Латентность сна что это
Хроническая бессонница
Хроническая бессонница – бессонница продолжительностью более одного месяца – имеет распространенность 10-15% и возникает чаще у женщин, пожилых взрослых и пациентов с хроническими соматическими или психиатрическими нарушениями. Она может следовать за эпизодами острой бессонницы у людей, предрасположенных к ней, и становиться хронической за счет поведенческих и психических факторов, таких как тревога и беспокойство во время нахождения в постели, а также неверные представления о длительности сна. Последствия включают усталость, нарушения настроения, проблемы межличностных отношений, трудности при выполнении профессиональной деятельности и сниженное качество жизни.
Подробный анамнез, полученный у пациента и его партнера (если таковой имеется) обычно позволяет точно классифицировать причины бессонницы. Для пациента полезным может быть ведение дневника с регистрацией времени сна в течении одной- четырех недель. Полисомнография требуется редко, лишь в случае сильного подозрения на нарушение дыхания во время сна, нарушение с периодическим движением конечностей (periodic limb movement disorder) или при отсутствии эффекта от лечения.
Бессонница, вторичная по отношению к другим причинам, более распространена, чем первичная; ее необходимо исключить или вылечить перед постановкой диагноза первичной бессонницы. При сохранении бессонницы, несмотря на лечение вторичных причин, следует начать терапию первичной бессонницы. У одного отдельного пациента может отмечаться несколько причин данного нарушения. Нарушения циркадного ритма, такие как нарушения сна в связи с рабочими сменами и синдром запаздывания фазы сна [ delayed sleep phase syndrome ] ( запаздывание периода сна более, чем на 2 часа по отношению к обычному времени), а также синдром добровольного недостаточного сна, следует рассматривать в дифференциальном диагнозе, но они не считаются формами бессонницы.
СТРАТЕГИИ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Методы поведенческой психотерапии
Методы поведенческой психотерапии (таблица) включают группу методик, которые направлены на факторы, способствующие хронизации бессонницы, независимо от ее причины. Терапия контроля стимула предполагает, что бессонница является неадекватной реакцией на такие факторы, как время отхода ко сну и обстановка спальни (например, регулярное чтение или просмотр телепередач в постели, вместо сна) и требует, чтобы пациент заново научился ассоциировать постель со сном. Терапия путем ограничением сна исходит из того, что люди, страдающие бессонницей, могут научиться увеличивать время сна за счет его временного лишения, добровольно уменьшив время, проводимое в постели. Методы релаксации основаны на гипотезе, что бессонница связана с гипервозбуждением. Психический компонент таких методов подразумевает просвещение относительно потребностей в сне, коррекцию нереальных ожиданий пациента и обсуждение его тревоги и преувеличенного восприятия последствий плохого сна. Просвещение по гигиене сна направлено на внешние факторы, которые могут способствовать укоренению бессонницы, такие как шум в спальной комнате или потребление кофеина.
Таблица. Типы поведенческой психотерапии
Терапия контроля стимулов
Ложитесь спать только, когда ощущаете сонливость.
Используйте спальню только для сна и занятий сексом.
Если Вы не в состоянии заснуть в течении 15-20 минут, идите в другую комнату, почитайте или займитесь другими спокойными видами деятельности; отправляйтесь спать, только чувствуя сонливость; повторите при необходимости.
Установите регулярное время пробуждения вне зависимости от длительности сна.
Избегайте дневного сна.
Терапия ограничения сна
Снижайтевремя пребывания в постели до предполагаемого общего времени сна (минимум, 5 часов).
Еженедельно повышайте время пребываняи в постели на 15 мин., когда предполагаемая эффективность сна (отношение времени сна ко времени пребывания в постели ) составляет, по меньшей мере, 90 мин.
Терапия методами релаксации
Физический компонент: прогрессирующая мышечная релаксация, био- обратная связь.
Психический компонент: обучение созданию зрительных образов (imagery), медитация, гипноз.
