на поле куликовом читать тихомиров

На поле Куликовом — Олег Тихомиров

Победа на реке Воже

Не по душе был князю Дмит­рию рязан­ский князь Олег: голос вкрад­чи­вый, в лицо не гля­дит, глаза всё куда-то в сто­рону отво­дит, ответы даёт уклон­чи­вые — и так и сяк понимай.

Но всё же, как узнал Дмит­рий Ива­но­вич о наше­ствии татар­ских войск на Рязань, сразу же при­нял решение.

— Нужно выру­чать князя Олега,—сказал он,— да и ждать Бегича у стен мос­ков­ских негоже. Вый­дем ему навстречу.

Рязан­ский князь при­нял мос­ков­ского князя при­вет­ливо. В своих пала­тах бело­ка­мен­ных пове­лел накрыть бога­тый стол.

— Спа­сибо тебе, Дмит­рий Ива­но­вич, за выручку,— ска­зал Олег.— Доб­рое дело ты пред­ла­га­ешь. Зна­чит, сообща уда­рим по нече­сти­вым. Твои полки и мои, стало быть…

Так и высту­пили в поход — мос­ков­ская рать да рязан­ская под нача­лом князя Дмитрия.

Сошлись про­тив­ники на реке Воже, что в Оку впа­дала. Несколько дней вой­ска друг про­тив друга сто­яли. На левом берегу — рус­ские, на пра­вом — татары.

Князь Дмит­рий рас­по­ло­жил вой­ска полу­кру­гом на невы­со­ких хол­мах, ждал напа­де­ния Бегича. Ордын­ский мурза тоже не дви­гался, ждал, пока перей­дут реку русские.

Обычно татары начи­нали сра­же­ние стрель­бой из луков. Пустят целое облако стрел, затем окру­жат про­тив­ника и тес­нят со всех сто­рон. Кри­выми саб­лями рубят, всад­ни­ков арка­нами с коней стаскивают.

Ежели ордынцы креп­кий отпор встре­чали, при­ни­ма­лись будто бы отсту­пать, а на самом деле нужно было им раз­де­лить силы про­тив­ника, чтобы снова по ним уда­рить или же под­ве­сти их под засаду.

Вот и на Воже мет­нули ордынцы тьму стрел. Рус­ским пока­за­лось, что солнце померкло. Но не достали до них стрелы: не на самом берегу сто­яли полки, а поодаль — так пове­лел князь Дмит­рий Ива­но­вич. Да и стрелы к тому же про­тив ветра летели.

Был средь моск­ви­чей Яшка-Кри­кун. При­ло­жил он руки ко рту, вдох­нул поглубже, да как заорёт:

— Ай молодцы вы, басур­мане пога­ные, ото­гнали мух от наших лошадушек!

Затряс­лось от смеха рус­ское войско.

А татары мол­чат. Насу­пи­лись, на мурзу искоса погля­ды­вают. Не выдер­жал Бегич, мах­нул кри­вой саб­лей — дви­ну­лась к воде татар­ская конница.

Зафыр­кали низ­ко­рос­лые кос­ма­тые лошади… Заплес­ка­лась вол­ной река Вожа.

Сжали рус­ские мечи в нетер­пе­нии. Но ска­зал князь Дмитрий:

— Пусть все пере­пра­вятся. С трёх сто­рон по пол­чищу ударим.

Думал Бегич с наскоку смять рус­ских. Но не тут-то было. Выдер­жали полки атаку та-тар­ской кон­ницы. А как сами уда­рили с трёх сто­рон, дрог­нуло вой­ско мурзы.

В цен­тре гнали его отряды князя Дмит­рия и князя Олега, с флан­гов секли кон­ники прон­ского князя Дани­ила да мос­ков­ского вое­воды Тимофея.

В панике бежали татары за Вожу. В давке одни дру­гих топ­тали. А уж сколько их пото­нуло — вышла из бере­гов река Вожа.

Бежали ордынцы, бро­сив свои шатры, обозы, добро, что награб­лено было. Лишь ночь, спу­стив­шись на землю, спасла татар от погони. Жал­кие остатки вой­ска скры­лись во тьме.

