Главное что все живы и здоровы
«Говорят, что все привитые умрут»: академик РАН Зверев — о вакцинах, клеточной памяти и мутациях
Руслан Давлетшин
В России завершился период нерабочих дней, объявленный в связи с ростом заболеваемости коронавирусом. Большая часть ограничений в Москве и регионах была отменена, однако говорить о том, что эпидемия закончилась, пока рано, считают врачи. О том, как сделать борьбу с вирусом успешной и насколько поможет в этом деле масштабная вакцинация, в интервью «Вечерней Москве» рассказал микробиолог, научный руководитель НИИ вакцин и сывороток имени Мечникова, академик РАН Виталий Зверев.
Виталий Васильевич Зверев является одним из ведущих специалистов в области молекулярной биологии и вирусологии. Под его руководством были внедрены и разработаны 19 диагностических и противовирусных препаратов. Он — автор национальной программы борьбы против ВИЧ-инфекции.
«Вирус приспосабливается»
— Виталий Васильевич, как думаете, когда мы победим COVID-19?
— Неправильно говорить, что мы победим этот вирус. Коронавирус — это инфекция, которая пришла к нам навсегда. Мы никогда от нее не избавимся, это невозможно. Мы сможем ее только поставить под контроль. В идеале это будет как с гриппом: прививка и сезонное течение, если ничего не изменится. Но дело в том, что сейчас все используют вакцины, основанные на одном и том же: на поверхностном белке коронавируса. И новые варианты инфекции появляются не просто так. Мы давим вирус, и он приспосабливается, меняется, чтобы не попасть под вакцину.
А разные виды вакцин дают разный иммунный ответ. Есть, например, живая вакцина от кори. Когда организм реагирует не на один белок. Тем более не на один его фрагмент, а на вирус целиком. Иммунитет из-за этого вырабатывается полноценный. У некоторых «убитых» вакцин такой же эффект. АКДС (адсорбированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина — прим. «ВМ»), например. Но она дает защиту лет на 7–8. Очень мало вакцин, которые дают иммунитет на всю жизнь к заболеванию. А все вакцины от коронавируса сделаны на S-белке. И почему надо делать прививку через каждые полгода? Потому что организм реагирует на один фрагмент вируса, из-за чего не образуется клеточная память, как при заболевании. В результате каждые шесть месяцев надо стимулировать образование антител.
— Нет. Клеточную память не убьете, но про отдаленные последствия никто не знает. Поэтому пока три раза прививаться векторной аденовирусной вакциной, активно используемой в России, нельзя. Вы ведь одновременно прививаетесь и от коронавируса, и от аденовируса 26-го типа. Ко второй инфекции как раз образуется полноценный иммунитет. Это цельный вирус, в котором только один белок коронавируса. И когда вы второй раз делаете прививку, вы можете подстегнуть иммунитет. Но в третий раз иммунная система может на прививку отреагировать как на что-то чужое.
Поэтому, если вы хотите делать ревакцинацию, а прививались «Спутником», нужно другую вакцину ставить: «ЭпивакВакКорона», «КовиВак». Вообще, нужно признать все вакцины. Но при этом я не считаю, что зарубежные препараты лучше.
Обновленные сертификаты о прививке от COVID-19: основные изменения и сроки действия QR-кодов
— Как нам переживать сезонные волны пандемии, не прибегая к ограничениям?
— Они не сезонные, они поведенческие. Прошлогоднюю декабрьско-январскую вспышку коронавируса в Англии связывали с появлением нового варианта вируса. Стали разбираться — ничего подобного. Новый вариант ни при чем. А дело оказалось в рождественских праздниках и проблемах Brexit. Суда не ходили, поезда не ходили, везде был дефицит товаров, а толпы людей находились в магазинах, никто ничего не соблюдал. В результате — вспышка заболеваемости. Потом Рождество прошло, новый вариант остался, а вспышка ушла.
Дело в том, что возникают новые варианты в тех странах, где интенсивно проводят вакцинацию: в Индии, Бразилии, Великобритании. Там очень сильно прививали людей. И здесь есть ошибки в проведении вакцинации. Прививать людей надо не повально, а организованно. Если бы в начале выработали нормальное количество вакцины, а потом бы начали прививать по контингентам, то не было бы тех же антивакцинальных настроений.
— Надо ли обвинять противников вакцинации в введении ограничений, в росте числа заболевших? Насколько значима их позиция?
— Мне кажется, их позиция не очень значима. Я бы не сказал, что они играют большую роль. Проблема противников вакцинации не российская. Она существует во всем мире и была актуальна еще до пандемии коронавируса. Здесь важно то, как мы себя ведем — те, кто говорит о вакцинации, и кто ей занимается.
Убивает и влияет на генетику: иммунолог опроверг мифы о вакцине от COVID-19
«Вакцины должны помогать от всех вариантов коронавируса»
— Некоторые специалисты говорят, что вакцинированный может чувствовать себя в безопасности только в том случае, если вокруг него все привьются. Какой смысл тогда делать прививку?
— Ни одна из существующих вакцин от коронавируса не обладает 100-процентной эффективностью. Их эффективность в лучшем случае составляет процентов 70. Кроме того, придумали волны пандемии. Потому что при гриппе всегда две волны: осенью и перед весной. И при гриппе привитые люди не умирают от гриппа. Человек может заболеть, но никогда не умрет. Но бывает, что прививка не работает. Она эффективна процентов на 80. Оставшиеся 20 процентов людей болеют легко. Здесь считается то же самое: те, кто привился, болеют легко. Однако пока это не доказано.
— Как изменился COVID-19 за два года? Мутации существенно отличаются друг от друга?
— Нет. Вакцины, по идее, должны помогать против всех вариантов. Другое дело, меняется участок связывания с рецептором. А этот рецептор вовсе не для вируса. Он существует для очень важного фермента клеточного, который участвует в нормализации давления. Это очень важный, серьезный рецептор. Сейчас сродство вируса с рецептором ближе. Он может быстрее распространяться, более эффективно действовать, нужна меньшая доза заражения для развития заболевания. Но, на мой взгляд, если делать вакцину, ее неправильно делать, ориентируясь на этот участок. Во-первых, под давлением вакцин вирус меняется. Во-вторых, если вы делаете вакцину и у вас образуются антитела на тот участок вируса, который связан с рецептором, то тогда эти же антитела могут взаимодействовать и с этим самым человеческим белком, ангиотензинпревращающим ферментом и блокировать его.
Редчайший случай в мировой медицинской практике: челябинские врачи помогли появиться на свет ребенку после внематочной беременности
Такая патология почти всегда заканчивается гибелью плода, а иногда и матери. Однако на этот раз медикам удалось совершить настоящее чудо. И как результат – здоровы и малыш, и мама.
Олеся Воротовова показывает фотографии долгожданной дочки врачам, без их усилий девочка не появилась бы на свет: «Врач говорит – такого не может быть, за мою практику это вообще первый раз такое, я сама не поняла сама, была в шоке, здесь и вертолет, и все на ушах стоят».
Женщина, которая не могла забеременеть 8 лет, в январе узнала, что ждет ребенка. При этом когда пришла в консультацию вставать на учет, выяснилось, что срок уже 30 недель: «Живота не было, до января месяца у меня не рос, меня не тошнило, мне плохо не было, в обморок я не падала, соленое не хотелось, как-то так».
Спустя месяц будущую маму отправили на плановый скрининг. То, что медики увидели на УЗИ, шокировало: плод находился не в матке, а в брюшной полости. Внематочная беременность – опаснейшая патология. Женщину срочно вертолетом Санавиации перевезли в челябинскую областную больницу.
Павел Ефремов, заведующий отделением гинекологии Челябинской областной клинической больницы: «То, что называют детское место, плацента, она располагалась просто в брюшной полости, не связана как таковой ни с маткой, ни с чем, на магистральных сосудах, то есть плодное яйцо умудрилось прикрепиться на сосуды, то есть нашло себе место, где хорошее питание, и только благодаря этому беременность развивалась».
Вот так справа выглядит обычная беременность, когда ребенок находится в матке. Она защищает малыша и позволяет развиваться. В этом же случае плод оказался за пределами этой оболочки, рядом с жизненно важными органами. Да еще и к тому же прикрепился к одной из артерий. А это большой риск и для мамы, и для ребенка. В любой момент могло начаться кровотечение, остановить которое было бы практически невозможно. В таких случаях всегда беременность прерывают еще на ранних сроках. Но в данной ситуации плод уже сформировался, и все это время ребенок развивался нормально. Медики решились на кесарево сечение, чтобы дать малышу шанс появиться на свет. Для операции собрали команду из 12 врачей.
Илья Бондаревский, заместитель главного врача по хирургический помощи Челябинской областной клинической больницы: «Там могли быть, все, что угодно, могли быть осложнения инфекционного плана, могли произойти какие-то спонтанные разрывы, то есть тут можно перечислять все заболевания из медицинской энциклопедии».
Павел Ефремов, заведующий отделением гинекологии Челябинской областной клинической больницы: «Ну, видимо, звезды так хорошо сошлись, что проведя лапаротомию, то есть мы открыли брюшную полость и увидели не матку, а плодный пузырь, такую операцию в такое время вот за 46 лет работы я тоже делал впервые».
Два килограмма 40 граммов и 47 сантиметров – малышка родилась недоношенной. Четыре дня ребенок провел на аппарате ИВЛ. Затем еще два месяца в больнице. Мама тоже оставалась под наблюдением специалистов. Все это время на связи были лучшие российские и зарубежные врачи. Все вместе следили за здоровьем Олеси и ее дочки.
Олеся Воротовова: «Было, конечно, страшно, но я доверилась врачам, и спасибо им большое, если бы не знаю, вот спасибо просто, и я жива-здорова, и дочка жива-здорова, и с ней все хорошо и со мной, муж, конечно, обрадовался, ребенок и девочка, он хотел девочку, когда вот узнал, что это сразу Екатерина, дочь Екатерина».
Кате уже девять месяцев. Ребенок полностью здоров. Мама тоже чувствует себя хорошо. Врачи продолжают следить за ее состоянием, но по словам медиков, никаких осложнений нет. Случай редчайший. Таких во всей мировой практике всего лишь 19, когда внематочная беременность заканчивается успешными родами.
Последний такой случай произошел в прошлом году в Воронеже. У пациентки диагностировали внематочную беременность на 34-й неделе, и тогда тоже врачам удалось спасти и маму, и ребенка.
Артур Беркут: «Для меня главное, чтобы все были живы и здоровы». Интервью у камина
В пятничный вечер 2-го октября Большой каминный зал арт-салона «Невский, 24» гостеприимно открыл двери для поклонников арт- и хард-рока, хэви-метала, и просто хорошей музыки. Здесь состоялось выступление легендарного музыканта – экс-вокалиста групп «Автограф», «Маврин», «Ария», участника самых разнообразных проектов – Артура Беркута.А пока зрители только собирались и настраивались на позитивный вечер, мы пообщались с Артуром о его ближайших творческих планах, об уроках вокального мастерства, о гитарах и о многих других, не менее интересных вещах.
— Артур, у вас довольно-таки насыщенный график выступлений. Это и концерты группы, и акустические концерты, и выступления с другими музыкантами в качестве приглашённого гостя. Требуется всё-таки определённая подготовка или вы легко переключаетесь от одного формата выступления к другому?
— Без проблем, абсолютно. У меня, на самом деле, формат один. На любых концертах я пою те песни, которые уже были когда-либо написаны, или какие-то свои новые произведения, и могу их сыграть как в группе, так и в акустике – под гитару или под фортепьяно.
— Сейчас, если я правильно понимаю, идёт работа над новым материалом. Это будет альбом группы или ваш сольный акустический?
— Я думаю, что некоторые ребята из ансамбля будут туда приглашены, но в основном, по просьбам наших поклонников, этот диск делается более лирическим. У нас достаточно темповых песен, не обязательно металлических, но темповых. А этот альбом мы назвали «Сюита темы вечной». В него мы включили несколько песен, которые я буду петь дуэтом с Оксаной Михеевой. Ещё я пригласил Сергея Мазаева, который будет играть на саксофоне, и уже получил на это его согласие. А кроме него будет несколько очень талантливых молодых музыкантов, которые играют на различных духовых музыкальных инструментах.
— Это будет полноформатный альбом, а не сингл?
— Я думаю, что да, это будет полноформатный альбом. Единственное, о чём сейчас идут споры, включать ли туда две наши новые песни, которые мы сделали вместе с Александром Коноваловым – «Павшего замка песок» и «Металл устал». С одной стороны, хочется, чтобы эти песни тоже прозвучали на альбоме, а с другой стороны, я не знаю, вольются ли они по формату.
— То есть, у альбома будет какая-то общая концепция?
— Концепция – это та концепция, которую ты хочешь! (смеётся) У нас очень много вещей, которые были написаны в разное время, в разные периоды. Это может быть и баллада, и какая-то песня, скажем, в темпе вальса, которая по идее, не должна появиться на определённом альбоме, но если мы её туда включаем, она почему-то выстреливает и работает. Наверное, потому что сыграна одними и теми же людьми. Вот, полностью записаны на студии две песни и они темповые, поэтому мы пока думаем, ставить их на новый диск или нет.
— А как вообще происходит работа над новым материалом? Это больше творческий процесс, когда вдруг приходит в голову какая-то мысль, какая-то мелодия? Или же сочинение музыки для вас скорее работа, и вы целенаправленно садитесь, скажем, за пианино, чтобы написать песню.
— Нет, так нельзя – сесть и написать песню. О! Давайте напишем песню! О! Написали! (смеётся) Нет, так не получится, конечно.
— Значит всё-таки творческий процесс, и идеи приходят внезапно?
— Да. Если всё нормально, если душевное равновесие в порядке, то приходят на ум разные идеи, и я их потихонечку воплощаю в жизнь. Только сначала появляется музыкальная тема с какой-то напетой «рыбой», а уже потом на «рыбу» пишутся стихи. Но стихи, конечно, по моему желанию.
— То есть, когда мелодия ещё в процессе написания, вы уже представляете, о чём будет текст?
— Совершенно верно. Я не хочу писать песню про войну, если она про любовь, и наоборот.
— А почему вы выбрали для себя именно 12-струнную гитару, а не более традиционную и распространённую среди музыкантов 6-струнку?
— Мне показалось, что у 12-струнной гитары не совсем обычное, более объёмное звучание. А поскольку на акустических концертах мне одному приходится играть, мне кажется, что более объёмный звук способствует тому, чтобы концерт прошёл в таком ключе… более полноценном. Конечно, можно было бы некоторые песни сыграть и на 6-струнке, но тогда приходилось бы возить и 6-струнную гитару, и 7-струнную… (смеётся) и плюс ещё сумку с собой. Поэтому, я думаю, что лучше всё играть на одной гитаре.
— А посоветуйте, пожалуйста, начинающим музыкантам: можно ли сразу начинать учиться на 12-струнной гитаре?
— Нет, конечно! Начинающим гитаристам я лично вообще бы посоветовал пробовать играть на нейлоновых струнах, на классической гитаре. Не обязательно играть классические вещи, но это для того, чтобы пальцам не было больно. А на 12-струнной иногда просто невероятно больно зажимать струны.
— Вы ведь даёте уроки вокала. А кто может учиться у вас вокальному искусству?
— Кто угодно! Это и дети, и взрослые, и те люди, которые всегда хотели петь, но вообще никогда не пробовали это делать профессионально. Но хотели бы выступать на профессиональной сцене.
— То есть, можно учиться и, как говорится, «с нуля»?
— Да! Это абсолютно не проблема. Это просто вопрос времени, вокальных данных и способностей. Я считаю, что любой человек может найти для себя вокальную нишу в любом жанре. И я помогаю им это делать.
— А есть у вас ученики, которые уже сами выступают на профессиональной сцене?
— Да, есть люди, которые уже играют в группах, есть музыканты, которые поют сольно. Причём, эти музыканты – именно инструменталисты, которые пришли заниматься вокалом для того, чтобы петь бэки. И когда они стали петь, то поняли для себя, что могут петь соло. И поэтому у меня есть такая идея: в скором будущем сделать такой концерт, собрав в нём своих учеников.
— Это было бы здорово!
— Конечно, здорово! Может, они пока ещё не совсем готовы и немножечко стесняются, но я считаю, что чем быстрее человек выйдет на сцену, тем организованнее себя почувствует. Хочется ускорить процесс.
— Ну, и для тех, кто ещё только собирается пойти учиться вокалу, это тоже полезно. Они смогут посмотреть, чего добились другие ваши ученики.
— А на свои альбомы кого-то из учеников приглашаете в качестве бэк-вокалистов, или у вас нет такой необходимости?
— Дело не в этом, а в том, что сейчас, в связи с последними событиями, студия стоит колоссальных денег, и мы все стали заложниками такой ситуации. И именно поэтому у нас запись немного откладывается. А если я сейчас буду приглашать бэк-вокалистов, запись займёт в два раза больше времени. И не потому, что они плохо споют, а потому что захочется какой-то окраски, окраска требует времени, а время требует денег.
— В вашей творческой музыкальной семье дети тоже растут музыкальными?
— Моей дочери 9 лет, у неё очень хороший слух, но я не замечал за ней, чтобы она хотела идти на профессиональную сцену. Она и сама говорит, что не хочет. А вот сын, которому 6 лет, прямо рвётся на сцену. Причём, у него очень хорошие данные не только вокальные, но и танцевальные. Я заметил, что он очень здорово движется. Но я просто не хотел бы на него давить и заставлять специально заниматься. Только, когда я почувствую, что человек сам этого хочет. Потому что я сам по себе знаю, из своего детства, что если я не хочу что-то делать, то лучше меня не заставлять. И сын у меня точно такой же, я просто уверен в этом. Единственное, я честно могу сказать, что я бы не хотел, чтобы мои дети попадали в шоу-бизнес, потому что это не совсем чистая вещь.
— Вы себя проявили уже не только как музыкант, но и в некотором роде, как актёр. И в своих клипах снимались, и в телевизионных шоу, и, можно сказать, в театральных постановках участвовали, в «Эльфийской рукописи», например…
— Это не совсем театральная постановка, просто сценический образ такой…
— Но всё-таки это и не рядовой концерт… А если бы вам предложили сняться в кино, вы бы согласились?
— А в каком жанре предпочти бы фильм? И какую роль?
— Даже не знаю, нужно пробовать. Мне кажется, лучше всего у актёров получаются те роли, когда они играют самих себя. Я уверен, что это в принципе самое сложное, но всё возможно. Наверное, чтобы сыграть кого-то, изобразить чей-то образ, нужно ещё раз перечитать «Мою жизнь в искусстве» Станиславского, проникнуться этим и попробовать. И очень многое зависит, конечно, от режиссёра. Хороший режиссёр сможет заставить играть кого угодно.
— На следующий год вашей группе будет уже пять лет…
— Уже пять лет. Кошмар! (смеётся)
— Да! Мы всё подсчитали. Вы уже думаете, как отметить этот маленький юбилей?
— Нет! Я никогда не думаю заранее. Знаете, всегда, когда планируешь заранее, какие-то даты для себя выбираешь, какой-то клуб, это никогда не срастается. А если всё делаешь буквально за неделею, всё получается и идёт как по маслу. Я не суеверный человек, но просто мне кажется, что всё должно прийти само и идти своим чередом.
— Вы были в Санкт-Петербурге с творческим вечером ещё в 2010-м году и выступали тогда на не совсем обычной площадке. Это был парусник «Кронверк»…
— И сегодня тоже место не совсем обычное, арт-салон.
— Я считаю, это тоже очень хорошее место.
— Ну да, интересное, не рядовой клуб. А помните какое-нибудь самое необычное место, где вам доводилось выступать сольно, с группой, может быть, ещё с «Автографом».
— Необычное место… Даже не могу сказать, сейчас и не вспомню. Вот, например, если смогли бы, например, под водой снять клип, это было бы необычное место, а так, где мы только не играли, что мы только не играли… (смеётся)
— А удалось ли сегодня днём где-то погулять по городу?
— У меня, к сожалению, бывает прогулки очень мало времени. Город замечательный, город фантастический, и сегодня мне удалось наконец-то погулять. Не так много, конечно, я бы ещё задержался на три-четыре дня, но всё равно сегодня здорово погулял.
— Да, сегодня вам даже повезло с погодой.
— Для меня вообще нет плохой погоды, для меня главное, чтобы все были живы и здоровы.
— А есть ли какие-то места в Питере, которые вы стараетесь посещать в каждый приезд, даже если мало времени?
— Весь город красивый! Ещё с группой «Автограф» я провёл много времени в гостинице «Советская», и у меня очень много воспоминаний, связанных с этой гостиницей. Я там очень давно не был и, конечно, хотелось бы туда съездить, хотя я думаю, что там всё по-прежнему. А так, я не стал бы какое-то определённое место называть. Всё очень красиво. Например, Исаакиевский собор – фантастика.
— На колоннаду Исаакиевского собора поднимались когда-нибудь?
— Нет! Но если доведётся, в следующий раз с удовольствием схожу.
Портал Insurgent.ru выражает благодарность Оксане Михеевой и директору арт-салона «Невский, 24» Никите Круглову за помощь в организации интервью.
Материал подготовила Ольга «Reina» Василенко.
Пора помирать. Россияне могут жить долго, но не знают зачем
Последние несколько десятилетий в мире царил культ молодости, тесно связанный с культом денег.
С экранов и страниц СМИ не исчезают дифирамбы юности. Её воспринимают как синоним успеха или как минимум большого потенциала. Естественно, что в таких условиях быть молодым хочется как можно дольше. Но только рамки продуктивного в глазах общества возраста сжимаются всё уже. Уже после сорока лет люди начинают сталкиваться с возрастной дискриминацией (эйджизмом), которая в дальнейшем только усугубляется.
В свою очередь, старость всегда воспринималась как «естественная болезнь», которая делает человека уже не таким сильным и «полноценным», как раньше. Несмотря на нормальность и неизбежность этого состояния, принятый в современном российском обществе дискурс построен на его тотальном отрицании.
Это значит, что последние 15–30–50 лет своей жизни среднестатистический россиянин проводит выброшенным за пределы привычного ему общества, лишённым былого статуса. И — что самое болезненное — потерявшим смысл жизни.
Но вот парадокс: пока молодёжь предпочитает не замечать проблемы пенсионеров, те постепенно «захватывают» мир.
Что нужно об этом знать
Неизбежный финал
Старение — это постепенная деградация различных систем организма, ведущая в конечном счёте к смерти.
Что именно запускает механизм старения и от чего оно зависит — вопрос до сих пор открытый. Учёные придерживаются разных взглядов, и единственное общее мнение заключается в том, что чем дольше человек живёт, тем выше риск умереть от различных естественных причин.
По словам Пётр Федичева, заведующего Лабораторией моделирования биологических систем МФТИ, с медицинской точки зрения пожилой человек — тот, кто имеет множество хронических заболеваний. «То есть он не «пожил» много, а уже стал дряхлым, требует внимания врачей», — отметил эксперт.
Существует разница между человеком пожившим и пожилым, потому что можно быть старым и не дряхлым в 100 лет, а можно в 60 лет или в 50 лет хронологически быть не очень старым, но уже дряхлым. Поэтому пожилой и старый — не одно и то же, так как дряхлость и старение у человека — две разные вещи.
Активные исследования старения идут ещё с 1980-х годов, и кое-что об этом процессе человечеству удалось выяснить. С точки зрения биологии существует несколько механизмов старения:
Геронтолог Владимир Хавинсон убеждён, что биологически человек вполне способен жить до 120 лет. Но на практике до этого возраста добираются немногие. Этому мешает преждевременное старение, заставляющее нас «ломаться» и умирать на 20–30–50 лет раньше срока. И причин тому много — от неумения разбудить дремлющие ресурсы организма до социальных условий, образа жизни и даже экологии.
Длительность жизни человека как вида — 110–120 лет. Конечно, это экстремальный возраст, но сейчас в мире проживает более тысячи человек этой возрастной категории. По моим данным, рекорд в России — 117 лет — прожила Варвара Семенникова из Якутии, о её рождении есть запись в церковной книге (согласно Книге рекордов России, рекордсмен Нану Шаова прожила 128 лет, но в мировом списке долгожителей её нет. — Прим. «Секрета»).
«К сожалению, сейчас при средней продолжительности жизни в 73 года можно говорить о преждевременном старении. Природой заложены примерно 30% резервного ресурса, который мы можем использовать. Задача новых поколений — добиться физиологического старения» — отметил Хавинсон. Пока же россиянам приходится иметь дело со старостью и дряхлостью, которые часто приходят раньше срока.
Кризис старшего переходного возраста
Книжные полки магазинов завалены литературой для подростков и их родителей. Литература рассказывает первым — что делать со своим стремительно меняющимися телом и психикой, вторым — как общаться с человеком в переходный период. Но мало кто задумывается о том, что кризис переходного возраста настигает человека не единожды. И едва ли не большим ударом становится тот, который люди переживают на закате жизни.
Основные возрастные кризисы периодов зрелости по теории психоаналитика Дэниэля Левинсона:
Переходные периоды становятся стрессовыми, так как цели, ценности и образ жизни подвергаются пересмотру и переоценке. Согласно другому исследователю психологии, Эрику Эриксону, в возрасте около 65 лет человек анализирует прожитую жизнь. Если он понимает, что прожил годы непродуктивно и не добился успеха, наступает отчаяние. Если кризис идентичности проходит гладко, человек принимает и благодарит прошлое, это позволяет ему без страха приближаться к окончанию жизни.
Но как принять изменения в собственном теле, которое внезапно начинает подводить? Какие физиологические, психологические и психические проблемы подстерегают людей старшего возраста? Все эти вопросы становятся для человека тем актуальнее, чем ближе выход на пенсию. Только задавать эти вопросы зачастую некому.
О старении в обществе попросту не принято говорить иначе, чем лозунгами про уважение, заботу о здоровье и необходимость уступить место в транспорте.
Мы все живём с установкой на успех. У успеха есть определённый набор критериев, которые транслируются обществом, и старость и умирание в эти критерии не входят. У нас царит культ молодости: мы все должны быть молоды, здоровы, красивы, бодры, веселы, активны. И напоминание о том, что в какой-то момент ты постареешь и твоя старость может пойти не по тому сценарию, который транслируют всевозможные проекты по борьбе с эйджизмом, очень неприятно.
В идеальном мире старость могла бы восприниматься как апогей жизненного пути, когда человек достигает предела совершенствования, обретает мудрость и вес в обществе, с удовольствием проводит свои последние годы за интересными занятиями, на которые раньше не хватало времени, а потом с достоинством уходит из этого мира в окружении близких людей.
В реальности же для многих последние годы выглядят не столь жизнерадостными. Мудрость и общественное уважение приходят с возрастом далеко не всегда. А вот куда более печальные спутники старости — деменция, Альцгеймер, Паркинсон, рак, ревматизм, склероз и другие возрастные болезни — остаются нежеланными, но весьма вероятными гостями. Помимо медицинских, к проблемам старости, которые приходится принимать человеку, также относятся:
С последним люди начинают сталкиваться задолго до выхода на пенсию: уже после 40–45 лет количество привлекательных предложений работы резко снижается. После 50 лет многим работникам в развитых странах приходится уходить со своего места под давлением начальства, а после 60 им готовы предложить только работу, которая значительно ниже их уровня квалификации и хуже оплачивается.
Считается, что чем старше человек, тем труднее ему учиться чему-то новому, тем медленнее его темп работы и хуже когнитивные способности. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), негативное отношение к пожилым не только чрезвычайно распространено, но и представляет немалую угрозу для их здоровья.
Исследователи выяснили, что люди старшего возраста, негативно воспринимающие своё старение, хуже восстанавливаются после болезней и в среднем живут на 7,5 лет меньше более оптимистичных пенсионеров. Старики, ощущающие себя обузой для общества, больше склонны к депрессии, а их качество жизни заметно снижается.
А что вам ещё нужно, старики?
«Самое страшное для старика — это когда говорят: ну что ты дёргаешься, ты своё отработал, своё отжил, теперь отдыхай. Но человеку нельзя отдыхать всё время, 30 лет человеку отдыхать как-то странно», — говорит социолог Дмитрий Рогозин, изучающий проблемы старения в России.
В своей работе «Что делать со стареющим телом?» Рогозин указывает, что старость всегда воспринималась как нечто среднее между здоровьем и болезнью, своего рода «естественная болезнь». При этом россияне так привыкли думать о стареющем теле как о чём-то ненужном, неоправданном, разрушительном, что после достижения определённого возраста готовы списать человека со счетов и отправить «на заслуженный отдых» независимо от его желания и реальной утраты функциональности.
Припечатанные позорным термином «возраст дожития», пенсионеры добровольно замыкаются в своём маленьком мире. В нём остаётся место лишь семье, нескольким друзьям, чьи ряды редеют с каждым годом.
И даже со стороны этого ближнего круга пожилые сталкиваются с тем, что можно назвать объективацией старости. Помощь старикам в российском обществе воспринимается в первую очередь как забота об их здоровье, об их теле: приобрести лекарства, принести продукты, сменить памперсы, отвести к врачу, запереть дома, чтобы они не заразились каким-нибудь вирусом или не сломали шейку бедра на прогулке.
Так человека переводят из статуса субъекта своей жизни, самостоятельно выбирающего, что с ней делать, в статус объекта, о котором «заботятся», зачастую не спрашивая, что ему нужно — и нужна ли такая забота в принципе, отмечает Печуричко.
Мне никогда не нравилась концепция какого-то отдельного уважения к старости. Это тоже сегрегация и проявление эйджизма: мы выделяем определённую группу и считаем, что в отношении этой группы уместно, логично и хорошо делать то-то, проявлять уважение, не давать много работать, ограничивать их передвижение ради их блага и так далее. На мой взгляд, это в чистом виде проявление патерналистской позиции, попытка показать, что эти люди — несамостоятельные, зависимые, отсталые. Люди, находящиеся в таком вроде бы немного зависимом положении: дети — от взрослых, больные — от врачей, пожилые — от взрослых детей, — они утрачивают субъектность. Мы низводим людей до их уязвимости, делаем их объектом нашей заботы. Мол, мы вам сейчас всё сделаем, за вас решим. А что вам ещё нужно?
Всё это, делает вывод Рогозин, угнетает и без того подавленное психологическое состояние пожилых. На этом фоне снижается уровень гигиены и ухода за собой, ограничиваются физические нагрузки. Это всё только ускоряет одряхление.
Интимность и сексуальные отношения вовсе задвигаются на задний план. На разговоры об этом накладывается табу. Но телесность на пенсии столь же необходима, как в молодости, выяснил Рогозин из опросов российских пенсионеров. Даже сама возможность объятий и поцелуев именно с партнёром, а не с детьми и внуками, играет большую роль в ощущении своей старости как счастливой.
Убеждённость в непривлекательности и «дефектности» стареющего тела заставляет людей, приближающихся к порогу пенсионного возраста или уже переступивших через него, сравнивать себя с молодыми, бороться за сохранение молодости.
Однако Рогозин подчёркивает, что старость нельзя рассматривать как болезнь, которую нужно победить. Даже истлевающая телесность — лишь ресурс для понимания своего места в мире, осмысления самого предназначения жизни и ценности каждого его периода.
Продлить период этой осознанности помогают тренировки мозга и сохранение социальных функций, регулярное общение с близкими людьми и подвижность, публичность. Большинство российских пенсионеров подобной социализации лишены: по данным опроса РАНХиГС за 2017 год, среди тех, чей возраст приближен к 70, лишь 37% посещают культурные мероприятия и лишь 20% путешествуют. К 90-летию таких остаётся лишь 8% и 3% соответственно.
«Ощущение, что ты постоянно сдаёшь свои позиции, отказываешься от былых привычек, и есть базовый маркер старости. Но физиология подключается после 75 лет. А до этого ощущение старости относится к категории социального оптимизма», — убеждён Рогозин.
И этого оптимизма в России куда меньше, чем страха.
По индексу счастливой старости (Global AgeWatch Index), который в последний раз глобально обновляли в 2015 году, Россия находилась на 65-м месте из 96. Этот индекс подсчитывается на основе нескольких показателей: уровень жизни, медицинское обслуживание, интегрированность в общественные процессы.
Убежать от старухи с косой
Формально пожилых людей никто из жизни не выбрасывает. Испокон веков старейшинам в обществе отводили роль мудрецов, регуляторов и даже правителей, ведь их жизненный опыт в общественном сознании всегда представлял немалую ценность.
Такой порядок вещей до сих пор сохраняется в некоторых близких к первобытным культурах. Хотя назвать его совсем уж первобытным нельзя: в доцивилизационное время старики своей смертью умирали редко. Бывало, что их убивали, как только они становились обузой для племени. Этот жестокий обычай канул в Лету только с развитием сельского хозяйства, культуры и прогресса, позволяющих заботиться о самых слабых членах общества. Но отголоски его живы в коллективном бессознательном до сих пор. Отсюда двойственное отношение к старикам как одновременно носителям знаний и безнадёжно отсталым.
Сейчас в абсолютном большинстве стран пенсионеры имеют те же права, что и молодые. Но если бы в действительности их жизнь была бы столь же полноценной, а позиция в обществе — равноуважаемой, можно было бы забыть о страхе перед старостью, на котором с давних времён делали большие деньги.
Что только ни шло в ход, чтобы обмануть время и хотя бы ненадолго задержаться в рядах юных и привлекательных. В лучшем случае большинство этих средств можно было бы назвать шарлатанскими.
«Я уверен, что всегда существовала какая-то «заряженная вода», которую позиционировали как средство для омоложения. Люди всегда были заинтересованы в том, чтобы найти лекарство от старения. Об этом свидетельствуют религиозные мономифы. В шумерском эпосе Гильгамеш искал бессмертие ещё 3000 лет назад. Или вспомнить хотя бы мрачные средневековые времена, когда алхимики искали философский камень», — отметил Станислав Скакун, биохакер и основатель сервиса Biodata.
Я думаю, что страх старости вызван тем, что люди привыкают к своему благосостоянию и качеству жизни. Мы воспринимаем здоровье и отсутствие боли как некую данность и привыкаем к этому состоянию. Естественно, хочется, чтобы оно длилось вечно. Плюс, способствует и массовая культура: пропаганда красивого и молодого тела.
Патологическая боязнь физического увядания получила название «синдрома Дориана Грея» — в честь героя произведения Оскара Уайльда, который хранил на чердаке свой портрет, стареющий вместо него.
Соблазн последовать его примеру велик: миллиардеры активно инвестируют в лекарства от старости. Люди, которым не по карману последние достижения антивозрастной медицины, довольствуются внешним эффектом: косметологические услуги, позволяющие похудеть и выглядеть моложе, пользуются огромным спросом. Но в обозримом будущем и для среднего класса могут появиться более доступные способы омолодиться не только внешне, но и внутренне.
По словам Федичева, сейчас в клинические исследования заходят препараты, разработанные не для лечения какой-то конкретной проблемы, а для увеличения продолжительности жизни.
«Очень скоро, я думаю, в течение пяти лет, какие-то из них пройдут клинические исследования, попадут в руки докторов и сначала будут использованы у крайне больных людей. Ещё примерно через пять лет станет известно, какие из этих препаратов эффективны и безопасны, и они станут доступны для относительно здоровых людей 40–50 лет. Потом начнут использоваться военными, спортсменами, студентами для улучшения оценок, подготовки к экзаменам. То есть средства, которые, возможно, смогут продлить жизнь людей на 10–15 лет, появятся в течение 10–15 лет», — считает эксперт.
Возможно, очередная волна интереса к теме бессмертия и побега от старости схлынет через некоторое время, и на первый план выйдут другие проблемы. Пока же бизнес, эксплуатирующий желание людей жить долго, продолжает процветать. А люди продолжают бояться и стараться не думать о близости смерти.
Поговорим о смерти по душам
«Когда мы говорим о смерти — мы говорим о жизни, — уверен Сергей Мохов, социальный антрополог, изучающий вопрос смерти и похорон в России. — В большей степени — о политике, социальном устройстве, справедливости и так далее. Ведь когда мы говорим об эвтаназии, о горевании, о бессмертии, мы тоже говорим о политике. Вроде вы занимаетесь паллиативной помощью, а на самом деле вы всё время актуализируете проблему достоинства, проблему прав человека, необходимость милосердия. Мы говорим о человеке: имеет человек право на добровольный уход из жизни или не имеет, добрая или злая природа у человека, нужен ему контроль или не нужен. Речь именно об этом, а не о каких-то прикладных вещах».
Поделиться своими мыслями и страхами решается далеко не каждый. По данным исследователя старости Дмитрия Рогозина, 84% пожилых россиян хотят и готовы поговорить о смерти. При этом 53% из них жалуется, что им просто не с кем поднимать такие темы, никто не слушает. Как и о старении, разговаривать о смерти не принято: собеседники зашикают, попеняют на испорченное настроение и излишний пессимизм.
Екатерина Печуричко из Death Cafe вторит, что у большинства россиян существуют сильные табу на тему смерти, которую боятся таким образом «накликать».
Мысль, что ты должен будешь всё это прожить и осознать, что всё для тебя заканчивается, — очень и очень пугает. Возможно, поэтому люди предпочитают надеяться на лучший для себя исход: однажды — бац! — и ты умер, во сне, без боли и ничего не поняв.
Как бы люди ни отрицали саму мысль о том, что все когда-нибудь станут дряхлыми стариками и старушками, а потом умрут, взглянуть в лицо правде заставляет общение с пожилыми родственниками. Наблюдать, как они уходят, для кого-то, может быть, даже страшнее, чем осознавать собственную смертность. Но несмотря на то, что финал известен заранее, готовиться к нему до сих пор считается глупостью, пошлостью, пораженчеством и даже предательством.
Некоторые знают, что отдать распоряжения на случай своей или чужой смерти можно заранее: ещё при жизни подписать договор с похоронным агентством, в котором обговорить все детали, от места на кладбище до музыки, под которую вас будут провожать в последний путь. Но немногие готовы так прагматично подходить к этому вопросу. Очередей на заключение прижизненных договоров не выстраивается.
По словам Печуричко, большая часть клиентов похоронных агентств — родственники, хлопочущие для своего близкого. На себя договор россияне практически не заключают.
Даже обращение к похоронному дому до смерти с вопросом о возможности такого договора вызывает у людей чудовищный стыд, как будто они делают что-то плохое, загоняют кого-то в могилу. Такие договоры обычно заключаются не раньше, чем за полгода до смерти, когда человек уже сильно болен и прогнозы врачей неутешительны. И то людям очень трудно на это решиться.
Привычка готовиться к смерти заранее у российских пенсионеров всё-таки есть: многие поколения стариков откладывали «гробовые» деньги — на похороны и какой-то узелок с одеждой — «на смерть». Кто мог себе позволить — приобретал место на кладбище. Но сейчас подобные практики постепенно уходят в прошлое.
Да и даже такие приготовления можно отнести к чисто техническим, указала Печуричко. Подготовиться же к собственному уходу морально гораздо сложнее.
Одни успокаиваются тем, что отдают долги, налаживают отношения, приводят свои дела в порядок, пишут завещания и живут дальше, зная, что случись что — их близким будет не так сложно. Другие стараются оставить после себя какую-то память, достижения, выполнить некую программу в своей голове. Третьи приходят к выводу, что человек смертен и хуже того — внезапно смертен, а значит, готовиться бессмысленно и нужно просто свыкнуться с мыслью, что всё в любой момент может пойти не по плану. Даже смирившись с неизбежностью смерти, говорить об этом люди стараются как можно меньше.
У нас принято мнение, что мы должны бороться за жизнь — свою и своих близких — до конца. Признать, что твоя мама или папа могут умереть, очень грустно, мы не хотим вкладывать эту мысль в голову, это вызывает отторжение. Попытки признать факт смертности своих родителей, супругов, детей, себя сопряжены со стыдом, ужасом и неприятием. Поэтому подготовка должна быть именно на этом уровне: признания факта смертности в голове. Для этого никогда не рано. Понимание не облегчит ни боль потери, ни страх перед смертью, но может дать возможность как-то по-другому сейчас жить и выстраивать отношения с близкими.
«Нет правильного и неправильного разговора о смерти. Существуют разные способы говорить о смерти. И психоаналитический язык имеет право на жизнь, и культурная антропология, и фольклористика», — объясняет социальный антрополог Сергей Мохов.
Есть исследование старения от Балтиморского института, и оно выявило, что люди, которые негативно относятся к старости в молодом возрасте, более склонны к деменции, синдромам Альцгеймера, Паркинсона и другим выраженным изменениям на органическом уровне. Эти изменения превращают их в тех самых немощных людей, которых они когда-то презирали, боялись и ненавидели саму мысль о том, что когда-то они будут такими же. Мне кажется, это хороший повод для нас как для общества задуматься о нашем отношении к старикам, ведь оно прямо влияет на то, какими мы сами будем в старости. Старость ведь — это привилегия, и хорошо бы этот период жизни тоже застать.
В конечном счёте люди не выбирают, как и когда им умирать: от старости, от болезни, от несчастного случая или руки другого человека. Но как жить до этого момента — во многом зависит от самого человека. И хоронить себя до срока, уверены опрошенные «Секретом» эксперты, точно не стоит.
Тем более что общество начинает переосмысливать взрослое поколение — и прямо сейчас мы становимся свидетелями формирования моды на старость. Появляется всё больше фильмов и книг, главными героями которых становятся старики и предпенсионеры (чего только стоит возрождение «Секса в большом городе»). Признаком разумного современного человека становится способность спокойно рассуждать о старении, не бояться его, быть готовым стареть, и по возможности — красиво и с огоньком.
Это значит, что у современных и будущих пенсионеров появляются шансы провести свою старость гармонично и достойно. Насколько удастся её продлить и отодвинуть наиболее неприятные возрастные изменения — вопрос за наукой. Вопрос комфорта (в том числе финансового) придётся решать государству и бизнесу.
Зоной ответственности самих пожилых становятся их переживания и психологическая готовность продолжать жить, а не доживать. Молодые могут лишь по мере сил помогать им в этом, учиться говорить с ними о сложных вещах и видеть в своих пожилых родственниках таких же людей, как они сами. Ведь рано или поздно все окажутся на их месте.
Этот текст — часть спецпроекта «Старость в России». В нём «Секрет» пытается разобраться, что не так с отношением россиян к старости и смерти, а общества и государства — к пенсионерам и предпенсионерам. И как мы можем всё это изменить.