ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА» — произведение Маркса, в к ром он, применяя метод диалектич. материализма к анализу историч. событий 1848 51 во Франции, дал глубокий по содержанию и блестящий по форме образец науч. понимания обществ. развития. Сочинение написано в период с дек.… … Философская энциклопедия
Восемнадцатое брюмера — государственный переворот, совершонный во Франции Наполеоном Бонапартом, разогнавшим 18 брюмера (9 ноября) 1799 г. народных представителей и провозгласившим консульство. Название „18 го брюмера Луи Бонапарта Маркс дал государственному перевороту … Популярный политический словарь
ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА VIII — года (по республиканскому календарю Французской революции) государственный переворот 9 10 ноября 1799 Наполеона Бонапарта, заменивший режим Директории военной диктатурой в форме Консульства … Большой Энциклопедический словарь
Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта — («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», ) произведение К. Маркса, в котором на опыте классовой борьбы во Франции в 1848 51 развиваются важнейшие положения исторического материализма, теории и тактики классовой борьбы пролетариата. Работа… … Большая советская энциклопедия
«ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА» — произв. К. Маркса, посвящённое теоретич. обобщению опыта Революции 1848 49, а также последующих событий во Франции до гос. переворота в дек. 1851. Написано в дек. 1851 марте 1852, опубл. И. Вейдемейером в НьюЙорке в мае 1852; 2 е изд. с… … Философская энциклопедия
Восемнадцатое брюмера — VIII года (по республиканскому календарю французской революции), государственный переворот 9 10 ноября 1799 Наполеона Бонапарта, заменивший режим Директории военной диктатурой в форме Консульства. * * * ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА … Энциклопедический словарь
Восемнадцатое брюмера — VIII года (по республиканскому календарю Французской революции) государственный переворот 9 10 ноября 1799 Наполеона Бонапарта, заменивший режим Директории военной диктатурой в форме Консульства. Политическая наука: Словарь справочник. сост. проф … Политология. Словарь.
Восемнадцатое брюмера — VIII года республики (по республиканскому календарю Великой французской революции), государственный переворот 9 10 ноября 1799, совершённый Наполеоном Бонапартом, приведший к свержению правительства Директории (См. Директория) и… … Большая советская энциклопедия
ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА — VIII года республики (по респ. календарю франц. бурж. революции кон. 18 в.) гос. переворот 9 10 нояб. 1799, совершенный ген. Наполеоном Бонапартом и подготовивший установление во Франции воен. диктатуры в форме Консульства, а затем (с 18 мая… … Советская историческая энциклопедия
Переворо́т 18 брюме́ра — государственный переворот во Франции, состоявшийся 18 брюмера VIII года Республики (9 ноября 1799 года по Григорианскому календарю), в результате которого была лишена власти Директория и было создано новое временное правительство во главе с Наполеоном Бонапартом.
Предыстория
К 1799 году Директория потеряла авторитет в глазах общества. Самый влиятельный деятель умеренно-республиканской партии, директор Сийес, давно уже носился с мыслью о непригодности конституции III года и вырабатывал свой собственный проект государственного устройства, которое должно было, по его мнению, дать устойчивость внутреннему порядку. С этой целью он стал объединять все антидемократические элементы среди тогдашних политических деятелей, не желавших возвращения Бурбонов. Ему удалось расположить в пользу своего плана многих членов обоих советов, которые стали называть себя реформистами.
Переворот
Узнав о планах Сийеса, Бонапарт вошёл с ним в соглашение, и оба очень быстро подготовили государственный переворот, с целью введения новой конституции. Солдаты боготворили Наполеона, генералы, по разным соображениям, не хотели мешать предприятию. Сийес распустил слух об опасном якобинском заговоре и устроил так, что те депутаты совета старейшин, на которых он не рассчитывал или которых боялся, не попали на заседание, в котором предполагалось принять задуманные заговорщиками решения. 18 брюмера (9 ноября) старейшины были созваны в 7 часов утра. Собравшиеся депутаты единогласно вотировали перенесение законодательного корпуса в Сен-Клу, где оба совета должны были собраться на другой день не ранее полудня. Исполнение этого декрета было возложено на генерала Бонапарта; ему предоставлялось право принять все меры, необходимые для безопасности республики, и подчинялись все местные вооружённые силы; вместе с тем всем гражданам вменялось в обязанность оказывать ему помощь при первом требовании с его стороны. К нации совет старейшин обратился с особым манифестом, в котором декретированные меры оправдывались необходимостью усмирить людей, стремящихся к тираническому господству над национальным представительством, и тем обеспечить внутренний мир.