Источник

На поле Куликовом — Олег Тихомиров

Набеги ордынцев

Хан Мамай выслу­шал гонца, коротко кив­нул: сту­пай, мол. Гонец выхо­дил из хан­ского шатра согнув­шись, вобрав голову в плечи: знал, что при­вёз худую весть. Не осер­дился бы хан, не сорвал бы на нём своё зло.

Но хану было не до него. Он велел никого к себе не пус­кать. Сидел нахмурившись.

Тре­вож­ные вести при­хо­дили с севера одна за дру­гой. Слиш­ком высоко под­нял мос­ков­ский князь голову. Хан­ские рас­по­ря­же­ния ни во что не ста­вит. Прав, пожа­ло­ван­ных твер­скому князю, не при­знал. А ведь ещё недавно покор­ным был князь Дмит­рий — сам при­ез­жал в Золо­тую Орду, чтобы полу­чить ярлык из рук ханских.

«Нужно бы про­учить Москву. А князя Дмит­рия — в бара­ний рог согнуть, чтоб нико­гда больше не выпря­мился, чтоб мог только в землю смот­реть»,— думает хан.

Но вна­чале Мамай решил пока­рать тех, кто заодно высту­пал с кня­зем Дмитрием.

И опять засто­нала рус­ская земля под копы­тами татар­ской кон­ницы. Вои­нам был дан корот­кий при­каз: «Жечь, гра­бить, убивать».

Не нов был тот при­каз. Уже пол­тора века опу­сто­шали татары рус­ские кня­же­ства. Лилась кровь. Гибли в огне города и сёла. Силь­ным и жесто­ким было татар­ское вой­ско. «Никому не давать пощады»,— таков был закон.

А если оса­ждён­ный город трудно было взять, татары пус­кали в ход веро­лом­ство и хит­рость. «Сда­вай­тесь доб­ро­вольно»,— пред­ла­гали они и при этом кля­лись, что никого не ^тро­нут. Но сто­ило лишь открыть ворота, татары тут же вры­ва­лись в город и уби­вали жите­лей или же заби­рали их в плен, про­да­вали в рабство.

На этот раз постра­дали ниже­го­род­ские и ново­силь­ские земли. «Зачем вое­вали Тверь?!» — кри­чали татар­ские воины. Сожжён был и город Кашин, ото­шед­ший от Твер­ского княжества.

Князь Дмит­рий Ива­но­вич, опа­са­ясь наше­ствия на Москву, собрал боль­шое вой­ско и вывел его к Оке. Но золо­то­ор­дынцы отсту­пили на юг и неко­то­рое время не появ­ля­лись. Только пони­мал князь — нена­долго такая пере­дышка, того и гляди вновь «гости» пожалуют.

И верно — про­шёл год, и новое вой­ско посы­лает Мамай. Вёл его царе­вич Арапща. Тата¬ры опять напали на Ниже­го­род­ское княжество.

Дмит­рий Ива­но­вич тут же дви­нул на помощь Ниж­нему Нов­го­роду полки московские.

Хитёр был Арапша. Он сде­лал вид, что уво­дит вой­ско назад. Не обна­ру­жив татар, мос­ков­ский князь Дмит­рий оста­вил с ниже­го­род-цами часть пол­ков, а сам вер­нулся в свой столь­ный град.

Ниже­го­родцы и остав­ши­еся моск­вичи пусти­лись вдо­гонку за Арап­шей. Но тот отсту­пал да отсту­пал. Всё дальше отхо­дили рус­ские полки от Ниж­него Нов­го­рода, вот уже и через реку Пьяну пере­шли. Тут их и окру­жил неза­метно Арапша с помо­щью мор­дов­ских кня­зей. И с тыла напали, и в лоб уда­рили. Раз­гром­лены были рус­ские, а вслед за тем захва­тили татары Ниж­ний Нов­го­род, раз­гра­били его да сожгли.

Мамай соби­рался кинуть на Русь пол­чища несмет­ные, все кня­же­ства разо­рить, и прежде всего — Москву. Но у хана в самой Золо­той Орде были раз­доры. Не мог он оста­вить трон и посы­лал пока похо­дами своих военачальников.

«Кня­зей всё время в страхе надо дер­жать,— гово­рил он.— Пусть днём и ночью пом­нят про нашу силу».

