Кому снится вещий сон слово о полку игореве
Слово о полку Игореве, 5. Сон Святослава
Святослав видит сон непонятный.
Мутным сном он немало смутился:
Снился град на горах, Киев снился,
А дальнейшим немало встревожен:
«В эту ночь, – говорит, – одевают
Вдруг меня покрывалом печальным:
Черным, черным, чернее, чем сажа!
Я ж лежу на кроватке тисовой –
Да из крепкого, красного тиса
Доски к досочкам пригнаны прочно!
Вот, вино подают, зачерпают –
Синим, синим течет, синеалым!
Будто в море вливается небо
Ночью звездной, чужой, безотрадной!
Или будто руда синевою
Отливает, иль будто по жилам
Кровь течет, посиневши от тягот –
Будто с горем вино мне смешали!
Рядом сыплют мне жемчуг на лоно –
Жемчуг белый да ровный, блестящий.
Нежно холят, как в путь провожают.
Только вижу, что сыплется жемчуг
Из пустых половецких колчанов!
Крупный жемчуг!
Да что же такое!
Будто вижу свой терем, как с неба:
Златоверхие отчи покои –
А уж доски без связи, без князя –
Это в тереме-то златоверхом!»
Как уж тут не встревожиться! Будто!
«В эту ночь, – говорит, – показалось:
Вороньё в синем небе взыграло,
Синей стаей кричат у заплеска,
Там, где море выходит на берег,
Там, где бел-горюч камень Алатырь,
Там, на море, на море-кияне
Будто ждут меня к синему морю,
А над морем-то зарево ало!
А уж море чернёхонько – черно!
И за что мне кручина-истома?»
Отвечали смиренно бояре:
«Есть кручина, что ум полонила,
Есть истома, что сон подчинила –
Это то, что два сокола славных
Не спросясь, не сказавшись, слетели
С золотого престола отцова
Поискать себе в Тмуторокани
Ратной славы, желанной победы.
Почерпнуть шлемом синего Дону,
Испытать да испить свою долю.
Нынче грады в тоске и печали:
Не взлететь соколам – припешали!
Им подрезали гордые крылья
Сабли злые в земле половецкой,
Их поганые в плен затворили,
Их опутали в путы железные!»
Ведь на третий день к полудню пали Игоревы стяги.
Тьма настала.
Темно было в горький день третий.
Словно вдруг не единое солнце померкло,
А светили бы два – и померкли бы оба.
Верно, так же темно, кабы оба багряных,
Оба жарких столпа воссияли и сгасли.
Так темно, словно оба погасших светила
Погасили по месяцу по молодому –
Унесли бы с собой. – Так два князя погасли,
Вот, Олег с Святославом окутались тьмою,
И, как солнца, ушли, погрузились за море,
Потакая великому буйству средь бесов.
Разом чушь да нелепицы, вздоры да бредни –
Вся чужая бессмыслица, вся ахинея! –
Осмелели, окрепли, почуяли силу.
На реке на Каяле тьма свет заступила –
Переделали половцы Русскую землю!
Точно звери какие, как быстрые барсы!
Будто пардусы – выводок тигров чубарых,
С малолетства уже приучаемых к травле:
На бегу потрошат да грызут, не запнутся.
Ах, чубарые барсы, гиены!
Переделали Русскую землю!
Уж хула на хвалу оказалась похожа,
Притесненье желанно, как матушка-воля.
Див зловещий в еловом лесу не таится:
Вся земля – как дупло ему. То-то доволен!
Это готские красные девы запели,
Разыгрались по берегу синего моря,
Русским златом звеня.
Им весёлое время!
Время петь; да готовить крамолы и мщенья
За былые на Русской земле пораженья!
Только мы уж, дружина, как есть без веселья!
Жадно ждали – да жадность и ту упустили.
8. Каково значение сна Святослава и какие сюжетные события он отражает? (ЕГЭ по литературе)
Сон Святослава символичен и играет важную роль в сюжете «Слова о полку Игореве».
«Смутный» сон князя Киевского предрекает ему плохие вести. Так, герой рассказывает о том, как его «покрывали чёрной пеленою», цвет которой связан с печалью и смертью. Также его поили «синим вином», что считалось предвестием печали. Об этом же говорит сыпавшийся из вражеских колчанов «жемчуг», который является символом слёз. Действительно, в скором времени пришли известия о поражении войск Игоря и Всеволода и их пленении.
Помимо этого, сон подводит к «Золотому слову», в котором князь выражает главную мысль произведения — необходимость единения Руси. Скорбящий о потере сыновей Святослав осознаёт, что причина их проигрыша заключалась в слабости войск Игоря и Святослава, поэтому он призывает других князей объединиться и вместе «стрелять в Кончака».
Таким образом, сон Святослава отражает такое сюжетное событие, как поражение войск Игоря и Святослава и вдохновляет князя на произнесение «Золотого слова».
8. Можно ли назвать сон великого киевского князя вещим?
«Слово о полку Игореве» — первое известное произведение русской литературы, в котором присутствует элемент вещего сна. Однако нельзя точно сказать, можно ли его отнести к таковым.
С одной стороны, сон Святослава назван «смутным», в нём присутствует множество символов: «чёрная пелена» и «горькое отравленное зелье» предвещают беды и скорбь, а «жемчуг» олицетворяет слёзы. «Златоверхий терем без конька» означает потерю дома, что можно соотнести с Русью, оставшейся без защиты. Также «пустые колчаны» раскрывают причину поражения войск Игоря и Святослава — у их воинов кончились стрелы. Однако с другой стороны сон киевского князя нельзя назвать вещим, поскольку он не предсказывает будущие события, а отражает то, что уже произошло.
Таким образом, сон Святослава символичен, однако не является вещим, поскольку показывает прошлое, а не будущее.
Каково значение сна Святослава и какие сюжетные события он отражает?
1. Соответствие ответа заданию
2. Привлечение текста произведения для аргументации
Фактическая ошибка. Святослав «изронил Золотое слово» после того, как бояре сообщили ему о поражении русских войск. Сам сон не связан с призывом к единению
3. Логичность и соблюдение речевых норм
8. Можно ли назвать сон великого киевского князя вещим?
1. Соответствие ответа заданию
Сон является вещим, поскольку на тот момент Святослав не знал о поражении дружины Игоря, и его сон предвещал для него дурные вести о разорении русской земли
2. Привлечение текста произведения для аргументации
Только первый аргумент можно засчитать
3. Логичность и соблюдение речевых норм
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Кому снится вещий сон слово о полку игореве
Ирина Медведева запись закреплена
Детальный разбор сна Святослава («Слово о полку Игореве»)
Давайте пройдемся по важным строчкам:
1. На кровати тисовой меня
Покрывали чёрной пеленою.
Из тиса делали гробы, значит, сон несет предзнаменование беды, чьей-то смерти.
Когда людей хоронили, их накрывали белой пеленой, а вот в чёрное одевается невеста, венчающаяся с женихом. Как вы заметили, сейчас все наоборот. То есть присутствуют свадебные мотивы. Зачем они нужны, узнаем чуть позже 
2. Черпали мне синее вино,
Горькое отравленное зелье.
Невеста на свадьбе пила зеленое вино, а не синее 
Плюс это праздничное, казалось бы, вино — зелье. Ещё один мотив горя. Причём сначала свадьба проходила благополучно, а потом зелье появилось. Параллель с походом Игоря.
Первая битва была выиграна, а вторая проиграна.
3. Сыпали жемчуг на полотно.
Жемчуг — символ слёз. Белый — цвет смерти в русском фольклоре (чёрный позже станет символом смерти).
4. Златоверхий терем мой стоял
Без конька.
Мотив неудачи, горя.
5. Вывод:
Зачем нужны свадебные мотивы? 
Сны, снящиеся невесте перед венчанием, были вещими, по поверью. Перед тем, как выйти замуж, девушка должна была причитать (плакать о том, что уходит из родительского дома). По структуре свадебный и похоронный плачи схожи. Делаем вывод: автор хочет указать на то, что сон Святослава вещий.
Такой подробный анализ каждой строки «Слова о полку Игореве» мы делали в университете. Мне было очень интересно узнать такие подробности, а вам?)
Кому снится вещий сон слово о полку игореве
Соколова Л. В. Сон Святослава // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 т. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.
Т. 5. Слово Даниила Заточника—Я. Дополнения. Карты. Указатели. — 1995. — С. 30—39.
СОН СВЯТОСЛАВА — фрагмент С., входящий в центральную часть произведения, посвящ. вел. князю Святославу (Сон Святослава, толкование его боярами, «злато слово» Святослава).
Вещий Сон Святослава — не отражение действительного события, реальности, как думал И. А. Новиков, а поэтич. прием, использованный автором С. по традиции средневековой лит-ры (примеры см. в работах В. Н. Перетца, М. П. Алексеева, Д. С. Лихачева, А. Н. Робинсона, А. Л. Никитина и др.). Герои средневековых эпич. и лиро-эпич. произведений «видят» вещие сны в определенных, этикетных ситуациях, накануне важных событий. В особых случаях, когда речь шла о судьбе государства, предстоящие события мистич. путем, через сновидения «предсказывались» его главе (ср., напр., сон Карла Великого из «Песни о Роланде»). Не случайно и Святослав «видит» сон «въ Кіев ѣ на горахъ», а толкуют его думцы князя, бояре, чем подчеркивается, что сон снится вел. князю и имеет общегос. смысл.
Особенностью Сна Святослава и сходного с ним в этом отношении сна князя Мала из летописца Переяславля Суздальского является то, что оба они снятся героям не накануне событий, как обычно, — «оба вещих сна сообщают о том, что уже случилось, но о чем не могли знать те, кому эти сны снятся» (Лихачев. Сон князя Святослава в «Слове». С. 230). Бояре, толкующие сон, объясняют его тем, что умом вел. князя мистич. путем уже овладела печаль, хотя он еще не знает о происшедшем («уже, княже, туга умь полонила»).
Сон Святослава «мутенъ», т. е. темный, непонятный. Таким и полагалось быть «вещему» сну, состоящему из загадочных, символич. картин. Не случайно и существовали при правителях толкователи снов, «разрешители сна», «снодавцы», «философы», что нашло отражение в библейских книгах, хрониках, средневековых романах, летописях, произведениях фольклора (см.: Перетц. Слово. С. 238—239).
Сон Святослава содержит шесть картин:
(2) чръпахуть ми синее вино съ трудомь см ѣ шено,
(3) сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ
великый женчюгь на лоно и н ѣ гуютъ мя.
(4) Уже дьскы безъ кн ѣ са в моемъ терем ѣ златовръс ѣ мъ.
(5) Всю нощь съ вечера босуви врани възграяху.
(6) У Пл ѣ сньска на болони б ѣ ша дебрьски сани
и несоша я къ синему морю» (текст в прочтении Л. В. Соколовой).
Границы речи бояр, толкующих Сон Святослава, определяются по-разному. Одни исследователи считают речью бояр фрагмент со слов «И ркоша бояре князю. » до слов «а самаю опустоша въ путины жел ѣ зны», другие включают в речь бояр и последующий текст, до слов «Тогда великій Святславъ изрони злато слово. »
Как представляется, начальный фрагмент, которым некоторые исследователи ограничивают речь бояр, является толкованием всего сна в целом, это рассказ на символич. яз. о походе Игоря и поражении рус. князей, послуживших причиной сна («И ркоша бояре князю: „Уже, княже, туга умь полонила. Се бо два сокола сл ѣ т ѣ ста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомь Дону. Уже соколома крильца прип ѣ шали поганыхъ саблями, а самаю опустоша въ путины жел ѣ зны“»). Вторая же часть речи бояр — это толкование отд. картин сна, как будет показано далее.
Чтобы выяснить худ. функцию Сна Святослава в С., необходимо, во-первых, правильно прочесть древнерус. текст, во-вторых, объяснить значение использованных автором символов сновидений, в-третьих, соотнести отд. символич. картины сна с определенными фрагментами
речи бояр. Эта задача еще не решена. Учитывая ранее высказанные мнения, предлагаем интерпретацию шести картин сна.
I. «Си ночь съ вечера од ѣ вахуть мя, — рече, —
чръною паполомою на кроваты тисов ѣ ».
По слав. сонникам позднего времени, сохранившим тем не менее наиболее устойчивые архаичные представления, видеть на себе черную одежду во сне — к болезни, нищете, печали, досаде (см.: Перетц. Слово. С. 256). Но Святослав видит себя во сне не просто в черной одежде или покрытым черным одеялом, как во сне князя Мала, — его «одевают» черной паполомой, т. е. погребальным покрывалом, как мертвого. Таким образом, Святославу снится уже как бы не символич., а реальная картина — его готовят к погребению. Традиц. символ сновидений (черная одежда) в С. уточняется словом «паполома» и перестает быть символом.
Видеть во сне кровать — тоже плохая примета по сонникам: к болезни или смерти (см.: Там же). «Тисовая» кровать — это, с одной стороны, как ясно из приведенных В. Л. Виноградовой фольклорных параллелей (Словарь. Л., 1984. Вып. 6. С. 31), реальная деталь быта. Однако тис ценился прежде всего за то, что долго не поддавался гниению, его так и называли: «негниющее дерево» (Анненков Н. И. Ботанический словарь. М., 1859. С. 155). Поэтому наряду с кедром тис считался в древности и на Западе и на Востоке самой ценной породой для гроба (тисовый гроб стоил баснословно дорого) и в связи с этим был символом смерти. У Овидия, напр., тисовая аллея ведет в могильные чертоги (см.: Лонгинов А. В. Слово о полку Игореве. Одесса, 1911. С. 39). Тисовый гроб известен и по слав., в частности, укр. нар. песням, ср.: «Ой, умру я, мій миленький, умру / Зроби мині тисовую (вариант «кедровую») труну» (см.: Перетц. Слово. С. 248).
II. «Чръпахуть ми синее вино съ трудомь см ѣ шено».
Согласно большинству слав. сонников, пить во сне вино, и особенно мутное, — «плохая примета», «знак печали и досадного известия» (см.: Там же. С. 256—257). В рус. нар. свадебных песнях невеста видит во сне накануне прихода в дом сватов, что выкатили бочку «зелена вина», и это, по словам матери, толкующей сон, означает слезы невесты (см.: Манн. Заметки к тексту «Слова. ». С. 133—134).
В уст. нар. творчестве славян постоянный эпитет вина — «зеленое» (ср.: «золота чарка зелена вина»). А. Н. Веселовский считал, что здесь мы встречаемся с перенесением признака лозы на ее продукт (Из истории эпитета // ЖМНП. 1895. № 12. С. 181; то же: Веселовский А. Н. Собр. соч. СПб., 1913. Т. 1. С. 61). В Сне Святослава вино синее. Предложены различные толкования этого эпитета вина (см. в статье Вино). Прежде всего, «синее» может означать «темное, мутное», а пить мутное вино — к печали. Но непременно следует учитывать и то значение эпитета «синий», которое предложил А. А. Косоруков (Гений без имени. С. 85—86). В языч. мифологии синий цвет символически связан с нижним миром водных духов. В С. синий цвет — это, с одной стороны, символич. цвет враждебных человеку мифич. сил нижнего мира смерти, моря, противопоставленного земле, а с др. стороны — символич. цвет половцев, реальных врагов Руси, живших «у синего моря», «на синем Дону». В любом случае «синий» в С. — символ враждебности, опасности. Синее вино — это вино, которым угощают враги, напиток смерти, не случайно оно «с печалью
смешено». Возможно, кроме того, что «синее вино», которым угощают Святослава, это метафора вражеской крови, которой «поили» половцы русских на поле битвы, подобно тому, как русские поили «сватов» своим «кровавым вином». В таком случае именно пролитая вражеская кровь («синее вино») оказалась с привкусом печали, горя для рус. князей, ибо «нечестно», бесславно пролили они «кровь поганую».
По мнению некоторых исследователей, «съ трудомь» не может означать «с печалью» (о др. толкованиях этого слова см. в статье Труд), поскольку печаль — отвлеченное понятие — нельзя «смешать» с вином. Думается, однако, что здесь автор использовал традиц. выражение (ср., напр., приведенную Виноградовой библейскую параллель: «воду свою с мукою и скорбью испьеши. и питие свое с трудом да испьеши» (см.: Словарь. Вып. 6. С. 64)), лишь применив в качестве худ. приема материализацию отвлеченного понятия, превратив обстоятельство образа действия (как? — с трудом) в дополнение (с чем? — с трудом) с помощью краткого причастия «смешено».
III. Третья картина сна построена на символике рассыпающегося жемчуга, устойчивого символа слез в сновидениях (см.: Перетц. Слово. С. 257): «Сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ великый женчюгь на лоно и н ѣ гуютъ мя».
Крупный жемчуг сыплют Святославу на грудь из пустых, порожних колчанов. Именно эти опустевшие колчаны — причина слез Святослава, ведь выпущенные из них стрелы «негуют» русичей, обобщенным образом которых выступает во Сне Святослав как глава Русской земли. Выражение «н ѣ гуютъ мя» явно перекликается с предшествующим сну фрагментом о победах Святослава, в котором описывается, как он «притрепа» поганых своими острыми мечами. Оба слова — и «притрепать», и «нежить» означают «ласкать», но оба в рассматриваемых фрагментах употреблены в противоположном значении, поскольку Святослав «притрепал» врагов острыми мечами, а они «негуют» Святослава (= полки Игоря) стрелами из своих колчанов, пустых («тощих») после боя.
Помимо символики слез за жемчугом в сонниках закреплена символика получения дорогого подарка: «жемчуг во сне брать — получить знатный подарок или слезы» (Там же). Это второе символич. значение жемчуга тоже присутствует в С. Святослав получает «подарок» от «поганых толковин». Слово «толковины» объясняют по-разному. Есть все основания считать, что это не союзники русских в битве, ковуи, как думают некоторые исследователи, а противники русичей — половцы. Толковины названы «погаными», а в С. это эпитет половцев, которые противопоставлены христианам-русичам. Вероятно, объясняя слово «тльковины», следует исходить из того единственного значения, которое отмечают у него словари: толмачи, переводчики. В таком случае «поганые толковины» — это половецкие переводчики-послы, а жемчуг — это преподносимый ими Святославу подарок, обычный при дипломатических миссиях; но жемчуг-подарок — это на самом деле жемчуг-слезы, жемчуг-стрелы. Косвенным подтверждением того, что жемчуг рассыпают Святославу на грудь половецкие послы, может служить то, что в предсвадебном сне невесты обрядовых песен «крупен жемчуг» рассыпают «ясны соколы» — сваты, т. е. посланники, представители др. стороны — жениха (см.: Манн. Заметки к тексту «Слова. ». С. 134).
IV. Четвертая символич. картина Сна, начинающая собой его вторую часть, связана уже не с самим Святославом, а с его златоверхим (т. е. княж.) теремом: «Уже дьскы безъ кн ѣ са въ моемъ терем ѣ златовръс ѣ мъ».
Если же «царь увидит, что потрясся его дворец — это предсказывает угрожающую от народов войну или обнаружение врагов» (см.: Перетц. Слово. С. 257). Именно с этой приметой связан Сон Святослава. Терем, дом вел. киевского князя — это вся Русская земля, и приснившееся ему во сне разрушение его терема предвещает разорение
врагами Русской земли. Бояре, толкуя данную картину сна, как раз и повествуют о нашествии на Русь половцев: «. по Руской земли прострошася половци, аки пардуже гн ѣ здо, и въ мор ѣ погрузиста, и великое буйство подасть хинови. Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжеса дивь на землю». Здесь в символич. картинах торжества тьмы, зла над силами света, добра описывается торжество половцев над русскими.
Отрывок «и въ мор ѣ погрузиста, и великое буйство подасть хинови» обычно переставляют, ссылаясь на двойств. число глаголов, в др. место: либо после слов «тъмою ся поволокоста» (Лихачев. Слово — 1950. С. 20), либо после слов «оба багряная стлъпа погасоста» (Слово — 1985. С. 50). Р. О. Якобсон предлагает третий вариант перестановки (см. Перестановки в тексте «Слова»). Однако эти перестановки не нужны. Двойств. число глаголов объясняется, вероятно, тем, что под половцами автор имеет в виду двух половецких ханов — Гзака и Кончака, пришедших на Русь после победы над Игорем и спровоцировавших «буйство» другого врага Руси — хинови. По-видимому, и глагол «простерлись» (устремились) стоял в авторском тексте в форме двойств. числа — «простростася», ошибочно замененной одним из переписчиков на мн. ч.: «прострошася» (вм. ст — ш). Только ханов и мог уподобить автор С. «гнезду» гепардов, подобно тому, как рус. князей он уподобляет «гнезду» соколов.
Интересно, что гепарды, по наблюдению натуралистов, действительно охотятся обычно выводком — «гнездом». Изображение трех гепардов, поваливших на землю дикого коня или онагра, встречается во фресках Софии Киевской (см.: Слово — 1985. Комм. С. 465—466).
Говоря о погружении земли в море, автор гиперболизирует бедствие Русской земли, сопоставляя нашествие половцев с картиной мировой катастрофы, при которой, по описанию в Эдде, «солнце померкло, земля тонет в море» (Беовульф. Старшая Эдда. Песня о Нибелунгах. М., 1975. С. 189 (Б-ка всемир. лит-ры)). Интересно, что при рассказе о последствиях Игорева поражения для Русской земли автор тоже говорит о заливании земли, на сей раз в метафорич. смысле, тоской и печалью: «Тоска разліяся по Руской земли, печаль жирна тече средь земли Рускыи». Обратную картину рисует автор при описании победных походов Святослава, который «наступи на землю Половецкую, притопта хлъми и яругы, взмути р ѣ ки и озеры, иссуши потоки и болота». Последовательное противопоставление земли и моря в С., соотносимое с противопоставлением русских и половцев, основано на мифол. противопоставлении земли и моря как «своего» и «чужого» мира, мира жизни и мира смерти.
V. Святославу снится также, что «всю нощь съ вечера босуви врани възграяху». Непонятный эпитет «босуви» пытались объяснить по-разному (см. Ворон). В. В. Макушев предложил исправить «босуви» на «бусови» — грамматич. вариант диалектного «бусый», т. е. серый, дымчатый.
Перетц (Слово. С. 258—259) в качестве параллелей к данной символич. картине приводит толкования сонников относительно того, что слышать во сне карканье ворона — к несчастью. Но как справедливо отметил Н. В. Шарлемань, Святослав видит во сне не черного ворона, а серых ворон: «Серые воро́ны собираются в местах их массовых ночевок, издавая неприятное карканье, тогда как черные
во́роны не собираются на ночевки в стаи и ночного граяния их не бывает» (Из реального комментария. С. 114). Г. В. Сумаруков также подчеркнул, что во́роны — «настоящие отшельники: они не собираются в стаи, как их близкие родичи — серые воро́ны, грачи и галки», они «ведут скрытый образ жизни, очень осторожны, каркают редко, держатся и гнездятся в глухих местах» (Кто есть кто в «Слове о полку Игореве». М., 1983. С. 33). Таким образом, автор С. основывается на традиц. символе сновидений, но переосмысливает его.
В толковании бояр эта символич. картина сна истолковывается следующим фрагментом: «Се бо готскія красныя д ѣ вы въсп ѣ ша на брез ѣ синему морю, звоня рускымъ златомъ, поютъ время бусово, лел ѣ ютъ месть Шароканю». На то, что «готские девы вспели» аналогично в Сне Святослава «врани възграяху», первым обратил внимание В. Ф. Миллер (Взгляд. С. 219). Он указал и на др. перекличку этих фрагментов: «бусови врани» и «время бусово», созвучие «дебрь Кисаню» и «месть Шароканю», а также на упоминание в обоих фрагментах «синего моря».
«Время бусово» толкуют по-разному (см.). Исходя из явного сопоставления выражений «босови врани» и «бусово время», можно думать, что в обоих случаях бусый (= бусо́вый?) — качественное прил., означающее цвет (серый с оттенками) и образованное от тюрк. boz
buz. Поскольку половцы входят в С. в семантич. поле «тьмы», противопоставленной «свету», то и время их торжества автор С. мог назвать серым, темным, тоскливым, — «невеселой годиной», как считали Макушев и Е. В. Барсов. Бусый и бусовый, вероятно, чередующиеся грамматич. формы, подобно бус ѣ ть / бусов ѣ ть (сереть, темнеть).
Пение готских дев (готы здесь осмысляются как народ, дружественный половцам), воспевающих победу половцев, отомстивших за поражение хана Шарукана, заставляет вспомнить о реакции на поражение Игоря народов, сочувствующих русским: «Ту н ѣ мци и венедици, ту греци и морава поютъ славу Святъславлю, кають князя Игоря, иже погрузи жиръ во дн ѣ Каялы, р ѣ кы половецкія, рускаго злата насыпаша».
Фрагмент о поющих готских девах перекликается и с еще одним фрагментом в С.: в то время, когда готские девы поют, рус. жены плачут, причитая: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслію смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!».
Как видим, во всех трех фрагментах упоминается злато, которое погрузил Игорь на дно Каялы, о потере которого сожалеют рус. жены и которым звенят готские девы. Ср. указанную Робинсоном параллель в «Песне о Нибелунгах»: суровый Хаген опустил на дно Рейна захваченное некогда Зигфридом золото Нибелунгов. Золото в средневековье было символом гос. власти, силы, могущества. Таким образом, погружение Игорем рус. золота в Каялу символически означало утрату рус. князьями богатства, силы, могущества, военного превосходства над половцами. Есть здесь, возможно, и еще один смысл: золото, погруженное в Каялу, — рус. воины, которые «в мор ѣ истопоша».
VI. Последняя символич. картина Сна Святослава до сих пор даже не прочитана однозначно. В Перв. изд. этот фрагмент читался в следующем виде: «У Пл ѣ сньска на болони б ѣ ша дебрь Кисаню, и не сошлю къ синему морю». Было предложено множество различных поправок в этот текст. Наиболее приемлемым нам кажется прочтение, предложенное
Макушев переводил «сани» как «змеи». Но более убедительной является точка зрения, согласно которой сани — это зимняя повозка на полозьях. Эпитет «дебрьски» сторонники этой точки зрения переводят как «адские», ссылаясь на такое его значение в памятниках христ. лит-ры (дебрь огненная — ад, геенна). Однако такой перевод явно неверен. Можно предположить, что у язычников слово «дебрь» (ущелье, пропасть) означало в переносном смысле подземный мир смерти, царство смерти вообще, мир мертвых, подобно греч. Аиду и евр. Шеолу. И лишь затем, в христианстве, разделившем царство смерти на небесный рай и подземный ад, слово «дебрь» с добавлением определения «огненная» стало означать ад. В таком случае «дебрьски сани» в С. — это сани, на которых везут в загробный мир, сани как принадлежность похоронного обряда. Интересно, что волог. слово «дебрьски» означает «неведомо откуда, из неизвестных, чужих мест».
Пл ѣ сньск, поясненный первыми издателями как «город Галицкого княжения, смежный с Владимирским на Волыне», позднее было предложено понимать как урочище Плоское или Плеске («Плоская часть») под Киевом, сев.-зап. часть киевского Подола. Однако, во-первых, в С. упомянут именно Пл ѣ сньск (см. Плесненск), а во-вторых, под этим именем подразумевается в С. не урочище, а именно город, с расположенной вокруг «болонью», т. е. свободным пространством перед гор. стенами. (см. Болонье). Выражение «у Пл ѣ сньска на болони» тождественно выражению «у Сетомля на болоньи» в Ипат. лет. под 1150, обозначающему место встречи двух князей.
Смысл рассматриваемой символич. картины Сна Святослава, как представляется, в том, что Святослав, сидящий «в Киеве на горах», грозный и великий, во сне видит себя не в Киеве — столице Киевской Руси, ее центре, а на самой окраине, у небольшого пограничного городка на юго-западе Руси — Плесньска (см.: Раппопорт П. А. К вопросу о Плесньске // Сов. археология. 1965. № 4. С. 92—96), и даже не в самом городе, а на болони, т. е. в низком по сравнению с городом месте, за городом, в противоположность «горам» киевским. Наконец, вместо «золотого стола» киевского (символа власти, силы, могущества) он оказывается во сне в погребальных санях (символ не-жизни, не-могущества, не-бытия), в которых несут его к морю — символу «того света» и одновременно — месту пребывания половцев, к ним в плен.
Картине символич. смерти Святослава, которого несут в погребальных санях к синему морю, в речи бояр соответствует упоминание о совершившейся мести половцев за пленение князя Шарукана, которую «лелеют», воспевают готские девы.
Итак, Святославу снится в Киеве на горах «государственный» сон. Мистич. путем ему дается знать о походе Игоря, его поражении и нашествии на Русь врагов. Тем самым подчеркивается роль вел. киевского князя как главы рус. князей и всей Русской земли. Худ. функция Сна Святослава — обосновать право последнего на «злато слово», в котором он выступает объединителем рус. князей в борьбе с врагами.
По словам Алексеева, «сон Святослава имеет очень специфический древнерусский колорит» (С. 236). Действительно, Сон Святослава связан с рус. традицией символики сновидений. Сходство Сна Святослава со сном князя Мала из летописца Переяславля Суздальского, впервые отмеченное А. И. Кирпичниковым, подробно проанализировал Лихачев. Сходство Сна Святослава со снами невест из рус. свадебных песен отметил Манн (сделавший, однако, на этом основании ошибочный вывод, что Святослав метафорически изображается невестой).
Лит.: Макушев В. [Рец. на кн.: Тихонравов Н. С. Слово о полку Игореве. М., 1866] // ЖМНП. 1867. Февр. С. 459—461; Огоновский. Слово. С. 81; Миллер. Взгляд С. 215—226; Каллаш В. В. Несколько догадок и соображений по поводу «Слова о полку Игореве» // Сб. статей в честь В. Ф. Миллера. М., 1900. С. 316—347; Перетц. Слово. С. 238—246; Айналов Д. В. Сон Святослава в «Слове о полку Игореве» // ИпоРЯС. 1928. Т. 1, кн. 2. С. 477—482; Слово о полку Игореве / Пер., предисл. и пояснения Ив. Новикова. М., 1938. С. 98—99; Алексеев М. П. К «сну Святослава» в «Слове о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 226—248; Шарлемань Н. В. 1) Заметки натуралиста к «Слову о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1951. Т. 8. С. 59—64; 2) Заметки к «Слову о полку Игореве» // Там же. 1955. Т. 11. С. 9; Щепкина М. В. Замечания о палеографических особенностях рукописи «Слова о полку Игореве»: (К вопросу об исправлении текста памятника) // Там же. 1953. Т. 9. С. 24—29; Ангелов Б. Заметки о «Слове о полку Игореве» // Там же. 1960. Т. 16. С. 54—55; Сапунов Б. В. «Тисовая кровать Святослава» // Там же. 1961. Т. 17. С. 324—326; Гаген-Торн Н. И. 1) Думки з приводу «сна князя Святослава» у «Слові о полку Ігоревім» // Народна творчість та етнографія. Киïв, 1963. Кн. 4. С. 100—104; 2) Некоторые замечания о «темных местах» «Слова о полку Игореве»: (Заметки этнографа) // Сов. этнография. 1972. № 2. С. 51—60; Лихачев Д. С. 1) Сон князя Мала в Летописце Переяславля Суздальского и сон князя Святослава в «Слове о полку Игореве» // Festschrift für Margarete Woltner zum 70. Geburtstag am 4. Dezember 1967. Heidelberg, 1967. S. 168—170 (то же: Сон князя Святослава в «Слове» // Лихачев. «Слово» и культура. С. 288—292); 2) Еще раз о «Сне Святослава» в «Слове о полку Игореве» // Сравнительное изучение лит-р: Сб. статей к 80-летию акад. М. П. Алексеева. Л., 1976. С. 9—11; Демкова Н. С. К вопросу о времени написания «Слова о полку Игореве» // Вест. ЛГУ. № 14 (Сер. истории, яз. и лит-ры). 1973. Вып. 3. С. 73; Сулейменов О. Аз и Я: Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1975. С. 62—76; Подлипчук Ю. В. Прочтение «темного места» в тексте «Слова о полку Игореве»: (Сон Святослава) // Нравственно-гуманистическая проблематика и худ. искания лит-ры. Хабаровск, 1977. С. 14—30; Никитин А. Л. Наследие Бояна в «Слове о полку Игореве»: Сон Святослава // Слово. Сб. — 1978. С. 112—133; Степанов А. Г. Сон Святослава и «синее вино» в «Слове о полку Игореве» // Там же. С. 148—150; Абаев В. И. «Синее вино» в «Слове о полку Игореве» // ВЯ. 1985. № 6. С. 40—41; Косоруков А. А. Гений без имени. М., 1986. С. 83—92; Манн Р. Заметки к тексту «Слова о полку Игореве»: 2. Сон и золотое слово Святослава // Исследования «Слова». С. 133—137; Робинсон А. Н. «Слово о полку Игореве» среди поэтических шедевров средневековья // Слово — 1988. С. 23—24; Карпунин Г. По мыслену древу. Перечитывая
«Слово о полку Игореве». Новосибирск, 1989. С. 169—224; Михайлов В. Раскрытые тайны «Слова о полку Игореве». Меленки, 1990. С. 14—18.