Бонапарт, окружённый генералами и офицерами, немедленно отправился на заседание совета, где произнес короткую речь, с обещанием поддерживать «республику, основанную на истинной гражданской свободе и на национальном представительстве». Дело было уже сделано к тому времени, когда должно было начаться заседание совета пятисот; последнему был только сообщен декрет старейшин, и Луциан Бонапарт, бывший председателем совета, объявил заседание отсроченным до другого дня. Тем временем, по предварительному уговору, двое директоров, Сийес и Роже-Дюко, подали в отставку, а у третьего (Барраса) её вынудили: нужно было уничтожить существовавшую в то время исполнительную власть — а с выходом в отставку трёх членов директория не могла более действовать. Остальные два директора (Гойе и Мулен) были взяты под стражу.
На другой день в 12 часов дня оба совета собрались в Сен-Клу, совет старейшин — в одной из зал дворца, совет пятисот — в оранжерее, и оба были в большой тревоге. Смятение старейшин увеличилось, когда им дали знать об отставке трёх директоров. В совете пятисот принято было решение поголовного возобновления присяги на верность конституции III года. Узнав об этом, Бонапарт, находившийся в одной из комнат дворца, решился действовать. Совершенно неожиданно явился он в зале совета старейшин и начал говорить о каких-то опасностях, грозящих республике, о необходимости защитить свободу и равенство. «А конституция?» — перебил его один член. «Конституция! — воскликнул генерал. — Но вы её нарушили 18 фрюктидора, вы её нарушили 22 флореаля, вы её нарушили 30 прериаля! Конституция! На неё ссылаются все партии, и она всеми партиями была нарушена; она более не может нас спасать, потому что её никто более не уважает». Из залы заседания старейшин генерал отправился в оранжерею, в сопровождении четырёх гренадер. Вид вооружённых людей в собрании представителей народа привел некоторых из них в страшное негодование: они бросились на генерала и стали его толкать к выходу. Бонапарт, совершенно растерявшись, с разорванным платьем, был почти вынесен на руках гренадерами, под крики «вне закона», раздававшиеся в оранжерее. Немного спустя часть батальона, с Мюратом во главе, вошла в оранжерею и очистила её от депутатов, выпрыгивавших в окна, чтобы спастись от насилия.
Государственный переворот был совершен; оставалось только его оформить. Старейшины поспешили отсрочить заседания обоих советов, назначить временное правительство из трёх консулов — Бонапарта, Роже-Дюко, Сийеса — и выбрать комиссию для выработки новой конституции; те же решения немедленно были приняты несколькими десятками членов совета пятисот, собранными в ночь с 19 на 20 брюмера Луцианом Бонапартом. Этот государственный переворот известен под названием «18 брюмера» и обыкновенно считается концом французской революции.
Свою оценку событий осени 1993 года я уже изложил здесь и здесь. В связи с продолжающимся бурным обсуждением этой темы хочу внести некоторые дополнения.
Аргументы сторонников Ельцина сводятся в основном к тому, что конституция была плохая, а те, кто пытался ее защищать, были и того хуже. А значит, Ельцин имел моральное и историческое право не считаться ни с конституцией, ни с ее защитниками. Позиция эта, скажем прямо, не нова. Она основана на допущении того, что политическая целесообразность может быть поставлена выше конституции, закона и права.
Всенародно избранному в 1848 году президентом Французской республики Луи Бонапарту тоже сильно мешал парламент. Совсем как плохому танцору. А конституция права досрочного роспуска парламента ему не предоставляла. Так он распустил парламент, невзирая на конституцию. А тех, кто попытался сопротивляться и строить баррикады, расстрелял картечью. Во всех учебниках истории содеянное Луи Бонапартом именуется государственным переворотом. Кстати, Луи Бонапарт тоже любил проводить референдумы, которые тогда назывались плебисцитами. И всегда их выигрывал с большим преимуществом. А сам его режим в современной терминологии вполне может быть охарактеризован как «управляемая демократия». Более жесткая, чем при позднем Ельцине, но для позднего Путина – в самый раз.
Я настаиваю ровно на одном: досрочный роспуск парламента при действующей конституции, прямо такой роспуск запрещающей, называется государственным переворотом. Вопросы о том, является ли этот переворот оправданным и прогрессивным, дискуссионны. Сам я оправданным и прогрессивным этот переворот не считаю.
