Мстислав чернов время снов
«Время снов». Военный корреспондент The Associated Press Мстислав Чернов представит книгу о снах и войне на Донбассе
Презентация дебютной книги военного корреспондента агенства The Associated Press Мстислава Чернова состоится 24 января в Киеве.
Военный корреспондент агенства The Associated Press Мстислав Чернов выпускает книгу «Время снов». Об этом изданию «ГОРДОН» сообщила пресс-служба автора.
Это дебютная книга Чернова. Жанр – психологический роман.
«Читателя ждут Славянск, захлебывающийся кровью, итальянская Катания, охваченная жестокими антимиграционными протестами, история убийства, любви и ненависти в уютной квартире Харькова, буддийские монастыри, Гималайские вершины и бесконечные ландшафты сновидений», – говорится в описании книги.
Роман выйдет в издательстве «Саммит-книга».
Судьбы нескольких героев объединяет одиночество и поиск смысла жизни в мире современных украинских реалий, глобального политического кризиса, излома человеческой идентичности.
«Это книга о внутренней борьбе, которая происходит в каждом из нас. Роман начинается с событий российско-украинской войны и ведет далеко за ее пределы: в Харьков, взбудораженный последствиями революции, в холодную тьму ночных улиц Праги, в гущу антимиграционных протестов в Италии, в буддийский монастырь в Мьянме, Гималаи. Но это лишь часть романа, работа над которым длилась восемь лет и началась задолго до войны в Украине», – говорится в аннотации к книге.
По словам Чернова, реальность стала для него материалом, но документалистика ограничивает, поскольку позволяет показать картинку, но не передает ощущения, которые вызывает. Поэтому он также прибегнул к описанию сновидений — художественному приему, позволяющему выйти за рамки внешнего и показать внутренние переживания человека.
Презентация романа «Время снов» состоится 24 января в рамках выставки «Производство снов, или Что предлагает современная медиамашина» в арт-центре Closer (Киев, улица Нижнеюрковская, 31).
Мстислав Чернов — харьковчанин, начавший международную карьеру фотографа и оператора репортажами с протестов на площади Таксим в Стамбуле. С 2014 года работает на The Associated Press. Он фиксировал события Революции достоинства, освещал аннексию Крыма, войну на Донбассе, события в Сирии, Ираке, миграционный кризис в Европе, протесты в Гонконге, Каталонии, Франции. Одним из первых документировал последствия катастрофы малайзийского самолета Boeing 777 рейса MH17. В целом Чернов работал в более чем 40 странах мира.
Его фотографии публиковали The New York Times, The Washington Post, The Guardian, The Independent, The Daily Telegraph, Le Monde, Die Zeit, BBC, Forbes, Vice news, The Wall Street Journal, The Daily Mail, Deutsche Welle, Pulitzer Center, Cosmos photo agency, Business Insider, Forbes Украина. Видео выходили на каналах BBC, CNN, Al Jazeera, EuroNews, Sky News, Fox News Channel, Rai News 24 и других.
Живет и работает Чернов в Германии. Он дважды победитель премии Royal Television Society, победитель конкурса APME, финалист Rory Peck Awards, Livingston Awards.
Трижды победитель конкурса «Фотограф года 2014» в Украине в категориях «Репортаж» и «Документальная фотография».
«Между мной и страданиями всегда есть камера» – международный журналист Мстислав Чернов (фото)
Уроженец Харькова побывал в «горячих точках» всего мира: в Сирии, Ираке, секторе Газа, Нагорном Карабахе и, конечно же, на Донбассе. О войне и ощущении реальности, которое она дает. О восприятии страданий и любви к жизни. И о своем дебютном романе — он рассказал в интервью МГ «Объектив».
Корреспондент Associated Press Мстислав Чернов в Харькове представил дебютный роман «Время снов». С начала боевых действий на Донбассе харьковчанин находился там — и не только информировал читателей и зрителей, но и продолжал писать роман, начатый еще в довоенное время. В интервью он рассказал о дебютной книге, которой посвятил 8 лет, о войне и о планах на будущее.
«Война для нас — это сновидения, это кошмар, от которого мы не можем проснуться»
— Мстислав, расскажите, как появился ваш роман? С чего все началось?