Летом 1378 года Мамай послал на Русь с боль­шим вой­ском сво­его вер­ного мурзу (князя) Бегича.

Помыш­лял мурза напасть на Москву, но по пути решил пожи­виться добы­чей и в рязан­ских землях.

Источник

На поле Куликовом — Олег Тихомиров

Борьба двух князей

В Твери встре­чали доро­гого гостя. Князь Михаил Алек­сан­дро­вич не жалел ни вина, ни золота. Пусть знают татары, как рады в Твери хан­скому послу. Весь день и всю ночь пировали.

Неспро­ста окру­жил Михаил Алек­сан­дро­вич почё­том гостя из госу­дар­ства татар­ского — Золо­той Орды. Посол при­вёз от хана ярлык (гра­моту) на Вели­кое кня­же­ние «Всея Руси». Это зна­чило, что твер­ской князь при­зна­вался стар­шим среди рус­ских кня­зей, а они все должны под­чи­няться ему «без ослу­ша­ния», постав­лять вой­ска, коли он потре­бует. «Теперь,— думал твер­ской князь,— рас­прав­люсь с Моск­вой да с кня­зем Дмитрием».

Давно между рус­скими кня­же­ствами шла борьба за хан­ский ярлык. Тата­рам это было на руку: пусть воюют меж собой кня­зья, пусть будет у них меньше сил, меньше вои­нов. А под­ни­мется кто на Орду с ору­жием, легче будет раз­бить по отдельности.

Вот и князь твер­ской Михаил не пер­вый год уже дер­жит спор с мос­ков­ским кня­зем Дмит­рием — кому «вла­дети» ярлы­ком, кому над всеми началь­ство­вать. А хан то одному из них даст ярлык, то дру­гому. Пусть спо­рят. Лишь бы сообща про­тив татар не высту­пили, лишь бы дань Золо­той Орде пла­тили исправно.

Теперь же хану было выгодно под­дер­жать Тверь, а не Москву. Слиш­ком сильна Москва стала. Дмит­рий Ива­но­вич при­со­еди­нил к сво­ему кня­же­ству круп­ные города — Калугу, Дмит­ров, Вла­ди­мир. Обнёс он Москву камен­ными сте­нами вза­мен дубо­вых. К сте­нам башни при­строил. Крепка Москва и кра­сива. Два раза под­хо­дил к ней литов­ский князь Оль­герд, но взять не смог, отсту­пил, ни с чем в Литву вер­нулся. Не по зубам орешек.

Хан­ский посол при­вёз не только ярлык Миха­илу Алек­сан­дро­вичу, но обе­щал и помощь вой­сками, если твер­скому князю потребуется.

А ещё наде­ялся Михаил Алек­сан­дро­вич на князя литов­ского. Знал, что Оль­герд в нела­дах с кня­зем Дмит­рием. «Литва нас под­дер­жит,— гово­рил он своим боярам.— Идёмте же на Москву походом».

И твер­ской князь объ­явил войну князю мос­ков­скому. Это был год 1375. Но ни татары, ни литовцы войск при­слать не успели.

А Дмит­рий Ива­но­вич быстро дви­нул свои полки на Тверь. Вме­сте с ним пошли вой­ска девят­на­дцати кня­зей и ещё отряды новгородские.

Как взяли они Тверь в осаду, испу­гался Михаил Алек­сан­дро­вич: «Понеже вся рус­ская земля вос­ста на него», да и свой народ на князя озло­бился — зачем, мол, с тата­рами сго­ва­ри­вался. На помощь Твери литовцы было высту­пили, но узнали, какое вой­ско боль­шое при­вёл князь Дмит­рий, повер­нули назад.

Стал про­сить пощады Михаил Алек­сан­дро­вич, стал про­сить мира, отда­ва­ясь «на всю волю» мос­ков­ского князя.

Заклю­чили кня­зья меж собой согла­ше­ние. При­знал князь твер­ской Дмит­рия Ива­но­вича «бра­том ста­рей­шим», обе­щал не ходить больше на Москву, нико­гда с тата­рами не сго­ва­ри­ваться, не про­сить ярлыка хан­ского. А ежели татары на Русь напа­дут «или мы на них пой­дём», то твер­ской князь вой­сками сво­ими дол­жен будет помочь князю московскому.

Так ста­но­ви­лась Москва во главе Руси. Соби­рала силы гроз­ные. Объ­еди­няла народ рус­ский. Только такими силами можно было уда­рить по нена­вист­ному врагу — по Золо­той Орде.

Источник

На поле Куликовом — Олег Тихомиров

Москва собирает войско

Князь Дмит­рий созы­вал опол­че­ние. Под зна­мёна свои соби­рал он воин­ство вели­кое. Под­ни­ма­лась вся Русь на борьбу с вра­гом. Под­тя­ну­лись к Москве рат­ники — сыны кре­стьян­ские, горо­жане, ремес­лен­ники. Шли кня­зья со сво­ими дру­жи­нами. Пер­вым при­был сер­пу­хов­ской князь Вла­ди­мир Андре­евич — дво­ю­род­ный брат князя Дмитрия.

Шли к Москве, чтобы встать за дело пра­вое, полки ростов­ские, яро­слав­ские, муром­ские, отряды бело­зер­ские, устюж­ские, елецкие.

В самый раз­гар сбо­ров заяви­лись к князю Дмит­рию Мама­евы послы. Они дер­жа­лись над­менно и тре­бо­вали повы­шен­ной дани.

— Наш хан,— ска­зали они,— стоит с вой­ском несмет­ным у гра­ниц твоих.

«Хит­рите, послы,— поду­мал князь Дмит­рий Ива­но­вич,— до гра­ницы-то ещё дойти надобно…»

Отка­зался он дань пла­тить. Но чтоб выиг­рать время и набрать побольше рат­ни­ков, мос­ков­ский князь решил отпра­вить к Мамаю для пере­го­во­ров сво­его посла Заха­рия Тют­чева с бога­тыми дарами.

Горько ехать Заха­рию в такой час к хану татар­скому. На душе у посла чер­ным-черно, как в ночь осен­нюю. Да что делать! Взял с собой «тол­ма­чей» (пере­вод­чи­ков) и в путь тронулся.

А как ехал он через землю рязан­скую, узнал от людей вер­ных, что Олег и Ягайло всту­пили в союз с Золо­тою Ордою. При­звал он ночью к себе гонца тай­ного, сказал:

— Стре­лой лети! Доложи обо всём вели­кому князю Дмитрию…

Едва в путь пустился гонец, бро­си­лись ему напе­ре­рез трое всад­ни­ков. Были то слуги Оле­говы: зорко при­ка­зал он им сле­дить за людьми князя Дмитрия.

Да уда­лым был гонец. Успел раз­вер­нуть лошадь, пере­мах­нул через ограду, понёсся задворьями.

А всад­ники — следом.

Выхва­тил один из них лук — рядом с гон­цом про­сви­стела стрела.

Но всё дальше и дальше ухо­дил от всад­ни­ков гонец. Уска­кал. Хороша была под ним лошадь.

Полу­чив недоб­рую весть от Тют­чева, собрал на совет Дмит­рий Ива­но­вич всех под­руч­ных кня­зей, вое­вод и бояр своих.

— Вели, княже,— ска­зал один из бояр,— на Рязань напасть. Князь-то рязан­ский с Мамаем заодно.

Пока­чал лишь голо­вой Дмит­рий Ива­но­вич: нет, не согласен.

Пред­ло­жил вое­вода Вельяминов:

— Нужно выслать раз­ведку надёж­ную. Пусть захва­тит она в плен «языка» из стана ордынского…

Зашу­мел совет, завол­но­вался. Одни сто­рону Велья­ми­нова взяли, дру­гие кричат:

— На Рязань идти надобно!

Встал вели­кий князь — ропот стих.

— Велья­ми­нов прав, — ска­зал Дмит­рий Ива­но­вич.— Негоже нам силу свою на Олега тра­тить. Наш заглав­ный враг — Орда пога­ная. На неё мы должны высту­пить. А у плен­ного велю всё выве­дать: как идти хочет вой­ско Мама­ево, где при­мкнут к нему Ягайло да рязан­ский князь и когда они все вме­сте к нам хотят двинуться.

И ещё решили не ждать Орду у мос­ков­ских стен, а сой­тись с ней в поле лицом к лицу, дать ей бой, пока не встре­ти­лась с союзниками.

К тем кня­зьям, кото­рые ещё не при­были, Дмит­рий Ива­но­вич шлёт гон­цов с при­ка­зом соби­раться не в Москве, как было услов­лено, а в Коломне. День сбора — 25 авгу­ста. Издавна Коломна была кре­по­стью, при­кры­вав­шей Москву с юга.

Васи­лий Тупик, один из раз­вед­чи­ков, при­слал князю сооб­ще­ние: вой­ско Мама­ево уже к Оке под­хо­дит, хоть не быстро, но в начале сен­тября должно встре­титься с Оле­гом и Ягай­лой. Дорог был каж­дый день. Князь Дмит­рий Ива­но­вич пони­мал это. 20 авгу­ста вся собран­ная рать высту­пила из Москвы.

Бабы, девки, старцы суту­лые, мальцы коно­па­тые — смот­рели из-под руки на ухо­дя­щее вой­ско. Молча смот­рели. Не кри­чали, не дви­га­лись. Рат­ники нет-нет да обо­ра­чи­вали головы. Видели сомкну­тые губы, льня­ные волосы, голу­бые глаза. Много глаз. Целое море. Печаль­ное море.

В гла­зах один вопрос: кто из вас воро­тится, милые.

Моло­духа какая-то заво­пила, с места рванулась.

— Вася­тушка. — поле­тел её крик.

Будто вет­ром колых­нуло головы ратников.

Бабы под­хва­тили моло­духу под руки:

А Вася­тушка-то — бело­бры­сый, вост­ро­но­сый парень — встре­пе­нулся было.

— Куда?! — сдер­жали его воины постарше.

И реяло над ним чёр­ное с золо­том знамя князя Дмитрия.

В лучах захо­дя­щего солнца свер­кали ост­ро­вер­хие шлемы кня­же­ских дру­жин, копья и бер­дыши про­стых бойцов.

Раз­ный шёл люд: бога­тый и бед­ный, ста­рый и моло­дой. У иных не было ни коль­чуг, ни рат­ного ору­жия — шли с топо­рами, колами да рога­ти­нами. Шли куз­нецы, пахари, сапож­ники, порт­ные. Откуда им взять коль­чугу? Шли в при­выч­ной одежде. Пола­га­лись на свою силу и ловкость.

Ухо­дили с вой­ском и два монаха бога­тыр­ского сло­же­ния — Алек­сандр Пере­свет да Родион Ослябя. При­слал их с бла­го­сло­ве­нием рус­ского воин­ства игу­мен Сер­гий Радонежский.

Шли тысячи, тысячи, тысячи…

Нико­гда ещё не видала Москва такого боль­шого рус­ского войска.

Долго смот­рели ему вслед старцы, жен­щины, дети. А пыль на дороге клу­би­лась, клу­би­лась и никак не могла улечься.

Источник

Joomla! Open Source Content Management

Nav view search

Навигация

Искать

Тихомиров, О.Н. На поле Куликовом / О.Н. Тихомиров.-М.: Малыш, 1986.-32 с. :ил.

БОРЬБА ДВУХ КНЯЗЕЙ

НАБЕГИ ОРДЫНЦЕВ

Хан Мамай выслушал гонца, коротко кивнул: ступай, мол. Гонец выходил из ханского шатра согнувшись, вобрав голову в плечи: знал, что привёз худую весть. Не осердился бы хан, не сорвал бы на нём своё зло.
Но хану было не до него. Он велел никого к себе не пускать. Сидел нахмурившись.
Тревожные вести приходили с севера одна за другой. Слишком высоко поднял московский князь голову. Ханские распоряжения ни во что не ставит. Прав, пожалованных тверскому князю, не признал. А ведь ещё недавно покорным был князь Дмитрий — сам приезжал в Золотую Орду, чтобы получить ярлык из рук ханских.
«Нужно бы проучить Москву. А князя Дмитрия — в бараний рог согнуть, чтоб никогда больше не выпрямился, чтоб мог только в землю смотреть»,— думает хан.
Но вначале Мамай решил покарать тех, кто заодно выступал с князем Дмитрием.
И опять застонала русская земля под копытами татарской конницы. Воинам был дан короткий приказ: «Жечь, грабить, убивать».
Не нов был тот приказ. Уже полтора века опустошали татары русские княжества. Лилась кровь. Гибли в огне города и сёла. Сильным и жестоким было татарское войско. «Никому не давать пощады»,— таков был закон.
А если осаждённый город трудно было взять, татары пускали в ход вероломство и хитрость. «Сдавайтесь добровольно»,— предлагали они и при этом клялись, что никого не ^тронут. Но стоило лишь открыть ворота, татары тут же врывались в город и убивали жителей или же забирали их в плен, продавали в рабство.
На этот раз пострадали нижегородские и новосильские земли. «Зачем воевали Тверь?!» — кричали татарские воины. Сожжён был и город Кашин, отошедший от Тверского княжества.
Князь Дмитрий Иванович, опасаясь нашествия на Москву, собрал большое войско и вывел его к Оке. Но золотоордынцы отступили на юг и некоторое время не появлялись. Только понимал князь — ненадолго такая передышка, того и гляди вновь «гости» пожалуют.
И верно — прошёл год, и новое войско посылает Мамай. Вёл его царевич Арапща. Тата¬ры опять напали на Нижегородское княжество.
Дмитрий Иванович тут же двинул на помощь Нижнему Новгороду полки московские.
Хитёр был Арапша. Он сделал вид, что уводит войско назад. Не обнаружив татар, мос-ковский князь Дмитрий оставил с нижегород-цами часть полков, а сам вернулся в свой стольный град.
Нижегородцы и оставшиеся москвичи пустились вдогонку за Арапшей. Но тот отступал да отступал. Всё дальше отходили русские полки от Нижнего Новгорода, вот уже и через реку Пьяну перешли. Тут их и окружил незаметно Арапша с помощью мордовских князей. И с тыла напали, и в лоб ударили. Разгромлены были русские, а вслед за тем захватили татары Нижний Новгород, разграбили его да сожгли.
Мамай собирался кинуть на Русь полчища несметные, все княжества разорить, и прежде всего — Москву. Но у хана в самой Золотой Орде были раздоры. Не мог он оставить трон и посылал пока походами своих военачальников.
«Князей всё время в страхе надо держать,— говорил он.— Пусть днём и ночью помнят про нашу силу».
Летом 1378 года Мамай послал на Русь с большим войском своего верного мурзу (князя) Бегича.
Помышлял мурза напасть на Москву, но по пути решил поживиться добычей и в рязанских землях.

ПОБЕДА НА РЕКЕ ВОЖЕ

ИЗМЕНА КНЯЗЯ ОЛЕГА

Победа! Победа! Победа! — гремело по Руси.
Люд ликовал во всех её княжествах: не только Москву защитил князь Дмитрий, но весь русский народ. Теперь понимали: можно одолеть татарские полчища, от которых столько лет уже стонала родная земля.
«Беда! Беда! Беда!» — отзывалось эхом в Золотой Орде. Мамай скрипел зубами. Смиренно мурзы молчали. В тишине зловещей слышался вой собак. Все знали: ничего Мамай не забудет, ничего не простит он русским, соберёт огромную силу, которой ещё не видывали, и уж тогда.
«На рязанской земле был убит Бегич,— мрачно думал Мамай,— рязанские земли ближе других к Золотой Орде. рязанский князь Олег слаб и нерешителен. »
И послал Мамай на рязанщину большой отряд. Князь Олег не выставил никакой защиты и бежал за Оку. Снова запылали рязанские сёла, и огласилось всё вокруг воплями и криками. И кнут засвистел: то татары угоняли в рабство пленников. Не выдержал князь Олег, поехал в Золотую Орду на поклон к хану.
Вспомнить бы ему, как вместе с другими русскими князьями крушил он татарскую рать на Воже. Но не о том размышлял князь Олег. Иные думы его тревожили: «Мамай войско собирает для похода. А идти ему опять через Рязань. И придёт ли князь московский на выручку — неведомо. Своя-то рубашка ближе к телу. Да ещё и силу татарскую посмотреть надобно — совладает ли с ней Дмитрий Иванович?»
В Орде был принят князь рязанский ласково. Мамаю по сердцу пришлись дары дорогие Олеговы.
— Будь мне верен,— щурился хан,— а тебя я пожалую своей милостью. Обиженным ты не останешься.
Увидел Олег войско несчётное. Там и ордынцев была тьма-тьмущая. А ещё понаехали племена степных кочевников, да генуэзцы-наёмники из Крыма, да шайки бродяг-разбойников.
— Не сегодня-завтра мы выступим,— говорил Мамай на прощание.— Торопись, князь Олег, нашим другом стать. А коль сможешь, подбери ещё союзников, посильнее чтобы были да понадёжнее.
С тяжкой головой вернулся князь в Рязань. Что делать? В какую сторону податься? К Мамаю или снова к Дмитрию? Между двух огней Рязань. Князь Дмитрий тоже, сказывают, войско созывает.
Пока князь Олег так выгадывал, двинул Мамай на Русь свои полчища. Вот уже чёрное облако над степью приметили «крепкие стражи» (дозоры) князя Дмитрия. Далеко в степь посылал их московский князь. 23 июля 1380 года прискакал от них гонец в Москву, сообщил: стоит Мамай близ Воронеж-реки.
Узнал о приближении татар и князь Олег. Думал, думал — тоже послал человека к Дмитрию Ивановичу, чтоб сказать, какая угроза над Москвою нависла. Пусть надеется Дмитрий, что верен ему князь рязанский.
А Мамай всё ближе, ближе подступает.
Мечется Олег в своих хоромах: «Между двух огней я! Между двух огней. » А глашатаи Дмитрия во всех городах и сёлах русских читают громко княжеские грамоты: «. призываются всякие человеки постоять за Русь».
Ой, как близко Мамай!
Князь Олег опять не выдержал. Отправил двух послов. Одного к Мамаю, другого к Ягайле, князю Литовскому. Хану написал о преданности, называл себя рабом Мамаевым, а Дмитрия — своим старым обидчиком. Князю литовскому предлагал уговор: поделить промеж собой земли московские.
Думал Олег, что Дмитрий Иванович не выйдет на бой с такими силами грозными, бросит Москву на произвол судьбы.

