Левитанский сон об уходящем поезде
Сон об уходящем поезде
Один и тот же сон
мне повторяться стал.
Мне снится, будто я
от поезда отстал.
Один, в пути, зимой,
на станцию ушел,
а скорый поезд мой
пошел, пошел, пошел.
И я хочу бежать
за ним — и не могу,
и чувствую сквозь сон,
что все-таки бегу,
и в замкнутом кругу
сплетающихся трасс
вращение земли
перемещает нас —
вращение земли,
вращение полей,
вращение вдали
берез и тополей,
столбов и проводов,
разъездов и мостов,
попутных поездов
и встречных поездов.
Но в том еще беда,
и, видно, неспроста,
что не годятся мне
другие поезда.
Мне нужен только тот,
что мною был обжит.
Там мой настольный свет
от скорости дрожит.
Там любят лечь — так лечь,
а рубят — так с плеча.
Там речь гудит, как печь,
красна и горяча.
Мне нужен только он,
азарт его и пыл.
Я знаю тот вагон.
Я номер не забыл.
Он снегом занесен,
он в угле и в дыму.
И я приговорен
пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег.
Мне сладок этот дым,
встающий высоко
над всем пережитым.
И я хочу за ним
бежать — и не могу.
И все-таки сквозь сон
мучительно бегу,
и в замкнутом кругу
сплетающихся трасс
вращение земли
перемещает нас.
Доступные переводы
Перевод на английский, Natasha Gotskaya
The dream about the leaving train (M)
I want my own train, its passion, heat and force,
I keep in mind its name, its number and its course.
It’s far, it clothed in snow, in soot and slack and dust,
Condemned to it, I know: I need it while I last,
I’m sentenced to my train, I need it to survive,
The sweetness of its smoke arise above my life!
Перевод на иврит, Зеэв Гейзель
אֲנִי רוֹצֶה לָרוּץ אַחְרֶיהָ, לֹא יָכוֹל
אַךְ בַּחֲלוֹם מַרְגִּישׁ כִּי רָץ לַמְרוֹת הַכֹּל!
בְּמַעֲגָל סָגוּר הֲרֵי מִסְתּוֹבְבִים
אֲנִי וְהָרַכֶּבֶת בְּכָל הַנְּתִיבִים,
אֲנִי רוֹצֶה לָרוּץ אַחְרֶיהָ, לֹא יָכוֹל
אַךְ בַּחֲלוֹם מַרְגִּישׁ כִּי רָץ לַמְרוֹת הַכֹּל!
בְּמַעֲגָל סָגוּר הֲרֵי מִסְתּוֹבְבִים
אֲנִי וְהָרַכֶּבֶת בְּכָל הַנְּתִיבִים.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Статистика
Левитанский Юрий
Сон об уходящем поезде
Юрий Давыдович Левитанский родился 21 января 1922 года в Киеве.
В 1938 году окончил школу в городе Сталине (ныне Донецк) и поступил в Московский институт философии, литературы и истории.
С началом Отечественной войны ушёл на фронт солдатом, стал офицером, затем фронтовым корреспондентом, начал печататься в 1943 году во фронтовых газетах.
В 1955-57 г.г. учился на Высших литературных курсах при Литературном институте имени М.Горького.
В 1963 году опубликовал сборник стихов «Земное небо», сделавшим известными эти стихи и его автора.
Кроме стихов, сборники которых («Кинематограф», «Воспоминания о Красном снеге», «Два времени», «Сон о дороге», «Белые стихи» и др.) печатались в различных изданиях, поэт занимался и переводами.
На стихи поэта профессиональными композиторами и бардами написаны песни.
Ю.Д.Левитанский умер 24 января 1996 года.
Сон об уходящем поезде
Мне нужен только он, азарт его и пыл.
Я знаю тот вагон, я номер не забыл.
Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
И я приговорен пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег. Мне сладок этот дым,
Встающий высоко над всем пережитым! 
| Рубрики: | Памятные даты / «сегодня родились» Литературная страница |
Метки: Юрий Левитанский
Процитировано 1 раз
Понравилось: 13 пользователям
Левитанский сон об уходящем поезде
Юрий Левитанский-Как медленно тебя я забывал. ЧТОБЫ ПОМНИЛИ.
