цбк на дальнем востоке что это такое
Лесопромышленники назвали строительство ЦБК на Дальнем Востоке бессмысленным
Глава RFP Group Константин Лашкевич в интервью РБК, комментируя запрет экспорта леса, назвал это катастрофой для своей компании и других перерабатывающих предприятий Дальневосточного федерального округа. Он напомнил, что в регионе нет готовых мощностей для переработки низкосортного сырья. В том числе отсутствует целлюлозно-бумажное производство, которое обычно утилизирует балансовую и низкосортную древесину. И создать такие мощности за год, по его мнению, нереально. К тому же это невыгодно — проекты с окупаемостью от 10 до 20 лет просто убыточны при существующих кредитных ставках.
«Ребята из China Paper пришли к Трутневу и попросили девственного леса с [подведённой] инфраструктурой, где они бы поставили ЦБК. Но оказалось, что такого леса у нас уже нет и в лесосырьевой базе 70% лиственница, а её ЦБК стараются не использовать. Мы предлагали свою низкосортную древесину и пытались подтянуть других лесозаготовителей, но китайцев это не устроило. Да и экономика не срастается, сырьевой породный баланс не подходит.
В Амурске раньше существовал ЦБК, но он закрылся после развала СССР. Была идея самим построить завод там же. Мы наняли иностранных консультантов, которые детально проработали этот проект, но даже при условии, что мы обеспечим завод сырьём, его IRR [норма доходности] был бы близким к нулю», — пояснил Константин Лашкевич.
В существующих условия строительство целлюлозного производства на Дальнем Востоке глава RFP Group назвал «бессмысленной историей». По его мнению, об этом лучше забыть и сосредоточиться на более скромных по инвестициям проектах, чем строить заведомо убыточный гигант и постоянно просить господдержки.
Ситуация, когда инвесторы отказываются от участия в лесопромышленном проекте из-за отсутствия достаточной лесосырьевой базы, не редкость. Так случилось и в Красноярском крае: по официальной версии от строительства ЦБК в Енисейском районе отказались по причине протестов местных жителей, но есть мнение, что истинная причина в китайских инвесторах, которые после оценки реальных объёмов леса вышли из игры.
Решением проблемы переработки балансовой древесины может стать строительство малотоннажных заводов химико-термомеханической целлюлозы — в очередной раз об этой технологии вспомнили на VI Всероссийской научно-технической конференции «Леса России».
«В Амурске раньше существовал ЦБК, но он закрылся после развала СССР. Была идея самим построить завод там же. Мы наняли иностранных консультантов, которые детально проработали этот проект, но даже при условии, что мы обеспечим завод сырьем, его IRR (внутренняя норма доходности. — РБК) была бы близка к нулю», — рассказал Лашкевич.
В 2018 г. RFP Group вел переговоры с китайской China Paper о строительстве завода. Российский холдинг должен был стать поставщиком сырья для завода – 400 000–600 000 куб. м древесины в год.
«Ребята из China Paper пришли к [вице-премьеру, полпреду президента на Дальнем Востоке Юрию] Трутневу и попросили девственного леса с [подведенной] инфраструктурой, где они поставили бы ЦБК. Но оказалось, что такого леса у нас уже нет и в лесосырьевой базе 70% — лиственница, а ее ЦБК стараются не использовать», — отметил Лашкевич. RFP Group предлагал свою низкосортную древесину и пытался привлечь к поставкам других лесозаготовителей, но китайскую сторону это не устроило.
Лашкевич пояснил, что, по большому счету, ЦБК на Дальнем Востоке – бессмысленная история. «Проще делать более скромные по инвестициям проекты по производству пеллет с рентабельностью на уровне 12–17%, чем строить гигант, который будет убыточным и станет постоянно просить господдержки», — добавил он.
RFP Group – самое крупное лесопромышленное предприятие на Дальнем Востоке, один из лидеров по экспорту леса в азиатские страны. Роман Абрамович и Александр Абрамов владеют 58% холдинга, остальные 42% принадлежат Российско-китайскому инвестиционному фонду – совместное предприятие РФПИ и China Investment Corporation.
Рассылки «Ведомостей» — получайте главные деловые новости на почту
Отвлекает реклама? Подпишитесь, чтобы скрыть её
Наши проекты
Контакты
Рассылки «Ведомостей» — получайте главные деловые новости на почту
Ведомости в Facebook
Ведомости в Twitter
Ведомости в Telegram
Ведомости в Instagram
Ведомости в Flipboard
Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546
Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»
И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна
Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.
Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti.ru
Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных
Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021
Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti.ru
Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.
Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021
Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546
Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»
И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна
Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных
Малотоннажные ЦБК спасут лесную отрасль?
«Строить или не строить?» — шекспировские страсти продолжают кипеть вокруг проектов целлюлозно-бумажных производств. Новый виток дискуссии вокруг этой темы спровоцировала новость о возможном строительстве ЦБК в Забайкальском крае. Исключив на время из формулы экологический аспект вопроса (но продолжая держать его в уме), сосредоточимся пока на сырьевой и финансовой составляющих.
18 июня 2021 года губернатор региона Александр Осипов по итогам совещания с вице-премьером Викторией Абрамченко анонсировал новый проект по производству целлюлозы в Петровск-Забайкальском районе. По его словам, принято решение о реализации ещё одного проекта по выработке целлюлозы и есть предварительная договорённость с инвестором.
Дефицит лесных ресурсов мешает строительству новых предприятий?
Решение — это, конечно, хорошо, наличие потенциального инвестора — тоже. Но, как мы знаем из многолетней практики работы российского ЛПК, это ещё не гарантия того, что проект удастся довести до логического завершения, то есть до запуска ЦБК. Пока нет информации ни о планируемой мощности завода, ни об объёме сырья, который он будет перерабатывать, ни о планируемом размере инвестиций.
Но, исходя из опыта, можно предположить, что это будет очередной миллионник — точнее, очередная мечта о мощном (не менее 1 млн тонн целлюлозы) суперсовременном и невероятно экологичном (а как же иначе?) производстве. Другие у нас в расчёт не берут.
Между тем вопрос о сырьевом обеспечении таких крупных заводов, как мы знаем, стоит достаточно остро. Для многих проектов ЦБК отсутствие фактической, подтверждённой лесосырьевой базы стало тем самым камнем преткновения, о который они разбились.
И в Забайкалье ситуация выглядит до боли знакомой: лесных ресурсов, способных обеспечить масштабное целлюлозное производство на весь расчётный период работы (то есть на несколько десятилетий), просто нет.
Обсуждая возможное строительство ЦБК в Забайкалье, участники Лесного форума Гринписа предположили, что ресурсы в регионе всё же найдут, если не в лесу, то на бумаге: «106 тысяч гектаров уже оцифровано, и остальные 32 миллиона га на подходе».
«Это если бы лесоустройство было классическим, с планшетами, бумажными планами насаждений и таксационными описаниями, можно было бы планшеты и описания перерабатывать в целлюлозу, из неё делать новую бумагу, на ней — новые лесоустроительные материалы, и так до бесконечности (а естественную убыль бумаги и макулатуры пополнять время от времени за счёт проектов новых ЦБК и всякой прочей писанины). Но современное-то лесоустройство должно быть электронным — его в целлюлозу никак не переработать.
Впрочем, в том, что «Лесвосток» найдёт ресурсы, я тоже не сомневаюсь. Но большой вопрос, найдётся ли крупный инвестор, готовый построить целлюлозный завод под эти «найденные» ресурсы. Если только речь идёт о строительстве малотоннажного завода химико-термомеханической целлюлозы — это интересная идея, но, кажется, малопривлекательная для наших больших лесных тузов», — с долей иронии комментирует модератор форума Алексей Ярошенко.
Новых нет и не будет?
Разговоры о химико-термомеханической целлюлозе ведутся не первый год. На VI всероссийской научно-технической конференции «Леса России» о малотоннажной технологии экструзивной термомеханической массы (ЭТММ) отраслевому сообществу вновь напомнил замдиректора Инновационного центра инжиниринга переработки низкокачественной древесины и отходов лесопиления СПбГЛУ им. С. М. Кирова Владимир Крылов.
«До 1991 года в России действовал 61 ЦБК. Сейчас осталось 20. От Урала до Сахалина всего три завода. Сибирь не способна продать балансовую древесину ни внутри страны, ни на экспорт, потому что та дёшево стоит, и не может переработать, поэтому её просто уничтожают. Напомню: начиная с 1990 года было представлено 26 проектов ЦБК. Потрачено на них около 120 млн долларов. Поиски инвесторов продолжаются до сих пор», — обрисовал картину в цифрах эксперт.