Просвещение с целью изменить ложные представления о сне (например, такие: для здоровья требуется минимум 8 часов сна за ночь).
Просвещение по гигиене сна
Лечение обычно сочетает несколько подходов. Хотя данные подтверждают эффективность различных отдельных компонентов терапии ( за возможными исключениями просвещения по гигиене сна и психотерапии, самой по себе), комбинированные методы более эффективны, чем отдельные методики. Средняя зарегистрированная длительность дальнейшего наблюдения после завершения поведенческой психотерапии – шесть месяцев, со стойкими благотворными эффектами, отмеченными в большинстве исследований.
В большинстве исследований поведенческая психотерапия продолилась психологами, в среднем, по 6 занятий (всего, 5,8 часа) на пациента. Мета- анализ говорит о том, что индивидуальная терапия несколько более эффективна, чем групповая. Стажеры в области психологии и психиатрии, медсестры общественного здравоохранения и консультанты в первичной медицине успешно проводили данную терапию в течении 4-6 занятий по 20-50 мин. каждое. Успешные результаты были также зарегистрированы, когда терапия (состоящая из 3-10 занятий) проводилась врачами первичной практики, прошедшими 3-х часовую подготовку у психолога, имеющего опыт в лечении бессонницы. Исследование сокращенного курса поведенческой психотерапии, проводимой младшими клиническими психологами за 2 занятия продолжительностью по 25 мин., с двухнедельным перерывом, показало значительный эффект, сохраняющийся, по меньшей мере, в течении 3 месяцев. Самопомощь посредством видеопленок или письменных материалов также оказалась эффективной.
Фармакологические методы терапии
Препараты, имеющиеся на рынке для лечения бессонницы без рецепта, включают седативные антагонисты гистамин-1 – рецепторов (дифенгидрамин и доксиламин) и мелатонин, но их применение не подтверждено неукоснительными данными. Рандомизированные, контролируемые испытания антагонистов гистамин-1-рецепторов говорят о том, что они улучшают сон субъективно, но заключения ограничены небольшим числом обследуемых, кратким периодом введения препарата и недостатком объективных показателей; утренняя заторможенность – известный побочный эффект. Исследования мелатонина, которые включали небольшие количества пациентов, пролеченных в течении кратких периодов различными дозами и формулами, показали противоречивые результаты.
Многие рандомизированные испытания показали эффективность бензодиазепинов и агонистов бензодиазепиновых рецепторов в устранении кратковременной бессонницы, но никакие исследования не вышли за пределы применения в течение 6 месяцев. Мета-анализ 22 исследований бензодиазепинов или агониста бензодиазепиновых рецепторов zolpidem ( Ambien) продемонстрировали, что данные препараты приводят к значительному улучшению латентности сна, общего времени сна, уменьшению числа пробуждений и улучшению качества сна. В подгруппе девяти исследований, включавших соответствующие данные, средний пациент, получающий медикаменты, засыпал быстрее, чем 71% представителей контрольной группы, спал дольше, чем 76% контрольных обследуемых, просыпался реже, чем 74%, и отмечал более хорошее качество сна, чем 73% представителей контрольной группы.. Препараты краткосрочного действия имели более выраженный эффект на латентность сна, тогда как препараты промежуточного или длительного действия, имели более выраженный эффект на общее время сна.
Воздействия отмены медикаментозного лечения, особенно рикошетной бессонницы, редки после прекращения бензодиазепинов длительного действия и имеют тенденцию к слабовыраженному проявлению после прекращения применения бензодиазепинов промежуточного действия. Однако, сообщалось о выраженной рикошетной бессоннице после прекращения triazolam, препарата краткого действия, которая продолжается обычно от одной до трех ночей.. В отличие от этого, исследования показали незначительное рикошетную бессонницу или ее отсутствие; рикошетной бессонницы не было отмечено после отмены zaleplon. Скорость отмены бензодиазепинов следует подбирать индивидуально, в зависимости от полужизни и дозы препарата, длительности терапии и от того, является ли бессонница хронической или острой.
