Он скоро будет сам влюбленный гнаться по твоим следам уильям шекспир сон в летнюю ночь
Он скоро будет сам влюбленный гнаться по твоим следам уильям шекспир сон в летнюю ночь
Смеясь тому, как шаловливый ветер
Брюхатит и вздувает паруса.
Им подражая, чуть скользящим шагом,
Чреватая тогда моим любимцам,
Она пускалась словно плыть но еуше,
Чтобы вернуться с чем-нибудь в ладонях,
Как с ценным грузом из далеких стран.
Но, смертная, она, родив, скончалась.
Ей в память я вскормлю ее младенца;
Ей в память не расстанусь с ним вовек.
Как долго ты пробудешь здесь, в лесу?
Пока Тезей не справит свадьбу. Если
Ты мирно вступишь в наши хороводы
И лунные забавы, следуй с нами;
А если нет, то нам нельзя встречаться.
Отдай дитя, и я пойду с тобой.
Уходит Титания со своей свитой.
Что ж, уходи. Из леса ты не выйдешь,
Пока я не отмщу за оскорбленье.
Поди сюда, мой милый Пак. Ты помнишь,
Как я однажды, сидя на мысу,
Внимал сирене, плывшей на дельфине
И певшей так пленительно и стройно,
Что яростное море присмирело
И кое-где с орбит сорвались звезды,
Чтоб музыку ее послушать?
Мне сорока минут вполне довольно,
Чтоб землю опоясать.
Входят Деметрий и за ним Елена.
Ты сам меня влечешь, магнит жестокий!
И не железо ты влечешь, а сердце
Верней, чем сталь. Отбрось же силу влечь,
И я к тебе бессильна буду влечься.
Иль я маню тебя? С тобою ласков?
Не я ли сам твержу тебе открыто,
Что не люблю тебя, любить не в силах?
Не искушай моей душевной злобы!
Я прямо болен, чуть тебя увижу.
А я больна, когда тебя не вижу.
Ты слишком смело преступаешь скромность,
Покинув город и себя предав
Рукам того, кому ты не мила;
Вверяя неожиданностям ночи
И злому наущению пустыни
Сокровище невинности своей.
Я убегу и скроюсь в самой чаще,
Тебя обрекши дикому зверью.
Дичайший зверь не так жестокосерд.
Ну что ж, беги! Изменится рассказ:
Феб убегает, Дафна мчится вслед*;
Лань гонится за тигром; голубица
Теснит грифона*; тщетная поспешность,
Раз мужество от робости бежит.
Я слушать не хочу. Пусти меня.
А если ты последуешь за мной,
То знай, что я в лесу тебя замучу.
Увы, во храме, в городе и в поле
Меня ты мучишь. Постыдись, Деметрий!
Ты женщину во мне унизить хочешь.
Мы к битвам за любовь не рождены:
Не мы просить, а нас просить должны.
Счастливый путь! Он скоро будет сам,
Влюбленный, гнаться по твоим следам.
Достал цветок? Привет тебе, скиталец!
Мой повелитель, я на все готов.
ЯВЛЕНИЕ II
Другая часть леса.
Входит Титания со свитой.
Змейки с острым язычком,
Черви, ящерки, ежи,
Скройтесь, прочь, бегом, ползком,
Прочь от нашей госпожи!
Филомела*, подпевай,
Сон отрадный навевай,
Баю, баю, баю-бай, баю, баю, баю-бай!
Никогда
Ни обиды, ни вреда
Наша госпожа не знай!
Мирной ночи, баю-бай!
Прочь отсюда, пауки!
Убирайтесь с глаз, ужи!
Прочь, улитки, прочь, жуки,
Прочь от нашей госпожи!
Филомела, подпевай. и т. д.
Все хорошо. Скорей, бежим!
Один останься часовым.
Уходят феи. Титания спит. Входит Оберон и опрыскивает
веки Титании цветочным соком.
Входят Лизандр и Гермия.
Ты, Гермия, бродя в лесу, устала,
А я сознаюсь, что утратил след.
Не выбрать ли нам место для привала
И подождать, чтоб нам помог рассвет?
Пусть мой Лизандр себе устроит ложе;
А я тут где-нибудь прилягу тоже.
Единосердым близость не страшна;
Хоть двое мы, душа у нас одна.
Прошу тебя, Лизандр, моя отрада,
Ляг в стороне, нам близко быть не надо.
О, не пойми мои слова превратно!
Любви должна быть речь любви понятна.
Такое нерушимое звено
Сковало нас, что сердце в нас одно;
Где с грудью грудь обетом скреплена,
О милый друг мой, там душа одна.
Не надо нам с тобой раздельных лож.
Да, я не лгу, хотя промолвил: «ложь».
Лизандр остер, и выбор слов хорош.
Нет, Гермия себе бы не простила,
Когда б во лжи Лнзандра обвинила.
Но, милый друг мой, из любви ко мне
Будь скромен, ляг подальше в стороне,
Так, чтобы нас пространство разделяло,
Как юноше и девушке пристало.
Прошу тебя. Покойной ночи, милый.
Люби меня всем сердцем до могилы.
Аминь, аминь, так вторю я мольбе.
Пусть я умру, коль изменю тебе.
Я лягу здесь. Усни, вкуси покой.
Я поделюсь им поровну с тобой.
Оба засыпают.
Входит Пак.
Вбегают Деметрий и Елена.
Прочь, говорю я! Не гонись за мной!
Ты в темноте меня покинешь? Нет!
Ни с места! Берегись! Забудь мой след.
(Уходит.)
О, я устала, я едва дышу!
Он тем хладней, чем жарче я прошу.
Где Гермия, счастливица, сейчас?
Она царит влекущим светом глаз.
Откуда он? Не от соленых слез:
Я чаще мылась влагой этих рос.
Нет, нет, я безобразна, как медведь;
Должны и звери предо мной робеть.
Не диво, что Деметрий от меня,
Чуть увидав, бежит, как от огня.
В какие злые глядя зеркала,
Я с Гермией себя сравнить могла?
Кто это здесь лежит? Лизандр? Убит?
Но крови нет, не видно ран. Он спит?
Лизандр, когда ты жив, очнись! Ты спишь?
Я в пламя брошусь, если ты велишь.
Прозрачная Елена! Чудный вид!
В твоей груди твоя душа сквозит.
Но где Деметрий? Гнусный звук! Мой меч
Готов злодея на куски рассечь.
Не смей так говорить, Лизандр, не смей.
Пусть он пленился Гермией твоей,
Но дорог ей ведь ты. Так будь же рад.
Рад Гермии? Нет, я казнюсь стократ,
Что проскучал с ней столько дней подряд!
Не в Гермию, в Елену я влюблен:
Одна голубка краше всех ворон.
Людская воля разуму подвластна,
А разум говорит, что ты прекрасна.
Все созревает в свой урочный срок;
Мой разум был от зрелости далек,
Но, возрастя до наивысшей грани,
Теперь он стал вождем моих желаний
И мне велел взглянуть в глаза твои,
Как в богатейшую из книг любви.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ 1
Входят Клин, Пила, Моток, Дуда, Рыло
и Заморыш.
Что скажешь, милейший Моток?
В этой комедии о Пираме и Фисбе имеется такое, что никому не придется
по вкусу. Во-первых, Пирам должен обнажить меч, чтобы заколоться; а этого ни
едва дама не вынесет. Что ты на это ответишь?
Мать честная! Опасение жуткое.
По-моему, смертоубийство мы должны попросту выкинуть.
Ни в коем случае. Я придумал, как все устроить. Напишите мне пролог. И
пусть пролог якобы говорит, что мечи наши безвредные и что Пирам
по-всамделишному себя не убивает; а для пущей достоверности скажите им, что
я, мол, Пирам, вовсе не Пирам, а ткач по имени Моток. Им и не будет страшно.
Хорошо, такой пролог мы сочиним. И напишем его стишками по восемь и по
шесть слогов.
Нет, добавь еще два слога. Пусть в каждом стишке будет по восемь
слогов.
А дамы не испугаются льва?
Я этого боюсь, уверяю вас.
Поэтому надо, чтобы другой пролог объяснил, что это не лев.
Мало того, вы должны назвать его имя, и надо, чтобы из львиного
загривка наполовину торчало его лицо; и надо, чтобы он сам говорил сквозь
загривок и сказал так, или примерно в таком штиле, что, мол, «Сударыни», или
«Прелестные дамы, я хотел бы пожелать вам», или «я хотел бы просить вас»,
или «я хотел бы умолять вас не пугаться, не трепетать; я жизнь мою отдам за
ваши. Если вы думаете, что я пришел сюда как лев, то это мне ужасно жалко.
Нет, ничего подобного. Я такой же человек, как и все люди». И тут
действительно пусть он назовет себя по имени и скажет им откровенно, что он
— столяр Пила.
А будет ли светить луна в тот вечер, как нам играть?
Календарь, календарь! Справьтесь в альманахе. Где там лунный свет? Где
там лунный свет?
Да, в этот вечер она светит.
Ну что ж, можно не затворять одну оконную створку в той палате, где мы
будем играть, и пускай луна светит в окно.
Да. А то можно и так, чтобы кто-нибудь вошел с терновым кустом и с
фонарем и сказал, что он является удостоверить, то есть изобразить персону
лунного света. Потом имеется еще одно: нам в этой палате потребуется стена.
Потому что Пирам и Фисба, как гласит рассказ, разговаривали сквозь щелку в
стене.
Стену никак не внесешь. Ты что скажешь, Моток?
Пусть кто-нибудь один или другой изображает стену. И пусть его обмажут
штукатуркой какой-нибудь, или глиной, или там замазкой, чтобы выражать собою
стену. И пусть он держит пальцы так, и через эту щель Пирам и Фисба будут
перешептываться.
Если это возможно, тогда все в порядке. Ну-с, рассаживайтесь, все
поголовно, и репетируйте ваши роли. Пирам, ты начинай. Когда кончишь свою
речь, уходи в кусты. И таким же образом каждый, там, где ему по роли
полагается.
В глубине появляется Пак.
Что за мужланы расшумелись тут,
Близ колыбели королевы эльфов?
Ба, репетиция! Ну что ж, я зритель.
А если надо, быть готов актером.
Начинай, Пирам. Фисба, подойди.
О Фисба, многовонное дыханье.
. благовонное дыханье
Летит из уст твоих, мой нежный друг.
Но чу, я слышу голос. Стой тихонько.
Я пред тобой опять предстану вдруг.
(Уходит.)
Пирам, каких не сыщется вокруг.
(Уходит.)
Теперь мне говорить?
Да разумеется, тебе. Ты же должен понимать, что он уходит, только чтобы
увидеть шум, который он услышал, а потом вернется.
Сиятельный Пирам, белей лилей долин
И краше красных роз, не сорванных рукой,
Мой юный Ювенал, жемчужный мой рубин,
Верней, чем верный конь, выносливый такой,
Мы встретимся, Пирам, у Нинкиной гробницы.
Ага! Верней, чем верный конь, выносливый такой.
Возвращаются Пак и Моток с ослиной головой.
Когда б я был красив, я был бы только твой.
Ужас! Невидаль! Нечистая сила! Эй, господа! Бегите, господа! Караул!
Уходят Клин, Пила, Дуда, Рыло и Заморыш.
Я поведу всех вас кругом
Сквозь топь, сквозь мох, сквозь лес, сквозь дебрь,
Я буду конь, я буду вепрь,
А то медведем, псом, огнем,
Ржать, лаять, хрюкать, жечь, реветь,
Как конь, пес, вепрь, огонь, медведь.
(Уходит.)
С чего это они удирают? Это их плутни, чтобы меня испугать.
О Моток, тебя оборотили! Что я вижу у тебя на плечах?
Что видишь? Может быть, собственную ослиную голову?
Уходит Рыло. Возвращается Клин.
Господь с тобой, Моток! Господь с тобой! Тебя преобразили. (Уходит.)
Я вижу их плутни: они хотят меня уверить, будто я осел; думают испугать
меня. Но я не сдвинусь с этого места, как бы они ни старались. Я буду здесь
прохаживаться взад и вперед и буду петь, чтобы они слышали, что я не
испугался. (Поет.)
Безукоризненный певец,
Золотоклювый дрозд,
Синица, пеночка, скворец,
Оляпка, куцый хвост.
Меня средь лилий пробуждает ангел.
Кукушка, что поет ку-ку
И дразнит рогачей,
Наводит на мужей тоску,
А возразить не смей.
Да и действительно, кто станет препираться с такой глупой птицей? Кто скажет
птице, что она врет, кукуй она сколько угодно?
О милый смертный, спой еще, молю!
Мой слух влюбился в твой певучий голос,
Мой взор пленился образом твоим;
Мне красота твоя велит поклясться,
Едва взглянув, что я тебя люблю.
По-моему, сударыня, вряд ли это с вашей стороны разумно; хотя, по
правде говоря, любовь и разум в наши дни плохо ладят; а жаль, что добрые
люди их не помирят. Видите, я при случае и пошутить умею.
О да, ты так же мудр, как и прекрасен.
Ни то ни другое. Но если мне хватит ума выбраться из этой чащи, то
ничего большего мне не требуется.
Входят Боб, Мотылек, Горчица и Паутинка.
Привет тебе, смертный!
Я бы очень желал поближе с вами познакомиться, добрейшая госпожа
Паутинка. Если я порежу себе палец, я позволю себе обратиться к вам. А ваше
имя, милостивый государь?
Прошу вас засвидетельствовать мое почтение госпоже Шелушинке, вашей
СЦЕНА 2
Другая часть леса.
Входит Титания со своей свитой.
Титания
Составьте круг теперь и спойте песню!
Потом на треть минуты — все отсюда:
Кто — убивать червей в мускатных розах,
Кто — добывать мышей летучих крылья
Для эльфов на плащи, кто — сов гонять,
Что ухают всю ночь, дивясь на нас.
Теперь вы убаюкайте меня,
Потом ступайте: я хочу уснуть.
Первый эльф
(поет)
В пестрых пятнах медяницы
И колючие ежи,
Прочь, подальше от царицы,
Змеи, черви и ужи!
Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Баю, баю, баю, баю, баю, баю, баю, бай!
Козни, чары вражьих ков,
Не смущайте светлых снов.
Спи, царица, отдыхай.
Доброй ночи, баю, бай!
Первый эльф
Вы не смейте делать худо,
Долгоножки-пауки!
Все улитки, прочь отсюда!
Сгиньте, черные жуки!
Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Баю, баю… и т. д.
Второй эльф
Спокойно все… Теперь — летим.
Один — останься часовым!
Эльфы исчезают. Титания засыпает. Появляется Оберон.
Оберон
(выжимая цветок на глаза Титании)
Что увидишь, как проснешься,
Всей душой тем увлечешься.
Пусть любовь тебя гнетет:
Будь то волк, медведь, иль кот,
Иль с щетиной жесткой боров —
Для твоих влюбленных взоров
Станет он всего милей.
Как придет, проснись скорей!
(Исчезает.)
Входят Лизандр и Гермия.
Лизандр
Любовь моя! Устала ты блуждать,
Но признаюсь, что сбился я с дороги.
Не хочешь ли прилечь и подождать,
Чтоб новый день рассеял все тревоги?
Гермия
Ну что ж, тогда найди себе приют;
А я на мшистый склон прилягу тут.
Лизандр
На тот же мох и я прилягу тоже:
Одно в нас сердце, пусть одно и ложе!
Гермия
Нет, нет, Лизандр мой! Я тебя люблю!
Но ляг подальше, я о том молю!
Лизандр
Мой друг, пойми невинность слов моих,
Любовь тебе понять поможет их.
Хотел сказать я, что любовь чудесно
В одно слила два наших сердца тесно
И клятвою их так связала оба,
Что верность в них одна живет до гроба.
В местечке рядом мне не откажи:
Поверь, что не способен я ко лжи.
Гермия
Словами ты играешь преискусно;
Но гордости моей как было б грустно,
Когда в тебе я допустила б ложь!
Но уваженье и любовь ты все ж
Докажешь мне, коль дальше отойдешь:
Для юноши с девицей стыд людской
Не допускает близости такой…
Ляг дальше. Спи спокойно, без забот;
И только с жизнью пусть любовь пройдет.
Лизандр
Аминь, аминь, — вослед твоей мольбе,
И пусть умру, коль изменю тебе.
Здесь лягу я. Во сне найди вновь силы!
Гермия
Того же и тебе желаю, милый!
Я прошел весь лес насквозь:
Никого там не нашлось,
Чтоб на нем проверить мог
Я цветка волшебный сок.
Ночь… Молчанье… Тcс! Кто там?
Да не он ли это сам?
Это он, сомненья нет:
По-афински он одет.
Вот и девушка здесь тоже
Сладко спит на влажном ложе.
Ах, бедняжка! Так нежна…
И не смела лечь она
К бессердечному поближе?
О, злодей! Ну, погоди же!
(Выжимает сок цветка на глаза Лизандру.)
Властью чар порабощен,
Пусть, едва проснется, он
От любви утратит сон.
Я ж лечу: ждет Оберон!
(Исчезает.)
Входит Деметрий, за ним бежит Елена.
Елена
Деметрий
Я говорю: прочь с глаз моих скорей!
Елена
Одну меня ты бросишь? Пощади!
Деметрий
Елена
Нет сил! В погоне я изнемогаю.
Чем больше просьб, тем меньше достигаю.
О, счастье ей, — где б ни была она, —
Что прелесть звезд глазам ее дана!
И почему те звезды так блестящи?
Не от соленых слез: я плачу чаще!
Нет, я дурна, противна, как медведь!
Зверь на меня боится посмотреть.
Так как же мне Деметрию дивиться,
Что он, как зверь, прочь от меня стремится?
Как, зеркало, ты, лживое стекло,
Равняться с ней позволить мне могло?
Но что это? Лизандр? Он здесь лежит!
Но мертв иль спит? Нет крови: не убит.
Проснитесь, о Лизандр, мой друг! Что с вами?
Лизандр
(просыпаясь)
Я за тебя с восторгом кинусь в пламя,
Прозрачная Елена! Вижу я,
Как в красоте сквозит душа твоя.
Деметрий где? Вот имя для того,
Кто от меча погибнет моего!
Елена
Нет, нет, Лизандр, вы так не говорите.
Пускай ее он любит; но поймите:
Она вас любит — этого довольно!
Лизандр
Довольно? Нет! Мне тяжело и больно,
Что с ней я время тратил добровольно!
Не Гермию люблю — люблю Елену.
Голубку взял вороне я в замену.
Ведь у рассудка воля в подчиненье,
А он сказал: ты выше без сравненья!
До времени ведь не созреть плодам:
Я молод был доселе по годам,
Но разум мой созрел до основанья
И ныне стал вождем моим желаньям.
В твоих глазах читаю в этот миг
Рассказ любви в прекраснейшей из книг.
Елена
Лизандр
Гермия
АКТ III
СЦЕНА 1
Основа
Вся ли наша компания в сборе?
Пигва
Все налицо. А вот и замечательно подходящее местечко для нашей репетиции. Вот эта зеленая лужайка будет нашей сценой, эти кусты боярышника — уборной, и мы можем представлять все в точности как перед самим герцогом.
Основа
Пигва
Что скажешь, удалец Основа?
Основа
А то, что в этой комедии о Пираме и Фисбе есть вещи, которые никому не понравятся. Во-первых, Пираму придется вынуть меч, чтобы заколоться; а дамы этого совершенно не выносят. Что же вы на это можете ответить?
Ах ты, сделай милость — это опасная штучка!
Заморыш
Я полагаю, что придется нам в конце концов самоубийство вымарать.
Основа
Ничего подобного! Я придумал такую хитрую штуку, что все великолепно обойдется. Напишите вы мне пролог, и пусть этот Пролог доложит публике,27 что, мол, мечи наши никакой беды наделать не могут и что Пирам на самом деле вовсе не закалывается; а чтобы окончательно их уверить в этом, пусть он скажет, что, мол, я, Пирам, вовсе и не Пирам, а ткач Основа: это всех совершенно и успокоит.
Пигва
Отлично, закажем пролог, велим его написать восьмисложными и шестисложными стихами.
Основа
Не пожалейте лишних двух стоп: пусть уж будут восьмисложные с восьмисложными.28
А не испугаются дамы Льва?
Заморыш
Ох, боюсь, что испугаются, — ручаюсь вам.
Основа
Друзья, об этом надо хорошенько подумать! Вывести Льва к дамам!… Сохрани нас бог! Это страшная затея. Ведь опаснее дичины нет, чем лев, да еще живой! Надо это иметь в виду.
Так пускай другой Пролог объяснит, что Лев совсем не лев.
Основа
Нет, вот что: надо, чтобы он назвал себя по имени. Потом, чтобы полфизиономии его было видно из-под львиной шкуры. А он сам пусть заговорит и скажет что-нибудь в таком роде: «сударыня, позвольте мне просить вас…», или: «позвольте мне умолять вас…», или: «позвольте мне заклинать вас — не дрожать и не бояться: я готов за вас жизнь свою отдать! Будь я в самом деле львом — плохо мне пришлось бы здесь. Но я вовсе не лев, ничего подобного, я такой же человек, как и все другие». И тут пусть он себя назовет: так прямо и скажет, что он, мол, столяр Миляга!
Пигва
Ладно, так и порешим. Теперь остаются еще две трудности. Как устроить лунный свет в комнате? Потому что, знаете ли, у Пирама и Фисбы — свидание при лунном свете.
А будет луна в вечер нашего представления?
Основа
Календарь, календарь! Поглядите в альманах29: найдите луну, найдите луну!
Пигва
Основа
Так чего проще — открыть пошире окно в той комнате, где мы будем играть: луну и будет видно.
Пигва
Пожалуй. А то можно еще так: кто-нибудь должен войти с кустом и с фонарем и объяснить, что он фигурирует, то есть изображает лунный свет. Отлично! А второе вот что: в комнате еще необходима стена, потому что, по пьесе, Пирам и Фисба разговаривают через щель в стене.
Стену в комнату втащить никак не возможно. Что ты скажешь, Основа?
Основа
Опять-таки кто-нибудь нам сыграет стену! Мы его подмажем штукатуркой, глиной и цементом; это и будет значить, что он — стена. А пальцы он пускай вот так растопырит, и сквозь эту щель Пирам и Фисба и будут шептаться.
Пигва
Ну, раз все так хорошо устраивается, то у нас все обстоит благополучно. Садитесь, и пусть каждый твердит свою роль. Пирам, тебе начинать! Как только отговоришь свои слова, так ступай в кусты.30 И так — каждый, сообразно своей роли.
Сзади них появляется Пэк.
Что здесь за сброд мужланов расшумелся
Так близко от царицы? Ба! Тут пьеса!
Ну что ж, я буду зрителем у них,
При случае, быть может, и актером!
Пигва
Начинай, Пирам! А ты, Фисба, приготовься.
Основа
«О Фисба, цвет цветочков бездыханных!»
Пигва
Основа
Дудка
Теперь мне говорить?
Пигва
Ну да, тебе. Имей в виду, он только пошел взглянуть, что там за шум, и сейчас должен вернуться.
Дудка
«Блистательный Пирам, чей лик, белей лилей
И алых роз алей, предивно расцветает!
Юнейший юноша, всех миленьких милей,
Верней, чем верный конь, что устали не знает…
Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы…31″
Пигва
«У Ниновой гробницы», милый. Да только это еще рано говорить: это ты отвечаешь Пираму. А ты хочешь всю роль сразу отбарабанить! Пирам, ну что же ты! Ты реплику прозевал; твоя реплика: «Что устали не знает…»
Дудка
«О! Верный конь, что устали не знает!»
Входят Пэк и Основа с ослиной головой.
Основа
«Будь я прекрасней всех, о Фисба, все ж я твой!…»
Пигва
О ужас! О чудо! Здесь нечистая сила! Молитесь, друзья! Спасайтесь, друзья!… На помощь!
Основа
Чего это они все удирают? Знаю я: это штуки, чтобы напугать меня.
Ох, Основа! Тебя подменили! Что это я на тебе вижу?
Основа
Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы?32
Пигва
Основа
Вижу я их плутни! Они хотят осла из меня сделать. Настращать меня! Кабы могли… А я и с места не сдвинусь, что бы они ни вытворяли. Буду здесь разгуливать да песни петь: пускай слышат, что я и не думаю бояться.
(Поет.)
«Эй черный дрозд, эй, черный хвост,
Оранжевый носок.
И сладкозвучный певчий дрозд,
И крошка-королек!»
Титания
(просыпаясь)
О, что за ангел пробудил меня
Среди цветов?
Основа
(поет)
«Щегленок, зяблик, воробей,
Кукушка с песнею своей,
Которой человек в ответ
Сказать не часто смеет: нет!»
Да и правда: кто станет спорить с такой глупой птицей? Кто ей скажет, что она врет, сколько бы она ни кричала свое «ку-ку»?33
Титания
Прошу, прекрасный смертный, спой еще!
Твой голос мне чарует слух, твой образ
Пленяет взор. Достоинства твои
Меня невольно вынуждают сразу
Сказать, поклясться, что тебя люблю я!
Основа
По-моему, сударыня, у вас для этого не очень-то много резону. А впрочем, правду говоря, любовь с рассудком редко живут в ладу в наше время, — разве какие-нибудь добрые соседи возьмутся помирить их. Что? Разве я не умею пошутить при случае?
Титания
Ты так же мудр, как и хорош собой!
Основа
Ну, это, положим, преувеличение. Но будь у меня достаточно смекалки, чтобы выбраться из этого леса, — вот бы с меня и хватило.
Титания
Покинуть лес!… Не думай и пытаться.
Желай иль нет — ты должен здесь остаться.
Могуществом я высшая из фей.
Весна всегда царит в стране моей.
Тебя люблю я. Следуй же за мной!
К тебе приставлю эльфов легкий рой,
Чтоб жемчуг доставать тебе со дна,
Баюкать средь цветов во время сна.
Я изменю твой грубый смертный прах:
Как эльф, витать ты будешь в облаках.
Скорей ко мне, Горчичное Зерно,
Горошек, Паутинка, Мотылек!
Появляются четыре эльфа.
Душистый Горошек
Паутинка
Мотылек и Горчичное Зерно
Все четверо
Титания
Вот господин ваш: вы ему служите,
Его воздушной пляской окружите,
Кормите виноградом, ежевикой,
Берите мед ему от пчелки дикой,
А из пчелиных лапок восковых
Наделайте светильников ночных;
О звезды светляков их зажигайте
И милого на отдых провожайте,
Взяв крылья мотыльков на опахала,
Чтоб спать ему луна не помещала.
Склонитесь и приветствуйте его!
Эльфы
Привет тебе! Привет! Привет, о смертный!
Основа
Сердечно признателен вашей милости. Нельзя ли узнать, как имя вашей милости?
Паутинка
Основа
Очень рад буду с вами ближе познакомиться, любезная госпожа Паутинка. Если я обрежу себе палец, я обращусь к вам за помощью. — А ваше имя, почтеннейший?
Душистый Горошек
Основа
Позвольте попросить вас передать поклон госпоже Горошине, вашей матушке, и господину Стручку, вашему батюшке. Очень рад буду с вами поближе познакомиться. — А как вас зовут, сударь мой, прошу вас?
Горчичное Зерно
Основа
Добрейший господин Горчичное Зерно! Я хорошо знаю ваше долготерпение. Этот бессовестный великан Ростбиф пожрал не одного члена вашей семьи.34 Уверяю вас, я не раз проливал слезы из-за вашей родни. Очень, очень рад буду с вами поближе познакомиться.
Титания
Идите ж с милым к моему покою.
Луна как будто плачет в высоте.
Она в слезах; цветы полны тоскою
О чьей-нибудь погибшей чистоте.
Связав ему уста, ведите молча.
СЦЕНА 2
Другая часть леса.
Входит Оберон.
Оберон
Хотел бы знать, проснулась ли царица
И кто ей первый на глаза попался
И стал предметом страсти роковой.
Вот мой посол. — Ну, дух безумный мой,
Что нового в лесу у нас случилось?
В чудовище Титания влюбилась.
Пока в священном уголке своем
Покоилась царица крепким сном,
Поблизости толпа афинской черни —
Мастеровых, свободных в час вечерний, —
На репетицию явилась в лес,
Чтоб разучить глупейшую из пьес.
Сыграть ее взбрела им в ум затея
В день свадьбы благородного Тезея.
Нелепей всех в той кучке был Пирам.
Лишь он в кусты, я вмиг за ним и там
Дурацкую башку сменил ослиной.
Как только вышел с этой образиной
Он к Фисбе, тут все сразу — наутек.
Как гуси дикие, едва стрелок
Покажется, как пестрых галок стая
От выстрелов, крикливо улетая,
В безумии взмывает к небесам, —
Все кинулись. В лесу и шум и гам:
Зовут на помощь; все в них ослабело.
Немые вещи тут взялись за дело:
Терновники протягивают лапки,
Хватают за руки, сбивают шапки,
Бежать мешают им кусты и пни…
Я их завел: пусть кружатся они!
Не выбраться оторопелой шайке.
Герой Пирам остался на лужайке,
Титания разбужена была;
Она влюбилась в тот же миг в осла.
Оберон
Удачней вышло все на этот раз,
Чем мог я ждать. А мой другой приказ?
Ты юноше глаза обрызгал соком?
Обрызгал. Он лежал во сне глубоком,
С ним рядом я афинянку застиг:
Открыв глаза, ее увидит вмиг!
Оберон
Кто? Я не разумею:
Вот девушка, но ведь другой был с нею!
Деметрий
Не мучь того, кому ты дорога!
Оставь свой гнев для злейшего врага.