Он также напомнил, что за последние 20 лет было введено в эксплуатацию всего 4 завода химико-термомеханической массы общей мощностью около 1 млн т с инвестициями около 1 млрд евро. Это Светогорский ЦБК в Ленинградской области, Камский и Соликамский ЦБК в Пермском крае и Сыктывкарский ЛПК в Коми. Причём все они построены на площадках действующих целлюлозных предприятий. Ни одного гринфилд-проекта целлюлозного завода на новой лесосырьевой базе за это время не реализовано.
«Почему это происходит? У нас нет малотоннажного оборудования, его никто не делает. А крупнотоннажный завод на 1 млн тонн целлюлозы обойдётся инвестору в 6 млрд долларов. Есть такой инвестор, готовый вложить такую сумму, а прибыль получить через 15-20 лет? Ведь именно столько нужно для выхода на заявленную мощность после первоначального инвестирования», — подчеркнул Владимир Крылов.
Китаю не нужен российский ЦБК
В Стратегии развития лесного комплекса РФ декларируется строительство до 2030 года нескольких целлюлозно-бумажных комбинатов с общим объёмом производства 5,5 млн тонн.
«По моим прогнозам, построят всего два крупных ЦБК: в Богучанах на действующей площадке АО «Краслесинвест» и Segezha Group в Лесосибирске. И всё. Господин Трутнев (Юрий Трутнев, вице-премьер, полпред Президента РФ в ДФО — прим. ред.) жалуется, что он пять раз вёл переговоры с китайскими инвесторами о строительстве ЦБК в Амурске и ничего не вышло. Доходило дело до подписания контракта, и они отказывались. Почему? Потому что баланс с Дальнего Востока поступает китайским заводам. Китайцы также пытались построить ЦБК в Иркутской области и тоже отказались. Не нужна им наша целлюлоза, им нужны наши балансы», — делает вывод учёный.
Два года назад, когда сорвалась очередная договорённость с инвесторами и проект амурского ЦБК снова повис в воздухе, возглавлявший тогда регион Сергей Фургал тоже заявлял о своих сомнениях в заинтересованности китайской стороны.
«Честно говоря, я не верю в этот проект, потому что в Китае сегодня построено большое количество подобных целлюлозно-бумажных и деревоперерабатывающих комбинатов. И им, по большому счёту, не нужно, чтобы на нашей территории появлялись такие комбинаты. Им нужна наша древесина, но не в обработанном виде. Поэтому есть большие сомнения, что они его будут строить», — отметил чиновник.
Два года тишины
Напомним, идея о строительстве мини-ЦБК вместо целлюлозных гигантов уже озвучивалась. В частности, такие небольшие производства мощностью до 36 000 тонн в год и стоимостью 22 млн долларов планировалось разместить на базе предприятий, входящих в национальную ассоциацию лесопромышленников «Русский лес». Об этом в рамках Красноярского экономического форума в 2019 году говорила вице-президент ассоциации Маргарита Ли.
По её словам, срок проектирования такого мини-ЦБК составляет 9 месяцев, а строительство занимает около года. Таким образом, проект может быть реализован в течение двух лет и заработать на полную мощность в течение трёх лет. Два года прошло с момента анонсирования инициативы, однако о запуске мини-ЦБК в России пока ничего не слышно.
И жаль, потому что перспектива строительства малотоннажных заводов выглядит более реальной, чем вероятность того, что один из проектов крупных ЦБК всё же будет реализован в обозримом будущем. Как отметил Владимир Крылов, чтобы обеспечить заявленные в Стратегии 5,5 млн тонн целлюлозной продукции, в масштабе строительства крупных комбинатов на это потребуется 33 млрд долларов. А возведение заводов по технологии ЭТММ с таким же объёмом производства потребует инвестиций в размере 1,4 млрд долларов. И окупаемости их придётся ждать не десятилетия, а всего 2-4 года.
Без цвета и запаха: преимущества малых целлюлозных предприятий
К преимуществам малых целлюлозных производств также относится их экологичность, особенно по сравнению с крупными заводами.