— Замысел этого романа появился в Харькове более 9 лет назад. Я начал писать еще 9 лет назад, на написание потратил 8 лет. За это время он изменился. Сначала это был роман о любви, некий детектив — и немножко философии. Я его даже завершил, но так и не опубликовал. Когда началась война, я начал писать дневники и думал, что из этих дневников я должен сделать новую книгу. Но потом понял, что я продолжаю тот роман, который писал. Так и появился роман. Он сложный по структуре, но все связано. Все органично отзывается. Все части. Там четыре героя, два из них прожили все 8 лет, два из них прожили с начала войны, 6 лет. Наконец, мне кажется, что я могу оставить его позади и писать новый роман. Поскольку это мой первый роман, он будет всегда со мной.
— Кто — герои романа?
— Когда меня спрашивают, о чем этот роман, я всегда говорю, что это роман о Донбассе. Он не только документальный, но и художественный. Я использую документальные события для того, чтобы углубиться в чувство, может, даже немного в мистику, в философию. То есть я использую документалистику, чтобы рассказать какие-то художественные и важные для меня вещи. Донбасс в этом романе — не просто Донбасс, а это символ войны. Это символ всех войн, которые я видел.
Я был на пяти войнах уже. Они все по-своему похожи, но все по-своему разные. Мне хотелось сказать об этом. Мне хотелось сказать о том, что именно чувствует человек, когда он оказывается внутри этой «мясорубки». Простите за такое сравнение, но это — «мясорубка». Или человек может что-то изменить, или он не может что-то изменить, что она и чувствует. Это для меня всегда чувство сновидения — так и роман называется «Время снов». Потому что война для нас — это сновидения, это кошмар, от которого мы не можем проснуться.
Поэтому есть два героя на Донбассе. Один из них — врач, он видит войну с перспективы россиян, сепаратистов. Это тяжелая линия для меня. Мне трудно было ее писать. Но для меня было важно описать события с той стороны, но немножко в стороне, без эмоций, глазами человека, который не участвует в войне, который просто помогает людям.
Другая героиня — это девушка, которая заботится о своем отце. Они застряли в Славянске. Они не могут уехать. Это истории людей, которых я встречал. Мне тоже очень хотелось их рассказать, потому что их много. Их не слышали, их не видели, это как привидения войны. Кто-то выжил, кто-то нет, но их истории мне было важно рассказать.
Еще один герой — это более детективный, более романтичный, более философский герой. Это молодой человек, который пишет письма своей возлюбленной. Эти письма меняют ее жизнь. В то же время она расследует убийство, которое как-то связано с этим молодым человеком, который пишет письма. Все герои встречаются. Только читатель знает, что их связывает. Это такой диалог с читателем, немножко загадки. Потому что читатель сам должен увидеть эту связь и найти ее.
«Нет настоящей грани между войной и миром, между любовью и ненавистью, между реальностью и сновидением»
— Как так случилось, что вы связали этих героев? Вы намеренно это сделали или это случайность?
— На самом деле все в жизни связано. Все нарративы, все наши чувства. Одной из главных мыслей этого романа является то, что нет настоящей грани между войной и миром, между любовью и ненавистью, между реальностью и сновидением. Так же там, где заканчивается один герой, начинается другой. Иногда даже трудно понять, чьи это мысли – одного или другого героя. Эта связь и символическая, и сюжетная. Конечно, по сюжету они должны быть связаны, иначе читать будет не интересно. Это литературный прием — связывать жизнь персонажей, которые изначально не связаны. Все писатели используют это. Это интересно, найти эту связь — и мне как писателю, и читателю.
«Может книга и не изменяет то, как люди видят мир сейчас, но есть шанс, что она что-то изменит для будущего»
— Вам вообще было трудно писать этот роман? Вы же, во-первых, журналист и привыкли, наверное, к определенному стилю.
— Трудно и не трудно. С одной стороны, писать художественную литературу нелегко, когда твой мозг настроен на документалистику. Я начал писать художественные произведения в то же время, одновременно с тем, как начал снимать новости.
Мне просто было тесно в документалистике. Я хотел сказать больше. Я хотел рассказать о том, что чувствуют люди. Это значит, увидеть некую систему, провести параллели. Потому что когда снимешь новости, этот сюжет посмотрит определенное количество людей, а на следующий день будет другой сюжет, и о нем забудут. Мы даже называем это — «кормить зверя». Мы берем что-то — и бросаем в такую черную дыру информации, и оно исчезает.
