царевна лягушка что то пошло не так
Царевна-лягушка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич.
Позвал однажды царь сыновей и говорит им:
— Дети мои милые, вы теперь все на возрасте, пора вам и о невестах подумать!
— За кого же нам, батюшка, посвататься?
— А вы возьмите по стреле, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадет — там и сватайтесь.
Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и выстрелили.
Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь.
Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь.
Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…
Старшие братья как пошли искать свои стрелы, сразу их нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван-царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашел в топкое болото. Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит.
Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:
— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.
Опечалился Иван-царевич и отвечает:
— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!
— Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!
Подумал-подумал Иван-царевич, взял лягушку-квакушку, завернул ее в платочек и принес в свое царство-государство.
Пришли старшие братья к отцу, рассказывают, куда чья стрела попала.
Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:
— Бери квакушку, ничего не поделаешь!
Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягушке-квакушке.
На другой день после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:
— Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. Хочется мне узнать, умеют ли ваши жены хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.
Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — что ты так опечалился? Или услышал от своего отца слово неласковое?
— Как мне не печалиться! — отвечает Иван-царевич. — Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…
— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила квакушка царевича спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась красной девицей Василисой Премудрой — такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Взяла она частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие…
Утром будит квакушка Ивана-царевича:
— Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!
Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.
Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки хлеб подгорел, у купеческой — сырой да кособокий получился.
Царь сначала принял каравай у старшего царевича, взглянул на него и приказал отнести псам дворовым.
Принял у среднего, взглянул и сказал:
— Такой каравай только от большой нужды есть будешь!
Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:
— Вот этот хлеб только в большие праздники есть!
И тут же дал сыновьям новый приказ:
— Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком.
А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?
— Как мне не кручиниться! — отвечает Иван-царевич. — Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковер узорчатый!
— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят…
Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов.
Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старшего царевича, посмотрел и молвил:
— Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!
Принял от среднего, посмотрел и сказал:
— Только у ворот его стелить!
Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать!
И тут же отдал царь новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на пир со своими женами: хочет царь посмотреть, которая из них лучше пляшет.
Отправились царевичи к своим женам.
Идет Иван-царевич, печалится, сам думает: «Как поведу я мою квакушку на царский пир. »
Пришел он домой невеселый. Спрашивает его квакушка:
— Что опять, Иван-царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил? О чем запечалился?
— Как мне не печалиться! — говорит Иван-царевич. — Батюшка приказал, чтобы я тебя завтра к нему на пир привез…
— Не горюй, Иван-царевич! Ложись-ка да спи: утро вечера мудренее!
На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:
— Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром — не пугайся, скажи: «Это, видно, моя лягушонка в коробчонке едет!»
Пошел Иван-царевич к царю на пир один.
А старшие братья явились во дворец со своими женами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:
— Что же ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес, дал бы нам всем послушать, как она квакает!
Вдруг поднялся стук да гром — весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя лягушонка в своей коробчонке едет!
Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золоченая карета, тройкой гнедых коней запряжена.
Подъехала карета к крыльцу, и вышла из нее Василиса Премудрая — сама как солнце ясное светится.
Все на нее дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут.
Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые…
Стали гости есть, пить, веселиться.
Василиса Премудрая из кубка пьет — не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест — косточки за правый рукав бросает.
Жены старших царевичей увидели это — и туда же: чего не допьют — в рукав льют, чего не доедят — в другой кладут. А к чему, зачем — того и сами не знают.
Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, все исчезло: и озеро и лебеди.
Пошли плясать жены старших царевичей.
Как махнули своими левыми рукавами — всех гостей забрызгали; как махнули правыми — костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.
Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушечью кожу и спалил ее на огне.
Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась — нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать ее. Искала, искала — не нашла и говорит Ивану-царевичу:
— Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары железных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызешь — только тогда и разыщешь меня…
Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный мешок три железных хлеба и пошел искать жену свою, Василису Премудрую.