«Кто бывал на целлюлозно-бумажном комбинате, знает, чем там пахнет. И знает, что очистные сооружения составляют примерно половину стоимости такого предприятия. При использовании технологии ЭТММ водооборот замкнутый, а потребление воды составляет всего 3-5 кубов на тонну. Для сравнения: на ЦБК — от 40 до 200 кубов на тонну (в зависимости от мощностей) с выбросом воды в природные водоёмы», —подчёркивает замдиректора Инжинирингового центра.
Что касается дурнопахнущих газов и пылевых выбросов, на малых предприятиях они отсутствуют, за исключением дымовых газов котлов или теплогенераторов, паровоздушных выбросов из реакторных бассейнов и сушильного шкафа при применении сушки волокна.
Что касается древесных отходов, то при использовании технологии ЭХТММ кора и отходы окорки составляют от 10 до 15% объема древесины в круглом виде (в зависимости от породы), отходы сортирования щепы — 1–3%, мелкое волокно от сортирования массы — 1–2%.
Особенности технологии
А как же лигнин, которого так боятся экологи и защитники природы? Ведь все помнят последствия многолетней работы Байкальского ЦБК — заполненные шламлигнином карты-накопители, способ утилизации которых до сих пор не найден. Однако опасный для окружающей среды шлам-лигнин образуется при химической и биологической очистке сточных вод ЦБК. А на малых заводах технология иная.
Основное оборудование ЭТММ — двухвинтовой экструдер, многофункциональная машина для превращения щепы в целевой продукт (волокно) и отходы (тот самый лигнин). При вращении винтов экструдера древесная ткань под воздействием различных факторов расщепляется. Экстрагированная часть — лигнин — удаляется из аппарата в концентрированном виде. Это паста коричневого цвета влажностью 50–60%, объёмный выход — 150–200 кг на тонну сырья. Её не нужно накапливать и хранить при каких-то особых условиях, а можно сжигать вместе с древесными отходами в котлах или теплогенераторах с получением тепла и электроэнергии.
Итоговый продукт такого мини-ЦБК — химико-термомеханическая масса, которая представляет собой волокнистый полуфабрикат для производства бумаги и картона. По словам Владимира Крылова, при желании такой завод можно трансформировать в бумагоделательное производство с увеличением рентабельности до 200%. Но и само по себе малое целлюлозное производство является одним из самых рентабельных в ЛПК — 80-85%. Также он отмечает доступность инвестпроекта (2-10 млн долларов, что сопоставимо с лесоперерабатывающим заводом) и быструю окупаемость (2–3,5 года).
ВЭБ и фонд Франка построят целлюлозный комбинат в Сибири за ₽140 млрд
Госкорпорация ВЭБ.РФ и фонд Rockwell Capital договорились о единой стратегии сотрудничества в лесоперерабатывающем комплексе России. Стороны подписали меморандум о сотрудничестве 7 июня в рамках Петербургского международного экономического форума, следует из сообщения ВЭБ.РФ.
По плану, ВЭБ.РФ и Rockwell Capital создадут единый холдинг, первым проектом которого станет строительство целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) в Красноярском крае. Объем инвестиций в этот проект должен составить до 140 млрд руб.
Основным инвестором станет ВЭБ.РФ, который обеспечит привлечение возвратного долгового финансирования с использованием мер господдержки.
Строительство будет вестись на площадке компании «Краслесинвест», которая целиком принадлежит ВЭБ.РФ. Проектная мощность предприятия должна составить 900 тыс. т ежегодно. Для сравнения: комбинат в Котласе, крупнейший ЦБК в России, принадлежащий группе «Илим», производит ежегодно около 1,2 млн т целлюлозы.
По словам первого зампреда ВЭБ.РФ Николая Цехомского, строительство красноярского комбината должно начаться весной 2020 года, а в 2025-м ЦБК должен будет дать первую продукцию. «Продукция комбината будет ориентирована на экспорт в страны Восточной и Юго-Восточной Азии», — добавил Цехомский.
Владельцем фонда Rockwell Capital, партнера ВЭБ.РФ по проекту, является российский бизнесмен Глеб Франк, зять владельца инвесткомпании Volga Group Геннадия Тимченко и сын бывшего министра транспорта Сергея Франка.
«Несмотря на развитость лесопереработки в России, в последние 40 лет из-за высокой стоимости и длительности возведения новые ЦБК в стране не строились. Как следствие, вклад лесной и лесоперерабатывающей промышленности в экономику России непропорционально мал по сравнению со странами-конкурентами», — заявил Глеб Франк.