Сообщалось о нескольких случаях антероградной амнезии спустя день после использования триазолама, но распространенность данного побочного явления неизвестна. Тогда как исследования показали различные дефициты памяти после использования бензодиазепинов различного периода полужизни, клинически значимая амнезия, по-видимому, в основном, ограничена препаратами краткосрочного действия. Амнезия, включая таковую, связанную со sleep-related eating,. была описана при использовании zolpidem, но намного реже – при использовании триазолама. Наиболее выраженные побочные эффекты бензодиазепинов длительного действия – дневная сонливость и нарушение координации. Данные эффекты могут также отмечаться при использовании препаратов промежуточного действия, но менее часто: они редко вызываются препаратами краткого действия, такими как триазолам, и обычно отмечаются лишь при высоких дозах. Побочные эффекты более часты у пожилых, и здесь необходимы снижения дозы. Использование бензодиазепинов длительного действия было связано с повышенным риском падений и переломов бедра у пожилых людей.
Антидепрессанты с седативным действием все чаще назначаются при хронической бессоннице, несмотря на скудость данных из рандомизированных испытаний в поддержку данной практики. Небольшие, рандомизированные испытания показали эффективность тразодона ( trazodone) в лечении бессонницы у пациентов с депрессией. 14- дневное испытание, сравнивающее тразодон, золпидем и плацебо у пациентов с первичной бессонницей, показало улучшение латентности и длительности сна (при оценке путем анкетирования) при назначении тразодона по сравнению с плацебо, но меньше эффекта при сравнении с золпидемом. Четырехнедельное испытание трициклического антидепрессанта doxepin в лечении первичной бессонницы показало значительное снижение латентности сна (на 21% по сравнению с исходным статусом), повышение эффективности сна ( на 13% выше исходного статуса) и общего времени сна (на 13% выше исходного уровня). Побочные эффекты трициклических антидепрессантов включают сухость во рту, постуральную гипотензию, сонливость, сердечные аритмии и увеличение массы тела, тогда как тразодон может вызывать гипотензию, запоры и приапизм. Миртазапин, тетрациклический антидепрессант, обладающий действиями адренергического и серотонергического антагониста, снижает время пробуждения после наступления сна, увеличивает его эффективность и повышает длительность медленно-волнового сна у здоровых людей, но отсутствуют данные по его эффектам при первичной бессоннице.
Фармакологическая терапия vs. поведенческая психотерапия
В ряде рандомизированных, контролируемых исследований поведенческая психотерапия сравнивалась с фармакологической и с комбинированной терапией. Одно из исследований (triazolam vs. поведенческая психотерапия) показало более короткую латентность сна через две недели при назначении триазолама, но одинаковую латентность через 4 недели. Еще одно исследование (zolpidem vs. поведенческая психотерапия) показало, что последняя превосходит его по своей эффективности на протяжении всего исследования. Катамнестическое наблюдение через 4-6 недель после прекращения приема препарата и завершения психотерапии показало стойкий эффект лишь в группах, получавших психотерапию, в обоих исследованиях. Мета- анализ, сравнивающий исследования поведенческой терапии с таковыми снотворных средств, показал подобные же краткосрочные исходы во время лечения за исключением того, что поведенческая терапия приводит к более выраженному снижению латентности сна.
При сравнениях сочетания поведенческой и лекарственной терапии с одной лишь психотерапией при наблюдении через 10-24 мес. улучшения сохранялись лишь после проведения психотерапии, но не сочетания методов, скорее всего, потому, что пациенты не так привержены обучению психотерапевтическим методам, если контролируют бессонницу медикаментами. В отличие от этого, психотерапия, которая сочеталась с попыткой постепенного снижения доз бензодиазепинов у пациентов с давней хронической бессонницей, приводила к более высокому проценту отказа от препаратов, по сравнению только лишь со снижением доз.
