хофс кригс вурст шнапс рат что это

Лев Толстой — Война и мир: Том 1, часть 1, глава 27

В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m-lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.

В столовой, громадно-высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно-сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.

– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.

Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.

– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [ поддаваться этой мелочности! ]

Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.

В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из-под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.

– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.

Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.

– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!

Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.

– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.

Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.

– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [ Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои, ] – говорила она, всё более и более оживляясь.

По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.

– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте-то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.

Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.

– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.

И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая-то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.

– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?

– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс-кригс-вурст-раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…

– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё-таки великий полководец!

– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.

– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.

Князь опять засмеялся своим холодным смехом.

– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.

И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.

– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой-то, где он показал себя?

– Это длинно было бы, – отвечал сын.

– Ступай же ты к Буонапарте своему. M-lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d’empereur! [ вот еще поклонник вашего холопского императора… ] – закричал он отличным французским языком.

– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [ Вы знаете, князь, что я не бонапартистка. ]

– «Dieu sait quand reviendra»… [ Бог знает, вернется когда! ] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из-за стола.

Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из-за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.

– Сomme c’est un homme d’esprit votre pere, – сказала она, – c’est a cause de cela peut-etre qu’il me fait peur. [ Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого-то я и боюсь его. ]

Источник

Война и мир. Том 1 (52 стр.)

— Всё кажется хорошим, что было прежде, — сказал он, — а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?

— Это кто тебе сказал? Кто сказал? — крикнул князь. — Суворов! — И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. — Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс-кригс-вурст-раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, — продолжал он, — вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро послали, — сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. — Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…

— Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, — сказал князь Андрей, — только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё-таки великий полководец!

— Михайла Иванович! — закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. — Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.

— Как же, ваше сиятельство, — отвечал архитектор.

Князь опять засмеялся своим холодным смехом.

— Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.

И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.

— Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? — заключил он. — А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой-то, где он показал себя?

— Это длинно было бы, — отвечал сын.

— Ступай же ты к Буонапарте своему. M-lle Bourienne, voilà encore un admirateur de votre goujat d’empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] — закричал он отличным французским языком.

— Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]

— «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] — пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из-за стола.

Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из-за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.

— Сomme c’est un homme d’esprit votre père, — сказала она, — c’est à cause de cela peut-être qu’il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого-то я и боюсь его.]

— Ax, он так добр! — сказала княжна.

XXVIII

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из-под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.

В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, — может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.

Источник

Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице

В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было идти на войну, грустно ли бросить жену, — может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.

Маленькая княгиня во все время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из-за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.

И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что, какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.

Князь опять засмеялся своим холодным смехом.

Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.

По мере того как она оживлялась, князь все строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михаилу Ивановичу.

— Ну что, Михаила Иванович, Буонапарте-то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами все его пустым человеком считали.

— Он у меня тактик великий! — сказал князь сыну, указывая на архитектора.

И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых* противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая-то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.

— Все кажется хорошим, что было прежде, — сказал он, — а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро*, и не умел из нее выпутаться?

— Это кто тебе сказал? Кто сказал? — крикнул князь. — Суворов! — И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. — Суворов. Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов…* Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат.* Ему черт не рад. Вот пойдете, эти хофс-кригс-вурст-раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михаиле Кутузову сладить?! Нет, дружок, — продолжал он, — вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро послали*,— сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. — Чудеса!! Что, Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм.

— Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, — сказал князь Андрей, — только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь как хотите, а Бонапарте все-таки великий полководец!

— Михаила Иванович! — закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. — Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.

— Как же, ваше сиятельство, — отвечал архитектор.

— Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.

— Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? — заключил он. — А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой-то, где он показал себя?

— Это длинно было бы, — отвечал сын.

— Ступай же ты к Буонанарте своему. M-lle Bourienne, voilà encore un admirateur de votre goujat d’empereur![215] — закричал он отличным французским языком.

— Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince[216].

— «Dieu sait quand reviendra…»[217] — пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из-за стола.

— Comme c’est un homme d’esprit votre père, — сказала она, — c’est à cause de cela peut-être qu’il me fait peur[218].

— Ах, он так добр! — сказала княжна.

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец*, два турецких пистолета и шашка — подарок отца, привезенный из-под Очакова.* Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: все было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.

— Мне сказали, что ты велел закладывать, — сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), — а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, — прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.

Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.

— А где Lise? — спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.

— Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ах, André! Quel trésor de femme vous avez[219],— сказала она, усаживаясь на диван против брата. — Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.

— Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, André! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c’est tout pardonner[220]. Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.

Источник

Комментарии 12 страница. Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат

Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат. — Старый князь Болконский вспоминает «Придворный военный совет», осуществлявший командование австрийской армией и сковывавший творческий гений русского полководца. Здесь — иронически перестроенное наименование благодаря введению двух новых немецких слов бытовой лексики («вурст» — колбаса, «шнапс» — водка): «Придворный военный колбасный водочный совет».

Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро по слали… — Генерал Моро (см. коммент. к с. 131) был арестован в связи с заговором Пишегрю и Кадудаля (см. коммент. к с. 9), а затем выслан из Франции в Америку. В 1805 г. Александр I отправил к нему графа Ф. П. Палена (1780–1863), бывшего послом в Вашингтоне, приглашая его вступить в русскую службу для борьбы с Наполеоном. Поездка Палена была прервана известием об Аустерлицком сражении. В 1813 г. Моро по приглашению Александра I служил военным советником в штабе союзных армий, действовавших против Наполеона, и был смертельно ранен (27 августа 1813 г.) в сражении под Дрезденом.

…большой серебряный погребец… — Дорожный сундучок (или ларец) с принадлежностями для еды и питья, с чайным или столовым прибором, иногда с запасом пищи, — необходимая вещь в старину при длительном путешествии.

…из-под Очакова. — Очаков— турецкая крепость, опорный пункт Турции на Черноморском побережье, взятая штурмом Суворовым (1791 г.) во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг. В штурме Очакова принимал участие дед Толстого (см. коммент. к с. 12), о чем Толстой писал в «Воспоминаниях» (т. 34, с. 373).

…как говорит Стерн… — Л. Стерн (1713–1768) — английский писатель, основатель сентиментализма. В дневниковой записи от 10 августа 1851 г. Толстой называл его своим любимым писателем. Живя на Кавказе в 1851 г., Толстой занимался переводом «Сентиментального путешествия» (перевод этот сохранился: см. т. 1, с. 249–278). Увлечение Стерном оказало влияние на первые литературные опыты Толстого, в особенности на «Детство».

…старинный образок спасителя с черным ликом, в серебряной ризе, на серебряной цепочке мелкой работы. — В сцене прощания сестры и брата Болконских, по предположению исследователей Толстого, было использовано старое семейное предание (П. И. Бирюков. Биография Льва Николаевича Толстого, т. I. М. — Пг., 1923, с. 7–8). С этой же художественной деталью связана ошибка в тексте романа, оставшаяся не замеченной автором. Князь Андрей принимает из рук сестры образок «на серебряной цепочке мелкой работы», а после Аустерлицкого сражения на груди у тяжелораненого Болконского оказывается возвращенный ему французскими солдатами золотой образок «на мелкой золотой цепочке» (см. с. 370 наст. тома).

…на Царицыном Лугу… — Царицын Луг — площадь в Петербурге. Со времен Екатерины II служила местом военных парадов и смотров; позднее получила название — Марсово Поле.

…с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака… — К.-И. Фердинанд (род. в 1782 г.) — эрцгерцог австрийский (титул принцев царствующего дома), в 1805 г. был главнокомандующим австрийской армией под Ульмом, но лишь номинально (фактически командовал ею фельдмаршал К. Макк) (см. коммент. к с. 159).

…конвой кроатов. — Кроаты. (нем.) — хорваты, входившие в состав Австрии.

Еще измаильский товарищ… — Кутузов участвовал в легендарном штурме турецкой крепости Измаил в декабре 1790 г. и особенно отличился со своей штурмующей 6-й колонной, заслужив похвалу Суворова. Назначенный комендантом крепости, он отбил контратаки турок, пытавшихся вновь овладеть Измаилом, и нанес им ряд тяжелых поражений летом 1791 г.

…немцы нам коляски подавали. — В начале военной кампании 1805 г. австрийская армия оказалась значительно удаленной от русских войск. (Предполагалось, что Наполеону требуется шестьдесят четыре дня для похода с берегов Ла-Манша к Дунаю.) Но когда 10 сентября стало известно, что силы французов уже находятся на Рейне, австрийцы стали всячески торопить движение отряда Кутузова. Ранее русская пехота двигалась пешком, проходя по 25 км в сутки; от Тешена темп передвижения был ускорен до 60 км в сутки — половина каждого перехода совершалась пешком, половина — на подводах («М. И. Кутузов. Сб. документов», т. II. М., 1951, с. VI–VII).

…«с Каменскиим — отцом»… — Граф М. Ф. Каменский (1738–1809), фельдмаршал, приобрел известность в екатерининское время, участвуя в Семилетней войне и в русско-турецкой войне (1768–1774).

…фараон заложишь… — Фараон — старинная азартная игра, в которой карты метались как в банке (ср. у Пушкина: «Пред ним воображенье свой пестрый мечет фараон»).

…из письма эрцгерцога Фердинанда… — Это письмо эрцгерцога Фердинанда от 26 сентября/8 октября 1805 г. приведено в книге А. И. Михайловского-Данилевского «Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 году». СПб., 1844, с. 41–43.

…от графа Ностица… — Г. И. Ностиц — австрийский генерал, в 1805 г, — командир кроатов. В 1807 г, вступил на русскую службу.

…пропустил мимо себя Мака… — К. Макк (1752–1828), австрийский фельдмаршал; 20 октября 1805 г. с 30-тысячной армией сдался под Ульмом наполеоновским войскам, тем самым поставив в исключительно тяжелое положение шедшую на соединение с австрийцами русскую 50-тысячную армию под командованием Кутузова, который оказался один перед 200-тысячной армией французов. Макк был отпущен с обязательством не воевать против Наполеона и довести до сведения австрийского правительства высказанное Наполеоном желание заключить с Австрией мир.

…под именем Васьки Денисова… — Прототипом Денисова послужил Толстому известный герой Отечественной войны Денис Васильевич Давыдов (1784–1839), партизан, поэт, военный писатель. Не только своей деятельностью (организация партизанских отрядов), но даже чертами внешности, темпераментом Васька Денисов напоминает Дениса Давыдова, который в бытность свою в литературном обществе «Арзамас» получил кличку «Армянин». Толстой, работая над романом, использовал мемуары и статьи Давыдова, посвященные войнам с Наполеоном в начале 1800-х и в 1812 гг. («Материалы для истории современных войн (1806–1807 гг.)», «Дневник партизанских действий» и др.). О Денисове как о персонаже, имеющем реальный прообраз в действительности, Толстой писал в статье «Несколько слов по поводу книги «Война и мир».

…перекинул поводья трензеля. — Трензель — металлические удила для управления лошадью; состоят из двух полусогнутых ветвей, соединенных непосредственно или промежуточным звеном.

Ментик, чикчиры — части гусарской одежды. Ментик — гусарская накидка, верхняя короткая куртка, обычно расшитая плетеным «гусарским шнурком». Чикчиры, или кичкиры — шаровары с кожаной вставкой.

Семпель даст, паг’оль бьет… — термины карточной игры: семпель — простая ставка, пароль (пароли) — двойная.

…настоящим доппелькюмелем. — Доппелькюмель — анисовая водка или ликер.

Кутас — шнур с кистями; кутасами украшались кивера солдат — военные головные уборы.

Форшпан — немецкая грузовая повозка.

Вальтрап — в некоторых родах русской конницы суконная, ковровая или меховая покрышка на седло.

Ташка — гусарская кожаная сумка, носимая на ремнях ниже колен; служила также декоративным элементом в костюме гусар.

…на Подновинское! — Так назывался в Москве пустырь, где проходили праздничные гулянья. Затем на этом месте возник Новинский бульвар.

Атака — любезное дело, г’убай в песи… — Эта фраза встречена Толстым в «Материалах для истории современных войн» Д. В. Давыдова. Как вспоминает Давыдов, полковник Юрковский, «превосходный аванпостный начальник», венгр по пропохождению, человек отчаянной храбрости, обычно выкрикивал эти слова («рубай их в песи») именно «в минуты атаки на неприятеля» (см.: Д. В. Давыдов. Сочинения, изд. 4, ч. 2 M 1860, с. 103–104).

…дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке… — 19(31) октября 1805 г. у Ламбаха (под Вельсом) войска Багратиона, командовавшего русским арьергардом, штыковой атакой отбросили от города превосходящие по численности части маршала Мюрата — авангард армии Наполеона. 24 октября (5 ноября) отряд Багратиона оказал ожесточенное сопротивление французам под Амштетеном, а через несколько дней у Мельке, дав возможность Кутузову отвести армию из-под удара наполеоновских войск.

…дивизию Мортье… — Это сражение произошло у Дюренштейна (под Кремсом). Кутузов, отбив в арьергардных боях атаки французов, увел свою армию за Дунай и наголову разгромил маршала Э.-А. Мортье (1768–1835) на глазах у Наполеона, который, находясь на южном берегу Дуная, видел гибель дивизии Мортье, но ничем не мог ему помочь.

…наш посланник в Вене… — Граф, впоследствии князь, А. К. Разумовский (1752–1836), русский дипломат, в 1792–1799 гг. и в 1801–1807 гг. посол в Вене.

Вена занята… Бонапарте в Шенбрунне… — После победы под Ульмом наполеоновская армия двигалась в глубь Австрии и в ноябре заняла Вену. Своей резиденцией Наполеон избрал Шенбруннский императорский дворец.

Граф Врбна — Граф Рудольф Врбна (1761–1823), австрийский государственный деятель. В 1805 г. участвовал в переговорах австрийского правительства с французами после захвата Наполеоном Вены.

…князь Ауэрсперг защищает Вену… — Князь Ауэрсперг (1740–1822), австрийский фельдмаршал.

…так думают большие колпаки… — дословный перевод французского устойчивого фразеологического выражения: grands bonnêts — большие начальники, «большие шишки».

…берлинское свидание императора Александра с прусским королем. — В конце октября 1805 г. Александр. I, тщетно пытаясь склонить прусского короля Фридриха-Вильгельма III к участию в войне с Наполеоном, сам прибыл в Берлин для переговоров. Результатом этого свидания была ратификация договора, известного под именем Потсдамского (заключение его сопровождалось торжественной клятвой русского императора и прусского короля у гроба Фридриха II в Потсдаме). Прусский король принимал на себя посредничество между воюющими державами; в случае отклонения Францией предъявленных ей условий Пруссия вступала в войну против нее. Однако, посланный с этим решением к Наполеону, Х.-А. Гаугвиц (см. коммент. к с. 9–10) сознательно тянул время, выжидая исхода событий. И когда Наполеон победителем после Аустерлицкого сражения вернулся в Вену, Гаугвиц явился поздравить его с победой и вместо предъявления ультиматума подписал договор оборонительного и наступательного союза между Пруссией и Францией.

…нового Campo Formio. — Билибин вспоминает Итальянский поход Наполеона Бонапарта и завершивший его мирный договор, подписанный 17 октября 1797 г. в его ставке близ итальянской деревни Кампо-Формио, который зафиксировал крупное военное и политическое поражение Австрии.

…делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court. — Буонапарте — так обычно, на итальянский лад, называли Наполеона в русских великосветских кругах, презрительно подчеркивая его корсиканское происхождение. Острота Билибина заключается в том, что он отваживается «императора французов» назвать, наконец, по-французски. В рукописях этот мотив был еще отчетливее: «Никто уже не упоминал о Буонапарте — корсиканском выходце и антихристе: не Буонапарте был, а был великий человек — Наполеон» (т. 13, с. 671). Ср. аналогичную мысль в другом черновом наброске: «…бывшего корсиканского Буопапарте, антихриста, которого год тому назад, по высочайшему манифесту, как врага рода человеческого, по всем русским церквам предавали анафеме» (там же, с. 751).

В свое время, однако, и сам Наполеон, выражая преданность родине (он был уроженец г. Аяччо на Корсике), имел обыкновение ставить подпись с «подчеркнуто корсиканской транскрипцией»: «Наполеоне или даже Наполионе ди Буонапарте» (А. З. Mанфpед. Наполеон Бонапарт. М., 1973, с. 20).

…сардинское величество. — В 1796 г. Наполеон оккупировал Сардинское королевство (королевство Пьемонт). Союзники сардинского короля по антифранцузской коалиции, в особенности Александр I, настойчиво выдвигали перед Наполеоном требование восстановить Сардинское королевство или хотя бы возместить потери сардинскому королю.

…проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного. — Догадка Билибина справедлива. Австрия вскоре после начала войны изменила своим обязательствам и начала за спиной России тайные переговоры с Наполеоном о заключении сепаратного мира.

…нашей депеши от 28 ноября… — Слова князя Ипполита связаны с реальным политическим событием. Узнав, уже по пути в Россию после Аустерлица (Александр I выехал из Голича 27 ноября 1805 г.), об исключительно тяжелом положении, в которое Наполеон поставил Австрию, русский император писал прусскому королю о необходимости оказать ей помощь. По его мнению, Пруссия должна была потребовать от Наполеона принять условия Потсдамского договора, а в случае отказа — объявить Франции войну. Александр I обещал поддержку Пруссии «всеми силами России». Однако этот призыв не нашел отклика в Берлине. Официальный текст документа датирован более поздним временем: 3 декабря 1805 г. («Внешняя политика России XIX и начала XX века», т. 2. M., 1961, с. 653–654); познакомился с ним Толстой в книге А. И. Михайловского-Данилевского «Описание первой войны императора Александра с Наполеоном…», указ, соч., с. 238–239.

…французы перешли мост… Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну… — Обстоятельства взятия моста Табор в Вене подробно и точно описаны Толстым (см. наст. том, с. 205–206; в числе военачальников, перешедших мост для переговоров с Ауэрспергом, войска которого несли его охрану, не назван лишь полковник Дод). Потеря моста на важной в стратегическом отношении дороге ставила русскую армию в безвыходное положение, так как французы значительно опережали ее в направлении ее движения к г. Цнайму. И. Мюрат (1771–1815) командовал французской кавалерией.

…Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров… — Наполеон Бонапарт впервые отличился и был замечен во время штурма г. Тулона, захваченного восставшими роялистами. Он руководил обстрелом города и принял участие в штурме Тулона 17 декабря 1793 г. Никому не известный до этого молодой капитан-корсиканец получил чин бригадного генерала. Ему было в это время двадцать четыре года.

«Cette armée russe… (le sort de l’armée d’Ulm)». — Эта фраза из приказа Наполеона (21 октября 1805 г.) взята Толстым из книги А. Тьера «История консульства и империи» («Histoire du Consulat et de l’Empire» par A. Thiers, t. II. Bruxelles, 1846, p. 41).

…Винценгероде в неприятельский лагерь. — Вместе с Ф. Ф. Винценгероде (см. коммент. к с. 10) Кутузов отправил во французский авангард для переговоров о мире также генерал-адъютанта князя П. П. Долгорукова («М. И. Кутузов. Сборник документов», т. II. М., 1951, с. 160–161).

…письмо к Мюрату… — Цитируется по «Истории консульства и империи» А. Тьера, т. II, с. 87.

…крышки манерок. — Манерка — солдатская жестяная фляга для воды; крышка манерки служила также мерой для выдаваемой солдату порции водки.

…коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. — Это отголоски разговора о И.-Г. Гердере (1744–1803), немецком мыслителе и писателе. Беседа о Гердере была широко развернута в рукописных вариантах, причем мысль о страхе смерти в них принадлежала не Тушину, а его собеседнику, офицеру Белкину: «Да во что же она (душа) перейдет? Ведь то-то и нужно знать, что будет там, буду ли я в раю или в аду. Ведь то и страшно» (т. 13, с. 367). Несколько позднее, перед атакой, он повторяет свою мысль: «Вот бы Гердера теперь с нами послать, — крикнул [Белкин],— коли он знает, что там будет… — Он помолчал… — Ни-икто не знает» (там же, с. 391). Разговор о бессмертии души — одна из «примет» времени: Толстой использовал в этой сцене статью Гердера («Человек сотворен для ожидания бессмертия»), опубликованную в «Вестнике Европы» за 1804 г. (июль, № 14), то есть относящуюся ко времени, когда жили и действовали его герои. Во втором томе (ч. 2, гл. XII) идеи Гердера о гармонии мира излагает Пьер Безухов при встрече с князем Андреем Болконским.

Аудитор — чиновник при военном суде.

…в своей камлотовой шинели… — Камлот — шерстяная ткань с характерным рисунком в виде рельефных, обычно косых, полос.

…как-то особенно говорится титул князь… — Следовало сказать: mon prince.

…Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону… — Шпага была подарена Багратиону Суворовым за участие в Итальянском походе (1799 г.), где проявилось в полной мере выдающееся полководческое искусство Багратиона, сыгравшего большую роль в победах суворовской армии.

…Тьер говорит… — Имеется в виду «История консульства и империи» Тьера, т. II, с. 87.

…Наполеон на острове Св. Елены сказал… — После вторичного отречения от престола (1815), в годы заточения на острове Святой Елены, Наполеон диктовал свои воспоминания. Они были записаны графом Лас-Казом (1766–1842), сопровождавшим его в качестве личного секретаря. Подробные записи бесед с Наполеоном были изданы им после смерти Наполеона в 1823 г. в Париже под названием «Mémorial de Sainte Hélène». В письме к А. И. Эртелю в 1890 г. Толстой назвал книгу Лас-Каза «самым драгоценным материалом» для характеристики личности Наполеона (т. 65, с. 4–5). Она широко использовалась им в процессе работы над романом, хотя познакомился он с ней значительно раньше, еще в 50-х годах, и тогда уже внимательно читал ее. Книга сохранилась в Яснополянской библиотеке.

Единорог — старинное русское артиллерийское орудие с украшением на стволе в виде отлитой фигуры или барельефа, изображающего мифического зверя. Из единорогов стреляли ядрами, разрывными и зажигательными гранатами, бомбами, картечью.

…Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал-губернатором… — Граф С. К. Вязмитинов (1749–1819), в 1802 г. вице-президент военной коллегии и министр военно-сухопутных сил, в 1805 г. занял пост петербургского генерал-губернатора. Рескрипт — личное обращение государя к какому-либо официальному лицу. Рескрипт Вязмитинову начинался теми же словами, что и у Толстого, но вместо «слухи» значилось: «известия» (см.: А. И. Михайловский-Данилевский. Указ, соч., с. 158).

…на прешпекте… — Так исстари в Ясной Поляне называли проспект, широкую аллею, ведущую от проезжей дороги к барскому дому. Во времена Н. С. Волконского «прешпект» был обсажен березами. Толстой особенно любил эту старинную аллею. Уже на склоне лет он с волнением писал жене: «Утром опять игра света и теней от больших, густо одевшихся берез прешпекта… и все — главное, маханье берез прешпекта, такое же, как было, когда я, 60 лет тому назад, в первый раз заметил и полюбил красоту эту» (т. 84, с. 281).

…у тебя там есть масака… — Платье из ткани темно-красного, или иссиня-малинового цвета.

…вы мне не подите говорить… — Это галлицизм, то есть оборот речи, заимствованный из французского языка. Толстой выделил его в тексте курсивом, как характерную деталь речи князя Василия.

…готовились, писались брульоны… — Брульон (франц. brouillon) здесь — черновик письма.

Великий князь — великий князь Константин Павлович (1779–1831), брат Александра I, в 1805 г. генерал-инспектор кавалерии; так как у Александра I не было детей, считался наследником престола и имел титул цесаревича.

…закричал: «Арнауты!»… — Так в старину турки называли албанцев. Так же назывался в Турции особый род войск, стража из христиан. В переносном значении слово приобрело бранный оттенок: изверг, басурман, зверский человек (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, т. I. М., 1955, с. 23).

…корпус Эссена… — И. И. Эссен (1759–1813), генерал русской армии, в 1805 г. командовавший корпусом, который должен был действовать вместе с австрийцами. В начале ноября 1805 г. корпус Эссена присоединился к союзной армии.

…с Вейротером поверять диспозицию. — Вейротер фон, Франц (1754–1807) — австрийский генерал, начальник штаба австрийской армии. План Аустерлицкого сражения, выработанный Вейротером и одобренный Александром I, предопределил неудачный его исход.

…князь Долгоруков… — Князь П. П. Долгоруков (1777–1806) — генерал-адъютант при штабе Кутузова, один из близких Александру I людей, его любимец.

Шварценберг — князь К.-Ф. Шварценберг, герцог Крумауский (1771–1820) — австрийский фельдмаршал. В 1805 г. был вице-президентом гофкригсрата. Перед Аустерлицким сражением придерживался тактики выжидания; в черновых вариантах он также упомянут среди «стариков», противившихся намерениям русского императора и его окружения немедленно начать наступление на позиции, занимаемые французской армией (т. 13, с. 506, 511).

…Буонапарте потерял свою латынь. — Буквальный перевод французской поговорки (perdre son latin), означающей: растерялся, стал в тупик.

Ежели не консулу, само собою разумеется, не императору, то генералу Буонапарту… — См. коммент. к с. 7, 29 и 205.

…анекдоты с графом Марковым… — «Анекдоты» — в этом случае рассказы о реальных событиях, происшествиях из жизни графа А. И. Моркова (1747–1827) — русского посланника в Париже (1801–1803). Поведение Моркова, самостоятельное и твердое, раздражало Наполеона. В августе 1803 г. дело дошло до того, что Талейран поручил французскому посланнику в Петербурге потребовать от русского правительства, именем первого консула, отозвать Моркова из Франции. Сам Наполеон «жаловался на некоторую гордость и резкость характера Моркова, которая его оскорбляет, тем более что все остальные послы преклонялись перед ним» (С. Соловьев. Император Александр Первый. Политика — Дипломатия. СПб., 1877, с. 40).

…князь Адам Чарторижский. — Князь А. А. Чарторыйский (1770–1861), поляк, в 90-х годах сблизился с великим князем Александром Павловичем, а после его вступления на русский престол (1801 г.) играл заметную роль в политической жизни России: во время существования «негласного комитета» (1801–1803) при Александре I входил в его состав, в 1802 г. был назначен товарищем министра, а в 1804 г. — министром иностранных дел России.

Савари. — Герцог Анри-Жан-Мари-Рене Савари (1774–1833), с 1800 г. был адъютантом и доверенным лицом Наполеона; в 1805 г. — дивизионный генерал. Миссия Савари представляла собой тонко рассчитанную военную хитрость. Наполеон умышленно распространял ложные слухи о тяжелом состоянии французской армии, о том, что он ищет мира и т. д. Отправка Савари в штаб русской армии с предложением о перемирии должна была, по замыслу Наполеона, окончательно убедить Александра I и его окружение в истинности этих слухов (см.: А. З. Манфред. Наполеон Бонапарт. М., 1973, с. 470–471).

…кунктаторов. — Кунктатор (Медлитель) — прозвище римского полководца Фабия (ум. в 203 г. до н. э.), проявившего себя в борьбе с Карфагеном сторонником тактики выжидания, затягивания войны, ведущейся на истощение противника. Говоря о «старых кунктаторах», Долгоруков намекает на Кутузова.

…два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы третий, граф Аракчеев, но у него нервы слабы. — Граф М. А. Милорадович (1771–1825), Д. С. Дохтуров (1756–1816) — прославленные генералы русской армии, участвовавшие в войнах с Наполеоном в начале 1800-х и в 1812 гг. Граф А. А. Аракчеев (1769–1834) — всесильный временщик при Александре I, с именем которого связана особенно мрачная полоса разгула полицейского деспотизма, тупой и жестокой военщины. Аракчеев не имел боевого опыта, предпочитал пользоваться сведениями, полученными от непосредственных участников боевых операций. Мысль об Аракчееве, сознательно избегающем подвергать себя опасностям боя, была подробно развернута в черновиках второго тома. Князь Андрей вспоминает канун Аустерлицкого сражения, когда «всему главному штабу было известно, что под предлогом слабости нерв Аракчеев отказался от начальствования над колонной в деле. Репутация эта, слабости нерв, подтверждалась и в кампании 1807-го года в Финляндской войне, в которой граф Аракчеев командовал, находясь за сто верст от армии» (т. 13, с. 707). Это, однако, не помешало Александру I назначить его в 1808 г. военным министром и сосредоточить в его руках всю полноту власти в армии.

…графу Толстому… — Граф Н. А. Толстой (1765–1816) — президент придворной конторы, камергер, обер-гофмаршал при Александре I.

…годовщина его коронования. — Торжественная церемония коронации Наполеона состоялась 2 декабря 1804 г. в соборе Парижской богоматери. 2 декабря 1805 г. произошло Аустерлицкое сражение.

…день его Тулона или его Аркольского мосту. — В сознании князя Андрея объединяются два события, способствовавшие возвышению и славе Наполеона (см. коммент. к с. 205 и 30).

Чарторижский и Новосильцев, и князь Волконский и Строганов… — А. А. Чарторыйский (см. коммент. к с. 318), Н. Н. Новосильцев (см. коммент. к с. 8). Князь П. М. Волконский (1776–1852) в 1805 г. был дежурным генералом сначала в армии Буксгевдена, а затем Кутузова. Граф П. А. Строганов (1774–1817), генерал-лейтенант и сенатор, в 1805 г. сопровождал Александра I, занимаясь делами дипломатических сношений. Чарторыйский, Новосильцев, Строганов, «молодые друзья» Александра I, входили в состав «негласного комитета», неофициального совещательного органа, созданного при императоре.

Кавалергарды… — Кавалергарды прикрыли отступление гвардейской пехоты. Атака длилась четверть часа; кавалергарды потеряли в этом бою 15 офицеров и 200 рядовых. Командовал ими генерал Депрерадович.

…в кавалергардском колете… — Колет — плотно скроенная куртка, одежда некоторых конных полков, уланов и кирасир.

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

Источник