Также ВЭБ.РФ и Rockwell Capital рассчитывают в будущем заняться строительством предприятий лесной отрасли по всей Сибири и Дальнему Востоку.
«Краслесинвест» был основан в 2007 году по инициативе ВЭБа для реализации на территории Красноярского края приоритетного инвестпроекта по развитию лесопромышленного комплекса в рамках госпрограммы «Комплексное развитие Нижнего Приангарья». Согласно последней доступной отчетности за 2017 год (в базе СПАРК), выручка компании составила 2,9 млрд руб. при чистом убытке в 887 млн руб. Пока компания запустила только лесопильное производство (в 2016 году) и строит завод топливных гранул (пеллет), говорится на ее сайте.
Амурский ЦКК
О том, что недалеко от города Комсомольска, мимо которого мы проплывали, строится еще один город, я знал от родителей, но вот увидеть его не удавалось, от реки его закрывал высокий левый берег реки. Но о том, что вместе с городом строится еще и целлюлозно-картонный комбинат, я узнал позже, когда учился в медицинском институте Хабаровска. Тогда о пуске в строй этого комбината писали все краевые газеты и говорили по радио. Но прошло еще добрых 20 лет, прежде чем я сам увидел и город, и комбинат. Став в 1986 году главным рентгенологом края, я начал объезжать все больницы края, подчиняющиеся отделу здравоохранения крайисполкома. Вот тогда я и приехал в Амурск, где была самая большая районная больница в крае, причем по коечной мощности она была второй в списке после краевой.
Добраться в те годы до Амурска было удобнее всего железной дороге, которая связывала краевой центр с Комсомольском и Советской Гаванью на берегу Татарского пролива. Но поезд останавливался довольно далеко от Амурска, так что, добравшись до станции не доезжая до Комсомольска (сейчас я не могу вспомнить название станции, да это и неважно), я рано утром, часов в 5, вышел с поезда и сел на автобус, который и повез меня в Амурск. Еще не доезжая до города, я ощутил неприятный запах. Сосед в автобусе пояснил, что мы проезжаем мимо очистных сооружений ЦКК, отсюда и такой запах.
Сразу скажу, что Амурск оказался по тем временам современным городом, достаточно зеленым, и широкими улицами в центре города, чаще застроенный 9-ти этажными домами с небольшим количеством пятиэтажек и микрорайонами частных домов по периферии города. Запах в самом городе не очень ощущался, но все тот же сосед в автобусе рассказал, что все зависит от направления ветра, бывает, что и городе запах бывает.
Рассказать свои впечатления о самом целлюлозно-картонном предприятии в тот период я не могу, видел этот комбинат издалека. Причем и в этот приезд, и позднее, уже став краевым чиновником, когда я приезжал в город Амурск, я не видел комбината, а вот в профилактории ЦКК на высоком берегу Амура я не только бывал, но однажды там и жил, когда в городской гостинице не оказалось мест. Очень хороший профилакторий, в котором отпускают много всевозможных оздоравливающих процедур для работников комбината. Но все это было еще в советское время, а вот после развала Советского Союза настали совсем другие времена.
Но вначале немного истории комбината.
В 1939 году стартовала третья пятилетка. На Дальнем Востоке создавалась индустриальная база. Уже расправил свои молодые плечи Комсомольск-на-Амуре. А вокруг юного города на десятки и сотни километров простиралась тайга. Около четверти всех союзных запасов ели и пихты, а сколько отходов древесины можно было пускать в переработку! И прибыли в приамурскую тайгу по распоряжению Наркомлеса изыскатели, чтобы выбрать место для лесохимического комплекса. Однако настал 1941 год, и с изыскания пришлось отложить. И только десять лет спустя в районе затерявшегося в тайге небольшого нанайского поселения Падали вновь начались исследовательские работы, они и подтвердили правильность решения заложить в этом месте крупный город с несколькими деревообрабатывающими предприятиями.
Трудным было начало стройки. Работали в пургу, землю отогревали кострами. В сентябре 1960 года ЦК ВЛКСМ объявил строительство ЦКК всесоюзной комсомольской стройкой. К этому времени в Амурске уже насчитывалось около десяти тысяч жителей. Параллельно строительству комбината строились и другие предприятия: ЖБИ, АБЗ, ЖД-ветка..
