царь панк что это
Откуда берется русофобия
Русское мессианство ничего хорошего стране не приносит. Пора бы уже принять, что Россия — это Европа, и выходить на путь истории человечества.
«Гадкие враги-буржуины ненавидят матушку-Русь и желают ей только зла»… Между тем в Штатах вышел хоть и не шедевральный, но вполне занятный первый сезон сериала «Тень и кость» по мотивам одноименного цикла Ли Бардуго, выполненного в стиле царь-панк.
Царь-панк — это альтернативная история Российской империи рубежа XIX и XX веков, но без революций и большевиков, зато с увлекательными альтернативными технологиями и колдунами. Пусть и с ошибками, но без клюквы пошитые костюмы, кривоватые русские имена и попытки понять загадочную, а может и неуловимую, как Джо, русскую душу.
Создано это все гадкими янки, смотрится увлекательно, хотя крамольные мысли из разряда, как они хотят нас оскорбить и уесть, периодически возникают. Правда, со временем все меньше и меньше.
В этом и главная крамола — в том, что закрадывается мысль: может, и не русофобы они вовсе, а просто отшатываются от наших идеологических ублюдков, что от «русского консерватизма», породившего погромы и имперский синдром войны до последнего моря, что от «русской социал-демократии», давшей нам не скандинавский рай, а сталинизм, что от «русского либерализма» приведшего к олигархической приватизации и путинскому неофеодализму?
Миазмы наши вызывают закономерную отвращенную реакцию. Зато сам феномен огромного, талантливого, бесчисленного народа, породившего свою отдельную культуру на бескрайней территории, до сих пор интересен, как и коллективное наше прошлое в виде литературы и искусства, которое неотделимо проросло в мировую культуру.
Может, если помыться, наконец, и привести себя в порядок, то и не окажется вокруг никакой русофобии? И вспомним пусть не годы блаженных нулевых, но хотя бы второй половины XIX века, когда Россия была равным и достойным членом «европейского концерта» и даже задуматься не могла о том, что кто-то нас собирается угнетать и русофобить?
Мы — Европа, пора бы уже это принять. Мы европейцы хотя бы потому, что регулярно пытаемся подчинить не Восточную или Южную Азию, а западные земли, и потеряли при штурме дунайских крепостей или польских войнах людей больше, чем при покорении Сибири и Средней Азии, вместе взятых.
Мы европейцы потому, что постоянно оглядываемся на западную реакцию, ждем ответа, перетаскиваем с хомячьим упорством туда заработанные честным и нечестным трудом капиталы, жен, любовниц и их собачек, обучаем там детей и играем в европейских футбольных лигах, хотя в чемпионатах Азии нам лидерство было бы практически гарантированно.
Но пытаемся регулярно наше европейство переписать на собственный лад — якобы мы не члены большой семьи с ее общим уставом и историей, а пророк и праотец новой великой цивилизации, к колену которого непослушные дети должны припасть для лобызания. Этот аттракцион называется русским мессианством. Можно им продолжать развлекаться, если не вспоминать, что история уже дала нам один шанс на его реализацию — 1917-й год, — и шанс этот мы бездарно провалили, как и возможность подхватить знамя прогресса. Зато мы сделали из этого знамени жупел для всех мыслящих людей.
Тем более из нынешнего безыдейного госцинизма в издании от троечников, плохо читавших даже Пикуля, никаких опор и скреп даже для нас самих, не то что для остального человечества, мы не найдем. Так что вывод один: убрать подальше гордость и самость и выходить на торный путь истории человечества, понимая, что придется долго и очень трудно нагонять даже не лидеров, а отстающих…
Царь-панк «Тень и кость»: книги против сериала и ядреная клюква
Сериал «Тень и кость» приковал к себе внимание ещё до выхода на Netflix. Его ждали как фанаты первоисточника — романов Ли Бардуго, так и не читавшие их любители фэнтези. Во-первых, продюсеры сериала и автор преподносили псевдорусский мир «Тени и кости» как нечто новое, способное удивить даже прожжённых знатоков фантастики. Во-вторых, по-настоящему громких адаптаций фэнтези-романов после «Игры престолов» выходило немного — разве что «Ведьмак», не особо нашумевшие «Проклятая» и «Письмо королю» да совсем не похожая на экранизацию «Стража». Пока «Ведьмак» на перерыве, «Тень и кость» заполнили собой информационный вакуум для любителей доказывать, что книга лучше.