Как медленно тебя я забывал!
Не мог тебя забыть, а забывал.
Твой облик от меня отодвигался,
Он как бы расплывался, уплывал,
Дробился, обволакивался тайною
И таял у неближних берегов —
И это все подобно было таянью,
Замедленному таянью снегов.
Все таяло. Я начал забывать
Твое лицо. Сперва никак не мог
Глаза твои забыть, а вот забыл,
Одно лишь имя всё шепчу губами.
Нам в тех лугах уж больше не бывать.
Наш березняк насупился и смолк,
И ветер на прощанье протрубил
Над нашими печальными дубами.
И чем-то горьким пахнет от стогов,
Где звук моих шагов уже стихает.
И капля по щеке моей стекает.
О, медленное таянье снегов!
СТИХИ ЛЕВИТАНСКОГО об ОДИНОЧЕСТВе, О ДРУЖБЕ И ДРУЗЬЯХ,
ОБ УХОДЯЩЕМ ВРЕМЕНИ И ЛЮБВИ.
Собирались наскоро, обнимались ласково,
Пели, балагурили, пили и курили.
День прошел — как не было.
Не поговорили.
Виделись, не виделись, ни за что обиделись,
Помирились, встретились, шуму натворили.
Год прошел — как не было.
Не поговорили.
Так и жили — наскоро, и дружили наскоро,
Не жалея тратили, не скупясь, дарили.
Жизнь прошла — как не было.
Ста рублей не копил – не умел.
Ста друзей все равно не имел.
Ишь чего захотел – сто друзей!
Сто друзей – это ж целый музей!
Сто, как Библия, мудрых томов.
Сто умов.
Сто высотных домов.
Сто морей.
Сто дремучих лесов.
Ста вселенных заманчивых зов:
скажешь слово одно –
и оно
повторится на сто голосов.
Ах, друзья,
вы мудры, как Сократ.
Вы мудрее Сократа стократ.
Только я ведь и сам не хочу,
чтобы сто меня рук – по плечу.
Ста сочувствий искать не хочу.
Ста надежд хоронить не хочу.
…У витрин, у ночных витражей,
ходят с ружьями сто сторожей,
и стоит выше горных кряжей
одиночество в сто этажей.
Я зимнюю ветку сломал, я принес ее в дом
и в стеклянную банку поставил.
Я над ней колдовал, я ей теплой воды подливал,
я раскрыть ее листья заставил.
И раскрылись зеленые листья,
растерянно так раскрывались они,
так несмело и так неохотно,
и была так бледна и беспомощна бедная эта
декабрьская зелень —
как ребенок, разбуженный ночью,
испуганно трущий глаза
среди яркого света,
как лохматый смешной старичок,
улыбнувшийся грустно
сквозь слезы.
Ночью проснулся от резкого крика «Спасите!»
Ночью проснулся от резкого крика «Спасите!».
Сел и прислушался. Тихо в квартире и сонно.
Спали спокойно мои малолетние чада,
милые чада, мои малолетние дщери.
Что же случилось? Да нет, ничего не случилось.
Все хорошо, мои милые. Спите спокойно.
Да не разбудит однажды и вас среди ночи
тщетно молящий о помощи голос отцовский.
Да не почудится вам, что и вы виноваты,
если порою мне в жизни бывало несладко,
если мне так одиноко бывало на свете,
если хотелось мне криком кричать
временами.
Живешь, не чувствуя вериг
Живешь, не чувствуя вериг,
живешь — бежишь туда-сюда.
— Ну как, старик? — Да так, старик!
Живешь — и горе не беда. —
Но вечером,
но в тишине,
но сам с собой наедине,
когда звезда стоит в окне,
как тайный соглядатай,
и что-то шепчет коридор,
как ростовщик и кредитор,
и въедливый ходатай…
Живешь, не чувствуя вериг,
и все на свете трын-трава.
— Ну как, старик? — Да так, старик!
Давай, старик, качай права! —
Но вечером,
но в тишине,
но сам с собой наедине,
когда звезда стоит в окне,
как тайный соглядатай…
Итак — не чувствуя вериг,
среди измен, среди интриг,
среди святых, среди расстриг,
живешь — как сдерживаешь крик.
Но вечером,
но в тишине…
Я вас не задержу.
Да-да, я ухожу.
Спасибо всем за все.
Счастливо оставаться.
Хотя, признаться, я
и не предполагал,
что с вами будет мне
так трудно расставаться….
Сон о дороге
И еще такой я видел сон.
Люди,
их несметное количество,
все, кто жил на свете до меня,
двести поколений человечества,
в отблесках закатного огня
по дороге
шли
мимо меня.
Люди эти, малы и велики,
выходя из тьмы своих веков,
на себе несли своих богов
темные таинственные лики,
свои стяги
и свои вериги,
груз венков своих,
своих оков,
книги своих пастырей
и книги
вольнодумцев и еретиков,
древние орудия познанья,
множество орудий для дознанья
и для целей всяческих других,
чаши для куренья фимиама —
словом, все,
с чем шла когда-то драма
их страстей
и верований их.
Как ее разрозненные звенья,
времена смешав и поколенья,
шли передо мною Брут и Цезарь
и Марат с Шарлоттою Корде,
армии афинян и троянцев,
якобинцев
и преторианцев,
Азия бок о бок и Европа,
вперемежку Рим и Карфаген.
И почтенный киник из Синопа,
седовласый старец Диоген,
выступив на миг из полумрака,
поднял свой фонарик над собою
и сказал мне строго:
— Для чего! —
И подобно греческому хору,
тысячи людей одновременно
выдохнули разом:
— Для чего! —
Кто-то рявкнул басом:
— Ты ответишь! —
И шепнули рядом:
— Ты все скажешь!
Ты нам головой своей ответишь,
если ты не скажешь —
для чего. —
Я хотел ответить,
я пытался,
я кричал,
но звук терялся где-то —
как всегда во сне бывает это,
вымолвить не мог я ничего.
А меж тем
поток уже кончался,
край его вдали обозначался,
и, венчая шествие, качался
одинокий факел позади.
И тогда
над темною дорогой,
где шаги едва уже звучали,
преисполнен гнева и печали,
трубный глас раздался:
— Проходи. —
И тогда пошел я вслед за ними,
как в конце военного парада
с площади уходят музыканты,
завершая шествие его.
А потом дорога опустела,
лишь трава
тревожно шелестела,
и звезда полночная блестела,
грустно вопрошая:
— Для чего?
Юрий Левитанский. Сон об уходящем поезде
—>
| Доставка: | |
| по городу: | Бесплатно! |
| по стране и миру: | Стоимость доставки по стране 180.00 р По миру 600.00 р |
| Покупая несколько лотов продавца, Вы экономите на доставке. Лоты доставляются одним отправлением. | |
| ДОСТАВКА: личная встреча, самовывоз(7 мин от м. Чертановская в любой день),почтой по России и за рубеж после полной предоплаты, доставка курьером(по Москве) 200-500 рублей осуществляется на указанный покупателем адрес (но не более 1 км от ближайшей станции метро и на моё усмотрение). При личной встрече (на кольцевых станциях метро) и СамоВывозе доставка бесплатная. Почтовые расходы по отправке за границу с 01.01.2015 составляют: 450 руб при весе заказной бандероли до 0,5кг и 658 руб при весе от 0,5 кг до 1 кг. | |
| Оплата: Наличные, Банковский перевод, Банковская карта, Смотри в описании, Контакт, Почтовый перевод. | |
| Состояние товара: | Новый. |
| №188314421 |
Серия: Поэтическая Россия
Издательство: М.: Русская книга
Переплет: твердый; 384 страниц; 2000 г.
Формат: уменьшенный
В сборник стихотворных произведений выдающегося поэта современности Юрия Левитанского (1922–1996), лауреата Государственной премии России (1995) вошли его основные поэтические книги: «Кинематограф», «День такой-то», «Письма Катерине, или Прогулка с Фаустом», «Белые стихи», а также самое последнее, написанное им. Завершает книгу записанный Л. Гомбергом монолог Ю.Д. Левитанского «…Многого просто уже не успеть…».
По возможности, прошу перед покупкой спросить меня о наличии товара.