Комсомольская стройка середины 1960-х, мощнейший деревоперерабатывающий комплекс Дальнего Востока, дававший до 40% ВВП Дальневосточного региона в свои лучшие годы (и это с учётом работавших тогда Амурстали, судостроительного, авиационного и прочих заводов), Амурский ЦКК был введён в эксплуатацию в 1967 году. Промплощадки комбината общей площадью 1414,5 га были расположены в 40 км от г. Комсомольска-на-Амуре выше по течению р. Амур в г. Амурске.
Основными видами производимой продукции предприятия являлись сульфитная вискозная беленая (марки “шелк”) и сульфатная (марки “штапель”) целлюлоза, картон для плоских слоев горфокартона, кормовые дрожжи, талловое масло, товары народного потребления. В конце 80-х годов ежегодно этот дальневосточный гигант лесохимии производил 105 тыс. тонн вискозной целлюлозы, 600 млн м картона, 12,5 тыс. тонн дрожжей и другую продукцию. На тонну сульфитной вискозной беленой целлюлозы стоимостью 2 тысячи долларов (в тех ещё деньгах) надо было 5,7 кубометра дешёвых елово-пихтовых балансов. Отходы шли на производство картона.
Ввод мощностей сульфатцеллюлозного производства был намечен двумя пусковыми комплексами. Мощности по первому комплексу (141 тыс. т/год сульфатной целлюлозы и 139 тыс. т/год тарного картона из нее) были введены в 1976 году.
К началу 1990 года на комбинате работало 4,5 тысячи человек, включая социальную сферу и непромышленный персонал. Предполагалось строительство второй очереди предприятия. В 1995 г. АмЦКК должен был выйти на проектные мощности по производству сульфатной целлюлозы и тарного картона при условии ввода дезодорации конденсатов варочного цеха, увеличения мощности выпарных станций и модернизации картоноделательной машины. Но произошел развал страны, и производственные мощности на Дальнем Востоке правительству «младореформаторов» оказались не нужны.
1994-й год. Из-за кризисных явлений в экономической системе РФ производство на АмЦКК было остановлено. Решением Арбитражного суда Хабаровского края в 1997 г. ОАО «Амурскбумпром» было признано банкротом и на нем введено конкурсное управление.
Именно в это время я после приобретения личного автомобиля вместе с женой приехали в Амурск. Мне нравилось ездить за рулем, я отдыхал в поездках за городом. К этому времени было завершено строительство автотрассы между Хабаровском и Комсомольском, а шоссе между городом юности и Амурском всегда было хорошим. Я заранее переговорил с главным врачом Амурской ЦРБ Петровым Владимиром Ивановичем. Мы посидели у него на квартире, хозяин, будучи холостяком, умел прекрасно готовить. А потом мы прокатились по городу, и Владимир Иванович рассказал, что
комбинат начали потихоньку растаскивать, постепенно превращая его в опасные руины. Мы подъехали к забору, огораживающего бывший ЦКК, и немного прошлись по территории. Настроение у меня испортилось. Везде была разруха, по пустым зданиям шарахались мужики, что-то таская в кучу, видимо, собирались сдавать металлолом.
По первоначальному замыслу администрации г. Амурск комбинат планировалось уничтожить направленными взрывами, но близость Амурской ТЭЦ (в 20 метрах) и огромные финансовые затраты вынудили отказаться от опасной затеи.
2003-й год. Сохранившееся имущество бывшего АмЦКК (обанкротившееся ОАО «Амурскбумпром») стали выкупать предприниматели. Летом 2003 года я покинул Дальний Восток, и что случилось с комбинатом далее, я знаю из СМИ.
Мёртвый гигант дальневосточной индустрии вот уже на протяжении многих лет является местом скопления безработных, нелегально добывающих лом черного металла. Подрядившись у новых хозяев, без надлежащего оформления, безработные мужики добывали из стен комбината металлолом за 300 рублей в неделю (!). 25 февраля 2004 года при резке металлоконструкций кислото-варочного цеха произошло сплошное обрушение перекрытий (с верхней отметки около 25 м). 300 тонн железобетона похоронили под собой двух человек. 26 февраля 2004 года ещё двое нелегальных рабочих были на машине МЧС доставлены в городскую больницу с серьезными травмами, полученными при падении с вентиляционной трубы другого здания бывшего предприятия. В 2005-м году ещё один человек был насмерть раздавлен упавшей плитой. Официально на руинах АмЦКК погибло 6 человек, на самом деле — гораздо больше, а сколько людей остались на всю жизнь калеками — не знает никто.
