художник что рисует кошек
Без ума от кошек: Почему популярный иллюстратор-анималист Луис Уэйн окончил жизнь в психиатрической клинике
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Луис Уильям Уэйн родился в 1860 году и был старшим из шестерых детей Уэйнов – вслед за ним появились на свет пять его сестер.
Луис рос задумчивым и очень несобранным мальчиком. Много раз вместо школы он отправлялся бродить по Лондону, предаваясь мечтам.
Его мать была очень одаренной женщиной – она занималась оформлением церквей и проектированием узоров для ковров. Однако в наследство Луису достался не только художественный талант, но и психическое заболевание. Первой оно скосило его любимую младшую сестру. В тридцать лет она оказалась заперта в стенах психиатрической клиники. Остальные сестры всю свою жизнь прожили вместе, до последнего оставаясь рядом с матерью.
В двадцатитрехлетнем возрасте Луис Уэйн женился. Его избранницей стала гувернантка его сестер Эмили Ричардсон – ей было тогда чуть за тридцать. Но вскоре она тяжело заболела. Чтобы уменьшить ее страдания, Уэйн завел котенка. Они назвали питомца Питером – в честь Петра I. Уэйн, развлекая жену, обучил его всяким шуткам – например, сидеть смирно перед книгой в игрушечных очках.
В то же время он начинает делать наброски и зарисовки с «ученого кота», а после смерти Эмили это было его единственной радостью. Так начался его «роман с кошкой», длившийся больше тридцати лет.
Он и до того зарабатывал на жизнь, рисуя модные в то время картины сельской жизни. Но со временем из его работ исчезли свиньи и собаки – остались лишь кошки, и, как говорил писатель Герберт Уэллс, «все английские коты должны стыдиться, если не будут хотя бы немного походить на котов Луиса Уэйна».
В его работах коты пьют кофе, курят, читают книги, делают ставки на скачках… Рисунки Уэйна были пропитаны доброй иронией, шутками над модными течениями и поведением его современников. Уэйн часто отправлялся в кафе и прочие заведения, чтобы понаблюдать за людьми и изобразить своих котиков максимально очеловеченными.
Первые же работы Уэйна с антропоморфными кошками привлекли внимание издателей.
В самые свои плодотворные периоды он создавал до шестисот рисунков в год, проиллюстрировал сотни детских книг, больше десяти лет был иллюстратором собственного ежегодника, открытки с его работами приобрели фантастическую популярность.
Уэйн любил животных и на самом деле считал их жизнь равноценной человеческой. Он активно участвовал в деятельности нескольких зоозащитных обществ: Правящий совет лиги наших бессловесных друзей, Общество защиты кошек, и Общество против вивисекции. Он был избран президентом Английского Национального кошачьего клуба и мечтал, что его деятельность однажды поможет изжить средневековые предрассудки простых британцев. В то время такая забота о жизни животных считалась большим чудачеством.
Однажды Уэйн увидел, как пустой автобус несется под откос, рискуя сбить перебегающего дорогу кота. Этот робкий и нерешительный человек, не раздумывая, запрыгнул в автобус и повернул руль в другую сторону. Его ничуть не заботила собственная безопасность. Очнувшись в больнице, Уэйн спросил: «Как здоровье кота?».
После смерти отца Луис остался единственным мужчиной в семье, и ему выпала нелегкая задача содержать мать и сестер – в то время женщины из среднего класса еще не начали массово работать, и им оставалось надеяться на финансовую поддержку братьев и мужей.
Он был очень популярен, но напрочь лишен деловой хватки, простодушен и доверчив. Луис постоянно ввязывался в финансовые авантюры, мог с легкостью вложить немалую часть накоплений в создание какого-нибудь сомнительного изобретения. Художник совершенно не умел торговаться, стоимость его услуг была неадекватно низкой. Его не заботило соблюдение авторских прав. В 1907 году он умудрился влезть в долги так, что был привлечен к суду. Испугавшись, Уэйн бежал в США.
Американская публика встретила его с восторгом. Он получил в США несколько крупных заказов, но снова неудачно вложил почти деньги. Узнав о смерти матери, он спешно вернулся на родину.
После Первой мировой войны дела Уйэна пошли на спад. Он практически не получал заказов. Вместе с неудачами в карьере и постоянной тревогой за благополучие близких резко начало прогрессировать психическое заболевание. Он страдал от галлюцинаций, стал агрессивным и маниакально подозрительным. Его пугал технический прогресс, он уверял окружающих, что кинематограф похищает электричество из мозгов зрителей. Уэйн мог уйти среди ночи скитаться по городу, постоянно переставлял мебель в своей комнате, обвинял сестер в воровстве, писал бесконечные бессвязные тексты, в которых видел смысл, но окружающие не понимали ни строчки. В конце концов он начал бить сестер и столкнул одну из них с лестницы, после чего был помещен в Спрингфилдскую психиатрическую лечебницу.
Год спустя дотошные журналисты, затеявшие собственное расследование исчезновения художника Луиса Уэйна, обнаружили его местонахождение. Жизнью Уэйна озаботился сам премьер-министр Великобритании, и художник был переведен к более комфортную клинику с садом и кошачьим питомником.
Там состояние художника относитеьно стабилизировалось и он продолжил рисовать, но стиль работ изменился – под воздействием болезни или психотропных лекарственных препаратов, популярных в то время.
Последние работы Уэйна представляют собой фрактальные узоры, в которых лишь угадываются очертания кошачьих мордочек. Это работы часто используют как иллюстрацию изменения мировосприятия больных шизофренией, но автор не датировал свои изображения и объективно отследить метаморфозы невозможно.
В 1939 году художник впал в состояние острого психоза и скончался от отказа почек.
Новая волна популярности настигла Уэйна через много лет после смерти. Сейчас его работы коллекционируют, продают за огромные суммы… и регулярно подделывают – что, безусловно, самый главный признак общественного признания.
Текст: Софья Егорова.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Жизнь и страдания сэра Луиса Уэйна или печальная история о том как весь мир влюбился в кошек
Коты за партией в покер потягивающие сигары, сонные коты, удивлённые кошки, весёлые и грустные семейки кошек на природном отдыхе или за домашним столом, а может и взгляд на мир кошек через фрактальное измерение или с помощью мира который мы видим в калейдоскопе?
Все это да, да и ещё раз да, и все это об английском художнике пережившем несмотря на своё позитивное и простое, зацикленное творчество очень непростую судьбу. В неё вмешивались и наследственные психические расстройства, и несправедливые потери близких от неизлечимых болезней.
Родился будущий художник анималист Луис Уэйн 5 августа 1860 года в центральном районе Лондона, Клеркенвелле. Уже с этого момента жизнь его не совсем задалась. В семье Луис являлся старшим ребёнком и единственным мальчиком, помимо него его мать вынесла так же еще пятерых дочерей и по совместительству младших сестер Луиса.
Его мать была одаренной женщиной – занималась оформлением церквей и проектированием узоров для ковров. Однако в наследство Луису достанется не только художественный талант, но и заячья губа которую в приступе стыдливости он станет прикрывать усами в зрелом возрасте, а так же и самое страшное, психическое заболевание. Гораздо позже, в возрасте 30 лет оно ещё первым делом навредит его младшей сестре, что по итогу окажется заперта в психиатрической лечебнице.
Когда ему настало 20 лет, его отец скончался. А так как ни одна из дочерей семьи к тому моменту так и не вышла замуж и не занялась каким либо собственным делом — вся материальная и моральная ответственность за жизнь и содержание своей матери и сестёр пали на юного Луиса.
Вскоре после смерти отца Луис оставляет преподавание и становится свободным художником. В основном он рисует животных и деревенскую жизнь, сотрудничая с несколькими журналами, включая: «Illustrated Sporting and DramaticNews» и «Illustrated London News».
Для них и для свободного рисования в 1880-х годах работы Луиса Уэйна изображали в большинстве своем английскую сельскую жизнь: дома, усадьбы и животных, которых ему приходилось зарисовывать на сельскохозяйственных выставках.
В его работах того периода фигурирует много животных, умение рисовать которых он сохранил на всю жизнь. Одно время он собирался зарабатывать на жизнь, рисуя исключительно портреты собак.
Но жизнь Луиса совершила крутой и резкий для него поворот. По воле случая и руке судьбы сестрам Луиса понадобилась гувернантка для домашнего обучения.
Ею стала Эмили Ричардсон, женщина уже средних лет, ей тогда было уже чуть за тридцать, но она была все так же по молодому романтична и неуклюжа в проявлениях своих чувств. Все тоже было и с самим Луисом. Но время шло, и постепенно все более близкое общение с Эмили переросло в любовь и запретный роман, не принимаемый миром в те времена. Разница в возрасте между любовниками составляла более 10 лет.
В светском викторианском обществе подобный союз не одобрили, неодобрение молодая пара встретила и в семье самого Луиса. Где мать и сестры боялись что из-за низкородной девушки внутри круга их семьи пострадает их семейная репутация — боялись что это приведет к тому, что семья Уэйнов потеряет свой хоть какой то либо статус и надежду на замужество с женихами из знатных родов Англии.
Дабы не привлекать к себе еще больше лишнего внимания и найти свой собственный укромный уголок, Луис и Эмили переезжают жить к ней в домик в Хэмпстеде на севере Лондона. Там они успешно проводят свадьбу и у них начинаются счастливый брак, который продлится три года.
Три года. Именно столько прожили Луис и Эмили свои лучшие в жизни моменты. Но вскоре после свадьбы у Эмили был обнаружен рак груди на последней стадии. Во время болезни единственным утешением Эмили был домашний чёрно-белый котёнок Питер, названный так в честь Петра Великого. Чтобы порадовать Эмили, Уэйн обучил его различным трюкам: кот носил очки и сидел смирно перед книгой, делая вид, что читает. В это время сам Луис начинает рисовать с него многочисленные эскизы и картины.
«Ему собственно и принадлежит заслуга в моей карьере и становлении моей работы»
Кошачье безумие Луиса Уэйна
Автор: Алина Говенько.
«Он создал кошку в себе самой. Он изобрёл стиль кошки, кошачье общество, весь мир кошек. Английские кошки, которые не выглядят и не живут, как кошки Луиса Уэйна, стыдятся самих себя».
Герберт Уэллс о герое нашей сегодняшней заметки
Несколько лет назад в интернете были весьма популярны необычные изображения котов — поначалу это просто забавные антропоморфные котики, со временем становящиеся все более абстрактными, и, в конце концов, растворяющиеся во фрактальных узорах… Автора этих рисунков звали Луис Уэйн и он искренне любил кошек. Однако судьба художника сложилась достаточно трагически. С чего начинался его творческий путь и к чему пришёл, а также в чем причина таких странных изменений в его работах — именно об этом сегодня я и предлагаю вам поговорить.
Герой нашей заметки. С котиком, естественно.
Луис Уильям Уэйн родился в 1860 году в центре Лондона, он был старшим из шести детей и единственным сыном в семействе Уэйнов. У мальчика была врождённая патология — «заячья губа». Повзрослев, Луис станет прятать ее за усами, ну, а в детстве, надо полагать, это не добавляло ему популярности среди сверстников. По рекомендации врача семейство Уэйнов отправило Луиса учиться только по достижении 10 лет. Мальчик часто прогуливал школу, предпочитая урокам улицы Лондона. А ещё Луис с самого детства увлекался рисованием.
В 1877 году он поступил в Западную Лондонскую школу искусств, а после ее окончания остался там преподавать. Однако, когда ему исполнилось 20, умер глава семейства Уэйнов, и Луису пришлось взять на себя заботу о матери и сестрах, ни одна из которых так и не вышла замуж. Он оставил преподавание и начал рисовать на заказ — сельские пейзажи и животных, преимущественно иллюстрации для различных журналов и выставок. Творческая деятельность Луиса на тот момент складывалась довольно успешно. Особенно хорошо ему удавались изображения животных, и Луис одно время даже пытался специализироваться на портретах собак.
В возрасте 23 лет он влюбился в Эмили Ричардсон, гувернантку своих сестёр. Женщина ответила ему взаимностью, и, казалось бы, жить им и радоваться — но Эмили была старше Луиса на 10 лет. Мать не поддержала Уэйна в его выборе. Но, несмотря на это, они все же поженились и переехали в другой район Лондона. Отношения Луиса с семьёй серьезно испортились.
Супружеское счастье не продлилось долго — у Эмили вскоре обнаружили рак груди. Чтобы порадовать и утешить жену, Луис завел черно-белого котёнка, которому дал кличку Питер (полностью его звали Питер Великий — в честь Петра Алексеевича Романова, да-да). Он научил котенка разным трюкам — например, носить очки, неподвижно сидеть перед книгой, делая вид, что читает её. Луис же начал рисовать своего кота, и это стало своеобразным переломным моментом. Позднее художник писал: «Ему собственно и принадлежит заслуга в моей карьере и становлении моей работы».
В 1886 году для рождественского выпуска журнала «llustrated London News» Луис нарисовал работу под названием «Рождество у котят»: там было изображено 150 кошек — к слову, многие из них были похожи на его любимчика Питера. Кошки на страницах журнала вели себя совершенно как люди — они произносили тосты, рассылали приглашения, играли в игры… Ну, а дальше началось победное шествие котов Луиса Уэйна по Англии. Луис иллюстрировал книги, рисовал открытки, печатался в газетах и журналах.
Его коты становились всё более похожи на людей: на рисунках они ходят на задних лапах, играют на музыкальных инструментах, носят костюмы, ловят рыбу, играют в теннис и так далее. Работы Луиса зачастую носили сатирический характер, высмеивая те или иные модные тенденции или течения.
Любовь Луиса к кошкам проявлялась не только в творчестве. Он состоял в благотворительных обществах, например, в «Обществе защиты кошек», «Обществе против вивисекции» и «Английском национальном кошачьем клубе», а в последнем — даже был президентом. Однажды Луис увидел, как кошка перебегает дорогу, а навстречу ей мчится автобус — художник запрыгнул в автобус и вывернул руль в другую сторону. Когда он очнулся в больнице, первым его вопросом было, все ли в порядке с кошкой.
Луис очень много и плодотворно работал. Он выпускал до 600 рисунков в год, проиллюстрировал более ста детских книг, издавал даже «Ежегодник Луиса Уэйна» с 1901 по 1915 год. Однако несмотря на такую кипучую деятельность, Луис испытывал финансовую нужду. На нем лежала забота о матери и сёстрах, а он, как бы сейчас сказали, не отличался финансовой грамотностью. Художник часто продавал рисунки, не заботясь об авторских правах, а ещё доверял различным авантюристам, так, например, вложил немалую сумму денег в проект «нового типа масляной лампы» и, естественно, прогорел. Из-за долгов Луис был вынужден уехать в США, где рисовал комиксы о котах, однако разбогатеть ему не удалось и в Америке.
Шесть рисунков Луиса, расположенных в хронологическом порядке — от просто забавной кошечки и до фантасмагории
Ну, а по возвращении в Англию пошатнулось психическое здоровье Луиса. Родные его не узнавали: он стал жесток, подозрителен и агрессивен, запирался в своей комнате, обвинял близких в воровстве и утверждал, что синематограф похищает электричество из мозга. Дошло до того, что в прошлом мягкий и неконфликтный Луис даже спустил сестру с лестницы. Художник был госпитализирован в психиатрическую больницу. Ранее туда же была помещена и одна из его младших сестёр…
Через год Луиса в больнице обнаружили журналисты. Общественность вспомнила о нём. Его навещали многие знаменитости, в том числе Герберт Уэллс, и даже лично премьер-министр Великобритании. Их стараниями художника перевели в другую, более комфортабельную больницу, при которой был сад и целый кошачий питомник. Луис продолжал рисовать кошек до самой смерти.
Ещё один поздний рисунок. Чем-то напоминает Чеширского кота, как считаете?
Существуют споры относительно того, каким психическим расстройством страдал Луис. Большинство психиатров сходится на диагнозе «шизофрения», однако предполагают и синдром Аспергера, и даже токсоплазмоз (видимо, этот вариант пришёл кому-то в голову по причине исключительной любви Луиса к кошкам). Однако, шизофрения все же наиболее вероятна.
А это из раннего, называется «Покер». Разница, как говорится, налицо.
По работам Луиса Уэйна можно проследить, как болезнь влияет на восприятие художником окружающего мира, и забавные антропоморфные кошки превращаются в жутковатые орнаменты, в последующем окончательно утрачивая какое бы то ни было сходство с котами.
Коты Луиса Уэйна и в мемчики проникли
Автор: Алина Говенько.
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Сбер: 4274 3200 5285 2137
Сбор донатов одобрен администрацией, это эксперимент, подробности вот тут
Лига историков
8.2K пост 35.9K подписчиков
Правила сообщества
— уважение к читателю и открытость
— регулярность и качество публикаций
— умение учить и учиться
— бездумный конвейер копипасты
— публикации на неисторическую тему / недостоверной исторической информации
— простановка тега [моё] на компиляционных постах
— неполные посты со ссылками на сторонний ресурс / рекламные посты
— видео без текстового сопровождения/конспекта (кроме лекций от профессионалов)
— дискуссии на тему постов
— уважение к труду автора
— личные оскорбления и провокации
— неподкрепленные фактами утверждения
Смотрю на 6 рисунков и жутко становится. Прям пугают все ну кроме первой разве что и то немного криповенько
День добрый, где-то на Пикабу недавно читал про то, что это миф, придуманный кем-то. Что художник он рисовал котов в разных вариациях, и что есть более поздние работы с нормальными котейками, также как и более ранние с «шизофреническими».
Автор моей аватарки)
Творческие люди обычно ничего не смыслят в финансах и не умеют планировать свой бюджет. Это очень печально :(хорошего менеджера ему бы надо было.
Такая вот многодетная мама, в честь праздника) С днём матери!
А что если взять и присобачить к железнодорожному вагону пропеллер?
Нет, ну серьезно, идея на миллион. А, между прочим, даже эта идея пришла в светлые и не очень головы нескольких инженеров в бурные и изрядно прорывные в плане технологий годы первой трети XX века.
Первым в этом нелегком деле отметился сумрачный немецкий инженериус Отто Штейниц со своим аэровагоном Dringos в 1919 году. Идея была проста: самолеты развивают дичайшие по меркам тех лет скорости; винт выглядит крайне привлекательно в качестве движителя и авиамотор весит в разы меньше, чем паровой двигатель паровоза – а, следовательно, в топку паровозы, да здравствуют аэровагоны! Надо сказать, к тому времени аэросани зарекомендовали себя довольно неплохо, так что определенная логика в его размышлениях была.
Детище Штейница выглядело довольно неординарно: старый вагон разобрали практически под ноль, в передней и задней части были вставлены пропеллеры и моторы, а где-то посередке ютилась кабина машиниста и пассажирский отсек. Первые испытания прошли успешно, удалось даже развить скорость около 90 км/ч, да только вот все положительные впечатления от поездки меркли и бледнели из-за воистину аццкого рева моторов. Вдобавок на горизонте нарисовался Версальский мирный договор, согласно которому немцам пришлось свернуть все производство околовоенных ништяков, в том числе авиамоторов. Молодой Веймарской Республике было не до проектов сомнительной эффективности, посему на этом история Dringos и закончилась.
Вторым сумрачным гениусом был действительно талантливый советский инженер Валериан Абаковский, который оказался еще и самоучкой впридачу. Герой изначально работал простым шофером в отделении ЧК, а в свободное время клепал всяческие механические приблуды, да выписывал из Германии всяческий научпоп в целях собственного развития. Старания не прошли даров, возможно именно там он вычитал про проект Штейница, и понеслось…
Казалось бы, все, finita la comedia, идея заглохла – но нет, к ней внезапно вернулись все в той же Германии, только уже в начале 1930-х годов. Разработка инженера Франца Крюкенберга получила название Schienenzeppelin (Шиненцеппелин) – Рельсовый цеппелин, ежели по-русски. Автор идеи бы довольно любопытной персоной: с одной стороны, он был авиационным инженером и до ПМВ проектировал самолеты с цеппелинами, с другой – всячески их критиковал ввиду излишней опасности и дороговизны топлива. В качестве компромисса он создал контору по проектированию винтомоторных поездов. В первой своей разработке дизайн он позаимствовал у дирижаблей, винт – у самолетов, и получилось у него…
Наглядное сравнение дизайна обычных поездов и рельсового Цеппелина
…нечто очень стильное и технологически опережающее свое время. На фоне обычных поездов Шиненцеппелин смотрелся аки космический корабль, внешне вагон серьезно напоминал будущие скоростные поезда годов эдак 80-х а-ля TGV. Крюкенберг исходил из принципов, применявшихся в разработке дирижаблей – локомотив был легким, низким и обладал отличной аэродинамикой. Внутри все тоже было окей, интерьеры были разработаны Высшей школой строительства и художественного конструирования. В 1931 году Рельсовый Цеппелин разогнался до фантастических 200 км/ч, через пару месяцев уже до 230 км/ч (побьют этот рекорд лишь в 1954 году!).
Почти что дирижабль на колесах
Вот только, увы, прицепить дополнительные вагоны к нему было невозможно, да и открытый пропеллер внушал определенные опасения в плане появления аэровагона на заполненных народом станциях. Вдобавок, в 1933 году появился дизель-поезд, который проходил аналогичные маршруты со средней скоростью 124 км/ч, при максимальной в 160 км/ч, но который мог тащить гораздо больше полезной нагрузки и без проблем взбираться в подъемы. На этом история винтовых железнодорожных аэровагонов закончилась окончательно, а к самой идее вернулись в конце 60х годов, но уже с турбореактивными (!) двигателями.
Шиненцеппелин, вид спереди
Автор: Валентин Веселов.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Безумная Дюна
Когда следишь за купающимися детьми
Чёрная пятница
Белый А4 + Чернографитный карандаш, 8м и
Непишущая ручка!
Мой Инстаграм: art_melnikovs
Желтоглазый тыгыдык
Пастельные карандаши, черная бумага, А4
Как в вузах раньше богатые с бедными учились
Автор: Ксения Чепикова.
Думаете, в средневековых университетах не было обнаглевших мажоров, козырявших фразой «Да ты знаешь, кто мой отец?» и считавших всех остальных нищебродами? Да, кстати, а что насчет нищебродов? Могли бедняки получить образование?
Парадная одежда немецкого аристократа, середина 16 века
17 ноября 1520 года сенат университета Фрайбурга выдвинул против пятерых студентов обвинение в ношении неподобающей одежды, нарушавшей правила, – яркой, многоцветной, с разрезами, в общем, самый писк моды. Четырех студентов бюргерского происхождения приговорили к штрафу в один шиллинг, а единственный аристократ отделался простым предупреждением, хотя его обвиняли уже несколько раз, и именно его одежда отличалась наибольшим шиком. Двое из наказанных возмутились такой несправедливостью и потребовали лучше исключить их, чем так унижать. Что, видимо, и было сделано.
В 1546 году группа магистров Виттенбергского университета обратилась к саксонскому курфюрсту с коллективным письмом. Ректорат выпустил новый Kleiderordnung – правила, кому из обитателей университета какую одежду полагается носить. Многие знатные студенты не обратили на него никакого внимания, продолжая щеголять в модном коротком платье, в то время как им предписывалось скромное длинное. Обиженные преподаватели вопрошали: чем плохой и нерадивый студент благородного происхождения лучше заслуженного магистра? Вместо того, чтобы призвать к порядку отпрысков аристократических родов, курфюрст потребовал у руководства университета примерно наказать авторов письма. Несправедливость ситуации была очевидна всем, тем не менее, через несколько недель ректорат выпустил новые правила, по которым знатным студентам разрешалось носить такую же одежду, как и магистрам.
Длинная, «приличная» студенческая одежда. Миниатюра из Eстава Collegium Sapientiae университета Фрайбурга, около 1500 года
…все люди равны, но некоторые, как известно, немного равнее. Сегодня мы склонны воспринимать старый европейский университет как свободную равноправную общность студентов и ученых, члены которой склоняются перед властью главной ценности – знания. Это заблуждение. Строгая иерархия существовала там с самого начала, выражаясь в многочисленных символах и ритуалах: церемониях, нормах общения, одежде, рассадке на официальных мероприятиях. Бакалавр, магистр, доктор, профессор, декан, канцлер, проректор и ректор – каждый ранг давал его обладателю определенные привилегии и требовал соответствующего почтения. Своеобразная иерархия существовала и среди студентов: те, кто проучились несколько семестров, стояли по студенческим понятиям выше только что поступивших и требовали к себе уважительного отношения, что выражалось в различных ритуалах студенческого быта.
В эту систему совершенно не вписывалась аристократия. Со второй половины 15 века она понемногу устремилась в университеты – сначала в небольших количествах, однако с середины 16 века все активнее. В Ингольштадте доля студентов из благородных семей в начале 16 столетия – 4,5%, а к концу его – уже 17%. В 1570-1605 годах доля знатных студентов составляла в Лейпциге 5,8%, в Эрфурте 6%, в Виттенберге 6,3%, в Йене 9,4%. Среди них находились уже графы и герцоги – будущие правители немецких земель.
Ингольщтадт к концу 17 века. Слева увеличенный фрагмент – здание университета
Конечно, нельзя сказать, что они считали своих преподавателей полным ничтожеством. Все-таки в те времена обладатель докторской степени приравнивался по статусу к мелкой аристократии. Так что, допустим, ректор – это не просто человек значительный и в обществе уважаемый, но глава самостоятельного субъекта права, примерно как глава города, пусть и маленького. Тем важнее становилось для юных мажоров показать, кто здесь круче. Кто настоящий хозяин жизни. Отсюда – непрекращающиеся споры о том, кто кому какие почести должен оказывать, постоянные конфликты из-за вызывающего поведения знатных студентов, регулярные жалобы в высшие инстанции как от рассерженных профессоров, так и от оскорбленных аристократов. В архивах университетов и правителей за столетия скопилось множество таких записей.
Кроме того, соображения престижа. У нас учится наследник самого барона, графа, герцога (нужное подчеркнуть)! Внук канцлера! Сын обергофмейстера! А лет через десять-двадцать, когда этот самый молодой человек унаследует титул или получит высокую придворную должность – разве не вспомнит он со светлой ностальгией прекрасные студенческие годы? Разве не окажет своей alma mater высокое покровительство? Неужели стоит наказывать или исключать способного мальчика только за то, что он носит слишком яркую одежду или достал шпагу в присутствии профессора?
Костюм саксонского аристократа, середина 16 века
Еще один интересный эффект присутствия знати в университетах – усиление социального расслоения и дискриминация малоимущих студентов. Возьмем, например, квартирный вопрос. Для студентов он всегда стояла остро: горожане не могли, а часто и не хотели сдавать им комнаты в достаточном количестве. Так появились коллегии – своеобразный прообраз студенческих общежитий. Студент получал там комнату (часто это была одна комната на двоих) и мог питаться в конвикте (что-то вроде студенческой столовой). В коллегии жили также некоторые неженатые преподаватели. Такие комнаты были недорогими, а для бедных студентов иногда даже бесплатными, но удобством не отличались. По своей аскетичности они больше напоминали монастырские кельи.
Однако вместимость любой коллегии оставалась ограниченной, а селиться в более чем скромных помещениях стремились обычно непритязательные студенты из небогатых семей и стипендиаты, считавшие каждый грош. Прием в коллегию и дешевая или бесплатная еда действительно становились для них вопросом выживания. Юноши же из состоятельных фамилий предпочитали арендовать жилье в городе: комфортнее, вкуснее, гораздо веселее и никакого контроля. Или снимать комнату в доме профессора – этот вариант выбирали те, кто приезжал действительно учиться, а не веселиться.
Комната в коллегии, миниатюра из Устава Collegium Sapientiae университета Фрайбурга, около 1500 года
Но к середине 16 века ситуация поменялась. Богатых и знатных студентов становилось все больше, и те из них, кто не мог найти себе комнату в городе или не считал возможным жить в одном доме с простолюдинами, обращались к руководству университетов с просьбой предоставить им жилье. Быстро выяснилось, что путем нехитрого косметического ремонта комнату в коллегии можно сделать намного более комфортабельной и красивой, после чего сдавать ее за весьма высокую плату. Это означало, что беднякам из коллегий пришлось убраться. Куда?
В каждом крупном университете в свое время появлялись «дома для бедняков», где размещались как те, кто мог заплатить некую сумму за жилье, так и те, кому платить было совсем нечем. Так, «дом для бедняков» знаменитого Коллеж де Монтегю в Париже по утверждению Эразма Роттердамского в конце 15 века представлял собой «отвратительную дыру, в которой господствуют репрессивные порядки». При этом Эразм относился к числу тех, кто платил за проживание и находился поэтому в «привилегированном» положении. Те, кто заплатить не могли, отрабатывали жилье и еду на различных хозяйственных работах. Но это ладно. А вот суровые бытовые условия, запрет покидать территорию без разрешения, применение телесных наказаний, всего один комплект одежды и один кусок хлеба в день… да, разница между коллегиями могла быть огромной.
Юноши из бедных семей могли получить образование. Они допускались в университеты и освобождались от платы за обучение, а иногда за проживание и питание – это рассматривалось как проявление христианского милосердия и реализация принципа «знания должны быть доступны всем». Доля бедных или неимущих студентов, называемых pauperes, составляла в Средневековье примерно 15-20%. Но университетские власти их, конечно, не любили, а заботиться о них стремились по минимуму. Еще бы, ведь университеты полностью финансировались за счет студентов – их взносов за учебу, экзамены, питание и прочее, – а эта сомнительная категория мало того, что денег никаких не приносила, так еще и требовала определенных расходов!
Да, нередко эти расходы брала на себя церковь, иногда – добрый правитель, бывало, и щедрые меценаты – выпускники, многого добившиеся в жизни. Кроме того, неимущие студенты часто сами отрабатывали свое содержание. И все же ректораты всеми силами старались сократить «неоправданные расходы». А если деньги и выделялись в достаточном количестве, то часть их неизбежно оседала на разных этапах долгого пути от главного казначея до завхоза «коллегии для бедных».
Доходило до того, что правитель, каким-то образом узнававший о бедственном положении pauperes в том или ином университете, обращался к его руководству с требованием лучше заботиться о бедных студентах. Например, обеспечить им достаточные для выживания рационы или отремонтировать, наконец, жилые помещения. Насколько бедственным могло быть положение pauperes? Скажем так: однажды руководство Венского университета выпустило специальный документ, запрещавший студентам просить милостыню.
Печать Гейдельбергского университета
На каком основании студент освобождался от платы за обучение? Поначалу просто «на глаз». Статус и доход человека декан или ректор определял в личной беседе и по внешнему виду. Конечно, тут открывался широкий простор для махинаций: одеться в лохмотья, сочинить трогательную историю о голодном в детстве в семье без кормильца – до этого, несомненно, додумывались многие. С другой стороны, с таким подходом соискатель бесплатного места оказывался полностью зависимым от доброй воли и настроения собеседника. Однако процесс постепенно формализовался. Например, с 1510 года в том же Венском университете ввели норму, по которой право на бесплатное обучение получали лица с доходом менее 10 гульденов в год (это не так уж мало, многие неквалифицированные рабочие зарабатывали меньше) после предъявления соответствующих письменных доказательств.
Теоретически, конечно, знания – это дар Божий, они должны быть доступны каждому; по крайней мере, так это произносилось в торжественных речах и писалось в сочинениях о пользе образования. На практике же богатые и знатные студенты отделялись от бедных даже пространственно. Речь не только о том, что жили они в разных местах и в разных условиях – это как раз вполне естественно. Но в лекционном зале бедный студент никогда не мог бы занять место в первом ряду, чтобы хорошо слышать профессора и видеть все, что тот пишет на доске. Вот расценки из университета Орлеана, 1307 год: 10 шиллингов (видимо, в семестр) за место в первом ряду, 6 – во втором, 4 – в третьем, 2 – в четвертом.
С другой стороны, не стоит подходить к ситуации с современными мерками. В начале 16 века сыну крестьянина или мелкого ремесленника оказаться в одном лекционном зале с сыном барона или графа, слушать одного профессора и получать одни и те же задания – это уже огромное социальное достижение и невиданное проявление равенства. Грех жаловаться – учиться нужно.
Автор: Ксения Чепикова.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Кусьминог
Сегодня пятница, поэтому, традиционно, хотелось бы услышать ваши версии описания рисунка!
Кошки среди нас.
КОТОКАЛЕНДАРЬ 2022 ОТ КОТИКОВ ПРИЮТА
В этом году у нас очень актуальный календарь, котики остались на карантине, а их акварельные портреты ручной работы украсят стены домой разных городов 🙂
Как всегда открытки и в этом году попробовали напечатать магниты:
Мы считаем, что это отличный способ собрать необходимые средства на нужды приюта и порадовать тех, кто не равнодушен к проблеме бездомных животных.
В этом году вырученные средства пойдут на дорогое экспериментальное лечение нашего котика Ючи с ФИП!
Заказать календарь и открытки, или познакомиться с котиками можно в группе приюта: https://vk.com/cheltt74
Как и в прошлом году отправляем в другие города 🙂
Беззаботное детство
Когда приняли валерьянки и в хорошем настроении отправляетесь на прогулку
Подавление огнем
Автор: Виталий Илинич.
Артиллерия хорошо прижимает противника к земле
Каждый БТР с мотопехотой мог похвастать двумя-тремя пулеметами — целый шквал огня
Машины с автоматическими 20-мм пушками по мнению немцев обладали особенно хорошим подавляющим воздействием. У нас принято посмеиваться над танками Pz.II, но оказаться под огнем его автоматической пушки едва ли кто захочет
Во второй половине войны немцы полностью перевели свои батальоны на танки с 75-мм пушками. В батальоне по штату было до девяти десятков таких танков. И у каждого еще пара пулеметов, помимо пушки
Подавление огнем – один из важнейших инструментов, позволяющих эффективно действовать в наступлении, как танкам, так и легкой бронетехнике. Да что бронетехнике, пехота без этого способа едва ли сможет хоть сколько-то продвинуться. И не важно, что расходуется много боеприпасов без явного поражения целей – задача обычно стоит не в том, чтобы «всех убить», а в том, чтобы дезорганизовать противника, обойти его, обезглавить штабы, лишить снабжения и путей к отходу, а также занять важные позиции в тылу. Цена успеха этого предприятия намного выше, чем стоимость выпущенных как бы «в никуда» боеприпасов.
Автор: Виталий Илинич.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!