С литературой — другое. Мне с самого начала было понятно, что если ты пишешь книгу, то она остается дольше одного дня. Может, она и не изменяет то, как люди видят мир сейчас, но есть шанс, что она что-то изменит для будущего. Это оптимистично, но если она переживет, пройдет этот фильтр времени, то, может, она найдет свое место.
«У каждого писателя есть своя система. У меня она хаотична»
— Как именно вы писали дневники? В каком формате это происходило?
— Это военные дневники. Они пишутся где-то в машинах, в гостинице или даже в окопе. Ты просто пишешь бессистемно. Потом ты находишь систему, потом ты ищешь какие-то ситуации. У каждого писателя есть своя система. У меня она хаотична. Я пишу много, но не связанных кусочков. Затем я нахожу связь между ними. Затем я строю из этого какой-то нарратив. Мне кажется, что для современной литературы это нормально. То есть романы, которые от начала до конца логичны, красиво построены, в которых четкое начало, четкий конец, понятна драматургия — они уже немножко устарели.
— Что вы чувствовали, когда находились на фронте и какие моменты больше всего запомнились?
— Несмотря на то, что эта книга не автобиографична, но все моменты, которые мне действительно запомнились, все моменты, которые меня поразили, мысли, которые я вынес из войны (а таких было много — недостаточно, но много), я записал. Они здесь, в этой книге.
«Между мной и страданиями всегда есть камера»
— Какие именно чувства у вас были – или они всегда разные?
— Мне кажется, что я чувствую меньше, потому что я видел много страданий и много смерти. Я не могу даже вспомнить, сколько мертвых людей я видел. Обычно они накладывают свой след. Твои чувства — их становится меньше. Ты не позволяешь себе испытывать много, но ты позволяешь себе писать об этом.
В каком-то смысле писать — это терапия. Но это не то, что я пишу, чтобы избавиться от этих чувств. Я хочу их оставить, но я хочу, чтобы у них был какой-то смысл. Потому что это самое трудное для человека, который переживает войну.
Я не говорю о себе, потому что есть люди, которые страдали и видели больше страданий чем я. Между мной и страданиями всегда есть камера. Я понимаю всю глубину страданий людей только после того, как я вижу видео или фотографии, которые я снял.
Первое, что делает психиатр с человеком, который прошел через травму (солдат это, или просто человек, который кого-то потерял) — он говорит ему, показывает, что эти страдания не напрасны. Да, это больно. Да, это несправедливо, но не напрасно. Потому что когда мы кого-то теряем, когда мы кого-то убиваем или видим чьи-то страдания, худшее, что мы можем чувствовать, — что эти страдания были напрасными, что нет никакого смысла в них. Вселенная — просто хаос без всякого смысла. Для меня эта книга — это доказательство того, что не все тщетно, не все исчезает, и смысл есть хоть в чем-то.
«Война — это то, что я никогда не хочу видеть, и то, куда я буду всегда возвращаться»
— Что для вас война?
— Война — это то, что я никогда не хочу видеть, и то, куда я буду всегда возвращаться.
— Почему вы будете возвращаться?
— Мне говорят, что у меня адреналиновая зависимость, но это не так. Эта книга называется «Время снов», потому что для меня литература, которую я делаю — это возможность не спать. Это возможность почувствовать реальность такой, какая она есть. Мы живем в реальности, которая ненастоящая. Не всегда, но чаще всего мы живем в реальности, сконструированной для нас. Она сконструирована для нас рекламой, кино, новостями, экранами, социальными сетями. Мы редко касаемся чего-то настоящего. Когда мы этого касаемся, мы чувствуем, что мы живы.
Когда я впервые начал работать с конфликтами, то понял, что это наиболее реальное, что я видел в своей жизни. Эта зависимость от реальности, эта зависимость от чувства настоящего чего-то, ее не лишиться. Я буду возвращаться. Любовь тоже приносит такие ощущения. Поэтому война — это не единственное место, где можно найти реальность, но это один из самых сильных толчков для того, чтобы понять, что мы живы.
«Каждый день, каждую минуту, когда я живу, я люблю свою жизнь»
— Именно сейчас вы чувствуете реальность?
— Я стараюсь, я только вернулся с войны. Только вернулся с Донбасса и стараюсь не забыть это. Может, это неправильно. Может, неправильно измерять реальность. Я уже говорил, что эта книга — тоже о том, что нет грани между реальностью. Может, и не надо так цепляться за реальность. Каждый день, каждую минуту, когда я живу, я люблю свою жизнь. Я хочу ее прожить полностью. Конечно, когда я могу, я останавливаюсь и говорю себе: «Это реально, я жив, это сейчас». Поэтому я надеюсь, что я жив, это не сон.
— Роман уже полностью готов, что дальше?
— Он изменился, но он готов — и два дня назад я подписал контракт с американским издательством в Нью-Йорке. Они будут издавать его на английском языке — после того, как переведут. Я пишу еще два романа. Я буду работать так, как я работаю. Это моя работа, я буду работать журналистом, я буду работать с документалистикой. Какие-то проекты и в Украине, и собираюсь ехать в Сомали, в Бразилию еще у нас есть план ехать. У меня два романа, которые, надеюсь, у меня будет время написать.
— Как считаете, на него тоже потребуется 8 лет?
— Надеюсь, что на это не уйдет 8 лет, как ушло на первый. Не думаю. Во-первых, у меня собралось много материалов, которые уже готовы. Я их использовал в этом романе, но я их использую в других. Во-вторых, я нашел систему, как писать. В первом романе ты всегда ищешь не только героев, сюжет, но и себя: стиль, систему работы. У каждого писателя есть своя система работы. Когда он пишет, сколько он пишет, как он делает. Кроме того, у меня уже есть издательство — и не одно, — которое хочет со мной работать. Которое ждет мои книги. Это ускоряет работу. Издать книгу в Украине очень трудно. В Украине мало читают. В Украине читают мало серьезной литературы. Культура чтения недостаточно развита, к сожалению.
Справка
Мстислав Чернов — украинский писатель, художник и международный журналист американского агентства новостей Associated Press. Автор романа «Времена сновидений» и арт-инсталляций в публичном пространстве. Международную карьеру журналиста начал во время протестов на площади Таксим в Стамбуле. Работал оператором во время военных и социально-политических конфликтов в Ираке, Сирии, секторе Газа, Франции, Гонконге и в Украине. Был ранен в 2014 году на Майдане Независимости в Киеве во время Революции Достоинства. Работает с темами военных, социальных конфликтов, медицины, миграционного и глобального климатического кризиса. Его фотографии публиковали The New York Times, The Washington Post, The Guardian, The Independent, The Daily Telegraph, Le Monde, Die Zeit, BBC, Forbes, Vice news, The Wall Street Journal, The Daily Mail, Deutsche Welle, Pulitzer Center, Cosmos photo agency, Business Insider, Forbes Украина. Видео выходили на каналах BBC, CNN, Al Jazeera, EuroNews, Sky News, Fox News Channel, Rai News 24 и других. Живет и работает в Германии. Дважды победитель и дважды финалист премии Royal Television Society, победитель конкурса APME, финалист Rory Peck Awards, Livingston Awards. Трижды победитель конкурса «Фотограф года (Украина) в категориях «Репортаж» и «Документальная фотография». Основатель и директор Украинской ассоциации профессиональных фотографов (УАПФ).
Фото предоставлены Мстиславом Черновым
Чтобы знавать о самом важном, актуальном, интересном в Харькове, Украине и мире:
подписывайтесь на канал в Youtube
Мстислав чернов время снов
В 2014 году фотограф Мстислав Чернов (печатался в The New York Times, The Washington Post, The Guardian и др.) стал автором первых снимков с места падения малайзийского «боинга». Шесть лет спустя почти никому не известный писатель Мстислав Чернов стал автором первого в украинской литературе масштабного художественного текста, в котором война на Донбассе показана с той стороны фронта. «Время снов» – роман для дебюта на удивление яркий, но в стольких отношениях неудобный, что его предпочитают не замечать.
Неудобство первое: роман написан по-русски. Несколько издательств его отвергли, рискнула только «Саммит-книга». Оригинал был презентован в январе в рамках выставки «Производство снов, или Что предлагает современная медиамашина» в столичном арт-центре Closer. О выставке писали немало, а вот о книге вскоре забыли: за восемь месяцев вышел лишь один критический отзыв. В сентябре появился украинский перевод, «Час сновидінь» номинировали на «Книгу года Би-би-си», но роман Чернова не попал даже в лонг-лист.
Открытие выставки в Closer
Неудобство второе: войну на Донбассе мы видим только «оттуда». Один из основных героев – К., военврач в оккупированном Славянске, и, как ни крути, он пользует боевиков. Другой ключевой персонаж – молодая женщина Ева, ухаживающая в полуразрушенном снарядами доме за умирающим отцом, и понятно, что снаряды эти прилетели от ВСУ. О подобных вещах у нас предпочитают не говорить, для определенного круга читателей такой подход неприемлем – даже несмотря на то, что политическая позиция Чернова безоговорочно проукраинская.
Неудобство третье: роман сложный и многословный. Главных героев четверо, их истории развиваются независимо друг от друга, и стилистически они оформлены очень по-разному. Чернов признается, что восемь лет назад «Время снов» начиналось как роман об отношениях Фридерика и Марии, но после 2014-го появилась линия К. и Евы, и война существенно потеснила остальные темы книги. Все это многообразие склеено заглавной метафорой. Жизнь как безумный сон; сны, подменяющие собой жизнь; сон как самое свободное творчество; забытье, которое необходимо прервать.
«Реальность нужна, чтобы создать иллюзию. Иллюзия нужна, чтобы понять реальность»
Главных четверо, но самых главных двое. Характеры Евы и Марии отличает глубокая и точная психологическая проработка, однако штурвал сюжета все-таки в руках мужчин. Характерно, что библейские имена героинь задают любопытную игру смыслов: если ветхозаветная Ева была первой женщиной, то черновская, оказавшаяся в одиночестве посреди войны, в каком-то смысле последняя. Действие романа разгоняют Фридерик и К., чей инициал вместо имени – очевидная отсылка к «Замку» Кафки, самого важного писателя для Чернова. Функции этих персонажей принципиально различны.
Фридерик – резонер, он отвечает за рассуждения. О любви и ненависти, о счастье и страхе, об экзистенции и суициде, о судьбах мира и кризисе современной цивилизации – короче говоря, обо всем на свете. Невесть из какого пространства и времени он присылает Марии длиннющие, психопатические, насыщенные резкими философскими сентенциями письма, в которых малая толика реальности перемешана с львиной долей сновидческого вымысла. Его воспаленные эпистолы можно разобрать на цитаты, под которыми автор романа подписался бы далеко не всегда.
К. – человек действия. Ужасы войны видят все ее участники и свидетели, но самое страшное все-таки достается врачу. Во «Времени снов» много хлещущей крови, разорванной плоти, мучительной боли, внезапной смерти. Как раз К., а не Фридерику впору сойти с ума, но он держится, какой бы кошмар вокруг ни творился. У него миссия, продиктованная не вполне понятным обетом. Парадокс в том, что он из Киева и явно не сторонник сепаратистов. Для К., как для «врачей без границ», они просто пациенты, которых надо лечить.
Раз в начале были три неудобства, пусть в конце будут три главных достоинства романа. Достоинство первое: «Время снов» написано талантливо и разнопланово. Главы, посвященные К., лишены рефлексий, в них доминирует действие. Письма Фридерика – нервные, витиеватые, претенциозные, полные растущего отчаяния. Из линии Марии получилась бы отменная психологическая драма с элементами детектива. История Евы похожа на исповедь, это рассказ о любви и надежде несмотря ни на что.
Достоинство второе: подлинность. Речь не о реальных событиях, хотя их тоже немало – в книгу попали и сбитый российской ракетой «боинг» и расстреливающий пленника командир боевиков Мотор (читай Моторола), а о достоверности изображаемого. Чернов пишет о том, что хорошо знает, это касается и быта, и медицины, и войны, и культурных реалий. Скажем, сцены с К. основаны на рассказах военных врачей, а в описании зарубежных вояжей Фридерика автору помог опыт собственных путешествий: фотографируя военные и гражданские конфликты, Чернов побывал в десятках стран мира.
«Чувство красоты появилось в человеке, когда он впервые почувствовал, что боится смерти»
Достоинство третье: внеидеологичость. Большинство отечественных романов о донбасской войне смахивают на агитки, это хорошо для пропаганды, но плохо для литературы. «Время снов» лишено как авторских оценочных суждений, так и трансляции «правильных» взглядов устами героев. Чернов – прежде всего гуманист, в его прозе это проявляется не меньше, чем в фото из горячих точек. При этом вопрос о политической позиции автора может возникнуть только у невнимательного или предвзятого читателя; sapienti sat.
Фото из серии Ukrainian War
Кстати, о горячих точках. В августе во время протестов в Минске, которые он снимал, Мстислава избили омоновцы. Сейчас Чернов, корреспондент Associated Press, снимает войну в Нагорном Карабахе.
Люди держатся за убеждения. Фотограф Мстислав Чернов — о протестах в Минске, Стамбуле и сбитом Боинге
Мстислав Чернов о том, как его избили в Минске, почему он любит фотографировать протесты и как литературное творчество помогло не сойти с ума
До 2020-го Мстислав Чернов был известен прежде всего как документальный фотограф и оператор. Он освещал Евромайдан и российскую агрессию на Донбассе, гражданские конфликты в Турции и военные действия в Сирии, взятие Мосула и протесты в Минске. Его фото- и видеоматериалы публиковали CNN, BBC, New York Times, Washington Post. Он лауреат и финалист нескольких престижных премий в области фото- и видеожурналистики. В последние годы Чернов живет в Германии, работает штатным корреспондентом Associated Press.
Подпишись — и всегда будь в курсе событий.
Если ты бережешь себя, то никогда не снимешь самое важное
В январе издательство «Саммит-книга» опубликовало роман Чернова «Время снов», отличающийся необычной для дебютной книги тематической широтой и психологической глубиной. Двое героев-мужчин выполняют в романе абсолютно разные функции. Страдающему от психических расстройств архитектору Фридерику принадлежат пространные рассуждения о любви и ненависти, снах и судьбах мира, жизни и смерти. Военный врач К., чьими глазами читатель видит захваченный Славянск, предстает человеком действия, его миссия — спасать людей, кто бы они ни были.
Мстислав, вы ведь не сразу занялись фотографией?
— Я окончил Харьковский университет электроники, но уже на втором году учебы понял, что это ошибка. На последних курсах все свободное время тратил на работу в книжном магазине, так что литература в моей жизни появилась раньше, чем фотография. Потом начал работать новостным фотографом, через некоторое время бросил, но позже вернулся — уже к художественной фотографии и фотодокументалистике. В конце концов стал снимать конфликты.
Были ли у вас литературные публикации до «Времени снов»?
— Не было. Я писал короткие рассказы, пробовал разные стили, подражал любимым писателям — Кортасару, Маркесу, Стейнбеку, Уайлдеру, Гессе, Кафке. Иногда до сих пор пользуюсь их литературными приемами.
Сколько времени вы писали роман?
— Восемь лет, хотя думал над ним дольше. Он формировался скачками: если сначала стержнем была история Фридерика, то потом его становилось все меньше и меньше. Однако метафора сновидений, заданная этим персонажем, все равно осталась главной.
ЛИТЕРАТУРА: СНЫ
Может, вместе с Фридериком на второй план отходил ваш юношеский максимализм? Он кажется вашим alter ego, с которым вы постепенно перестаете соглашаться.
— Фридерик изображен так, чтобы к его монологам нельзя было относиться слишком серьезно. Если говорить об автобиографичности, то мне скорее близок К. Все это соотносится с изменением моих собственных перспектив. Начав с умозрительных философских соображений, со временем я углубился в конфликты, в человеческие страдания. Росла потребность в реальности, и выбор профессии был напрямую с этим связан.
К. — это отсылка к одноименному герою Кафки из романа «Замок»?
— Да, это такой постмодернистский реверанс, который я просто обязан был сделать. Мой день рождения совпадает с днем рождения Кафки, и я всегда чувствовал с ним какую-то связь. К тому же этот прием сюжетно оправдан: на Донбассе герой вынужден скрывать свое настоящее имя.
К. — военный врач, вы — фотокорреспондент, между этими профессиями есть кое-что общее, верно?
— Безусловно. Работая со своими донбасскими дневниками, я понял, что мне нужен персонаж, который одновременно находится внутри и снаружи конфликта. Нужно было рассказать о войне с точки зрения очевидца, но не бойца. Поскольку я категорически не хотел писать ни автобиографическую книгу, ни книгу о журналистах, правильней всего было взять в герои врача.
В романе поражает обилие медицинских терминов и подробностей.
— Я всегда интересовался медициной. Читал много медицинской литературы, работал с Красным Крестом, консультировался со знакомыми врачами. У К. есть несколько прототипов — истории, которые с ним происходят, записаны со слов реальных врачей. Кроме того, по долгу службы я периодически прохожу курсы первой медицинской помощи. Мне не приходилось никого спасать, и надеюсь, что не придется, но я всегда должен быть к этому готов.
Война в вашем романе показана с той стороны фронта…
— …и мне это ставят в упрек. Впрочем, не только это: первой проблемой стал язык. Сейчас роман выходит на украинском, и я очень этому рад, но в оригинале он написан по-русски. Я говорю на пяти языках, так что роман мог быть написан и на украинском, и на английском. Но, во-первых, большинство персонажей говорят по-русски, и мне важно было передать естественную оригинальность их речи. А во-вторых, мне хотелось, чтобы «Время снов» прочитала русскоговорящая аудитория.
Портрет пандемии. Врачи-реаниматологи оказывают помощь больным COVID-19. Львов, сентябрь-2020 (фото: Мстислав Чернов)
Что касается ракурса, то не в этом ли прелесть литературы, позволяющей увидеть мир с другой перспективы, с позиции другого времени, других взглядов, другого пола? Это помогает не только шире и глубже понять проблему, но разглядеть самого себя. Еще меня обвиняют в том, что роман недостаточно патриотичен. Но я считаю, что патриотизм художника как раз состоит в объективности, в том, чтобы не принимать ничьей стороны, описывать события максимально ясно и отстраненно.
И что, ваши аргументы принимают?
— Мы живем в эпоху постреальности и постправды. Каждый ищет подтверждение своим взглядам; за все время войны на Донбассе и конфликтов в Беларуси я не встретил ни одного человека, поменявшего убеждения. Люди держатся за них до последнего, и единственное, что ты можешь сделать, — объяснить свою позицию. Но, как правило, это ни к чему не приводит.
Зачем тогда романы писать? Не возникало ли у вас чувство, что литература — совершенно бесполезное занятие?
— Я не думаю, что литература может изменить мир прямо сейчас, но уверен в том, что по прошествии некоторого времени взгляды людей будут зависеть не столько от фактов, сколько от произведений литературы и искусства. Например, о Первой мировой войне я узнал в основном из художественной литературы, из романов Ремарка. Можно сказать, что искусство формирует не настоящее, а будущее.
С замиранием сердца. Анестезиолог готовит новорождённого к кардиологической операции. Харьков, 2017 г. (фото: Мстислав Чернов)
Люди всегда верили не фактам, а историям. Мне нравится вспоминать рассказ Борхеса о гипотетической истории Христа, после чего слушатели разворачиваются и уходят. Люди предпочитают притчи, поучительные истории с моралью, факты им не интересны. Важно, чтобы мы оставляли после себя истории.
Сон — заглавный образ, основная метафора романа. Это больше про украинские реалии последнего времени или про мир вообще?
— Скорее второе. Человечество вступило во время снов — это ведь еще и отсылка к мифам австралийских аборигенов, которые называют временем снов период, когда мир только создавался. Куда бы я ни поехал, на какой бы войне ни оказался, везде у меня двойственное ощущение: то ли это я сплю, то ли спят все вокруг. Впервые я почувствовал нечто подобное на Донбассе. Война — это коллективный кошмар, от которого нас некому разбудить.
ФОТОГРАФИЯ: КОНФЛИКТЫ
Откуда у вас интерес к горячим точкам, к опасным местам? Вы авантюрист?
Как вы сами формулируете цель вашей работы?
— Фотографы, снимающие конфликты, часто рассказывают, что они хотят сделать мир лучше, но мне это кажется лукавством. Конечно, я хочу, чтобы мир стал лучше, но сомневаюсь, что моя работа этому способствует. Единственное, что я могу сделать, — вцепиться в реальность зубами и не отпускать, пытаться ее понять. Из-за того, что мы живем в эпоху сновидений, это для меня особенно важно. Мое желание возвращаться в зоны конфликтов — на самом деле попытка проснуться.
Вы поехали в Стамбул по собственной инициативе?
— Да. Тогда я был фрилансером и сам выбирал, куда ездить. В работе фрилансера есть особенности. На Таксиме я встретил фотографа, который снимал для «Нью-Йорк Таймс», он любил поговаривать: «Mstyslav, no blood — no money!», то есть если не было крови, день прошел неудачно. Я ездил на конфликты исключительно по собственной воле. И когда революция и война случились в Украине, конечно же, приехал на родину.