2008-й год. Ещё на подъезде к городу видны эти мрачные развалины. На территории комбината ощущаешь себя переместившимся в прошлое, куда-то в Советский Союз конца 1980-х. Открывающаяся взгляду панорама разрушений вызывает только одну ассоциацию — атомная война. Огромный Амурский целлюлозно-картонный комбинат словно пережил жесточайшую бомбардировку. 1400 гектар индастриал-готической архитектуры. Ходишь по останкам железобетонного монстра и буквально в шоке от осознания того что это сделали не американские «томагавки, а простые российские граждане. Серо-ржавые стены, куски торчащей повсюду арматуры, вывернутые наружу внутренности цехов, и серое небо. Крик ворон где-то на верхних этажах цехов и гулкое эхо падающих иногда плит, где то внутри.
Мёртвый комбинат. Во второй половине 1990-х на его территории разлили до 10 тонн металлической ртути, из которых 1,5 тонны было собрано (а в советское время разливали еще больше). В подвальные помещения, наверное, не стоит спускаться без противогаза (респиратор не поможет) — серно-ртутные испарения. Наверху тоже надо быть внимательным — над головой на тоненьких арматуринках висят приличные куски плит. На верхних этажах очень темно, даже днём там без фонарика делать нечего. Цех отбеливания целлюлозы и хлорный цех опасны — там разливали ртуть. АмЦКК опасен для жизни. Металлические связи внутри цехов вырезаны сталкер-бомжами. Вся конструкция держится лишь за счёт собственного веса. Плиты с верхних отметок могут вываливаться от порывов ветра. Всюду развешаны таблички МЧС — «Внимание! Опасно!». Вообще, ходишь и удивляешься тому, как умели строить в Советском Союзе, ради экономии площади возводились многоэтажные пролёты. Технологическое оборудование устанавливалось на вторых и третьих этажах. Цеха высотой с 9- и 16-этажные дома. Что особенно удивило — наличие в своё время на комбинате оптических линий связи (!) Кое-где иногда видны обрывки оптических световодов — прообраза современного оптоволокна.
Экология места в худшем состоянии. При химической переработке древесины ЦКК расходовал 250–500 м; речной воды на 1 тонну вырабатываемой продукции. Из-за отсутствия системы оборотного водоснабжения сточные воды после очистки на биологических очистных сооружениях сбрасывались в р. Амур. Из-за этого количество рыбы в Амуре, особенно ценных пород, уменьшилось в разы.
По состоянию на 2002-й год на территории АмЦКК хранилось 4387,9 т химически-опасных отходов и около 400 т ртутьсодержащих шламов. На территории чувствуется запах серы. Где-то под комбинатом продолжает оставаться ртуть, постепенно перемещаясь с грунтовыми водами известно куда. Специалисты должны поэтапно снести все восемь строений до октября 2019 года.!
Открытый в 1967 году Амурский ЦКК проработав всего 27 лет, был бездарно брошен на произвол судьбы, так же как и множество других предприятий по всей стране. Обидно, что мы не сумели разумно распорядиться тем наследством которое нам досталось после развала огромной страны. Надеемся, что уроки усвоены и выводы сделаны.
Вместе с умершим комбинатом постепенно деградирует и город, для которого ЦКК был градообразующим предприятием. А было время, когда распределиться выпускнику Хабаровского медицинского института в Амурск было большой удачей. Как и Комсомольск-на-Амуре, Амурск относился к территориям, приравненным к северным, и работающим выплачивали северные надбавки, раз в 3 года был бесплатный проезд по всему Союзу. Да и снабжение северов было лучше, чем даже в краевом центре. Но самое главное для выпускника было получение жилья. Одинокие врачи и медсестры жили в хороших общежитиях ЦКК, а семейным парам гарантировали через 2-3 года благоустроенную квартиру. Да и работа в многопрофильной больнице была интересная, хватало квалифицированных медицинских работников, у которых молодые специалисты могли поучиться.
Увы, все это в прошлом. На пике развития города в 1992 году его население было 59 тысяч, а сейчас на 20 тысяч меньше. Жаль, мне нравился этот город и его люди. Как и все мои земляки-дальневосточники, очень благожелательные, с широкой душой.