Впрочем, отсутствие достойной конкуренции не делает сериал и его вселенную чем-то невероятным. Это неплохая адаптация подростковых романов, в которой полно клише, национальных стереотипов и шаблонных типажей. И всё-таки в ней есть своя изюминка — для не очень придирчивого зрителя.
Избранная, её друзья и Тёмный Властелин
В сериале сплели воедино сюжеты двух произведений Бардуго из одной вселенной — трилогии гришей и «Шестерки воронов». В трилогии, на первый взгляд, ничего примечательного нет: избранная сирота в семнадцать лет обретает невероятный дар и идёт биться за отчизну и побеждать злодея. Эта до боли знакомая история могла бы затеряться в бездне таких же сказок про избранных. Однако её выделяла необычная атмосфера, которая совмещала сказочный антураж с элементами стимпанка.
Первая книга и основная сюжетная линия сериала начинается с того, что юная сирота Алина, служащая картографом в армии Равки (аналога Российской империи 1820-х годов), отправляется пересекать таинственный Теневой Каньон. Лет сто назад эту чёрную пустыню, населённую слепыми чудовищами, создал некий Чёрный Еретик — главная героиня узнала об этом ещё в приюте, где она выросла. Теневой Каньон разделил Равку на две части, которые оказались изолированными друг от друга.
Равка воюет с соседями, на её стороне сражаются маги-гриши, владеющие стихиями: одни управляют водой, другие призывают ветер и творят огненные шары. Привкус «Аватара» разбавляют лекари и сердцебиты, манипулирующие телами людей, а также гриши, способные управлять механизмами и химическими реакциями. Среди этой элиты магов есть ни на кого не похожий Дарклинг, колдун теней. Он командует отрядом гришей, в который призывают всех, у кого обнаруживают дар.
Главную героиню призыв в ряды местного спецназа обошёл стороной — её отправили на задворки державы служить картографом. В армии Алина комплексует и рефлексирует, пока её не посылают через Теневой Каньон делать наброски соседних территорий. Но по дороге, когда зверьё собирается разорвать на клочки героиню и её друга, она неожиданно становится человеком-фонарём и освещает путь товарищам, изгоняя чудовищ. Мал, спутник Алины, играет роль типичного богатыря — прямолинейного, благородного и не очень умного.
После инцидента с фейерверком в каньоне Алина превращается из никому не интересного подростка со средней внешностью и такими же средними способностями в мега-гришу, постепенно прокачивает навыки и хорошеет от природы своего дара. Разумеется, её трансформация не проходит незамеченной, и Алину тут же забирают в спецназ во главе с тем самым Дарклингом, создающим тени. Так начинается история о победе «хороших ребят» над «плохими ребятами», которая была бы пресной, если бы не два момента.
Клюква и антигерой: причины популярности
Первая причина, по которой трилогия так понравилась читателям, — генерал Кириган, он же Дарклинг, главный антагонист и один из углов любовного треугольника. Хитрый интриган, таинственный красавец с тёмным прошлым и тяжёлым детством (куда же без погремушек из гвоздей), великий реформатор и просто интересный парень. Куда более интересный, чем ноющая Алина и недалёкий Мал.
Второй причиной успеха стал необычный сеттинг. В кои-то веки нам предлагают не антураж навозных веков, не мир меча и магии и даже не стимпанк в викторианском Лондоне. Трилогия гришей разворачивается в псевдо-России 1820-х. Условно 1820-х и условно России. Уже в первых книгах становится понятно, что автор не разбирается в истории и не слишком дотошно занимается построением мира. Это не Гай Гэвриел Кей, который перед написанием каждого романа перелопачивает исследования и оставляет элегантные отсылки для знатоков. У Ли Бардуго всё топорно и полно весёлой клюквы. Самая сочная часть этой клюквы в сериал, увы, не вошла.
В книгах Равка — это образ стереотипной России от человека, который не отличит болгарский словарь от русского. Абстрактные славяне носят имена, которые звучат экзотично разве что для уха англоговорящих. Для любого, кто знает хоть один славянский язык, всё это кажется в лучшем случае смешным, а в худшем — идиотским.