Да, Ельцин – не Пиночет. Он проявил мягкость к побежденным и сохранил политические свободы (не им, кстати, завоеванные). Такой «добрый царь». Как в старом анекдоте: а мог бы и бритвой по глазам. Но только сегодня почти все представители либеральной оппозиции (в том числе и те, кто тогда поддержал и сегодня оправдывает ельцинский переворот) в один голос говорят, что конституция 1993 года суперпрезидентская и почти самодержавная. Та самая конституция, которую продавливал тогда Ельцин. В том числе и болванками из башенных орудий.
В этой конституции был изначально заложен механизм постепенного уничтожения демократических свобод. Механизм, позволивший правящей бюрократии постепенно подмять под себя все. Авторы этой конституции исходили из того, что российское общество в силу своей политической незрелости («тупое совковое быдло») добром не согласится терпеть болезненные издержки необходимых экономических реформ. А потому надо максимально ограничить возможности представительных органом связывать руки исполнительной власти. Что и было сделано.
Но Россия не Америка. Это в Америке исполнительная и законодательная власть могут существовать относительно независимо друг от друга. В России не так. Если парламент не оказывает решающего влияния на формирование правительства, правительство рано или поздно начнет оказывать решающее влияние на формирование парламента. Что и произошло. И сегодня мы имеем парламент не избранный, а сформированный правительством под себя. Назовите правительство «администрацией президента» или еще как-либо – не суть. Закономерный итог «продавливания» конституции 1993 года. Ельцинский и путинский режимы – две стадии одной болезни.
Переворот знаменовал наступление затяжной эпохи апатии. Нет смысла ни за что бороться. Нет смысла отстаивать свои права и интересы. Ведь «они» все равно сделают так, как захотят. «Они» показали, как они это делают. Общество с переломанным хребтом, глубоко расколотое событиями 93-го года, оказалось неспособно остановить войну в Чечне. Травма до сих пор не залечена. И сегодня гражданское общество неспособно практически ни на что. Не способно никого защитить. Ни узников Болотной, ни девушек из Pussy Riot, ни активистов «Гринпис», захваченных в заложники путинскими пиратами. Травму можно залечить, лишь преодолев возникший тогда раскол, осознав и признав ошибки. Хотите и дальше пребывать в состоянии беспомощных инвалидов – продолжайте трендеть про «красно-коричневый путч» и его «законное подавление».
Отдадим дань традиции – об экономических успехах страны мы скажем чуть позже, как и о тех событиях, что имели место за рубежами нашего Отечества, – о приходе к власти Гитлера в Германии, об испанской войне, об эпопее «Челюскина», о дрейфе папанинцев и трансокеанских перелетах Чкалова; самым же главным содержанием периода 1933 – 1938 годов мы, без сомнения, вынуждены будем (чтобы не противоречить традиции) считать репрессии, которые, как это уже стало общим местом как в демократической, так и в коммунистической печати, явились черным пятном на репутации советской власти. Либералы и демократы считают репрессии 1936 – 1938 годов неотъемлемой частью тоталитарного советского строя, коммунисты с пеной у рта отстаивают ту точку зрения, что во всем повинен злодей Сталин и что репрессии – всего лишь случайное искривление в целом правильной партлинии, – но обе стороны дискуссии согласны в одном. Репрессии – «черный» период нашей истории.
Однако все познается в сравнении.
Вот и мы – не станем заранее клеймить и обличать, не станем с пеной у рта проклинать «проклятый сталинизм». А займемся делом более чем насущным – сравним течение двух революций: французской Великой буржуазной и российской Великой Октябрьской социалистической (пусть уж Октябрьский переворот побудет ею немного).
Сначала во Франции к власти пришли представители более либерального (кстати, и более демократического) лагеря – жирондисты. У нас тоже вначале, после отречения Николая II, властные кабинеты заняли либерально-демократические деятели (типа Керенского и князя Львова). Потом и во Франции, и у нас либеральную тусовку на вершинах власти сменили яростные крайне левые – у французов это были якобинцы, у нас – большевики. И вот здесь у нас начинаются расхождения.
То есть «бывших» и французы, и мы резали нещадно – но и во Франции, и в России большинство «бывших», поняв, что дело пахнет керосином, по-быстрому свинтило из страны. Французы избиение «бывших» закончили, в общих чертах, где-то к сентябрю 1792 года – последним рецидивом борьбы с двумя высшими сословиями были убийства дворян и священников, содержащихся в парижских тюрьмах – в ответ на угрозу герцога Брауншвейгского «стереть Париж с лица земли».