ВОПРОСЫ, НА КОТОРЫЕ НЕТ ОПРЕДЕЛЕННОГО ОТВЕТА
Поведенческая психотерапия была полностью признана эффективной при хронической первичной бессоннице, но ее роль при вторичной бессоннице, особенно в результате психиатрических нарушений, не была систематически исследована. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы установить, могут ли врачи первичной практики, учитывая их большую занятость, добиться результатов, обучив пациентов методам психотерапии за небольшое число занятий. Для пациентов с хронической первичной бессонницей, не получающих эффекта от психотерапии, остается вопрос о роли длительной лекарственной терапии. Хотя исследования лечения агонистов бензодиазепиновых рецепторов длительностью 6 месяцев показали эффективность без признаков толерантности, неизвестно, сохраняются ли эти результаты в течении более длительных периодов. Агонисты рецепторов мелатонина проявили эффект в рандомизированных испытаниях. Ramelteon (Rozerem) только что получил одобрение FDA, но потребуется больше опубликованных данных и клинического опыта для определения его роли в лечении бессонницы.
ДИРЕКТИВЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ОБЩЕСТВ
В 1999 г. Американская Академия медицины сна опубликовала доказательные практические параметры по нефармакологическому лечению хронической бессонницы. Были рекомендованы терапия контроля стимулов, прогрессирующая мышечная релаксация, био- обратная связь, терапия по ограничению сна и мультикомпонентная поведенческая психотерапия. Имелось недостаточно доказательств, чтобы рекомендовать просвещение по гигиене сна, обучение формированию зрительных образов (imagery) или только психотерапию в качестве отдельных методов. В предварительном сообщении Конференции по бессоннице (июнь 2005), которую финансировал Национальный Институт Здоровья (the National Institutes of Health) отмечено, что как поведенческая психотерапия, так и агонисты бензодиазепиновых рецепторов эффективны в лечении депрессии, но долговременная эффективность антагонистов требует дальнейшего исследования.
РЕЗЮМЕ И РЕКОМЕНДАЦИИ
Хотя данные по отдаленным результатам отсутствуют, большинство специалистов рекомендуют долговременное применение фармакотерапии в подгруппе пациентов с хронической первичной бессонницей, которая не поддается поведенческой психотерапии. Тщательный мониторинг эффективности, толерантности и побочных действий существенен, особенно у пожилых. При бессоннице, которая в основном касается наступления сна, следует рассмотреть применение золпидема и залеплона без рецепта. При бессоннице, проявляющейся пробуждениями, можно попробовать бензодиазепины промежуточного действия, такие как temazepam, но эти препараты может вскоре вытеснить eszopiclone. Залеплон может также назначаться при пробуждении во второй половине ночи. Бензодиазепины длительного действия играют незначительную роль в ведении бессонницы при отсутствии сопутствующего тревожного нарушения.
Источник: Michael H. Silber, M.B., Ch. B. Сhronic Insomnia. The New England of Medicine, Vol. 353, p.p. 803 – 810
Перевод с англ. – Н.Черкашина, кафедра педиатрии ФПК СГМУ, г.Архангельск
Депрессия и сон
Депрессия (Д) многолика в клинических проявлениях, и наряду с аффективными, моторными, вегетативными, облигатными являются диссомнические расстройства, что вводит проблему нарушений сна в круг наиболее актуальных при этом заболева
Депрессия (Д) многолика в клинических проявлениях, и наряду с аффективными, моторными, вегетативными, облигатными являются диссомнические расстройства, что вводит проблему нарушений сна в круг наиболее актуальных при этом заболевании. Термин «диссомнические» отражает разнообразие этих нарушений, включающих как инсомнические (85–90%), так и гиперсомнические (10–15%) проявления. Статистика представленности нарушений цикла «сон–бодрствование» при Д колеблется от 83% до 100%, что определяется различными методическими возможностями их оценки; при полисомнографических исследованиях это всегда 100%.
