны эти составляли часть Франции.

А вон Савойя ― родина тех самых мальчиков-савояров с обезьянками, о которых читал в детстве такие трогательные истории!

Мы долго глядели на горы и на чистое нежное небо над ними, в котором была безнадежная грусть осени. Мы представили самих себя далеко в сердцевине гор, где не бывала еще нога человека… Солнце стоит над глубокими и со всех сторон замкнутыми долинами, орёл парит в огромном пространстве между нами и небом… И только нас двое, и мы идем все дальше в глубину гор, как те, что гибнут в поисках эдельвейса… Не спеша работая вёслами и прислушиваясь к замирающему звону, мы говорили о путешествии в Савойю, о том, сколько времени мы можем пробыть там-то и там-то, но мысли наши снова невольно возвращались к мечтам о счастье. Красота новой для нас природы, красота искусства и религии всюду волновала нас юношеской жаждой возвысить до нее нашу жизнь, наполнить ее истинными радостями и разделить эти радости с людьми. [8]

И голубое озеро, и савойские горы, и высокое бирюзовое небо с ослепительно-жгучим солнцем, и тополи, и платаны, всё, всё, казалось, потеряло в глазах Неволина красоту и прелесть.
Неволин ушёл со станции, избегая встретить начальника станции и сторожей. И, опустив голову, ещё медленнее пошёл домой.

Дюмартрэ родился в одной из самых бедных крестьянских семей в Савойе. Учился он только в начальной школе, да и то недолго. Между тем он был один из самых умных и сметливых людей, которых мне когда-либо пришлось встретить. [9]

Барон, ради неба, кто же наконец подарил вам этот кофейник, принц Савойский или московский царь? [10]

Тут же в числе присутствовавших оказался пехотный офицер подполковник одного из французских полков, расположенных по ту сторону Лемана, в Савойях. Само собою разумеется, мы заговорили с ним по жгучему тогда для французской армии вопросу о двух и трёхлетних сроках службы.

Впрочем, его отряд стоял пока в окрестностях Вероны. Но не в том дело. Открытка была красива, а в левом углу — Савойский герб. Розина показала подруге, и обе были в восторге.
Ложась спать, Рози́на письмо положила под подушку. И заснула она только после долгих вздохов. В своей деревне она считалась самой красивой девушкой. [11]

Хочу моря ― Бретань! Хочу гор ― Савойя! Хочу солнца ― Ницца!

В Швейцарии – уйма швейцаров! С ума сойдёшь. Там почти все поголовно – швейцары. Иногда там можно прослоняться целый день и не встретишь никого, кроме швейцаров. Это я вам точно говорю, поскольку сам – савояр Савояров, родом из Савойи, она там совсем рядом, буквально за углом. [12] :26

Мне хотелось найти дорогу к тому голому хребту, что возвышается за лесом. Сегодня я был на этом хребте. Подъём километра три и я подошёл по тропинке к гребню: вся Савойя с её вершинами и хребтами была передо мной.
А у подножья, проходя среди полян, залитых солнцем, обставленных редкими соснами, я заметил остатки каких-то стен, фундамента, груды камней. Они сразу показались мне какими-то таинственными — потом я узнал, что это остатки римского лагеря. [13]

Полно-ка, матушка. Голиафа мы с тобой не породили. Эка беда! Не все герои с коломенскую версту. Принц Евгений Савойский тоже был мал ростом, но совершил великие дела. А звали его «маленький попик».

Савойя в поэзии [ править ]

Как он любил родные ели
Своей Савойи дорогой —
Как мелодически шумели
Их ветви над его главой. [14]

Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,
Не дрогнула таинственная нить,
Связавшая в один великий жребий
Меч Цезаря и белый крест Савойский.

Я пью за военные астры, за все, чем корили меня,
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.
За музыку сосен савойских, Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса и масло парижских картин. [15]

Комментарии [ править ]

Источники [ править ]

Источник

Атака полка «Савойя Кавалерия»

В итальянских источниках, посвященных Второй мировой войне, едва ли не самым героическим сражением и примером высокого боевого духа итальянской армии называют «атаку в степи у Избушенского». Утром 24 августа 1942 года, недалеко от хутора Избушенский станицы Усть-Хопёрской, кавалерийский полк «Савойя Кавалерия» («Savoia Cavalleria») механизированной дивизии «Принчипе Амедео Дука д`Аоста» («Principe Amedeo Duca d’Aosta») успешно атаковал в конном строю позиции 812-го сибирского пехотного полка.

Это событие заслуживает внимательного рассмотрения не только потому, что во многом не вписывается в привычные представления о характере военных действий на Восточном фронте. Гораздо важнее оно как характерный пример, необходимый для подробного анализа неудач и поражений Красной Армии летом 1942 года. В период, когда войска неделя за неделей, месяц за месяцем отступали к Сталинграду и предгорьям Кавказа, неся большие потери и не имея возможности надолго закрепиться на каких-либо устойчивых рубежах обороны.

Для начала стоит отметить, что полк «Савойя Кавалерия» был очень непохож на большинство других итальянских частей, воевавших на Восточном фронте. Это прежде всего элитный полк, он считается одним из старейших в итальянской армии. Его история начинается с 1692 года, когда он был сформирован в составе армии Сардинского королевства во время войны с французами. Стальные шлемы кавалеристов были украшены черными крестами, в память о битве при Мадонна ди Кампана, произошедшей в 1706 году во время Войны за Испанское наследство. В то время полк успешно действовал под командованием савойского герцога Витторио Амедео II, прерывая коммуникации франко-испанских войск, осаждавших Турин. В одной из таких дерзких операций у Мадонна ди Кампана полк «Савойя» успешно атаковал большой французский отряд и сумел захватить полковое знамя противника. Кроме того, каждый солдат носил красный галстук в память о раненом гонце, доставившем важное сообщение на поле боя во время наполеоновских войн. Славная история полка получила широкую известность, поэтому по традиции начинающейся с середины девятнадцатого века в нем служили главным образом выходцы из известных и аристократических семей. Все офицеры надевали белые перчатки, садясь на коня. При этом полк отнюдь не был пережитком эпохи кавалерийских сражений. Во время Второй мировой войны кавалеристы полка «Савойя» воевали, как правило, в пешем строю, используя лошадей исключительно в транспортных целях. Они были вооружены карабинами Каркано образца 38 года, у многих были трофейные автоматы ППШ.

Однако в этот раз все было как в классическую эпоху господства кавалерии – в ход пошли именно сабли. Сам по себе этот факт не был уникальным – незадолго до этих событий победоносно завершилось Кущёвское сражение, начавшееся с удачной кавалерийской атаки (здесь, в районе Избушенского, характер местности тоже был очень удобным для действий кавалерии). Необычность этого сражения заключалась, прежде всего, в том, что кавалерийская атака была не столько неожиданной, сколько невероятно отчаянной и смелой.

А началось все с того, что 20 августа 1942 года советские войска начали контрнаступление на стыке 8-й итальянской и 6-й немецкой армий вдоль правого берега реки Дон. В пробитую брешь итальянским командованием было решено бросить наиболее мобильное свежее соединение, имевшееся в распоряжении итальянского командования – полк «Савойя Кавалерия».

Накануне вечером командир полка Алессандро Беттони Каццаджо приказал основательно окопаться для ночлега – так было принято, даже если полк находился далеко от линии фронта. Эта традиция, ведущая свое начало еще от римских легионеров, спасла в полку немало жизней и в который раз оправдает себя в ближайшие часы. А пока, следуя другой старинной традиции, офицеры «уселись ужинать, используя полковое серебро» (как пишет американский историк Кристофер Эгер).

Тем временем, два батальона 812-го сибирского стрелкового полка (командир полка – Серафим Петрович Меркулов) 304-й стрелковой дивизии скрытно окопались в широкой низине примерно в 700-800 метрах к северу от лагеря итальянцев. И еще один батальон занимал позицию чуть дальше к северо-востоку. В целом преимущество положения русских заключалось в том, что их позиции образовали довольно широкий охват, и им оставалось только дождаться рассвета, чтобы неожиданно атаковать противника. У итальянцев, помимо укрепленного лагеря, было еще, пожалуй, только одно преимущество – их позиции находились на высоте и обеспечивали господствующее положение над дорогой, проходящей с запада на восток через хутор Избушенский.
Однако вмешался случай и ход событий неожиданно изменился. Примерно в 3.30 утра противника обнаружил разведывательный конный дозор под командованием сержанта Эрнесто Комолли. Случайно один из кавалеристов заметил русского солдата, сидевшего среди подсолнухов. Приняв его за немецкого союзника, окликнул: «Kamarade!». Но в ответ раздался выстрел. Скрытность потеряла всякий смысл, и вскоре на итальянские позиции обрушился огонь русских минометов и пулеметов.

Почти сразу был ранен в ногу заместитель командира полка подполковник Джузеппе Каччандра, еще одна пуля пробила пальто командира полка.
Итальянцев охватило замешательство, но только на несколько минут. Они были на виду у противника, и в подобной ситуации следовало бы ожидать паники и полного разгрома – но кавалеристы полка «Савойя» неожиданно показали исключительные организованность и мужество. Недаром полк считался самым надежным и наиболее боеспособным в итальянской армии.

Полковник Беттони Каццаджо, которого сослуживцы до этого момента помнили всегда необычайно учтивым, аристократом до мозга костей, обнаружил глубокие знания народного фольклора и обрушился с руганью на знаменосца. Лейтенант Эмануэле Дженцарди развернул знамя на ветру… «…и с этого момента каждый вспомнил свое место».

Воспользовавшись этим, три итальянских конных эскадрона построились перед своими окопами на виду у наступающих и двинулись на них рысью, а затем галопом. Кавалеристы бросились навстречу врагу с обнаженными клинками, несмотря на численное превосходство и сильный минометный огонь противника. Русские не ожидали контратаки и в беспорядке побежали обратно к своим окопам.
В воспоминаниях маршала Джованни Мессе это описывается так.

Благодаря умелой поддержке своих полковых орудий и пулеметного эскадрона полк «Савойя Кавалерия» полностью уничтожил два батальона противника, а в следующей атаке рассеяли третий. Итоги боя известны, к сожалению, только по итальянским данным. Итальянцы потеряли 40 человек (включая командира одного из эскадронов), 79 были ранены. Потеряли также около сотни лошадей, однако в то же время потери русских составили не менее 150 человек убитыми и, по разным оценкам, от 600 до 900 человек – пленными. Кроме того, итальянцы захватили около сорока пулеметов (повторим: данные из итальянских отчетов), 4 полковых орудия и 10 минометов.

Маршал Мессе упоминает еще одну характерную деталь. Одержав победу, полковник Беттони Каццаджо приказал провести на поле боя кавалерийский парад с опущенными клинками, «во славу погибших на этом славном поле».

Разумеется, в Италии известие об «атаке в степи у Избушенского» вызвало настоящий энтузиазм. Полк «Савойя Кавалерия» в который раз за свою историю подтвердил свой трехсотлетний девиз «Savoye. Bonnes Nouvelles» («Савойя. Хорошие новости»). В газетных статьях и кинохрониках пропаганда преподносила это событие как великую победу. В то же время в немецких и русских источниках упоминаний о нем почти не было – ведь с военной точки зрения это был не самый большой бой среди по-настоящему грандиозных сражений лета 1942 года.

Тем не менее, для военной истории это довольно примечательное событие. И конечно, прежде всего, потому что боевые уставы кавалерии того времени (не только итальянские) предписывали наступление в конном строю только в случае, когда «обстановка благоприятствует», что означает возможность скрытно приблизиться к противнику и у того не будет времени открыть сильный огонь. Знаменитая Кущевская атака, например, вполне соответствует этим требованиям. Атака же у хутора Избушенский в них не вписывается, так как кавалеристы в этом случае сначала попали под огонь, в том числе фланговый, и он был открыт противником еще до построения. Шансов на успех не было бы вообще, если бы русские не вылезли из окопов и не пошли в атаку. Поэтому победа итальянцев в данном случае является прекрасным примером того, насколько важное преимущество в бою, пусть и в неравном, и в невыгодных условиях, дают присутствие духа, личное мужество, дисциплина и способность сохранить управление. Да и многовековые традиции оказались не лишними, недаром еще у римских легионеров было принято основательно укреплять свой лагерь.

Другим важным аспектом этого сражения является тема, которую обычно не принято обсуждать в отечественных источниках – ошибочное решение, принятое командиром 304-го полка, которое, собственно, и привело к неожиданному поражению. Смело высказываются по этому поводу, пожалуй, только сторонники самой распространенной сейчас и навязанной нам врагами концепции. Согласно ей толпы бесправных рабов гнали на немецкие (в данном случае – итальянские) пулеметы сталинские комиссары и экавэдэшники заградотрядов. На самом деле поражение это было хотя и сокрушительным, но уж никак не постыдным. Война – искусство совершать невозможное и здесь противник оказался сильнее. Такие случаи должны пристально изучаться, а их замалчивание только помогает вражеским пропагандистам.

Трагическая правда в данном случае заключается в том, что Меркулов Серафим Петрович и офицеры полка действовали, в общем-то, правильно и тактически грамотно. Используя сложный рельеф местности (пойму реки Дон с перелесками, рощами и садами), 304-й полк смог незамеченным подойти вплотную к противнику и приготовить позиции для атаки, включая необходимое для нее превосходство на правом фланге. Даже учитывая, что противник занимал высоту, шансы на успех были велики. Атака была предпринята в полном соответствии с уставами и тактикой действий советских пехотных частей того времени. Не было и в помине заградотрядов, бездарных или безответственных командиров. Были мужество и решимость, которые свойственны гражданам, самостоятельно сделавшим свой нравственный выбор – защитить свою Родину. Но война есть война, да еще и такая, где обойтись совсем без поражений было просто невозможно.

В январе1943 года полковнику Меркулову было присвоено воинское звание «генерал-майор». Он продолжал командовать 67-й гвардейской стрелковой дивизией до 23 июня 1943 года.

Далее о нем читаем (на сайте «Герои страны»):

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 года за умелое командование частями корпуса, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм генерал-майору Меркулову Серафиму Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2112).»

Но вернемся к нашим итальянцам. Особенного внимания заслуживает личность полковника Алессандро Беттони Каццаджо. Он родился в 1892 году в городе Брешия в Ломбардии, в семье известного политика, учился в Королевском колледже «Карло Альберто». Кроме того он был известным спортсменом. До войны Беттони Каццаджо принимал участие в 237 соревнованиях по конным прыжкам и имел несколько сотен призов. Также он участвовал в двух Олимпиадах: в Амстердаме в 1928 году и в Лондоне в 1948 году, при этом в обоих случаях был он старейшим в итальянской команде конников. Лучший результат – 4-е командное место в прыжках в Амстердаме.

В ходе Сталинградской битвы, в которой итальянская 8-я армия практически перестала существовать, итальянские войска понесли тяжелые потери. Полк «Савойя Кавалерия» участвовал, главным образом в оборонительных боях, проявляя исключительную стойкость, но возможности снова проявить себя в конной атаке больше не представилось. В 1943 году командование собиралось отправить полк воевать в Югославию против партизан Тито. Однако после оккупации Северной Италии немцами в сентябре 1943 года полк вернули на родину для реорганизации.

Вернувшись в родную Брешию, полковник Алессандро Каццаджо стал одним из лидеров антифашистского сопротивления, будучи верным королю, а не дуче Муссолини. Активно участвовал в создании партизанских бригад антифашистской организации «Фьяме верде» (Fiamme Verde – «Зеленое пламя»), действовавшей в Ломбардии и Романье.

После войны, когда в 1946 году в Италии была провозглашена республика, полковник также остался верен своим монархическим убеждениям, отказался принять присягу на верность Итальянской Республике и тайно вывез боевое знамя полка в Португалию, к изгнанному королю. За это он решением суда был понижен в звании и с позором уволен из армии. Умер Алессандро Беттони Каццаджо 28 апреля 1951 года в Риме, через несколько часов после участия в конном состязании.

Полк же до сих пор существует в итальянской армии под прежним названием – «Савойя Кавалерия» и базируется в Гроссето, в провинции Тоскана. Правда, теперь в нем нет лошадей – он оснащен бронированными транспортными средствами и самым современным вооружением. Но его солдаты все еще носят красные галстуки и черные кресты, и, к тому же, проводят ежегодный торжественный полковой обед 24 августа, в память о своей знаменитой кавалерийской атаке.

Источник

• как обшить вокруг входной двери →