Как вам удалось оказаться на месте крушения малайзийского «боинга» сразу после катастрофы?
— Тогда на Донбассе еще работали аккредитации международных агентств, в том числе американских. Мы дежурили, каждый день снимали сюжеты, следили за новостями. Когда в социальных сетях появились сообщения о том, что сбили транспортник, решили срочно ехать снимать. По дороге мне позвонили из Лондона и сказали, что пропал пассажирский самолет. Сначала мы даже не поняли, что произошло, подумали, что пропало сразу два самолета. Потом все выяснилось.
Как у вас только крыша не поехала от того, что вы увидели на месте крушения?
— А откуда вы знаете, что она у меня не поехала? Во «Времени снов» много психологических и психиатрических терминов. Мне нужно было добиться максимального правдоподобия в описании состояний и реакций Фридерика, когда он сходит с ума, и я отдал роман на вычитку психиатру. Первое, что она мне сказала после прочтения: «Мстислав, я готова поставить вам диагноз». По большому счету травматический опыт никогда никого не облагораживает. Он только уродует людей, причем как жертв, так и палачей. Думаю, именно работа над книгой помогла мне остаться нормальным.
Как долго сепаратисты терпели иностранных фотокорреспондентов?
— В 2016 году Associated Press лишили аккредитации, меня выгнали с Донбасса, и я попросился в другие горячие точки. Дальше были Ирак, Сирия, сектор Газа, Ливия и т. д.
ЖИЗНЬ: РИСКИ
Где было опасней всего?
— Сейчас я понимаю, что в Ираке, во время взятия Мосула. Но в Ираке был период, когда всем было все равно. Можно было прийти к знакомому генералу и договориться поехать куда угодно. Власти не заботились о прессе. Если ты не понимал, куда едешь, могло случиться всякое.
На месте катастрофы. Чернов был первым журналистом, сфотографировавшим сбитый оккупантами малайзийский «боинг» (фото: Мстислав Чернов)
Что вас заставило поехать в Беларусь?
— Это очень близкая мне тема, она кажется продолжением того, что мы в Украине переживаем уже шесть лет. Когда в Беларуси началась предвыборная кампания, я вызвался поехать, но никто и предположить не мог, как повернутся события. Все думали, что результат заранее известен, что протесты сразу же жестоко подавят.
У вас за годы работы на протестах не выработалась способность предсказывать, что будет происходить?
— Единственное, что я могу предсказать, — это то, что я ничего не могу предсказать. В 2014-м на Майдане логика подсказывала, что случится одно, а случилось совершенно другое. То же можно сказать про Беларусь.
После того инцидента с избиением вам запретили въезд в Беларусь?
— Нет, но аккредитацию не продлили. Без аккредитации я туда поехать не могу, нелегально мы не работаем.
Что именно произошло с вами в Минске?
— Мои коллеги иногда недолюбливают работать со мной, потому что обычно я подхожу слишком близко к событиям. В данном случае я как раз осторожничал, стоял довольно далеко и был в жилетке «Пресса». Тем не менее меня догнали, сбили с ног, избили дубинками и потащили в автозак. Думаю, они не охотились за прессой, а просто зачищали улицы. Это было сюрпризом: обычно полиция избивает и отпускает, бежит себе дальше. Кстати, бьют и в Европе, особенно любят это дело испанские полицейские.
Опасная профессия. Вечером 9 августа Мстислава Чернова задержали и бросили в автозак бойцы минского ОМОНа (фото: Татьяна Зенкович)
В автозаке лицом в пол уже лежало пять протестующих. Сначала всех просто оскорбляли, а когда кто-то что-то ответил, стали бить ногами. Мне попали каблуком по затылку, и я потерял сознание. Очнулся, когда меня вытаскивали в скорую; возможно, благодаря моей пресс-карте. В общем-то, мне повезло — остальные попали в тюрьму. Так уже было с несколькими моими коллегами.
Вы считали, сколько раз получали побои и ранения?
— Нет. Мы вообще стараемся об этом не говорить. Для международных агентств новостей безопасность и здоровье сотрудников — один из главных приоритетов. Если с журналистом что-то случится, из горячей точки его предпочтут забрать. Поэтому о мелких травмах журналисты обычно не упоминают.
Приходится идти на компромисс: чтобы показать, что происходит, нужно быть в центре событий. Если ты бережешь себя, то никогда не снимешь самое важное.