на вересковом поле на поле
На вересковом поле на поле
Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилах тесных
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой на равне.
Король глядит угрюмо
И думает: «Кругом
Цветет медовый вереск,
А меда мы не пьем.»
Но вот его вассалы
Заметили двоих —
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, —
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но никто из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
— Плетка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!
Сын и отец смолчали,
Стоя у края скалы.
Вереск шумел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
— Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь.
Старость боится смерти,
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну, —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал.
— Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал.
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пусть его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед.
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
— Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен,
Пусть со мною умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.
Из вереска напиток забыт давным-давно.
Эту балладу я знаю с детства. Сначала я посмотрел мультфильм, затем прочитал балладу и выучил ее наизусть.
На мой взгляд, это одно из величайших произведений литературы, одна из самых главных историй о мужестве, стойкости, верности традициям и своим идеалам.
Художник Владимир Ненов сделал великолепные иллюстрации к «Вересковому меду».
Вересковый мед
Роберт Л. Стивенсон
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
(с) Владимир Ненов.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
(с) Владимир Ненов.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
(с) Владимир Ненов.
(с) Владимир Ненов.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
(с) Владимир Ненов.
(с) Владимир Ненов.
(с) Владимир Ненов.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
— Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
(с) Владимир Ненов.
Роберт Льюис Стивенсон Вересковый мёд
Вересковый мёд
(перевод: С.Я.Маршак)
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
— Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
HEATHER ALE
A GALLOWAY LEGEND
From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.
There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled,
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.
Summer came in the country,
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children’s
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.
The king in the red moorland
Rode on a summer’s day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
And lack the Heather Ale.
There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to hear:
«I have a word in private,
A word for the royal ear.
«Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,»
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow’s,
And shrill and wonderful clear:
«I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.
«For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take him, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it’s I will tell the secret
That I have sworn to keep.»
«True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale.»
Роберт Льюис Стивенсон
*****
Пикты — древнейший из известных народов, населявших Шотландию. Пикты вели происхождение от кельтов, однако пиктская ветвь выделилась из кельтской семьи очень рано, вероятно в начале I тысячелетия до нашей эры
Пикты (либо от лат. Picti — «раскрашенные», либо от самоназвания) — древнейший из известных народов, ходивших в бой голыми и раскрашенными.
Непонятно, почему «Малютки-медовары В пещерах под землей»,если кто знает,поделитесь)типа карлы,гномы?
Вересковый мёд
Это детское стихотворение ещё
не так давно было программным в школьных
учебниках Как дети любили его читать
наизусть.
Может, кто-то вспомнит свои школьные
годы с этим замечательным творением.
Источник: Previous Entry | Next Entry
Вересковый мед, как ключ к владению Родиной
Sep. 5th, 2016 at 7:48 PM
Жанр баллада
Автор Роберт Льюис Стивенсон
Язык оригинала английский
Ве;ресковый мёд (англ. Heather Ale, дословно «Вересковый эль») — стихотворение (баллада) Роберта Льюиса Стивенсона (1880). В оригинале имеет также подзаголовок «Галлоуэйская легенда» (англ. A Galloway Legend), по названию местности Галлоуэй на юго-западе Шотландии.
Стихотворение состоит из 11 восьмистиший (рифмуются только чётные строки), написано языком с оттенком стилизации под старину. Баллада повествует об истреблении королём Шотландии «маленького народа» (англ. dwarfish folk), прежде населявшего эти земли, — Стивенсон называет их также «пиктами».
В переводе С.Я.Маршака это стихотворение раньше было включено в школьную программу. Недавно «Вересковый мед» попался мне на глаза, и я по-новому, так сказать, «познакомился» с ним.
Хочу поделиться вновь открытыми в этой балладе смысловыми оттенками. На самом деле, сюжет и текст стихотворения довольно просты, чего не скажешь о контекстах.
Итак, шотландский король устроил геноцид небольшого народца, основным умение которого было умение варить вересковый мед (точнее, конечно, вересковое пиво — heather ale).
Поскольку варить этот вересковый мед больше было некому (всех пиктов истребили) — король впал в уныние.
Его вассалы нашли последних пиктов, старика отца и пятнадцатилетнего сына, владевших тайной старинного напитка, и безуспешно попытались допросить пленников. Поскольку те молчали, король пригрозил им пыткой.
Старик, сделав вид, что испугался смерти, пообещал научить шотландцев варить мед, если те убьют мальчика. После смерти сына старик гордо отказывается сообщать захватчикам тайну.
«Вересковый мед»
—————-
Роберт Льюис Стивенсон,
Из вереска напиток
А был он слаще меда,
В котлах его варили
И пили всей семьей
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Король по склону едет
А рядом реют чайки
Король глядит угрюмо:
Цветет медвяный вереск,
Но вот его вассалы
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Сидел король шотландский,
Не шевелясь в седле,
Гневно король промолвил:
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!
Сын и отец молчали,
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
— Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
— Тайну давно бы выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем,
Мне продавать свою совесть,
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец старик.
— Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
А мне костер не страшен,
Пускай со мной умрет
Мой вересковый мед!
Что-то зацепило меня по ходу прочтения детского, в общем-то, на первый взгляд, стихотворения.
Зацепило такое акцентированное желание короля выпить этого самого меду. Ну что ему, королю, больше нечего было пить? Чего он грустный-то такой?
«. Король глядит угрюмо: опять в краю моем цветет медвяный вереск, а меду мы не пьем. »
Тут Маршак, как выясняется, несколько смягчает оригинальный текст, в котором говорится:
«. The King rode and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather,
And lack the Heather Ale.»
То есть, Стивенсон говорит о том, что для того, чтобы по-настоящему править «землей вереска», королю не хватает верескового меда. Не выпивки ему не хватает, король зол от отсутствия подлинной власти над завоеванной землей.
Вот отсюда начал разматываться клубочек.
То есть. Племя медоваров владеет неким ключом, кодом, прямым отношением к своей земле, они, что называется, кровь от крови и плоть от плоти ее.
Этот ключ и есть умение варить некий сакральный напиток родной земли. Недаром в конце стихотворения старик говорит «. Пускай со мной умрет моя святая тайна, мой вересковый мед.»
Получается, королю-то не мед-пиво нужно. Он не может вступить в подлинное владение землями, без которого править в каком-то смысле очень затруднительно.
Значит, даже победив этот маленький народец, король, в сущности, не смог получить главного, ради чего он воевал — ключа от земли вереска.
Есть ли здесь созвучия с нашей песней «Священная война»:
«. Не смеют крылья черные над Родиной летать.
Поля ее просторные не смеет враг топтать. »?
Не раз приходилось читать в воспоминаниях ветеранов Великой Отечественной, с каким внутренним наслаждением немцы пускали березы на оборудование своих позиций. Здесь, как мне кажется, тоже есть некое созвучие, попытки уничтожить какие-то коды, русскую связь с землей (см. В.Шукшин, «Калина красная»).
Ну и, распутав этот клубочек до сцены гениального хода старика-отца, тоже нужно разобраться, почему же это именно гениальный ход.
Наверное, старый горбун смог просчитать — единственное, что может соперничать с любовью к родной земле (вересковому меду) — это любовь родительская или сыновняя. Старик понял, что именно на этом может попытаться сыграть король.
Возможно, он понимал, что его любовь к сыну так велика, что в момент пыток сына сердце отца может не выдержать (а пытать в те времена умели, с огоньком и выдумкой), и открыть тайну (читай предать родную землю).
И, судя по тому, что «из вереска напиток забыт давным-давно» — старик тайну так и не выдал.
Вот такие мысли возникли по ходу прочтения этого недетского детского стихотворения.
В целом, понятно, что народ нельзя победить, пока он связан с родной землей. Это доказали многочисленные примеры прошлого, от СССР времен Великой Отечественной, до Вьетнама, Кубы и т.д. Но, как только народ предает свою землю — ничто не спасет ее от завоевания.
По большому счет, 1993 год, отказ народа от защиты своей Конституции и защиты своего Верховного Совета — тому яркое подтверждение.
Предав «красный вересковый мед» — мы сдали свою землю с потрохами. А вот как ее вернуть — об этом у Стивенсона ничего не сказано.
Вересковый мед
Перевод баллады Роберта Льюиса Стивенсона
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед. »
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»