МОСКВА СОБИРАЕТ ВОЙСКО

ДОН, ДОН, ДОН…

НОЧЬ ПЕРЕД БОЕМ

Между малыми речками Нижним Дубяком и Смолкой лежало большое поле, поросшее высокой травой. В поле том водилось много куличков. Оттого и поле звали в народе Куликовым.
Как только переправились, стал князь Дмитрий Иванович объезжать место да прикидывать, где лучше расставить свои полки.
Поле было перерезано оврагами. По их крутым склонам да по берегам речек росли густые леса. С южной стороны над полем поднимался Красный холм.
Великий князь предполагал, что татары применят свой излюбленный приём и кинут главные силы на фланги, или «крылы» русского войска, чтобы прорваться в тыл. Нужно будет так поставить Полк правой руки и Полк левой руки, чтобы напасть на них было неудобно для вражеской конницы. Значит, Большому полку, что будет находиться в центре, нелёгкая выпадет доля.
Дмитрий Иванович то и дело останавливал коня, всматривался в густеющий сумрак. Рядом с великим князем были опытный воевода Боброк и люди из сторожевого отряда.
Возле оврага, по дну которого петляла речушка, всадники вновь приостановились.
— Нижний Дубяк,—молвил воевода. Он уже успел обо всём переговорить с разведчиками.
Здесь станет Полк правой руки,— проговорил князь Дмитрий.
Место доброе,—кивнул Боброк, оглядывая лесистый берег.— Через лес басурмане лошадей не погонят. А кому полк дашь?
— Андрею Ростовскому,— не раздумывая ответил Дмитрий Иванович.
«Большой полк князь оставит себе, а мне’ небось даст левый,—сообразил Боброк.—Либо мне, либо своему брату Владимиру Серпуховскому».
Но когда проехали берегом Смолки, Дмитрий Иванович сказал:
— Сюда князья Белозерские приведут! Полк левой руки.
«А меня куда денешь?» — хотел было спросить Боброк, но сдержался.
Молча пересекли мелководную речку. Боб рок недоумевал: неужто князь не доверяет ему? С чего бы так? Не заслужил он княжеского недовольства.
А ты, Боброк,—наконец заговорил Дмитрий Иванович,— станешь аж за левым «крылом». Вон в той дубраве. Тебе с князем Владимиром быть в Засадном полку. Брат мой хоть и смел, да молод и горяч, а потому даю полк под твоё начало. Ты — воевода умелый и мудрый, здесь нужнее всех будешь.
И доколе, княже, мне в засаде сидеть? — спросил Боброк.
Великий князь повелел, чтобы Засадный полк до тех пор не выходил из своего укрытия, покуда не будет в том крайней нужды. Татары хитры. Сразу они не раскроют своих замыслов. Могут отвлечь наши полки, чтобы нежданным ударом вырвать победу. Вот Засадный полк и должен быть непредвиденной для Мамая грозной силой.
— Всё понял?—спросил князь Дмитрий у воеводы и добавил: — А лучше всего ударить басурманов в спину. Может, долго тебе ждать придётся, а ты жди. Зря свой полк не изматывай. И знай, Боброк, большую надежду я на тебя возлагаю.
Ответил Боброк коротко:
— Понятно, княже, постараемся.
Опять ехали в молчании. Вечер был тёплый! и спокойный. Ни единый лист не дрожал на дереве, ни одна былинка на поле не колыхалась.
Где-то далеко за татарским станом завыли волки. А над русским войском была «тихость великая».
— Что слышишь, княже?— спросил Боброк.
Позади нас волки воют, а впереди ничего не слыхать. Только зарю вижу. Хорошая примета — заря,— сказал воевода.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

СЛАВА ГЕРОЯМ

Возвратясь из погони, князь Владимир Андреевич велел трубить сбор на поле битвы. Он стоял под порубанным в бою великокняжеским знаменем, и со всех сторон стекались к нему пешие воины и раненые. Отовсюду летели радостные призывные крики. Здесь же, на поле, нарекли воины Владимира Андреевича «хоробрым».
Когда же собрались все, кто мог, увидели, что великого князя московского возле них не было. Наконец отыскали Дмитрия Ивановича лежащим без памяти под срубленным деревом. Доспехи на нём были все в рубцах от ударов вражеских. Князя привели в чувство, сообщили о победе.
— Коня!—потребовал Дмитрий Иванович.
Вечером осмотрел он Куликово поле.
Страшное зрелище открылось перед князем. Повсюду высились горы убитых. Половина русской рати полегла на поле Куликовом. Глубоко опечаленный князь медленно ехал, то и дело останавливаясь возле павших «другов и братьев».
Затем Дмитрий Иванович обратился к воинам, что вокруг него собрались, поблагодарил их за подвиг во имя Родины, за доблесть и мужество.
Во все города и княжества разослал он гонцов с вестью о великой победе, но сам остался с войском на Куликовом поле хоронить своих погибших ратников.
Сам он считал число убитых и, прощаясь с ними, молвил:
— Здесь суждено вам пасть, меж Доном и Днепром, на поле Куликовом, на речке Непрядве! Здесь сложили вы головы. за землю русскую. Вечная вам память и слава! Восемь дней полки великого князя разбирали тела убитых и хоронили товарищей.

По всему пути народ встречал полки великого князя Дмитрия Ивановича с ликованием. Праздник стоял на Руси: одолели наши проклятых ордынцев! Слава московскому князю Дмитрию Ивановичу! Слава героям-воинам!
1 октября 1380 года русская рать торжественно вошла в Москву.
Гудели колокола, заливались трубы весёлые, гремели бубны громкие.
Великий князь «сотворил по победе пиршество». Соратников своих одарил «каждого по силе и по достоинству».
С тех пор и зовут на Руси князя Дмитрия Ивановича — Донским.
С тех пор не смотрела больше Русь на Орду, как на силу несокрушимую, как на иго вечное.
С тех пор русские княжества стали считать Москву своей защитницей — вместе нужно держаться, вместе свободу отстаивать.

Источник