Долго ли шел, коротко ли, близко ли, далеко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — две пары железных сапог износил, два железных хлеба изгрыз, за третий принялся. И повстречался ему тогда старый старик.
— Здравствуй, дедушка! — говорит Иван-царевич.
— Здравствуй, добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Рассказал Иван-царевич старику свое горе.
— Эх, Иван-царевич, — говорит старик, — зачем же ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать было!
Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на нее и приказал ей три года квакушею быть. Ну, да делать нечего, словами беды не поправишь. Вот тебе клубочек: куда он покатится, туда и ты иди.
Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком.
Катится клубочек по высоким горам, катится по темным лесам, катится по зеленым лугам, катится по топким болотам, катится по глухим местам, а Иван-царевич все идет да идет за ним — не остановится на отдых ни на часок.
Шел-шел, третью пару железных сапог истер, третий железный хлеб изгрыз и пришел в дремучий бор. Попадается ему навстречу медведь.
«Дай убью медведя! — думает Иван-царевич. — Ведь у меня никакой еды больше нет».
Прицелился он, а медведь вдруг и говорит ему человеческим голосом:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.
Не тронул Иван-царевич медведя, пожалел, пошел дальше.
Идет он чистым полем, глядь — а над ним летит большой селезень.
Иван-царевич натянул лук, хотел было пустить в селезня острую стрелу, а селезень и говорит ему по-человечески:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
Пожалел Иван-царевич селезня — не тронул его, пошел дальше голодный.
Вдруг бежит навстречу ему косой заяц.
«Убью этого зайца! — думает царевич. — Очень уж есть хочется…»
Натянул свой тугой лук, стал целиться, а заяц говорит ему человеческим голосом:
— Не губи меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
И его пожалел царевич, пошел дальше.
Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на желтом песке, лежит щука-рыба. Говорит Иван-царевич:
— Ну, сейчас эту щуку съем! Мочи моей больше нет — так есть хочется!
— Ах, Иван-царевич, — молвила щука, — сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!
Сжалился Иван-царевич над щукой, бросил ее в море, а сам пошел берегом за своим клубочком.
Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба-яга — костяная нога. Увидела она царевича и говорит:
— Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?
— Ах, баба-яга — костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!
— И то правда! — отвечает баба-яга.
Накормила она Ивана-царевича, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Василису Премудрую.
— Знаю, знаю! — говорит баба-яга. — Она теперь у злодея Кощея Бессмертного. Трудно будет ее достать, нелегко с Кощеем сладить: его ни стрелой, ни пулей не убьешь. Потому он никого и не боится.
Рассказала баба-яга Ивану-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил ее царевич и пошел.
Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришел наконец к Кощееву дубу. Стоит тот дуб, вершиной в облака упирается, корни на сто верст в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине — кованый ларец.
Смотрит Иван-царевич на дуб и не знает, что ему делать, как ларец достать.
«Эх, — думает, — где-то медведь? Он бы мне помог!»
Только подумал, а медведь тут как тут: прибежал и выворотил дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки.
Выскочил из ларца заяц и пустился наутек.
«Где-то мой заяц? — думает царевич. — Он этого зайца непременно догнал бы…»
Не успел подумать, а заяц тут как тут: догнал другого зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.
«Где-то мой селезень?» — думает царевич.
А уж селезень за уткой летит — прямо в голову клюет. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море…
Загоревал Иван-царевич, стоит на берегу и говорит:
— Где-то моя щука? Она достала бы мне яйцо со дна морского!
Вдруг подплывает к берегу щука-рыба и держит в зубах яйцо.
Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у нее кончик. И только отломил — умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.
Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:
— Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!
Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство.
И стали они жить дружно, в любви и согласии.
Какие странности и культурные коды сказки «Царевна-лягушка» расшифровываются древними обычаями славян
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Кроме того, выстрел, произведенный с соблюдением всех обрядовых моментов, освященный волей самого отца семейства, конечно, отдавал важный выбор на волю высших сил, и дальнейший ход событий в сказке это подтверждает: невесты находятся именно такие, какие братьям и нужны. Этот факт, кстати, всегда подчеркивали кинематографисты и мультипликаторы, создающие свои версии старинной сказки – невесты старших братьев, хоть могут быть и неказисты, но всегда «под стать» своим женихам.
Интересно, что в двадцатые годы XX века археолог А. Н. Лявданский обнаружил на Смоленщине целый ряд городищ, расположенных в болотистой местности. Все они представляли собой круглые площадки. Так как следов постоянной жизни и укреплений вокруг у построек не было, ученые пришли к выводу, что имеют дело с древними храмами. По распространенным представлениям, религиозные сооружения древние славяне создавали на возвышенностях, однако, судя по этим находкам, болота также были объектами поклонения:
«Видна несомненная связь с культом воды и подводно-подземным «нижним миром», лучше всего выраженным самим болотом с его неизведанными и недоступными глубинами, болотными огнями, коварством болотной зелени и трясин, зловредностью болотных лихорадок. (. ) Возникает предположение, что болотные городища могли быть посвящены хозяину этого нижнего мира, в роли которого часто выступает ящер.» (Б. А. Рыбаков, «Язычество Древней Руси»)
Интересно, что не так давно и Царевна-лягушка обрела в нашей стране конкретную «прописку». Все больше сказочных персонажей вслед за Дедом-Морозом получают официальные «резиденции». Местом рождения Квакушки решили объявить город Шадринск Курганской области, ведь именно там местный краевед и просветитель Александр Никифорович Зырянов записал эту сказку и предоставил ее затем для публикации собирателю русского фольклора А. Н. Афанасьеву. Сборник «Народные русские сказки», вышедший под его редакцией в 1855—1863 годах, был в свое время самым известным и полным.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Царевна-Лягушка
Скоморох 1:
Оставив временно работу, труды нелегкие, заботы,
Послушать славных скоморохов,
Шутов веселых, рифмоплетов.
И наш рассказ, без лишних фраз,
Мы демонстрируем для вас.
Скоморох 2:
В царстве неком тридевятом, государстве неприглядном,-
Это вам, мил публика, не современная республика,-
Жил-был царь с царицею румяной, круглолицею.
Скоморох 1:
Царь народом управлял, да приказы отдавал.
Был он стар, чуть глух, чуть слеп, веселиться был не грех,
Ну, царевич (не вздыхать!) был, меж прочим, точно мать:
Мил лицом, душой хорош, но к ученью не пригож.
Был мастак поесть, поспать, анекдоты почитать,
Оторваться на тусовке, да в картишки поиграть.
Открываются двери в опочивальню Царя. Царь лежит в пижаме на ложе с колпаком на голове.
Страшно мне в руки неучу царство отдать своё,
Сердце стучит, тревожится, болит оно.
Сколько заморских мудрецов приглашал в учителя,
Сколько затрат невиданных несла казна.
Только надежды тщетные на лентяя возлагал,
Скоморох 1:
Пролетел в том царстве слух:
Взял монарха злой недуг.
Слёг несчастный, захворал,
Сына к ложу подозвал:
Входит Иван, почёсывая затылок, приближается к ложу Царя.
Царь:
Ты, балбес и дуралей,
Слышь? Женился б поскорей.
Скоморох 2:
В ясном небе грянул гром:
«Привести невесту в дом!»
Только где ж ему, красавцу,
Ради дела то такого
Надо по свету пойти.
Скоморох 1:
Почесал царевич ухо
Компас взял, погладил брюхо,
Сухари сложил в рюкзак,
Скомкал карту кое-как,
Прочитал молитву он,
Лбом отбил земной поклон
И поплелся с хаты вон.
Жаль не сдал он на права.
Топи, да болота. Иван бродит по Земле.
Скоморох 2:
Долго бродит по земле
Спит в пещере, пьет в ручье,
По ночам дрожит в лесу.
Иван:
Этих мук я не снесу!
Провались женитьба в ад,
Свету белому не рад!
Двум смертям, знать, не бывать,
А одной не миновать.
Скоморох 2:
Плюнул злобно сын в золу:
Иван: Дай-ка я пущу стрелу.
В старой сказке я слыхал,
Как глупец стрелы пускал.
Иван пускает стрелу и идёт в болото её искать.
Скоморох 1:
Но, поскольку, сам принцессу
В грязной луже не искал,
Чуть царевич не пропал.
На погибель чёрт послал
По уши увяз в грязи
Парня бравого ждала.
Сердце ёкнуло, поди,
Счастьем вспыхнуло в груди.
Но у нашей мудрой сказки
Нет, увы, простой развязки.
Скоморох 1:
В норке у гнилого пня
Нравы смелой молодежи
Лягушка:
Ишь, пустил стрелу и ждет
Словно мышку хитрый кот.
Что за птица этот Ваня,
Даже чёрт не разберет.
И с Иваном непростую
Иван видит Лягушку со стрелой и подходит к ней.
Лягушка:
Поцелуй мене, Иван,
Если только ты не пьян.
В прежней сказке у мене
Шкуру сплавили в огне.
Перегару, да угару с энтих пор я не терплю.
А тебя сыночек царский всей душой я полюблю.
Иван:
Что ты, жаба, очумела, комаров что ль переела?
Я, итак, на «Клерасил» уйму бабок погасил.
От тебя пойдут прыщи. Ты тритона поищи.
Что ты щёки то надула, лягушачия натура,
Аль надеялась, дурёха, во дворец тебя возьму?
Даже школьнику известно про лягушку и стрелу,
Он всё мелет ерунду.
Скоморох 2:
Видит жаба: трудно будет парня ей охомутать.
Надо значит, резко, круто русло речи поменять
А не то упустишь шанс, что дается в жизни раз.
Лягушка:
Зря, Ванюша, злою речью ты квакушку наградил,
Знать ты, темный человече, этикету не учил,
Но наказывать не стану, дерзость юную стерплю.
Ты ж сядь рядом и послушай всю историю мою.
Стройной девушкою прежде я, Иванушка, была
О прекрасной Василисе по земле молва плыла.
Приключилась вдруг беда, скрылось счастье без следа
Прилетел Кощей с братвой, да со свахою Ягой.
Хоть жених не Аполлон, не актер Ален Делон,
Стар, фигурой суховат, но зато уж как богат!
В тайниках над златом чахнет, только Русью тут не пахнет,
«Зелень» пачками лежит, скупердяй над ней дрожит.
Много золота к ногам бросил мне бессмертный хлам.
Лимузинчик ко крыльцу, да на пальчик по кольцу.
Стать хозяйкой помышляла расшикарного дворца.
Интернетом я послала умным людям письмецо.
Сообщили мне, что надо в сундуке искать яйцо.
В байки старые поверяя, я замыслила беду:
Путь к Буяну я найду.
Справлю мужа прямо в ад,
Смерив траурный наряд.
Мол, без милого грущу.
Но с Кощеем не игрушка.
Жертва черствого вдовца, колдуна и подлеца.
Так что Ваня, не дерзи, от судьбы ведь не уйти.
Я лягушка не простая, все желанья исполняю.
Ради искренней любви сердце вырву из груди.
Власть, богатство, славу дам, брошу мир к твоим ногам.
Иван:
Тоже мне, златая рыбка насмешила старика!
Скоморох 2:
Ваня глазом поморгал, головою покачал.
Иван:
Говоришь, что хороша
Ладно, кожа, не скользи!
Но до свадьбы «бородавка» о любви и не мечтай,
До венчания, «принцесса», кодекс чести соблюдай.
Лягушка:
Ну, Ивашка, ты и древний, темный человек, пещерный.
Кто же в просвещенный век посчитает то за грех.
Скоморох 1:
Царь с царицею-женой созывают пир горой.
Сын вернулся из круизу по Лондону и Парижу
И привез не иномарку, не диковинный ковер,
Не картину и не шубу, не в волюте миллион.
Не за тем сыночек Ваня был направлен за «кордон».
Возвратился сын домой с раскрасавицей женой.
С той минуты в королевстве
Посмотреть бы на сноху!
Скоморох 2:
Безусловно, что прекрасна
И, естественно, умна.
А блондинка иль брюнетка?
Полновата, иль худа?
Только бы не негритянка.
А со знаком зодиака вдруг случатся нелады,
Ведь тогда и в королевстве недалёко до беды.
Скоморох 1:
Вот шаги слышны за дверью.
Бьет глашатай в барабан.
Век такого не забыли!
Скоморох 2:
Это сон иль злой обман?!
Шутка юного повесы
Иль финал банальной пьесы?
Входит Ваня не спеша,
Осторожно, чуть дыша,
Иван:
Вот избранница моя,
Ей и сердце и рука.
Завтра свадьбу мы играем
Всю округу приглашаем.
Скоморох 1:
Бросил на ковер рюкзак,
Тут начался кавардак:
Дамы справа в окна лезут,
Слева воют, прочь бегут,
Парни словно кони ржут,
А бедняжка мать-царица
Покраснела как зарница
Царь воскликнув: «Стыд и срам!»
Чуть не сгинул к праотцам.
Царь:
Идиот и дуралей!
С глаз исчезни поскорей!
Да за что ж на старость лет
Мне такой кордебалет?!
Лучше б Бог забрал меня
До сего страшного дня!
Дожил до седых седин! (хватается за сердце, падает)
Царица:
Дайте срочно аспирин!
Царь:
Убирайся с глаз долой,
Больше в царство ни ногой!
И шепнул родным на ухо.
Чем вам жаба не люба?
Сказок в детстве не читал?
Подносит лягушку к лицам родителей
Вы на кожу не смотрите пузыристую её,
Вы поближе подойдите, не кусается она.
Царица:
Ты, Ванюша, хоть чудак,
Но нисколько не дурак
Мозгом в матушку пошел
Болото. На болоте стоит гнилая деревянная хижина с паутиной, поросшая мхом и поганками.
Скоморох 1:
Недалече, за дворцом,
В лесу старом и глухом
В ней Кикимора жила.
Не по возрасту прекрасна
Не по красоте умна.
Кикимора:
Я родилась бедняга на болотах
В лесу, средь мхов жила я и росла,
Всё грезила о принце благородном
В тоске зеленой девичья душа.
Да, я Кикимора, Кикимора
Скажу вам про Кощееву любовь:
Лишь злата блеск его тревожит душу,
Лишь красота моя волнует в жилах кровь.
Пусть я не одеваюсь от Версаче,
Христиан Диор не слышал про меня,
Добьюсь любых высот, я все сумею,
Сильнее мира красота моя.
Скоморох 2:
Муж её владел лесами
Да болотистыми мхами,
Охраняя царство пней
От непрошенных гостей.
Леший: (доносится его голос из леса, самого не видно)
Шёл я лесом, шел болотом,
Глядь, навстречу мне мужик.
Видно, дядя к темну лесу
Не особенно привык.
С незнакомым пешеходом
«Не догнал» он, что я Леший,
Знать подумал, что Лесник!
Хорошо в прокуратуре
Не слыхали обо мне.
Эх, пилить бы мне, в натуре,
Хвойный лес на Калыме.
Зря просил мужик дорогу
На деревню показать,
Но теперь уж бедной женке
Мужа больше не видать.
Скоморох 1:
Благородный их сосед,
Ловелас, таких уж нет,
Несмотря на век преклонный
Слыл весьма неугомонным
Знатоком дамских сердец.
Неуёмный был хитрец.
А пока угрюмый Леший
По владениям бродил,
Принц себя надеждой тешил
И к подруге заходил.
Входит Кощей, одет в чёрную кожу, весь увешан золотом. Целует Кикимору в щёчку и дарит огромные серьги с бриллиантами.
Кикимора:
Принц мой, ты такой нарядный!
Но намек твой непонятный.
Помнится, ко мне ты раньше
Часто так не заходил
И подарков не дарил?
Кощей:
Раньше я неумным был,
Мимо глаз таких чудесных
Кикимора:
И надежду загубил.
Кощей:
Пожалей, ведь я один дни и ночи коротаю,
О тебе, мой свет, вздыхаю и брожу, как пилигрим.
Счастлив каждому мгновенью, проведенному с тобой,
Словно ночи дуновеньем очарован красотой.
Средь павлинов, у фонтана ты забудешь темный лес.
Ты пойми, ведь я богат: у меня в валюте вклад,
Вилла дивная в Майами, чудный остров в океане.
Кикимора:
Ты об острове Буяне?
Слушать больше не желаю.
Я тебя прекрасно знаю:
Ты искусный лжец и льстец,
Ни к чему мне твой дворец.
Кощей:
Снова ты мне про Ягу,
Я от слова не бегу
Для тебя я не опасен,
Полюби, на всё согласен!
Хочешь жабу на пруду
Я поцеловать смогу?
Кикимора:
Отчего же не хотеть!
На то стоит посмотреть,
Тоже болото и хижина. Кощей слышит голос Лешего, и быстро уходит. Входит Леший, садиться на трёхногий стул, берёт в руки дырявую газету.
Леший:
Что, красавица жена,
Так сегодня весела?
Отвечай же поскорей,
Уж не браку ль юбилей?
Кикимора:
Нет, милок, не угадал!
Прежде это не слышал.
Есть секреты от меня?
Леший:
Ты, супруга, не крути,
Живо правду говори!
Я хоть стар, да не ослеп.
Не вводи во смертный грех.
Кикимора:
Ты о чём, мой пень лесной?
Леший:
Мне всё выдал Домовой!
С той поры, как холостой,
Принц твой тощий, ненаглядный,
Стал ходить такой нарядный!
Прикид клёвый нацепил,
Быстро милую забыл.
Так и метит в этот лес,
Коль заслышу звон цепей,
Не унесть ему костей!
Я удачлив, зол и смел,
И на подлости умел.
Так что, жёнка, выбирай:
Злой Кощей или с мужем рай!
Кикимора:
Будет, сгнивший мухомор,
Хоть бессмертен и богат,
Но лукав и скуповат.
А я женщина в соку,
И с извилиной в мозгу,
Ни к чему чужие деньги,
Свою сделку проверну!
Леший:
Ты о чём, сырая мгла?
Или клад в земле нашла?
Кикимора:
Нет, пари на сотню тысяч,
Не мечтал и Змей Горыныч!
Леший:
Что-то в толк я не возьму.
Наш Кощей проспорил мне,
Ведьма снова на метле!
Мне сорока принесла
Новостя с того концы.
Завтра свадьба во дворце.
Не меняйся так в лице!
Мы с тобой в числе гостей,
Там же будет друг Кощей.
Посмеёмся до упаду
Над комедией страстей!!
Царский дворец, свадебный пир. Множество гостей жадно поедают явства.
Скоморох 1:
Гости в праздник собрались,
Гости пищей увлеклись.
Здесь румяная Царица, Царь-отец,
Леший с милою женой,
Казначей и Домовой,
Короли и президенты.
Все возносят комплименты!
Скоморох 2:
И никто уж не смеётся
Над Ивановой женой
И над свадьбой непростой.
Скоморох 1:
Пронеслась в стране молва:
Просто облик человеческий
Будто страшный монстр Кощей-
Превратил её в лягушку
На остаток земных дней.
Скоморох 1:
Мудрецы же говорили,
Будто чары колдовства
Снимает тот, кто не боится
Скоморох 2:
Сам Кощей был к слухам глух,
Словно в зарослях лопух,
А на пиршество явился
В окруженье верных слуг.
В зал входил Кощей с дюжиной телохранителей и садится за стол рядом с монархами.
Кощей:
Что вам, братцы, расскажу,
Честно слово, не совру,
Мчался по лесу на «мерсе»,
Веткой поцарапал дверцу,
В лужу въехал колесом.
Так когда же, ну докле,
Вы почините дороги!
Казначей:
В государстве денег нет!
Царь: У тебя один ответ!
Леший: Мы доехали прекрасно,
Трасса в царство не опасна.
Я испачкал белый «мерс».
Царь:
Ну, царица, и мудрец!
Казначей: В нашем царстве две беды:
Алёнушка:
Спонсоры казне нужны,
Мы давно кругом должны,
Выведут нас из нужды.
Царица:
Замку надобен ремонт,
И в хозяйстве тьма забот.
Царь:
Я об этом Казначею говорю не первый год!
Но такой у нас народ:
Ни работать, ни учиться
За бесплатно не пойдёт.
Алёнушка:
Вы закоренелый жмот!
Казначей:
Я отчизны патриот!
Царь:
Здесь не место для дискуссий.
Хватит! Голоден как чёрт.
Скоморох 1:
Гости пили, веселились,
На роскошный пир дивились.
Ровно в полночь пробил час,
Это помню, как сейчас.
Грянул гром, дрожали стены,
Всех окутал чёрный дым.
А когда исчезли чары,
Зал вдруг сделался немым.
На столе лежала шкура.
Все застыли не дыша.
Иван:
Где ты, где ты, Василиса?
Где ты дивная краса?
Скоморох 2:
Тень мелькнула из-за трона.
Баба-Яга показывается из-за спины царя и выходит к зрителям.
Иван:
Боже мой! Как я смешон!
25% акций, четверть царства у меня!
Царица:
Помогите, добры люди!
Казначей:
Ох, слетит с меня башка!
Иван:
Обманула, дрянь, чертовка!
Вокруг пальца обвила,
Курам на смех подняла.
Как же, как же ты могла?
Баба-Яга:
Прежде чем, к моей сестре,
Сватался Кощей ко мне.
Я была нежнее розы,
Ласковей любовной прозы,
Образована, умна и до власти не жадна.
Он же, старый подхалим,
Скользкий тип, будто налим.
Часто за море катался
Я измены не стерпела,
Насолить ему хотела.
Не для красного словца,
Ключ стянула от ларца.
Кощей:
Это байки Казначея,
И разумный человек
Не поверит им во век!
Что я круглый идиот?
Или там, слепой пилот,
Чтоб судьбу бесценной жизни
Втиснуть в старый анекдот:
В остров в синем океане,
Да в сундук, что на Буяне.
Это сказки старой няни.
Клад тот, милые гадалки,
Я храню в швейцарском банке.
Обманулась ты, старушка,
Вышла мерзкая лягушка!
Баба-Яга:
Нету худа без добра.
Иль я, люди, не права?
Я за все манипуляции
Кикимора:
Сорвала я крупный куш.
Иван:
Невезучим я родился,
Дураком, видать, помру.
Казначей:
А я по миру пойду.
Баба-Яга:
Я разводов не любитель,
Но Ивана отпущу,
И поскольку не грабитель
Четверть царства получу.
Иван:
Забирай хоть половину,
Зреть и видеть не хочу!
Царь:
Развалить родное царство?
Этого не допущу!!
Скоморох 1:
Царь платком потёр глаза,
И блеснула в низ слеза.
Царица:
Горько! Горько!
Скоморох 1:
А наука такова:
Правит царством зла Яга,
Хоть и старая корга,
Но, однако, как умна!
Скоморохи:
Да, у нашей мудрой сказки,
Нет, увы, простой развязки.