Такая облигатность расстройств цикла «сон–бодрствование» при Д базируется на общих нейрохимических процессах. Особое место в этом плане занимает серотонин, нарушения медиации которого, с одной стороны, играют важнейшую роль в генезе Д, а с другой — имеют большое значение в организации дельта-сна и в инициации фазы быстрого сна (ФБС). Это касается и других биогенных аминов, в частности норадреналина и дофамина, дефицитарность которых имеет значение как в развитии депрессии, так и в особенностях организации цикла «сон–бодрствование». Важное значение имеет также состояние мелатонинергической системы, определяющей как хронобиологию сна, так и хронобиологические расстройства при Д.
До настоящего времени не существует завершенных представлений о характерных особенностях нарушений сна при различных формах депрессии, хотя уже издавна указывалось на их большое феноменологическое разнообразие. Изменения сна при эндогенной депрессии характеризуются сокращением дельта-сна, укорочением латентного периода фазы быстрого сна (ФБС), увеличением плотности быстрых движений глаз (БДГ) — один из основных феноменов, характеризующих ФБС, частыми пробуждениями. При психогенных депрессиях указывается на преобладание в структуре инсомнии нарушений засыпания с компенсаторным удлинением утреннего сна, в то время как при эндогенных депрессиях чаще регистрируются частые ночные и окончательные ранние пробуждения. У больных Д показаны уменьшение глубины сна, возрастание двигательной активности и частые пробуждения, выраженная редукция 4-й стадии сна, на фоне которой часто отмечается увеличение поверхностных (1-й и 2-й) стадий фазы медленного сна (ФМС). Возрастает число переходов от стадии к стадии, что свидетельствует о нестабильности в работе церебральных механизмов поддержания стадий сна. Кроме того, характерным признаком оказалось увеличение числа пробуждений в последнюю треть ночи.
Описанный у больных Д феномен «альфа-дельта-сна» указывает на существенное изменение организации наиболее глубоких стадий ФМС. Он представляет собой сочетание дельта-волн и высокоамплитудного альфа-ритма (меньшего по частоте на 1–2 колебания, чем в бодрствовании) и занимает до 1/5 общего времени сна. При этом глубина сна оказывается большей, чем во 2-й стадии, что определяется по более высокому порогу пробуждения. Считается, что альфа-активность в дельта-сне является отражением деятельности активирующих церебральных систем, не позволяющих сомногенным системам полноценно выполнить свои функции. Нарушение закономерного распределения дельта-активности, а также снижение амплитуды дельта-ритма и его мощности указывают на взаимосвязь механизмов ФМС и депрессии. На особые взаимоотношения между Д и дельта-сном указывает и то, что при выходе из Д одним из первых восстанавливается дельта-сон. Полученные в дальнейшем факты показали, однако, что нарушения дельта-сна при депрессиях более характерны для мужчин и не являются специфичными только для депрессий. Установлены значительные колебания продолжительности 4-й стадии сна, связанные с возрастом, в частности существенное ее сокращение в период зрелости и особенно у пожилых людей.
При депрессии наблюдаются изменения в ФБС. По различным данным у больных депрессией существует значительный разброс длительности ФБС — от 14% до 31%. Важнейшим показателем, отражающим величину потребности в ФБС, считается его латентный период (ЛП). Феномен сокращения ЛП при депрессиях давно привлекает внимание исследователей. Сокращение ЛП ФБС расценивалось авторами как признак усиления активности аппаратов, генерирующих эту фазу сна, и связывалось с повышенной потребностью в быстром сне. Показано, что чем выраженнее депрессия, тем в большей степени БДГ собираются в «пачки», между которыми остаются длительные периоды без какой-либо глазодвигательной активности. Однако по другим данным отмечается просто увеличение плотности БДГ в первых циклах сна. Имеются сообщения, что сокращение ЛП ФБС далеко не в одинаковой степени свойственно разным типам депрессии — короткий ЛП характерен только для всех первичных депрессий и отсутствует при вторичных. При этом он никак не определяется другими параметрами сна и не зависит от возраста и действия лекарств. Возможно, эти данные свидетельствуют о десинхронизации циркадианных ритмов в цикле «сон–бодрствование» и их смещении на более раннее время суток. Возможно также, что сами по себе характерные изменения сна играют роль в патогенезе Д. Некоторые авторы подчеркивают связь между характером и выраженностью сновидений с количественными и качественными изменениями в ФБС у больных Д. Вместе с тем вполне возможно, что снижение ЛП ФБС является вторичным по отношению к недостаточной длительности дельта-сна в I цикле сна, о чем говорилось ранее.