В России ожесточенная борьба с бывшими «правящими классами» продолжалась довольно долго, на протяжении почти всей Гражданской войны. У нас считалось (из пропагандистских соображений, главным образом), что с победившим пролетариатом воюют всякие «поручики Голицыны» и «князья Оболенские» и что главной их целью является восстановление самодержавия (помните: «Белая Армия, черный барон снова готовит нам царский трон»). На самом деле с ультралевыми, захватившими власть в Петрограде, сражались разной степени лояльности сторонники Учредительного собрания. Им и помощь со стороны Антанты оказывалась, кстати, исходя именно из данной идеологии – «белые» в глазах западного общества были защитниками свободы и демократии, в отличие от узурпаторов-большевиков. Так что и Деникина, и Врангеля, и Колчака мы смело можем считать «нашими» жирондистами.
Причем – резня В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ СВОИХ!
Кто жаждет поспорить – извольте: основные политические вехи террора. Сентябрь–ноябрь 1793 года – осуждение и казнь основных руководителей жирондистов. Заметим – жирондисты для текущей французской власти «свои», большинство жирондистов в 1792 году голосовало за казнь короля (хотя некоторые голосовали с небольшими оговорками). Правда, в это же время (в октябре 1793 года) происходит казнь Марии-Антуанетты, но это так, случайный штрих – ее следовало бы казнить вместе с супругом, и ментально эта казнь лежит в той же плоскости, что и убийства дворян в парижских тюрьмах, – то есть относится к предшествующей эпохе.
Дальше – еще веселее. В марте 1794 года происходит осуждение и казнь эбертистов, левого крыла якобинцев, то есть наиболее радикальных «революционеров». Мало того – эти казни сопровождаются нападками на мертвого (!) уже Марата.
Апрель 1794 года – казнь Дантона и группы его сторонников, «правых революционеров», если пользоваться риторикой более позднего времени. Дантон – один из трех главных вождей революции, самый пламенный ее трибун, наиболее яркая личность из тех, кто «делал» революцию, – и вот его казнят, да еще вдобавок вместе со всеми единомышленниками. В это же время происходит нанесение удара по Коммуне Парижа – казнь прокурора Коммуны Шометта.
Однако вожди якобинцев, Робеспьер и Сент-Жюст, требуют от Конвента (и фактически заставляют его принять) удивительные законы, дающие центральной власти совершенно неограниченную власть над жизнью и смертью граждан. Смертной казни подлежали «враги народа», и понятие это толковалось чрезвычайно широко. В частности: «Враги народа – это те, кто стремится уничтожить общественную свободу, будь то силой или хитростью… те, кто будет стараться ввести общественное мнение в заблуждение, препятствовать просвещению народа, портить нравы, развращать общественное мнение». Столь неопределенные формулировки не оставляли в безопасности ни одного человека.
Однако этим шедевр законодательства не исчерпывался. Истинные открытия лежали в области судебных процедур: «Оклеветанным патриотам закон предоставляет в качестве защитников присяжных патриотов; заговорщикам он их не предоставляет». У нас тоже, что уж греха таить, адвокаты обвиняемым предоставлялись не всем и не всегда (осужденные Особым Совещанием, «тройками», военными трибуналами защитников не имели по статусу этих «органов правосудия»). Но повальное лишение права на защиту – это было только во Франции!
Итак, вопрос о виновности решался до суда. В результате применения этого закона с 22 прериаля (10 июня) по 9 термидора (27 июля) 1794 года только в Париже погиб 1351 человек, лишь в два раза меньше, чем за весь предшествующий год.
И теперь – ключевой момент французского «красного» террора. Его творец, Робеспьер, постоянно эксплуатирует универсальную сюжетную схему, применимую к любой политической ситуации революционной эпохи: есть «враги, покушающиеся на «свободу» и «завоевания революции» – посему «истинные патриоты» должны собраться в мощный кулак и уничтожить этих «врагов». В качестве же «врагов» по очереди выступают все основные деятели революции: Мирабо, Барнав, Лафайет, жирондисты, эбертисты, Дантон, Демулен, руководство Коммуны – но отнюдь не скрытые монархисты, остатки дворянства или оставшиеся в своих приходах священники – кои, если следовать логике революции, и есть ее «истинные враги»!
Немного позднее, в марте 1794 года, Сент-Жюст, обычно выступавший с обвинениями, основанными на идеях Робеспьера, для того чтобы одновременно ударить и по умеренным дантонистам, и по ультрареволюционным эбертистам, предлагает еще более изящную схему: существует только один заговор – заговор иностранцев, которые, желая погубить революцию, либо подкупают «снисходительных» (удар по Дантону), либо побуждают совершать жестокости, чтобы обвинить в них народ и революцию (удар по Эберу).
Таким образом, основными событиями эпохи так называемого «революционного (якобинского) террора» (а уж «белого террора» и подавно) было нанесение ударов по различным революционным группировкам.
Удивляет и поражает социальный состав жертв массового террора. Как это установлено Луи Бланом, из 2750 человек, казненных в Париже и о которых есть данные по их социальному положению, лишь 650 (менее четверти!) принадлежали к зажиточным классам, аристократов же среди жертв было еще меньше.
Однако даже не это главное; самым удивительным оказывается анализ политической ориентации жертв террора среди членов Конвента. Наиболее острым политическим вопросом, по которому в Конвенте прошло самое зримое и убедительное размежевание на революционеров и умеренных, был, вне всяких сомнений, вопрос о казни короля. По этому вопросу и проходил водораздел между истинными революционерами, готовыми на крайние меры, и случайными «попутчиками», спасовавшими в ключевой момент французской истории, не смогшими переступить через себя перед пиететом к «царствующему дому». Так вот, из присутствующих при голосовании по этому кардинальному вопросу Французской революции в Конвенте 721 человека против казни голосовало 286. И жирондисты, и, естественно, более радикальные группировки выступили за казнь (правда, как уже было сказано выше, некоторые жирондисты – с оговорками). И вполне разумно было бы ожидать, что в обстановке острой политической борьбы 1793 – 1794 годов, при постоянных обвинениях в роялизме, гильотинированы должны были бы быть в первую очередь именно те депутаты Конвента, что голосовали против казни короля. Произошло же обратное! Все усечения национального представительства происходили за счет группировок, представители которых хотели смерти Людовика XVI. Налицо загадка: «революционный террор», направленный против революционеров, поразительная «снисходительность» по отношению к членам Конвента, голосовавшим против казни короля.
Смотреть что такое «Восемнадцатое брюмера» в других словарях:
Восемнадцатое брюмера — VIII года (по республиканскому календарю французской революции), государственный переворот 9 10 ноября 1799 Наполеона Бонапарта, заменивший режим Директории военной диктатурой в форме Консульства. * * * ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА … Энциклопедический словарь
Восемнадцатое брюмера — Переворот 18 брюмера История Франции Портал Франция … Википедия
Восемнадцатое брюмера — государственный переворот, совершонный во Франции Наполеоном Бонапартом, разогнавшим 18 брюмера (9 ноября) 1799 г. народных представителей и провозгласившим консульство. Название „18 го брюмера Луи Бонапарта Маркс дал государственному перевороту … Популярный политический словарь
Восемнадцатое брюмера — VIII года республики (по республиканскому календарю Великой французской революции), государственный переворот 9 10 ноября 1799, совершённый Наполеоном Бонапартом, приведший к свержению правительства Директории (См. Директория) и… … Большая советская энциклопедия
ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА — VIII года республики (по респ. календарю франц. бурж. революции кон. 18 в.) гос. переворот 9 10 нояб. 1799, совершенный ген. Наполеоном Бонапартом и подготовивший установление во Франции воен. диктатуры в форме Консульства, а затем (с 18 мая… … Советская историческая энциклопедия
ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА» — произведение Маркса, в к ром он, применяя метод диалектич. материализма к анализу историч. событий 1848 51 во Франции, дал глубокий по содержанию и блестящий по форме образец науч. понимания обществ. развития. Сочинение написано в период с дек.… … Философская энциклопедия
ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА VIII — года (по республиканскому календарю Французской революции) государственный переворот 9 10 ноября 1799 Наполеона Бонапарта, заменивший режим Директории военной диктатурой в форме Консульства … Большой Энциклопедический словарь
«ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА» — произв. К. Маркса, посвящённое теоретич. обобщению опыта Революции 1848 49, а также последующих событий во Франции до гос. переворота в дек. 1851. Написано в дек. 1851 марте 1852, опубл. И. Вейдемейером в НьюЙорке в мае 1852; 2 е изд. с… … Философская энциклопедия
Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта — («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», ) произведение К. Маркса, в котором на опыте классовой борьбы во Франции в 1848 51 развиваются важнейшие положения исторического материализма, теории и тактики классовой борьбы пролетариата. Работа… … Большая советская энциклопедия
ВЕЙДЕМЕЙЕР — (Weydemeyer) Иосиф (1818 26.8. 1866, Сент Луис), деятель герм. и амер. рабочего движения, первый пропагандист марксизма в США. До сближения с К. Марксом и Ф. Энгельсом (1846) примыкал к «истинному социализму». С момента основания Союза… … Философская энциклопедия