Главная героиня носит фамилию Старков (не Старкова, а именно Старков). Конечно, в том же «Пространстве» есть Анна Воловодов, но авторы объясняют свой выбор языковой реформой и самой структурой мира будущего. У Бардуго ничего подобного нет. Потом выясняется, что у тёмного красавца Дарклинга по паспорту фамилия Морозова. А маму его зовут Багра. В придачу мы получили такие прекрасные имена, как Ана Куя, Илья Морозова и Зоя Новозяленский. Местных не-магов зовут otkazat’sya, хотя за пять минут в поисковике можно выяснить, что «отказаться» — это глагол. Видимо, пяти минут у Бардуго не было. К этому можно прибавить кучу других названий, которые, видимо, выбирались по принципу «звучит круто».
В русском издании переводчики исправили огрехи, как смогли. Женя Сафин стала Женей Сафиной, Дарклинга зовут Александр Морозов, едят гриши на завтрак не «селёдку под шубой», а просто хлеб с рыбой. А не-гришей теперь зовут «отказниками». Текст стал, увы, не таким смешным, зато более понятным тем, чьей культурой Бардуго вдохновлялась.
Но даже с этими исправлениями антураж заставит вас посмеяться. Герои ходят в баню, завтракают селёдкой, сидя за самоваром, в их империи есть своя заснеженная Сибирь, а в третьей книге они охотятся на жар-птицу. Ещё они напиваются квасом (в мире гришей квас — крепкий алкоголь, как водка), носят меховые шапки, и зима тут длится годами. Однако после стандартных магов в остроконечных шляпах и абстрактной Западной Европы эта вселенная хотя бы необычна, пусть и смешна.
«Шестерка воронов» и «Продажное королевство»: книги и сериал
Сериал сгладил многие ошибки книг, но при этом наделал своих, соединив трилогию гришей со спин-оффом «Шестерка воронов». Если первая трилогия вращается вокруг Равки, плана Дарклинга, душевных терзаний Алины и компании, которая ей помогает, то «Шестерка воронов» — это «Одиннадцать друзей Оушена» в фэнтези-сеттинге.
Здесь герои — отбросы общества и красавцы-негодяи, которым выпало провернуть криминальную операцию столетия. Каз Бреккер — расчётливый и хладнокровный гибрид Холмса и Мориарти, его помощница Инеж — красавица с кинжалами, Джеспер — меткий стрелок с острым языком и тёмным прошлым, Нина — мастер шпионажа и покорения сердец (буквально — она может их останавливать, будучи гришей), Маттиас — бывший угрюмый охотник на гришей, а ныне крутой антигерой. Позже к ним присоединяется очаровательный мастер-подрывник Уайлен. Ошиваясь в городе Кеттердаме, состоящем на 99% из борделей и игорных домов, подростки становятся главами местного бандитского мира. Банда заставляет дрожать улицы Кеттердама, проворачивает дерзкие аферы и мстит многочисленным обидчикам.
«Шестерка воронов» и её сиквел «Продажное королевство» полюбились публике больше, чем трилогия гришей, благодаря оригинальным персонажам и лихо закрученному сюжету. Однако и новая дилогия Бардуго относится к подростковой литературе, а потому возраст героев вообще никак не соответствует их характерам и положению в обществе. Криминальный гений, держащий в страхе весь город, — это хромой парень восемнадцати лет, его подруга, имеющая боевые навыки тысячелетней героини китайского фэнтези-боевика, — красавица лет семнадцати, а мастеру-подрывнику и вовсе шестнадцать. При этом у них серьёзные отношения, любовь на всю жизнь, карточные долги, прошлое насыщеннее, чем у древнего Дарклинга, и врагов тоже больше, чем у него. В семнадцать лет они уже повидали всё. Но если закрыть глаза на возраст героев, сюжет окажется очень даже неплохим.
«Шестерка воронов» — занятное произведение, полное неожиданных поворотов и неоднозначных героев. Что до трилогии гришей, в ней неоднозначны разве что Дарклинг и Зоя, которая превращается из обычной «плохой девчонки» в адекватного лидера с тонким чувством юмора. Все остальные — хорошие ребята, за вычетом отвратительного царя, его Распутина, называемого «Апаратом», и его царицы.
Слепили из того, что было
В книгах события в Кеттердаме происходят спустя несколько лет после завершения истории Алины, так что сплести все линии воедино оказалось непросто. Частично создатели сериала с этой задачей справились, добавив дополнительный материал. Но сюжет они всё же перегрузили. Инеж, Джеспер и Каз постоянно ошиваются около Дарклинга, Мала и Алины и отвлекают на себя всё внимание зрителей. При этом ярким «воронам» не хватает времени, чтобы раскрыться. В итоге зрителю подают форменный винегрет — подростковые страдания Мала и Алины, которые всё никак не могут признаться друг другу в любви, перемежаются ограблениями и дерзкими перестрелками, в которых свою крутизну показывают «вороны». На их фоне проигрывают все остальные персонажи. В особенности достаётся Дарклингу.
В теории Кириган обладает чуть ли не силами Таноса и способен одним щелчком разгромить целую армию. Но по ходу сюжета ему набивает морду Мал, а Каз Бреккер от него легко сбегает. Дарклинга водят за нос почти все. И если его умная и могущественная мать действительно способна на многое, то Мал и Алина должны казаться на его фоне беспомощными котятами. Однако Кириган опасен лишь на словах. А ещё он по непонятной причине служит королю-идиоту, которого давно мог свергнуть.
Все штампы подросткового фэнтези
При просмотре «Тени и кости» нужно учитывать специфику жанра и не удивляться, что все в сериале сироты (кроме древнего Дарклинга), всем главным героям семнадцать лет (кроме древнего Дарклинга), а любовь и дружба спасают мир (Дарклинг пытался заниматься экономикой и политикой, но был нейтрализован силой любви и дружбы). Если принять правила игры, можно порадоваться некоторым поворотам сюжета и пустить скупую слезу от сердечных страданий главной пары. Иначе «Тень и кость» может вызвать бурю смеха и негодования.
Сюжет здесь пестрит клише, типичными для подросткового фэнтези. Во-первых, герои Ли Бардуго, как часто бывает в Young Adult, грешат избытком эмоций и отсутствием логики. От приступов глупости страдают здесь все, а особенно Алина и Мал. Избранная Алина получает силы, которые сулят ей вечную красоту, молодость, возможность изменить жизнь в Равке к лучшему, любовь и внимание шикарных красавцев, среди которых Дарклинг и (позже) принц Равки. Алина же постоянно жалуется, не желает быть избранной и хочет вернуться в свой нищий приют. По неведомой причине и вопреки здравому смыслу она стремится к «нормальной жизни», которая в Равке выглядит как нечто среднее между колхозом и ГУЛАГом.
Её возлюбленный Мал мог бы стать интересным персонажем, не сводись весь его характер к влюблённости в Алину и не будь его соперниками Прекрасный Принц и Тёмный Властелин. Поступки Мала — это хроники маразма. Наделённый мышцами, но не умом, он то дезертирует, то бьёт по морде офицеров, то подставляет друзей из-за своей великой любви. Один такой Мал в армии вполне может загубить военную кампанию — даже странно, как этого горе-солдата не расстреляли. По нему давно плачет военный трибунал, но всем на это плевать, ведь у парня любовь!
Во-вторых, в худших традициях жанра, из-за невероятной мощи юных героев грозный злодей выглядит совсем не впечатляюще. Вороны, особенно Инеж, круты настолько, что выносят толпами тренированных гришей, которые составляют элиту военных сил Равки. Невероятно мощный Дарклинг при этом получает побои почти от всех, даже от охотников на ведьм, которые неожиданно оказались по соседству с его лагерем. Его разведка работает из рук вон плохо. Чем занимался вечный генерал Кириган все эти столетия? Пил квас?
В-третьих, препятствия на пути героев оказываются далеко не такими страшными, как заявлено изначально. Например, жуткий Теневой Каньон выглядит не таким уж устрашающим после того, как через него переправляются по железной дороге Каз, Инеж и Джеспер. Почему-то никто, кроме таинственного перевозчика, не додумался, что можно построить поезд и решить проблемы раздробленности раз и навсегда. После эпизода со скрытой железной дорогой путешествия на санях через тени и песок выглядят идиотскими. Зачем? Они могли просто заказать бронепоезд.