Со времени открытия Kupfer и Foster сопряженности депрессии с сокращением интервала между засыпанием и первым эпизодом ФБС в сравнении с здоровым контролем (рис.), взаимосвязь психических расстройств и нарушений сна является предметом интенсивных научных исследований. В последние годы в результате масштабного метаанализа были сформулированы следующие выводы. Д обычно сопровождается рядом нарушений сна в сравнении с контрольными здоровыми субъектами: 1) увеличением латентности начала сна; 2)увеличением процентной доли ФБС; 3) увеличением плотности БДГ; 4) ухудшением непрерывности сна; 5) уменьшением процентной доли дельта-сна и 6) сокращением латентного периода ФБС. Хотя влияние возраста, пола и тяжести депрессивного эпизода на нарушения сна еще требует уточнения, отграничение больных депрессией от здоровых лиц на основании показателей сна не представляет больших затруднений. При этом, как было показано в упомянутом метаанализе, ни одно из установленных нарушений сна не позволяет достоверно дифференцировать депрессию от других психических расстройств, таких как паническое расстройство, генерализованное тревожное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, шизофрения, тяжелая деменция или пограничное личностное расстройство. Более того, в показателях полисомнографии не удается выявить явных различий между подтипами депрессии (первичная, эндогенная, атипичная и т.д.). Возможно, наиболее убедительные различия касаются дифференциации между психотической и непсихотической депрессией. В единичных исследованиях предпринимались попытки использовать противоположный подход, т.е. группировать психические расстройства или их подтипы на основании биологических маркеров, однако полученные результаты не подтверждают качественных различий и общих специфичных подтипов, выявлены только количественные различия, подтверждающие концепцию «депрессивного спектра».
Сформулировано несколько теорий для объяснения изменений сна у нелеченых пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР), влияния препаратов на сон таких пациентов и эффектов манипуляций со сном, включая полную депривацию сна или депривацию ФБС.
Есть целый ряд вопросов, разрешенных лишь частично:
Являются ли нарушения сна признаками биологической предиспозиции?
Отражают ли они депрессивное расстройство и исчезнут ли они после редукции клинических проявлений депрессивного эпизода?
Способны ли эффективные антидепрессанты корректировать нарушения сна, которые выявляются у нелеченных пациентов с БДР?
Можно ли считать, что те нарушения сна, которые поддаются такой коррекции, связаны прежде всего с депрессией?
Влияют ли препараты на депрессию через нарушения сна или наблюдаемые эффекты являются всего лишь сопутствующими эффектами?
Возможно ли заранее предсказать эффективность данного средства терапии через 2 недели после начала его приема?
Отражают ли они последствия предыдущих эпизодов?
Нужно ли применять снотворные препараты или достаточно использования антидепрессантов для лечения нарушений сна у больных Д?
Не менее сложна и ситуация с нейротрансмиттерами. Например, серотонин (5-гидрокситриптамин (5-HT)) является главной мишенью терапии депрессии и важной при нарушениях сна. Казалось бы, селективные серотонинергические препараты могут способствовать уточнению связи между этими явлениями. Однако наличие нескольких типов рецепторов (5-HT1A-D, 5-HT2A-C, 5-HT3 и 5-HT4), каждые из которых имеют своих агонистов и антагонистов, не говоря уже об их потенциальных взаимодействиях с гамма-аминомасляной кислотой (ГАМК), норадреналином (НА) или дофамином (ДА), значительно усложняет любую схему. Сегодня исследования сна представляют собой важную часть разработки новых психотропных средств, и почти каждый новый препарат тщательно изучается на предмет его влияния на сон.
Стойкая инсомния связана с многократным повышением риска развития БДР в течение 1–3 лет, а также с повышением риска повторного депрессивного эпизода. Аффективные расстройства характеризуются высокой распространенностью, но часто остаются нераспознанными у лиц с хроническими нарушениями сна. Соответственно сегодня разработка оптимальной терапии инсомнии становится одной из наиболее важных проблем здравоохранения в индустриально развитых странах. Поскольку психотропные препараты могут улучшать или нарушать засыпание и непрерывность сна, возникает необходимость учитывать инсомнию при разработке и выборе антидепрессантов. Также известно, что антидепрессанты могут провоцировать синдром беспокойных ног или синдром периодических движений конечностей, что приводит к утяжелению инсомнии.
Влияние антидепрессантов на сон
Ингибиторы моноаминоксидазы. Фенелзин, ингибитор моноаминоксидазы (ИМАО), способен почти полностью подавлять ФБС через несколько недель терапии как у здоровых лиц, так и у пациентов с БДР. Сходное влияние на сон оказывают и другие ИМАО, такие как ниаламид, паргилен и мебаназин. Такое подавление ФБС совпадает с началом антидепрессивного эффекта, что позволяет предположить физиологическую связь между подавлением ФБС и антидепрессивным эффектом. В большинстве случаев ИМАО не оказывают особо выраженного влияния на МБС, хотя считается, что эти антидепрессанты снижают эффективность сна.
Обратимый ИМАО моклобемид оказывает полярное действие: в одном исследовании показано, что его применение повышает эффективность сна и сокращает латентный период ФБС у пациентов с БДР, в другом исследовании были получены почти полностью противоположные результаты.
Трициклические антидепрессанты. Трициклические антидепрессанты (ТЦА) отличаются от ИМАО по способности подавлять ФБС, так как при использовании ТЦА подавление ФБС наблюдается незамедлительно после начала приема этих препаратов. Так, кломипрамин значительно подавляет ФБС у контрольных субъектов. Имипрамин и дезипрамин также оказывают выраженное подавляющее действие на ФБС как минимум у здоровых контрольных субъектов и животных. Однако влияние ТЦА на ФБС оказывается менее стойким, чем эффект ИМАО: в длительных исследованиях зафиксированы нормальные и даже повышенные уровни ФБС. В одном исследовании в группе пациентов с депрессией выявлено подавляющее действие амитриптилина на ФБС. После отмены ТЦА часто наблюдается феномен отдачи ФБС. Интересно отметить, что не все ТЦА оказывают подавляющее действие на ФБС. Например, тримипрамин, иприндол и вилоксазин не оказывают значимого влияния на ФБС. Как группа в целом ТЦА повышают количество дельта-сна, за исключением кломипрамина. В одном исследовании кломипрамина в группе пациентов с БДР с использованием спектрального анализа показано достоверное увеличение дельта-волн, соответствующих дельта-сну. Применение дезипрамина у пациентов с БДР сопровождалось затруднениями в засыпании.
Тетрациклические антидепрессанты. Миансерин не влияет на длительность ФБС у здоровых контрольных субъектов и пациентов с БДР. Мапротилин подавляет ФБС и увеличивает количество 2-й стадии сна у здоровых контрольных субъектов. Оба антидепрессанта способны увеличивать показатели дельта-сна.
Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Селективный ингибитор обратного захвата серотонина (СИОЗС) флувоксамин подавляет ФБС и увеличивает латентный период у пациентов с БДР, но не оказывает значимого влияния на дельта-сон или дельта-волны по результатам спектрального анализа. Пароксетин сокращает общее время сна и снижает эффективность сна у пациентов с БДР, снижая ФБС и увеличивая латентный период. У пациентов с БДР применение флуоксетина сопровождается увеличением частоты пробуждений, снижением эффективности сна и уменьшением дельта-сна, а также увеличением латентного периода и редукцией ФБС. Терапия пациентов с БДР сертралином связана с увеличением латентности сна и сокращением длительности ФБС. Циталопрам стойко подавляет ФБС, что сочетается с феноменом отдачи ФБС после отмены препарата. По данным спектрального анализа, циталопрам не оказывает влияния на дельта-волны. Тразодон в дозе 100–150 мг/сут подавляет ФБС и увеличивает дельта-сон, а также улучшает субъективные оценки качества сна, как было показано в группе пациентов среднего возраста с инсомнией. В больших дозах (400–600 мг/сут) терапия пациентов с БДР тразодоном сопровождается увеличением общего времени сна и дельта-сна, но без значимых изменений в показателях ФБС и ее латентности. Нефазодон снижает число пробуждений и повышает эффективность сна, а также стабилизирует или даже увеличивает время ФБС у здоровых субъектов и пациентов с БДР; при этом отмечалась редукция дельта-сна. СИОЗС могут провоцировать синдром периодических движений конечностей.
Ингибиторы обратного захвата серотонина и норадреналина. Ингибитор обратного захвата серотонина и норадреналина (ИОЗСН) венлафаксин увеличивает время бодрствования, а также 1, 2 и 3 стадии сна у здоровых субъектов. Наблюдается выраженное подавление ФБС и увеличение ее латентного периода.
Норадренергический и специфичный серотонинергический антидепрессант (НАССА) миртазапин улучшает сон у здоровых субъектов. Миртазапин сокращает время засыпания и увеличивает глубину сна. Также отмечается увеличение латентного периода ФБС и редукция ночных пробуждений. У пациентов с БДР применение миртазапина повышает эффективность сна и увеличивает общее время сна, тогда как влияние на ФБС не выявлено.
Другие антидепрессанты. В исследовании с участием молодых здоровых субъектов не обнаружено признаков влияния тианептина в терапевтических дозах (37,5 мг/сут) на электроэнцефалографические (ЭЭГ) параметры сна. Показано, что тианептин подавляет ФБС у здоровых субъектов и пациентов с коморбидностью депрессии и алкоголизма. В том же исследовании показано улучшение сна на фоне терапии тианептином в соответствии с субъективными оценками пациентов по вопроснику сна Leeds.
Мелатонин и мелатонинергические антидепрессанты. Практически во всех исследованиях выявлены те или иные снотворные эффекты мелатонина и в первую очередь ускорение засыпания. В том, что касается антидепрессантных возможностей мелатонина, существуют прямо противоположные точки зрения — от полного отрицания такового до уверенного подтверждения. Не вдаваясь в полемику, подчеркнем, что эти новые знания способствовали созданию абсолютного нового по идеологии и нейрохимии антидепрессанта — агомелатина, который является агонистом церебральных мелатониновых рецепторов 1-го и 2-го подтипов (в первую очередь в супрахиазматическом ядре) и антагонистом 5-HT2C серотониновых рецепторов. Уникальность этого антидепрессанта заключается в том, что его снотворный эффект не связан с эффектом седации и наступает уже на 14-й день. Конечно, как и любой новый фармакологический продукт, он требует дальнейших исследований, но теоретически его сочетанный антидепрессантный и снотворный эффекты представляются очень существенными.
Возможность использования полисомнографии для предикции эффективности антидепрессантов
К настоящему времени можно обсуждать значимость нескольких таких предикторов.
Несмотря на явную ценность, подобные стратегии прогноза редко используются в клинической практике.
Заключение
Высказывается ряд аргументов в поддержку гипотезы о тесной связи дизрегуляции сна с базисными факторами депрессивных расстройств: