компьютер победил человека в шахматы каком году
15 лет назад компьютер Deep Blue обыграл человека в шахматы
Корпорация IBM отмечают ещё один юбилей в своей истории — 11 мая 1997 года компьютер Deep Blue в матче из 6 партий обыграл чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова: дважды победил компьютер, один раз — человек и три партии было сыграно в ничью.
Победа Deep Blue не далась легко IBM — в недрах корпорации еще с начала 1950-х годов прошлого века велись работы по созданию специализированных вычислительных машин и соответствующего программного обеспечения. В 1985 году аспирант университета Карнеги Мелоун Фенг Хсу (Feng-hsiung Hsu) в ходе работы над своей диссертацией построил компьютер для решения шахматных задач, получивший название ChipTest. Его коллега Мюррей Кемпбелл (Murray Campbell), присоединившийся к проекту позднее, вместе с самим Фенгом Хсу были приняты в подразделение IBM Research, занимавшееся разработкой исследовательских инновационных задач. Именно они ответственны за появление проекта Deep Blue, которому в 1989 году оказалось ещё не под силу играть с человеком — тогда Каспаров выиграл. Аналогичная история повторилась в 1996 году, однако уже через год третья версия программы смогла взять реванш, и финальная партия закончилась за 19 ходов — при том, что партии у шахматистов уровня Каспарова длятся около четырёх часов.
Технически Deep Blue представлял из себя компьютер с 32-ядерным (32-node) процессором IBM POWER2, каждый из которых был подключён к восьми специализированным шахматным процессорам VLSI, работающим на серверной платформе RS/6000. Код Deep Blue был написан на С, а в качестве операционной системы использовалась IBM AIX.
После победы Deep Blue был помещён в Смитсоновский музей Вашингтона, положив начало новой эпохе суперкомпьютеров IBM Blue Gene.
Под катом видео, подготовленное IBM к юбилею, в котором Мюррей Кемпбелл — один из первых разработчиков Deep Blue — рассказывает о своём проекте.
Падение последнего интеллектуального бастиона: действительно ли компьютер-шахматист сильнее человека?
На написание этого обзора натолкнул пост «Секрет древней игры го. Почему компьютер до сих пор не обыграл человека?», опубликованный 25 мая. В самом посте, и, тем более, в комментариях, было много сказано по поводу компьютерных шахмат вообще и матча Deep Blue — Каспаров (1997) в частности. Понятно, что сейчас, спустя уже без малого двадцать лет, мало кому интересны все подробности того матча: компьютеры развиваются с колоссальной скоростью, современные смартфоны легко дадут фору компьютерам того времени, да и возможно, сами шахматы несколько утратили популярность последнее время — по каким причинам — это уже тема отдельного разговора.
Впрочем, некоторые подробности, судя по всему, действительно неизвестны, а подробности эти таковы, что заголовки о “падении последнего интеллектуального бастиона” — не более, чем газетный прием, ибо случившийся по итогам матча, по сути, скандал, в силу своей шахматной специфичности вряд ли был бы интересен широкой публике. Нет, я, несмотря на то, что всегда являлся поклонником Гарри Кимовича Каспарова (исключительно в шахматном плане), не собираюсь его оправдывать за то поражение и пытаться доказать, что все было совсем не так, как сейчас общеизвестно. И уж тем более целью не является опровержение некоторых комментариев на шахматную тему к посту хабраюзера alizar. Единственная цель — рассказать некоторые подробности того, что именно произошло в Нью-Йорке в начале мая 1997 года, и почему результат этого противостояния, по мнению автора, на самом деле никому ничего не доказал.
Сразу оговорюсь: автор не является высококвалифицированным шахматистом. Возможно, некоторые, чисто шахматные моменты в данном материале, могут быть раскритикованы людьми, занимающимися шахматами профессионально. Также, увы, автор не силен ни в теории игр, ни в шахматном программировании, и попытается лишь высказать мнение частично шахматиста, частично знакомого с компьютерами, а не создать Всемирную и всемерную энциклопедию Шахматного Программирования.
Недостаточно быть хорошим игроком; вы также должны хорошо играть
(З.Тарраш)
История шахматного программирования началась, по сути, сразу же с обычным программированием. Искусственный интеллект, возможность его создания, волновали людей издавна, и программируемая вычислительная техника оказалась более подходящим средством для поиска такой возможности, чем человек, который обыгрывал Наполеона, сидя в тумбочке. Первые шахматные программы были, впрочем, соперниками лишь друг другу: в силу огромного количества вариантов шахматных партий, речи о полном переборе не было, и нет, кстати, и по сей день. (И не предвидится (с) Швондер.) Это не мешало шахматным программам периодически удивлять профессиональных шахматистов как неожиданно лучшими ходами (что объясняется в первую очередь тем, что форсированные варианты компьютер считает все же быстрее и точнее), так и внезапными просмотрами мата в пару-тройку ходов ради спасения ферзя. Однако, если в тактике даже сравнительно слабые компьютеры были вполне себе сильны, то вот в позиционной игре все было очень печально — если еще как-то можно было научить программу, что ферзь дороже пешки (что в некоторых случаях приводило к вышеупомянутым просмотрам мата), то научить оценке позиции, на которой, собственно, вся партия и держится, возможным не представлялось. Это и неудивительно — правильная оценка позиции — это задача непростая даже для шахматистов-разрядников, единого рецепта нет, даже две практически одинаковые позиции, отличающиеся лишь положением одной пешки, могут иметь противоположные оценки.
С течением времени, впрочем, прогресс стал брать свое. Дебютные библиотеки позволили программам не “плавать” в начальной стадии партии — такие “плавания” нередко приводили к окончанию партии еще в дебюте — все же, несколько столетий опыта и рост дебютной теории с начала ХХ века давали человеку немалую фору. Дебютные библиотеки эту фору не просто устранили — в отличие от человека, компьютер теперь мог разыграть абсолютно любой дебют, уйти от любой дебютной ловушки, да и сам, соответственно, мог в любую ловушку поймать! Шахматистов, знающих все дебюты, не бывает — есть понятие “дебютный репертуар” — это некоторое количество начал, использующихся шахматистом. Человек может этот репертуар расширять, пополнять, готовить, например, новые дебюты к новому турниру, но с появлением у компьютеров в памяти дебютной энциклопедии человек стал проигрывать в этом компоненте. Кстати, фора тут вышла двойная: в отличие от компьютера, который по сути, играет по дебютной библиотеке, человек в ходе партии подсмотреть в дебютную энциклопедию не может. Единственный вариант уравнять тут шансы — неправильные начала, не внесенные в энциклопедии, причем, максимум шансы получится именно уравнять — человек ведь также не имеет возможности применить багаж своих дебютных знаний.
Надо сказать, что проблема дебютных знаний и их чрезмерной распространенности и доступности волновала и самих шахматистов. Так, совершенно нормальными в профессиональных шахматах стали ситуации, когда игроки сделали по 30-40 ходов, и ничего нового в них не было — все эти ходы уже были в другой партии. (Тут, конечно, дело касается не только дебюта, но, как правило, такие ситуации были связаны в первую очередь с дебютными спорами, и некий вариант мог отстаиваться и в глубоком миттельшпиле, и даже в эндшпиле!) Либо ситуации из партий гросс- и супергросс- мейстеров — партия до 20 ходов, обычно — 16-18, все “из книжки” и соглашение на ничью — потому что позиция теоретически ничейна. Спасением виделись Шахматы Фишера, они же Шахматы-960, где фигуры в начальной позиции могут располагаться произвольным образом. Увы (или к счастью?), обычные шахматы этот вариант вытеснить не смог. Почему — сказать сложно, но рискну предположить, что профессиональным шахматистам он не был вполне интересен, им и в стоковых дебютах хватало, чем заняться, а остальным — не давал никаких преимуществ — см. комментарий Каспарова. В самом деле, дебютные принципы не поменялись — “развивай фигуры как можно быстрее и безопаснее и мешай делать то же самое сопернику”, и тот, кто эти принципы понимал в стандартных шахматах — не перестал их понимать и в фишеровских, а кто двигал фигуры исключительно по памяти из справочника и при любом отклонении впадал в панику — стал в эту самую панику впадать гораздо быстрее, на 2-3 ходу.
Гораздо лучше в теории дела обстояли с эндшпилем. Особенно с малофигурными окончаниями — чем меньше фигур — тем лучше. Такие ситуации, в отличие от дебютов, просчитывались куда как проще: фигур-то гораздо меньше! Да и ограничения по количеству ходов способствовали (см. Правило 50 ходов). Так или иначе, компьютеры получили возможность пользоваться Эндшпильными таблицами Налимова и это, пожалуй было еще большей победой, нежели дебютные библиотеки. Впрочем, человек тут имел свои козыри — например то, что множество вариантов шахматных окончаний можно было играть, практически не считая варианты, а пользуясь известными алгоритмами, самый знаменитый пример (первый этюд, вероятность возникновения подобных мотивов в реальной партии достаточно высока).
А вот в миттельшпиле человек оставался хозяином положения. Да, совершенствовались алгоритмы для оценки позиции, да, компьютеры считали все дальше и глубже, но оставалось одно, то, из-за чего компьютеры так пока что и не стали ни писателями, ни композиторами: план. Если в дебюте компьютер мог двигать фигуры исключительно “по книжке”, а в эндшпиле — придерживаться неких алгоритмов, то с планом были трудности. Да, очевидно, если при оценке позиции машина находила у соперника слабые места — то могла делать ходы, направленные на их использование. Если слабые места были у машины — то она могла предпринимать действия для защиты. Однако, живой шахматист не будет руководствоваться только своим планом — он попытается определить планы соперника. Замечательная задача для ИИ. Вот только выполнимая ли?
Тринадцатый чемпион мира Гарри Каспаров всегда считал свое занятие прежде всего творчеством. То есть, тем, что машине недоступно и не будет доступно никогда. Каспаров говорил:
“Если компьютер сможет превзойти в шахматах лучшего из лучших, это будет означать, что ЭВМ в состоянии сочинять самую лучшую музыку, писать самые лучшие книги. Не могу в это поверить. Если будет создан компьютер с рейтингом 2800, то есть равным моему, я сам сочту своим долгом вызвать его на матч, чтобы защитить человеческую расу.”
По иронии судьбы, именно Каспаров стал первым чемпионом мира, проигравшим компьютеру. Первая же партия матча Deep Blue — Каспаров (Филадельфия, февраль 1996 г.) принесла сенсацию — Чемпион Мира повержен машиной. Увы для поклонников ИИ — уже во второй партии чемпион мира реваншировался, а после еще двух партий, завершившихся вничью, выиграл дважды, доказав таким образом, что чемпион мира — это чемпион мира. Все же, было уже понятно, что компьютерные шахматы — это реальная сила, и что во втором матче, который IBM предложила спустя чуть более года, чемпиону-человеку придется постараться, чтобы защитить человеческую расу.
Второй матч Каспарова с “Темно-синим” начался, наверное, даже с огорчительного для любителей интриги результата — Каспаров выиграл белыми легко, избрав неправильное начало (точнее, этот дебют вполне можно классифицировать, как Дебют Рети). Казалось, все ясно, идея Каспарова проста — лишить соперника первого козыря, дебютной библиотеки, и играть просто в шахматы, что машине не дано. Конечно, отойти от теории при игре черными гораздо сложнее, тон ведь задают белые, и тут Каспаров, вероятно, надеялся на Испанскую партию, ту самую, которую в количестве восемнадцати штук играл сам Остап Бендер — старинный дебют, где отыграть по книжке сам дебют мало, надо уметь играть миттельшпиль. И тут-то и началось.
Тот не шахматист, кто, проиграв партию, не заявляет, что у него было выигрышное положение
(И.Ильф)
Итак, сначала — только игровые факты. Партии игрались с контролем 2 часа на 40 ходов (классический контроль времени). Играя черными, Каспаров попытался оживить позицию с помощью жертв, машина эти жертвы отклонила, и в итоге, чемпион мира, оказавшийся в сложнейшей позиции, сдался. Все просто и ясно. Далее часть описания и цитат заимствована отсюда (там же можно посмотреть всю партию №2), часть — описана автором.
По мнению чемпиона, первый звоночек прозвенел на 35 ходу — суперкомпьютер, до этого тративший не более трех минут на ход, задумался на четверть часа. Еще шесть минут — над следующим ходом. Результат был еще более неожиданным — компьютер отклоняет жертву пешек черными.
По условиям, после каждой партии IBM предоставляла распечатки анализов, которые компьютер производил во время каждой партии. По словам Каспарова, вариант, избранный машиной, ей же был оценен, как неясный, в отличие от принятия жертвы, которое машина оценивала как выгодное для себя. “Очень мило. Мы имеем дело с уникальным событием, Машина отказывается от выигрыша трех пешек, потому что ей якобы “неясно” — Г.Каспаров.
Партия продолжалась, и двигалась к логическому финалу, который в конце концов и наступил — Каспаров сдался. Однако чудеса на этом не закончились. Как выяснилось практически сразу — чемпион мира сдался в ничейной позиции. Казалось бы, обвинять тут некого, кроме самого потерпевшего. Но все не так просто. Каспаров сдался, просто поверив, что машина непогрешима. И ошибся. Своим последним ходом в партии машина допустила грубейшую тактическую ошибку, после чего черные могли закончить партию вничью. Удивление Каспарова после партии вполне понятно: машина, нашедшая сильнейший позиционный ход, который оказался не под силу даже многим белковым шахматистам, то есть, обошедшая людей на их же территории — в позиционной игре, тут же проиграла на своей территории, где она не может ошибаться — допустив элементарный тактический зевок?
Эти вопросы до сих пор остаются вопросами, а матч, тем не менее, продолжался. Три партии завершились вничью. Была ли шестая партия для Каспарова своеобразным финалом? Финалом в матче за честь и ум человеческой расы.
В шахматах выигрывает тот, кто ошибается предпоследним
(С.Тартаковер)
Пожалуй, с точки зрения компьютерных шахмат, в шестой партии не произошло ничего интересного. Вопросы в этой партии в основном к чемпиону мира — каким образом он мог сделать ход 7.… h6? Компьютер тут же пожертвовал коня и позиция черных покатилась под откос. После 19-го хода белых Каспаров сдался. Единственное его достижение в данной партии — это то, что официально она не стала самым быстрым поражением в его карьере — шахматные статистики не учитывают партии человека с компьютером. Хотя формально, как вы поняли, это именно такая партия.
Дальше было менее интересно — якобы, IBM отказалась предоставлять логи анализов этой партии, что, судя по всему, неправда (см. ссылки внизу), а предложение Каспарова сыграть еще один матч было встречено корпорацией оригинально — герой матча (Deep Blue) был демонтирован и сдан в утильмузей. Впрочем, это как раз легко объяснить тем, что так или иначе, но чемпион мира был побежден, цель достигнута, а выкладывать еще раз круглую сумму для утешения Каспарова в IBM как-то не очень хотели.
И все же, что доказали эти матчи? Что человек повержен? Если брать оба матча Каспарова с DB — то счет остался в пользу Каспарова — 6,5-5,5. Если даже брать только второй — то во-первых, наверное, статистически результат 2-1 в пользу одной стороны (без учета ничьих) ничего не доказывает. Во-вторых, поражение Каспарова в шестой партии — из-за явного зевка — вряд ли на основании такой грубейшей ошибки (я молчу про сдачу Каспаровым второй партии в ничейной позиции) можно доказывать силу шахматной программы.
После переезда Deep Blue в музей, люди, разумеется, не перестали играть в шахматы с компьютером. Однако, о подобных матчах вообще не слышно, гроссмейстеры теперь предпочитают более экзотические виды использования компьютера. Может, ведущие гроссмейстеры просто боятся поражений от машины? Почему тогда владельцы суперкомпьютеров, авторы мощных шахматных программ, не заявляют, мол, вот мы предложили матч, а чемпион мира отказался? Скорее всего дело действительно в падении интереса к шахматам, интереснее сейчас ставить другие задачи перед ИИ, а поражение от машины в шахматы, пусть даже и чемпиона мира — кому оно интересно, ведь “уже давно машина выиграла у чемпиона мира”.
25 лет назад Каспаров победил компьютер Deep Blue
Матч Гарри Каспарова и компьютера Deep Blue, 17 февраля 1996 года
Шахматные компьютеры появились еще в 1950-х годах, но поначалу не имели шансов против опытных игроков. Ситуация изменилась в 1985 году, когда докторант Университета Карнеги — Меллона Сюй Фэнсюн разработал шахматный компьютер под названием Chiptest, способный играть на более высоком по сравнению со своими предшественниками уровне. По завершении учебы начинающий ученый устроился на работу в компанию IBM. В 1989 году он вошел в команду под руководством разработчика Си Джей Тана: им было поручено создать компьютер, способный соперничать с сильнейшими гроссмейстерами мира.
Сначала на базе Chiptest был построен Deep Thought, состоявший из трех рабочих станций и шести шахматных процессоров.
В конце 1980 – начале 1990-х годов этот компьютер имел рейтинг гроссмейстера и обрабатывал до 2 млн вариантов в секунду. Тем не менее, он проиграл матчи лучшим шахматистам того времени. Довольно легко выиграл у машины в блиц Гарри Каспаров. Хотя имелись у Deep Thought и определенные успехи: первым в истории гроссмейстером, уступившим компьютеру в официальном матче, был датчанин Бент Ларсен.
Следствием совместного труда членов группы Тана после нескольких лет напряженной работы стал суперкомпьютер Deep Blue. Он появился в 1995 году и за три минуты мог высчитать от 100 до 200 млрд позиций (или до 200 млн за 1 сек). Машина состояла из 32 узлов, включавших в себя в общей сложности 512 процессоров, из которых 480 были оптимизированы для шахматной программы. Внешне компьютер выглядел как две коробки высотой два метра, соединенные между собой проводами.
Честь опробовать изобретение выпала 13-му чемпиону мира Каспарову, который славился непредсказуемой игрой. Он смог победить компьютер, меняя стратегию прямо по ходу партий.
В первой партии Каспаров разыграл сицилианскую защиту, но уже в дебюте угодил, по его словам, в «безнадежную позицию». Итог – впервые действующий чемпион мира (по версии ПША) уступил компьютеру в турнире с классическим контролем времени. Часы были остановлены после 37 ходов. И все же после второй — выигранной — партии Каспаров признался, что «заметил некоторые слабости компьютера».
В третьей партии, как и в первой, игравший черными Каспаров действовал в агрессивном стиле и владел незначительным преимуществом. Но к 21-м ходу Deep Blue выровнял положение и следом добился перевеса. На 39-м ходу после примерно трех часов игры чемпион мира заявил, что не видит возможности улучшить свою позицию, и предложил ничью. Компьютер возражать не стал. Тогда же Каспаров отметил, что Deep Blue уже не делает позиционных ошибок.
«Впервые шахматист играет не просто против компьютера, но против машины, обладающей интеллектом», — восхищался он.
Человек и машина разошлись миром и в четвертой партии. Причем в эндшпиле Каспаров чудом сумел избежать поражения. После четырех с половиной часов игры оператор и один из разработчиков Deep Blue Мюррей Кэмпбелл предложил ничью.
Две следующие партии остались за Каспаровым. В пятой Deep Blue отклонил его предложение о ничьей и вскоре допустил решающий просчет, после чего программисты признали поражение машины. Заключительную партию матча 17 февраля 1996 года Каспаров провел очень мощно, усиливая свою позицию от хода к ходу. В конце концов, Deep Blue сдался.
Комментируя свой успех, Каспаров признался, что не ожидал настолько тяжелой схватки: «Возможно, мне повезло, что я проиграл первую партию. Это было лучшим предупреждением, иначе могла быть катастрофа. Я чувствую, что я хорошо потрудился на благо шахмат и, возможно, всего человечества».
Поражение Каспарова во втором матче ознаменовалось скандалом
Реагируя на неудачу, IBM кардинально изменила архитектуру процессора и фактически собрала новый компьютер. Deep Blue II работал под управлением 480 процессоров и более мощного сервера. Значительные изменения были внесены в алгоритм игры.
Матч ознаменовался колоссальным скандалом. Россиянин обвинил корпорацию IBM в ведении нечестной игры. По мнению гроссмейстера, компьютер не мог по своей инициативе жертвовать фигуры. Нетипичный для машины ход доказал, что Deep Blue II получал подсказки, резюмировал Каспаров. Он также отметил, что помимо самого компьютера против него играли три шахматиста, сотрудничавших с IBM, — Джоэль Бенджамин, Ник де Фирмиан и Федорович. Они анализировали позиции и выдавали Deep Blue II свои рекомендации.
Обиженные представители IBM отказались выставлять свой компьютер на третий матч.
«Мне кажется, шахматный мир с огорчением воспринял этот результат — машина нарушила, если так можно выразиться, субординацию, — констатировал гроссмейстер Игорь Зайцев. — Но если смотреть серию матчевых встреч, то человек пока играет сильнее машины. Каспаров мало готовился к этому матчу, и если бы готовился серьезнее, то наверняка победил бы. К тому же он играл в несвойственной ему манере — он в этом матче, образно говоря, выступал в роли защитника, тогда как обычно Каспаров — это чистый нападающий».
После сенсационного результата Deep Blue был разобран и передан в музей.
Матч на первенство мира между человеком и машиной, о чем много говорили во второй половине 1990-х годов, пока так и не состоялся. Но Каспаров не завершил свою эпопею на том поражении и еще дважды сыграл с компьютером. В 2003 году гроссмейстер разошелся ничьей с Deep Junior, а в 2003-м — с X3D Fritz.
Каспаров против компьютера – битва, которая закончилась поражением человека. Гарри обвинил машину в жульничестве
Сейчас у человека нет никаких шансов против приличной шахматной программы – обыграть компьютер можно, лишь прыгая по уровням сложности.
Но еще 20 лет назад все было иначе: человек на равных сражался с машиной и даже побеждал – за счет творческого подхода и неординарных ходов.
Переломным оказался 1997 год – лучший шахматист мира Гарри Каспаров уступил компьютеру Deep Blue.
Хотя не обошлось без теории заговора.
Каспаров не верил, что компьютер может его обыграть (сначала так и было)
В 1997-м Каспаров был главным шахматистом планеты. Он еще не ушел в политику, обладал титулом чемпиона мира по версии Профессиональной шахматной ассоциации (ПША) и часто представлял человечество в играх против шахматных программ.
Еще в 1989-м Каспаров легко выиграл две блиц-партии у суперкомпьютера Deep Thought, пообещав, что машина никогда не обыграет человека в шахматы.
«Если компьютер сможет превзойти в шахматах лучшего из лучших, это будет означать, что ЭВМ в состоянии сочинять лучшую музыку, писать лучшие книги. Не могу в это поверить. Если будет создан компьютер с рейтингом 2800, то есть равным моему, я сам сочту долгом вызвать его на матч, чтобы защитить человеческую расу», – уверял Гарри.
В первой игре с Каспаровым Deep Thought находился на шахматном уровне в 2552 пункта – далеко до рейтинга чемпиона мира. На помощь искусственному разуму пришел компьютерный гигант IBM, предложивший сотрудничество команде Deep Thought. Проект начинался как диссертационная работа в университете Карнеги-Меллон, а со временем перерос в подготовку первой машины, способной бороться с чемпионом на равных.
IBM поменяла название шахматной программы с поэтичного Deep Thought (Глубокая Мысль), навеянного романом Дугласа Адамса «Автостопом по галактике», на Deep Blue. Причина была проста – носившая неофициальное название Big Blue компания решила увековечить себя в названии шахматного компьютера.
Разработчики постоянно наращивали скорость машины, параллельно совершенствуя программное обеспечение. Работа компьютера основывалась на переборе всевозможных действий после хода соперника и просчете вариантов ответных ходов до тех пор, пока есть время на принятие решения.
Чтобы выстраивать так называемое древо ходов, машина перебирала миллионы вариантов – для этого требовалась максимально высокая скорость. Deep Thought просчитывал около 700 тысяч позиций в секунду, а усовершенствованная версия Deep Blue 1997-го – уже до 200 млн позиций.
Каспаров возвращается спустя 12 лет. И это большой сюрприз
Над машиной работали не только программисты, но и шахматисты. Спаррингом компьютера и разработчиком дебютной книги был американский гроссмейстер Джоэл Бенджамин, позже к нему присоединились другие профессионалы.
Первый матч между Каспаровым и обновленным Deep Blue прошел в 1996-м. Турниру благодаря IBM выделили щедрый призовой фонд: 500 тысяч долларов, из которых победителю доставалось 400. Формально партии проходили в Филадельфии, хотя компьютер находился в Нью-Йорке, а ходы за него делал оператор, получивший сигнал онлайн. На случай проблем со связью IBM привезла две резервные машины с чуть меньшей мощностью.
Первая партия завершилась сенсационной победой Deep Blue – впервые в истории компьютер выиграл у чемпиона мира партию с классическим контролем времени. Но Каспаров быстро отыгрался, без особых проблем сведя матч к победе – 4:2 в пользу человека.
Радостный Каспаров после матча хвалил IBM, но уже не был так категоричен в отношении его перспектив:
«Впервые в истории человечества мы имеем что-то очень близкое к искусственному интеллекту. Уже есть возможность уменьшить число ошибок и достичь уровня игры, который определяется интуицией человека. Сейчас – там где я интуитивно чувствую, играю ли я правильно или ошибочно, – машина просто перебирает миллиарды и миллиарды вариантов. Но не исключено, что в дальнейшем удастся создать алгоритм, который был бы сравним с интуитивным мышлением человека».
Создатели компьютера согласились с Каспаровым и предложили ему реванш через год.
Реванш: машина победила, но Гарри считал, что ей помогали гроссмейстеры
Второй матч Каспарова и Deep Blue назначили на май 1997-го.
Разработчики оперативно правили ошибки, делая мысли машины более гибкими, а к работе привлекли нового топ-гроссмейстера Мигеля Ильескаса. Ожидалось, что Каспаров выберет антикомпьютерную тактику – нестандартные решения и неожиданные ходы.
Матч проходил на 35-м этаже нью-йоркского небоскреба Equitable Building. В этот раз Каспарова и Deep Blue разделяли не километры, а несколько стен – компьютер из двух блоков находился в отдельном помещении. Призовой фонд вырос до 1,1 млн – 400 тысяч получал уже проигравший, а не победитель, как год назад.
IBM поработала и над пиар-составляющей матча: пригласила журналистов, организовала трансляцию и отдельный зрительный зал.
Регламент сохранился – 6 партий за 6 дней. Каспаров начал белыми и выиграл – компьютер оказался не готов к нестандартному подходу человека. В конце партии машина грубо ошиблась: вместо того, чтобы продлить партию еще на десяток ходов, пришла к безнадежной позиции намного быстрее.
Но уже во второй партии Каспаров, уверенный, что компьютер просчитывает дальновидные схемы, в какой-то момент остановил партию и поздравил машину с победой. Оказалось, что Гарри переоценил возможности машины: атакующий маневр, с которым он смирился, машина просто не видела, а значит, партия легко сводилась к ничьей. В этом момент чемпион мира заподозрил владельцев в махинациях, обвинив IBM в том, что компьютеру помогает живой человек, а связка машина-гроссмейстер превосходит даже лучшего шахматиста мира в несколько раз.
«Я думал, раз машина, которая так сильно провела всю партию, уверенно делает ход, значит, она видит, что вечный шах черные объявить не могут. И не стал проверять. А ничья там была! Вот у меня и возникло подозрение: больно уж некомпьютерная ошибка. Элементарный человеческий зевок», – сетовал Каспаров в интервью «Коммерсанту» после матча.
Карпов или Каспаров? 35 лет главному спору шахмат: играли без флагов, матч обрывали – а Гарри протестовал уже тогда
Дальше последовали три ничьи – к последней партии человек и компьютер подошли с равными шансами: 2,5:2,5. Deep Blue играл белыми, а Каспаров пошел ва-банк – выбрал нетипичный для черных дебют. Поражение случилось уже на 19-м ходу – самое быстрое в его карьере.
После матча Каспаров был в ярости – снова утверждал, что компьютеру помогали гроссмейстеры, иначе странную игру в первых партиях не объяснить. IBM даже получила от чемпиона мира запрос расшифровки отдельных ходов.
«После невероятного напряжения того матча, которое усугублялось подозрительным поведением IBM и моей склонностью к сомнениям, я не был готов легко признать поражение. Честно говоря, я никогда не умел проигрывать. Человек, который легко смиряется с поражением, никогда не станет настоящим чемпионом, и этот принцип, конечно, справедлив и в моем случае. Но я верю в честную борьбу. Тогда же я считал, что IBM обманула меня – а также весь мир, пристально следивший за нашим матчем», – писал Каспаров в книге «Человек и компьютер: Взгляд в будущее».
По одной из версий, именно эмоции помешали Гарри выиграть. После нестандартных ошибок в первых партиях он переоценил машину и начал ее бояться. В книге «Сигнал и шум» журналиста The New York Times Нейта Силвера один из создателей Deep Blue Мюррей Кэмпбел объяснил ошибку в первой партии обычным багом.
То, что Каспаров принял за дальновидность (а потом – за человеческий фактор), оказалось ошибкой в программе. По условиям матча разработчики вносили изменения в код компьютера, поэтому баг исправили после первой же партии. Вот только чемпион мира об этом не знал и напряженно ждал непредсказуемых ходов.
«Каспаров решил, что неожиданная игра была признаком высшего интеллекта. Он никогда не думал, что дело – просто в сбое. Машина не проявляла упорства не потому, что видела новый вариант развития партии, а всего лишь из-за того, что в проигрышной ситуации делала выбор случайным образом – компьютеру все равно, на каком ходу закончится партия, если вариантов для победы нет. А Каспаров не просчитал этот вариант», – объяснял Кэмпбел.
Гроссмейстер еще долго не мог смириться с поражением. Появлялись разные объяснения: недостаток подготовки, начало политической деятельности (в книге «Мой шахматный путь» Каспаров писал, что весной помогал генералу Александру Лебедю). Конечно, досталось и IBM:
«Я столкнулся с могучим противником, обладающим неограниченными ресурсами, который поставил перед собой задачу любой ценой выиграть матч у Каспарова. При этом IBM одновременно является спонсором, арбитром, организатором. IBM дала мне понять, что идет война. При этом весь военный антураж они контролировали от начала до конца. Все, что находилось в этом здании, принадлежало IBM, оплачивалось IBM. И если отвлечься от необъяснимых моментов в игре машины, то человеку в таких условиях очень трудно нормально сосредоточиться. Я так и не смог настроиться на нормальный матч».
Спустя годы Гарри поменял мнение, согласившись, что был частью важнейших перемен. Он принял результат матча, а будущее видел уже не в противостоянии человека и машины, а в их сотрудничестве.
Deep Blue больше никогда не играл в шахматы. А по его матчу с Каспаровым даже поставили пьесу
Матч Каспарова против Deep Blue поджег интерес к шахматам – за поединком следил весь мир.
Гроссмейстер, отойдя от болезненного поражения, предложил IBM реванш, а на кон ставил чемпионский титул, но компания ожидаемо отказалась – благодаря победе над чемпионом мира акции IBM устремились вверх. Новый успех уже не повлиял бы на котировки, зато поражение могло испортить ситуацию.
После матча в Нью-Йорке Deep Blue никогда не участвовал в официальных матчах – ни против людей, ни против других машин. Сейчас один из блоков компьютера хранится в Музее компьютерной истории в Калифорнии, второй – в Национальном музее Американской истории в Вашингтоне. Платы остались в исследовательском центре IBM.
Каспаров позже садился за стол против других компьютеров: в январе 2003-го разошелся миром с программой Deep Junior, а в ноябре участвовал в мачте с использованием 3D-технологии против программы Fritz (и снова ничья). Дальше Гарри не играл с машинами на публику, а через пару лет завершил карьеру.
После него шахматисты несколько лет сражались с программами, но с каждым разом все с меньшими шансами на победу. Последней точкой стало поражение чемпиона мира Владимира Крамника в конце 2006-го программе Deep Fritz (2:4).
Интерес к противостоянию людей и машин пропал, когда шансов против компьютера уже не осталось. Сейчас подготовку гроссмейстера не представить без компьютера, но игра на результат с ним бесполезна: рейтинговый рекорд действующего чемпиона мира Магнуса Карлсена составляет 2882 пункта, а сильнейшая шахматная программа набрала 3534. Для сравнения: разрыв между Карлсеном и 100-м номером шахматного рейтинга – всего 213.
В 2003 году вышел документальный фильм Game Over: Kasparov and the Machine. Первое поражение чемпиона мира в матче с компьютером привлекло внимание и поп-культуры: в 2013-м в Нью-Йорке поставили театральную пьесу «Машина» по мотивам поединка. В том же году Disney приобрела права на экранизацию этой пьесы.
Благодаря сериалу Netflix «Ход королевы» шахматы снова в топе обсуждений у массового зрителя.