Наконец, силы героев и их поведение не соответствуют заявленным. Алина, как святой фонарь, провозглашается великой гришей наравне с Дарклингом, хотя объективно она далеко не Профессор Ксавье. Ей необходим специальный макгаффин «рога оленя», чтобы достичь хоть каких-то успехов в магии. Волшебные рога должны дать Алине апгрейд к силам. Киригану же апгрейды не нужны, у него почему-то всё и так работает отлично. Только святая Алина, надежда поколения и спасительница отечества, не может без них обойтись. При это рядом с Алиной есть гриши с куда более интересными способностями. Те же сердцебиты могли бы останавливать сердца чудовищ в Теневом Каньоне, а инженеры-прочники — придумать механизм, который бы заменил человека-лампу. Но почему-то уникальной считается лишь Алина, чьи силы взялись непонятно откуда. Она просто избранная.
«Тень и кость» — красивая конфетка с неплохим вкусом, но без какой-либо пищевой ценности. Это дорогая сказка для подростков и взрослых с несколькими интересными персонажами (Кириган, Инеж, Каз и Джеспер) и несколькими типичными героями подросткового фэнтези (богатырь без мозгов, типичная избранная). Но если вы не ждёте от сериала глубокой философии «Властелина колец» и готовы мириться со штампами подросткового фэнтези, он может вам понравиться.
Прелести сериала — свежий, необычный сеттинг, много несложной, но занятной экспозиции, красивая картинка и харизматичные актёры. Костюмы красивы, актёры справляются со своими ролями, даже когда играть им особенно нечего. В первую очередь похвалы заслуживает Фредди Картер, безупречно передавший устрашающую холодность и ледяной взгляд Каза Бреккера. Бен Барнс оказался очень эффектным в образе Киригана. А венгерские пейзажи и интерьеры, особенно виды Будапешта, отлично подходят к антуражу псевдославянского фэнтези.
Царь-панк, Кейт Уинслет и ведьмы: какие сериалы смотреть в апреле
Автор фото, Амедиатека
«Мейр из Исттауна»: Кейт Уинслет играет детектива из маленького американского городка
Мы рассказываем о самых интересных новинках сериального сезона в апреле. Netflix выпускает фэнтези, навеянное российской историей, Кейт Уинслет расследует убийство в Пенсильвании, Кэти Сагал играет Эрин Брокович, а афроамериканцы борются не только с расизмом, но и с привидениями.
«Игрушка для взрослых» (Made for Love)
Кристин Миллиоти прославилась благодаря сериалу «Как я встретил вашу маму», где сыграла, собственно, заглавную «маму», которая оставалась невидимой на протяжении большей части шоу.
«Бунтарка» (Rebel)
Фильм Стивена Содерберга о борьбе Эрин с корпорацией Pacific Gas and Electric Company в начале тысячелетия принес «Оскар» Джулии Робертс. Среди продюсеров «Бунтарки» значится сама Брокович, а ее новым альтер-эго на экране стала блестящая характерная актриса и звезда «Сынов анархии» Кэти Сагал. Кроме того, первую большую (то есть не гостевую) роль на телевидении здесь получил Энди Гарсиа, сыгравший начальника героини.
«Кунг-фу» (Kung Fu)
Недавно история этого проекта, по легенде изначально придуманного Брюсом Ли, вновь всплывала в связи с сериалом «Воин», в основе которого лежит как раз оригинальная идея Брюса.
«Они» (Them)
После закрытых показов первых серий американская критика поспешила выдать сериалу титул «великого социального шоу».
«Невероятные» (The Nevers)
Разумеется, не обойдется в апреле и без викторианского готического фэнтези. В августе 1896-го года в Лондоне в результате таинственных событий стали появляться женщины, наделенные сверхъестественными способностями.
Автор фото, Амедиатека
В России снимут сериал о «Короле и Шуте»
В России снимут сериал об одной из самых известных панк-групп «Король и Шут» («КиШ») и ее скончавшемся лидере Михаиле «Горшке» Горшеневе. Ленту посвятят истории коллектива, а также проблемам, с которыми сталкивались музыканты на пути к успеху, сообщает РИА Новости со ссылкой на пресс-службу видеосервиса «КиноПоиск».
Шоураннер Дмитрий Нелидов назвал «КиШа» «эпохой перемен и первой свободы, поражений и разочарований». По его мнению, творчество группы находит отклик у многих слушателей, поэтому создателям сериала захотелось раскрыть ее историю, «полную эмоций и событий». Предполагается, что сериал покажут зрителям в 2022 году.
Материалы по теме
«Играем в стиле ска»
«Карнавала не будет, все утонет в слезах»
Одним из продюсеров проекта станет вокалист, автор текстов и музыки «КиШа» Андрей «Князь» Князев и Игорь «Панкер» Гудков, создавший три фильма-концерта «КиШа» («Праздник Скоморох», «Ели мясо мужики» и «На краю»). В роли сценариста выступит Дмитрий Лемешев, известный по таким работам, как «Контакт» и «Околофутбола». Режиссером станет Рустам Мосафир («Шаман», «Гусар»).
«Я давно думал об этом, знаю, что и Горшок мечтал о фильме про группу «Король и Шут». Это очень непростое дело, и творческая команда, которая сейчас сложилась, вселяет уверенность, что все должно получиться максимально круто. Являясь полноценным членом этой команды, я буду принимать участие в работе над сериалом», — заявил Князев.
Родственники умершего в июне 2013 года Горшенева (вдова Ольга, мать Татьяна и брат Алексей Горшенев) дали согласие на съемки. В настоящее время проводится кастинг актеров.
Ранее группа «Король и Шут» вошла в рейтинг самых популярных музыкантов в России по версии сервиса Spotify. Вместе с коллективом в список включили рэпера Моргенштерна и южнокорейскую группу BTS.
Панк-рок в Российской империи
Это лонгрид, первая часть расшифровки эпизода моего подкаста «Панк-рок в Российской империи».
Что такое панк? Панк — это явление, когда культура становится слишком утонченной и сложной для восприятия. Когда оно настолько рафинировано, что просто для того чтобы его понять, нужно закончить университет. Вот тогда и возникает панк: искусство для тех, кто готов его воспринимать прямо сейчас, искусство, которое делают те, кто просто хочет его делать. Эта история вечна, и, конечно, в начале 20 века в России был панк.
После того вступления нужно уточнить: конечно, панки начала века не были гопниками из рабочей молодежи, хотя бы потому что у рабочей молодежи не было свободного времени и денег, чтобы сходить на концерт или выступление, не говоря уже о том, чтобы заниматься искусством самому. Но были представители образованного класса, которому же поперек горла стояли Пушкин с Толстым, передвижники и Мариинский балет. Конечно, у этих представителей был широкий культурный бэкграунд. Панками я их называю за желание выбросить все, что было до них, презрение к другим, недостаточно революционным артистам и за несокрушимую уверенность в себе.
Надо сказать, что начало века — это прямо таки революционное время в искусстве, и Россия часто была или наравне с Европой, или даже впереди неё. В Москве открывается новаторский МХТ, и система Станиславского переворачивает мировые представления о том, как надо играть на сцене. Стравинский взламывает мировые представления о симфонической музыке. Русский авангард в живописи победоносно шествует по миру: Малевич, Лисицкий, Татлин, Лентулов, Гончарова, Шагал взрывают всем в мире мозг. Чехов пишет пьесы, которые становятся мировым стандартом нового театра. Русские сезоны Дягилева ставят на уши всю Европу.
Россия реально в мировом авангарде искусства, чуваки.
Но это ещё не панк: все-таки, чтобы устроить новый театр, нужно немношк деняк, а у панков их вроде как быть не должно. Панки того времени не имели отношения к музыке: симфоническая музыка слишком рафинирована и переделать ещё тяжеловато, а эстрадная музыка уж слишком утилитарна, такое декоративное искусство. Раскрашенные тарелки, цыганские хоры с медведями, короче, попса и мещанство.
Панк, как наиболее демократичное искусство, выбирает простые инструменты и в начале двадцатого века это поэзия и живопись. Поэзия в то время чрезвычайно популярна.
Кстати, к вопросу о том, как проходит слава мира: знаете ли вы самого популярного поэта конца 19 века? Уверен что нет: его зовут Семён Надсон, и он издавался прямо-таки космическими тиражами по сравнению со всеми поэтами того времени, до 17 года его сборник стихов был выпущен в 29-ти переизданиях, и только самое последнее составляло 10.000 экземпляров.
Но вообще помимо Надсона поэзия качает. Каждый гимназист упражняется в стихосложении, прогрессивная часть культурного общества читают сборники и ходят на чтения стихов, а поэты устраивают туры по России. Появляются и исчезают целые направления, которые то захватывают умы, а через пять лет ставятся безнадежным олдскулом. Символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты, обэриуты — и у каждого своя программа и свои суперзвёзды: Блок, Цветаева, Маяковский, Есенин.
И, панками того времени были, конечно, футуристы: громогласные, непримиримые, новаторские, хулиганские и провокационные.
Вообще считается, что футуризм зародился в Италии, Филиппо Томмазо Маринетти выступил 20 февраля 1909 года на страницах субботнего номера парижской газеты «Фигаро» с первым «Манифестом футуризма»:
Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости.
Красота может быть только в борьбе. Никакое произведение, лишённое агрессивного характера, не может быть шедевром. Поэзию надо рассматривать как яростную атаку против неведомых сил, чтобы покорить их и заставить склониться перед человеком.
Маринетти, кстати, интересный чувак: для таких яростных личностей, как футуристы, революция и построение нового общества это своя стихия, неудивительно, что он с восторгом принял Муссолини, стал видным фашистом, воевал во второй мировой войне и был ранен под Сталинградом.
Но русские футуристы, приняв знамя у европейцев, развили его дальше и больше. Первыми русскими футуристами были братья Бурлюки, и в особенности Давид Бурлюк. Для начала он решает стать художником, учится в Казанском и Одесском художественных училищах в Королевской Академии Мюнхена, в студии Кормона в Париже, в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. С 1908 года включается в художественную жизнь и вскоре становится одним из лидеров литературно-художественного авангарда. Участвует в большинстве первых выставок «нового искусства». В 1908 публикует свою первую декларацию «Голос Импрессиониста в защиту живописи». Импрессионисты тогда считаются новаторами, устроившими революцию в реалистическом искусстве, но их звезда закатывается: более революционные художники стремятся стать новыми царями горы.
К 1910 году Бурлюк организует свою тусовку, где самым странным и космическим пророком был Велимир Хлебников: поэт, создатель нового языка, председатель земного шара. По сравнению со всеми остальными поэтами Велимир был сверхзвуковой ракетой, настолько далеко улетевшей в космос, что даже его соратники не всегда были способны в него врубиться. Хлебников настолько виртуозно чувствовал русский язык и был таким маньяком, что умудрялся сочинять стихи, в которых каждая строчка была палиндромом. Также Хлебников занимался обогащением русского языка и придумывал новые слова, например, считается, что слово лётчик внедрил в русский язык Хлебников: до этого использовали пилот или авиатор. И, кстати, Хлебников дал название тусовке Бурлюка: «будетляне», потому что футуристы это как-то слишком по-иностранному.
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
Если Бурлюк был главным организатором, Хлебников — гуру, то самой главной суперзвездой футуристов был Владимир Владимирович Маяковский. Маяковский к тому времени уже успел отсидеть в тюрьме за революционную деятельность, решил, что революция в искусстве это не менее интересно и поступил в МУЖВЗ, где и познакомился с Бурлюком. Вот как сам Маяковский описывает это:
В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит напевая. Я стал задирать. Почти задрались.
Благородное собрание. Концерт. Рахманинов. Остров мёртвых. Бежал от невыносимой мелодизированной скуки. Через минуту и Бурлюк. Расхохотались друг в друга. Вышли шляться вместе.
Разговор. От скуки рахманиновской перешли на училищную, от училищной – на всю классическую скуку. У Давида – гнев обогнавшего современников мастера. У меня – пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм.
Днём у меня вышло стихотворение. Вернее – куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь. Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю – это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: «Да это же ж вы сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!» Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушёл в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом.