Что внутри 4 энергоблока чаэс
«Я больше никогда не видела такой смертельной сцены»
В 1990 году Виктория Ивлева побывала внутри 4-го реактора ЧАЭС. Спустя полгода за свои фотографии она получила главный приз World Press Photo в категории «Наука и технологии». В российской прессе эти снимки почти не публиковались. Специально для «Таких дел» автор любезно предоставила легендарные кадры, обошедшие весь мир
— Дидусь, не надо бы вам на солнце-то сидеть. Опасно это сейчас.
— Э, доча, о чем ты? Мы вон, фашистов победили, что, с радиацией какой-то там не справимся, что ли?
Из моего разговора в Киеве 1 мая 1986 года
Пожалуй, главное, что подарил мне Чернобыль, — это многолетнюю дружбу с Костей Чечеровым, выдающимся исследователем, отдавшим жизнь изучению причин аварии. Костя ушел в иные миры в ноябре 2012-го, ушел счастливым, потому что успел узнать и понять про Чернобыль все.
Чечеров был членом Комплексной экспедиции Курчатовского института, в составе которой на ЧАЭС работали специалисты из Москвы, Ленинграда, Киева и других городов. За два дня до смерти, в последнем своем интервью Костя, уже прикованный к постели и смотрящий в вечность, произнес вот такие слова:
«Столько было всего наворочено, что я бы сказал так: истинной катастрофой была не авария на четвертом блоке, а ликвидация последствий».
И он знал, о чем говорил. Знал, потому что это Костя с товарищами исползали на собственных пузах все помещения внутри реактора в поисках топлива, это Костя собирал ленты самописцев с приборов летом 86-го, когда партия объявила, что четвертый блок вновь заработает в сентябре, это он и его друзья вновь и вновь возвращались для измерений оставшегося топлива к так называемой слоновьей ноге — затвердевшей черной лаве, вытекшей прямо из активной зоны реактора. Мощность излучения там была до 10 тысяч рентген в час.
Как-то я делала с Костей большое интервью, в котором назвала его «ядерным Мафусаилом»: Костина доза за все время работы в реакторе была выше 2,5 тысячи рентген. Для сравнения: допустимая доза для профессионалов, работающих в ядерной энергетике, была на тот момент пять рентген за год…
Но победила «политическая физика» — необходимо было как-то успокаивать народ и мир, а тут партия знала только один способ — закидывание шапками.
Напомню, что после гораздо менее существенной аварии на станции на Три-Майл-Айленде власти США разрешили работы на ней только через пять лет.
В одном из походов инженеров из группы Чечерова в реактор в ноябре 1990 года участвовала и я. Это, конечно, была экскурсия для фотографа: доза, полученная мной, смешна — те самые разрешенные для профессионалов пять рентген. Набрала я их, правда, за несколько часов, но ведь все равно только пять…
Что помню: переодевание в пластиковую одежду, просто упаковывание, замуровывание в нее, чтобы нигде не было никаких дырочек для проникновения радиоактивных частиц, специальные бахилы на ногах, пластиковые перчатки, в которых было неимоверно тяжело снимать, маска, не дававшая нормально дышать… Камера — любимый мой пленочный «Никон» — тоже была в пластиковом мешке, и каждый раз для каждого снимка надо было доставать ее оттуда. Это помогло, но не очень — потом бедный мой фотоаппаратик пришлось долго оттирать медицинским спиртом.
Помню, как заходили на объект: большинство народа в Чернобыле тогда ходило в защитного цвета ватниках, вот и на меня надели такой же, камера и объективы были попрятаны в карманы ватников и штанов моих спутников, а прошла я, видимо, по чьему-то пропуску — на объекте работали и женщины. Поскольку охрана большинство ребят знала в лицо, то и пропустила нас всех, не очень обращая внимание. В общем, как всегда и везде.
Лезли мы во всей этой неудобной одежде куда-то наверх — и довольно долго. Многие ошибочно считают, что реактор находится где-то под землей, на самом деле четвертый реактор ЧАЭС — это 35,5 метра над землей.
И вот дальше, когда шли через комнату с пультами управления, накрытыми теперь пластиком, через машинный зал, мимо искореженных турбин, валявшихся повсюду труб, кусков металла самого разного цвета и формы, начало приходить ощущение полнейшего ничтожества человека перед силами природы. Там стояла мертвая тишина, стрелы солнечных лучей из дырок в саркофаге и танцующая в этих стрелах мелкая пыль превращали этот апокалипсис в какую-то странную театральную красоту. Никогда в жизни я больше не видела такой красивой и такой смертельной сцены.
«Лучше не лезь — там две тысячи рентген», — тихо, боясь меня спугнуть, сказал сзади дозиметрист Юра Кобзарь.
Снять мне удалось немного, но, как оказалось, достаточно для получения любимой всеми фотожурналистами награды «Золотой глаз» на World Press Photo. Снимки эти обошли весь мир, в моей же собственной стране несколько карточек было напечатано в профессиональном журнале «Советское фото» в 1991 году, а потом еще парочка — в черно-белом варианте в «Новой газете».
Я очень рада, что пришла пора напечатать их все.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Вы можете им помочь
Помогаем
Дозиметрист Игорь Михайлов на выходе из центрального реакторного зала.
Турбина в машинном зале
Дозиметрист Юрий Кобзарь на подступах к лестнице, ведущей в центральный реакторный зал. Многие думают, что Юра светится от радиации, это не так. Просто на нем поверх белого костюма надет еще и специальный пластиковый. Ощущение свечения идет из-за очень сильного света софитов, которые ребята установили сами, чтобы не работать в полной темноте
Трубопроводы в машинном зале
Машинный зал четвертого блока. Световые лучи получились от дырок в саркофаге
Щит управления четвертого блока
Дозиметристы Игорь Михайлов и Юрий Кобзарь идут коридорами станции внутри четвертого блока
Дозиметрист Игорь Михайлов в центральном реакторном зале. «Веточка», идущая у ног Михайлова слева направо, — часть вставшей на попа «Елены», так все называли крышку реактора
Вот эта белая пена и есть «Радез» — радиационный дезактиватор, которым надо было мыться всем сотрудникам станции
Натюрморт из советских времен, снятый в окрестностях станции
Замер уровня радиации в городке Чернобыле, где жили после аварии сотрудники Комплексной экспедиции курчатовского института
Заброшенный пруд с видом на колесо обозрения, которое уже никогда не будет работать. Цвет пруда говорит только о ряске и не имеет к радиации никакого отношения
Спальня в детском саду в Припяти
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
4 энергоблок ЧАЭС: место, где случилось непоправимое
Строительство 4-го энергоблока ЧАЭС
Начало строительства ЧАЭС стало отправной точкой к масштабной трагедии, которая случится в 1986 году. А пока строительство идет своим ходом. События разворачивались очень быстро, и ЧАЭС возводилась в кротчайшие сроки. Казалось, что конструкторы учли все до малейших деталей. Современная станция с ядерным реактором нового образца обещала стать центром энергетики всего СССР. Однако то, что через 16 лет произойдет на 4 энергоблоке ЧАЭС, навсегда перечеркнет это убеждение.
Макет реактора в 4 энергоблоке
Как запускали энергоблоки ЧАЭС
Уже в 1975 году был сделан решительный шаг к запуску в ЧАЭС 1 энергоблока. Именно тогда была создана специальная комиссия, отвечавшая за эту подготовительную работу. Для того чтобы ввести в эксплуатацию первый энергоблок, понадобилось три года. Поступление первой топливной сборки, наполнение пруда-охладителя, проверка оборудования, и, наконец, 24 мая 1978 года первый реактор заработал. Его мощность составила 1000 мВт.
В 1978 году уже готовился к запуску построенный на ЧАЭС 2 энергоблок. В это время началось и увеличение мощности реактора.
Схема реактора внутри каждого энергоблока ЧАЭС
Примечательно, что, как выяснилось позже, во время строительства второго энергоблока были допущены грубые ошибки. Однако вопреки этому в 1979 году в эксплуатацию все же ввели 2 энергоблок Чернобыльской АЭС. Общая мощность станции к тому времени уже составляла 2000 мВт.
Сооружение 3 энергоблока ЧАЭС в 1981 году ознаменовалось возникновением пожара. После устранения всех ошибок и некорректных действий третий энергоблок Чернобыльской АЭС в 1982 году подведен к мощности в 1000 мВт и введен в активную фазу своей работы. К 1982 году ЧАЭС выработала значительное количество кВт электроэнергии. Введенный в эксплуатацию в 1984 году 4-й энергоблок ЧАЭС увеличил мощности станции еще на 1000 мВт. В целом потенциал ЧАЭС, благодаря возведению второй очереди, вырос до 100 миллиардов кВт энергии. Такого ресурса хватило на бесперебойное обеспечение электричеством нескольких областей Украины.
Недостроенные 5 и 6 энергоблоки
Также планировалось возведение третьей очереди атомной станции. Эта очередь предполагала включение 5 энергоблока ЧАЭС, а также 6 энергоблок. Однако все, что об этом напоминает сегодня, — это разрытый котлован для энергоблоков ЧАЭС третьей очереди.
Авария, случившаяся в 1986 году, стала причиной прекращения строительства 6 и 5 энергоблока Чернобыльской АЭС. Эти составные части станции планировалось запустить уже в 1987 году.
Персонал станции за БЩУ
То, что предшествовало непоправимой трагедии
Предшественницей взрыва в реакторе 4 энергоблока ЧАЭС стала авария, которая произошла в 1982 году. Проведение плановых работ, а также пробный старт первого энергоблока на мощности в 700 мВт привели к разрыву технологического канала. Следствием этого стала деформация графитовой вкладки. В атмосферу выбросилась большая часть радиоактивных элементов, а город Припять впервые познал мероприятия по отмывке.
Авария, которая произошла в 1982 году, должна была стать уроком не только для сотрудников станции. В первую очередь случившееся должно было взволновать тех, кто занимался проектировкой ЧАЭС. Однако этот урок их ничему не научил, и вместо того, чтобы откорректировать технологии, конструкцию ЧАЭС, работа продолжилась в том же режиме. Неудивительно, что ошибка вновь повторилась. Однако характер эта ошибка имела уже непоправимый.
Тушение пожара в 4 энергоблоке
Хроника аварии на 4 энергоблоке ЧАЭС
Еще в 1985 году работа на 4 блоке ЧАЭС шла стабильно. Механизмы и реактор не давали сбоя, а выработанная энергия повышала энергетическую мощь государства в разы.
В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года планировались мероприятия по проведению планового ремонта четвертого энергоблока ЧАЭС. В эту ночь также должны были проводиться испытания выбега турбогенератора. Казалось, работники станции были готовы к этому эксперименту. Однако та смена, которая заступила в роковую ночь, не должна была проводить его, соответственно не была подготовлена должным образом к этой работе.
К полуночи четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС начал снижение мощности. Удивлением для работников станции стало то, что непредвиденные скачки от 30 мВт до 200 мВт стали приводить реактор к нестабильной работе. Несмотря на это эксперимент продолжился.
Выбег турбогенератора необходимо было провести на мощности в 700 мВт. Однако специалисты посчитали, что и 200 мВт будет достаточно. В 1 час 23 минуты, после нажатия аварийной кнопки А3, четвертый блок Чернобыльской АЭС взорвался.
Несомненно, накануне взрыва все кнопки на БЩУ 4 в ЧАЭС ярким миганием пустили сигнал об опасности возникновения аварии. Но ничего уже сделать не удалось. Так 26 апреля 1986 года в окружающую среду выбросились тонны радиоактивного топлива, частицы которого разнеслись не только в ближней округе. Даже отдаленные страны и материки узнали о взрыве в Чернобыле.
О том, что в СССР случилась масштабная катастрофа, «рассказали» радиоактивные облака, накрывшие большую часть Европы, и резкое повышение радиационного фона на территории соседних стран.
Блочный щит управления 4 реактором
Первые часы после взрыва
После взрыва 4 энергоблок Чернобыльской АЭС внутри выглядел сплошной руиной, излучающей высокие дозы радиации. И все усложнял неутихающий пожар, грозивший перекинуться на третий реактор.
Только к утру сотням пожарных удалось потушить пламя в Чернобыльской АЭС на 4 энергоблоке. Ценой своего здоровья и жизни они пожарные пытались уберечь не только родных, но и всю планету от нависшей опасности.
16 лет — ровно столько было отведено Чернобыльской АЭС и городу Припять. ЧАЭС и ее 4 энергоблок до аварии подавали большие надежды для государства в выработке ценной электроэнергии. Однако принес он совсем иное: опасности, горе и болезни для тысяч обычных людей.
Четвертый энергоблок №4 изнутри
Функционирование уцелевших энергоблоков после катастрофы
После трагедии на 4 блоке Чернобыльской АЭС одним из важнейших этапов в ликвидации последствий стало принятие решений по уцелевшим энергоблокам. Как результат, было решено временно вывести из эксплуатации оставшиеся три. Так, первые два энергоблока приостановили 27 апреля, а третий энергоблок — еще 26 апреля, так как он был связан с четвертым и представлял некоторую угрозу.
Важным заданием на этапе приостановления работы энергоблоков стала дезактивация территории ЧАЭС и рабочих мест персонала. После проведения данных мероприятий и снижения уровня радиации до нормальных значений началось постепенное послеаварийное введение реакторов в работу. Первый энергоблок заработал вновь в октябре 1986 года, второй – в ноябре, третий – еще через месяц.
Четвертый энергоблок ЧАЭС под Саркофагом
Сегодня ЧАЭС имеет статус специализированного предприятия. Главные задачи: поддержание оборудования, соблюдения мер безопасности и контроля радиации и самое главное – наблюдение за стратегически важным объектом «Укрытие», возведенным над четвертым энергоблоком.
Что происходит с радиоактивной лавой под реактором в Чернобыле
Четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС, взорвавшийся больше 35 лет назад, сегодня укрыт уже двумя саркофагами: построенный первыми ликвидаторами сверху накрыли безопасным конфайнментом три года назад. Что происходит с остатками ядерного топлива в руинах реактора мы можем судить только по данным с датчиков радиации.
В начале мая журнал Science опубликовал заметку о том, что в четвертом реакторном зале ЧАЭС вновь активизировались реакции распада. Через неделю Институт проблем безопасности атомных электростанций НАН Украины подтвердил, что в одном из подреакторных помещений четвертого реактора ЧАЭС «наблюдается рост плотности потока нейтронов», но он «не превышает установленных пределов безопасности». Что происходит?
Science приводит слова сотрудников украинского Института проблем безопасности АЭС Анатолия Дорошенко и Максима Савельева, о том, что поток нейтронов в остатках реактора медленно растет и нельзя исключить «риск инцидентов».
Откуда взялись нейтроны в давно «остывшем» месте катастрофы и почему они так важны?
Нейтроны вызывают деление ядер урана-235 или плутония-239 (которые поэтому называются делящимися материалами), при этом распад ядер сопровождается выходом новых нейтронов и в случае правильной геометрии материалов выстраивается самоподдерживающаяся цепочка реакций. Это можно увидеть в ядерном взрыве или работе атомного реактора, и самопроизвольная авария с образованием цепной реакции весьма опасна.
В ходе развития аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС чуть меньше половины загруженного в реактор топлива (80-90 из 200 тонн) осталась в здании в виде лаваподобных топливосодержащих материалов. Уран, плутоний, америций и нептуний в этой застывшей лаве продолжают распадаться, порождая в некоторых вариантах распада нейтроны.
В конце 90-х общее количество нейтронов под первым саркофагом оценивалось величиной примерно 10 штук в секунду, что примерно в триллион раз меньше, чем поток нейтронов в работающем гигаваттном реакторе. За счет распада радиоактивных веществ мы должны были бы наблюдать постепенное снижение нейтронного потока, однако измерения кое-где показывают, что происходит не совсем это.
Отмеченный рост наблюдается в детекторах, установленных в скважинах, пробуренных в завалах и бетонных наплывах вокруг помещения 305/2, которое до аварии находилось прямо под реактором.
После аварии это помещение оказалось недоступным. И радиационные (те, что связаны с опасностью облучения), и ядерные (те, что связаны с риском возникновения самоподдерживающийся цепной реакции) измерения по нему косвенные. Дорошенко и соавторы в своей статье акцентируют внимание на том, что детекторы, расположенные возле помещения 305/2, где осталось самое большое скопление топливных масс, слишком сильно экранированы от него бетоном и завалами. В итоге получается, что нейтронный «шум» от других ЛТСМ забивает самый важный источник, поэтому точность данных по росту не очень велика в плане привязки замеченного роста потока к конкретному скоплению материалов.
Что там происходит
Атомный реактор, прежде всего, представляет из себя устройство для размножения нейтронов, с помощью которых идет извлечение ядерной энергии деления. Размножение достигается организацией такой геометрии из делящегося материала и замедлителя, при котором количество нейтронов возрастает после каждого акта деления, образуя самоподдерживающуюся цепную реакцию. Если же часть из нейтронов из нового поколения поглощать или давать им утекать из активной зоны таким образом, что количество их будет постоянным, то и мощность будет поддерживаться на одном и том же уровне.
Организовать такое непросто, и расчеты показывают, что для запуска ускоряющейся цепной реакции необходимо было бы уменьшить поглощение нейтронов «нейтральными» материалами и их утечку за пределы застывшего расплава как минимум в 2,5 раза. Самостоятельно такие изменения в самой керамике происходить не могут, но в ней есть поры и трещины, так что кое-что меняться может.
Основную роль в изменениях тут играет вода, которой в руинах четвертого энергоблока еще со времен аварии скопилось немало. После сооружения «Укрытия» оказалось, что дождевая и талая вода продолжает поступать внутрь, но к началу 1990 года установился некоторый баланс водного режима. Изменения нейтронной активности в помещениях под саркофагом, как пишут ученые в той же самой статье, были сезонными: сухие периоды сопровождались ростом плотности потока нейтронов, влажные наоборот.
Эта ситуация изменилась, когда поверх «Укрытия» возвели в середине 2010-х Новый безопасный конфайнмент — поступление воды в остатки энергоблока резко сократилось. Соответственно, при высыхании залитых водой лаваподобных топливосодержащих материалов (ЛТСМ) нейтронный поток будет сначала увеличиваться и только после прохождения «оптимального увлажнения» начнет сокращаться — это, возможно, мы и видим сейчас.
Это происходит потому, что вода является одновременно сильным замедлителем и сильным поглотителем нейтронов. Замедление нейтронов — это снижение их энергии от миллионов электронвольт при рождении в ядерной реакции до сотых долей электронвольта — средней тепловой энергии атомов при комнатной температуре. Оно важно, потому что ядро урана-235 или плутония-239 примерно в 1000 раз охотнее поглотит замедленный нейтрон, чем быстрый, только появившийся в реакции. Поэтому добавляя воду к урану, мы увеличиваем вероятность деления и как бы виртуально многократно увеличиваем концентрацию урана. Однако когда воды становится достаточно много, все нейтроны успевают в ней замедлиться, и дальнейшее ее добавление приводит только к росту поглощения ценных нейтронов.
Но что может быть, если расчеты и модели неверны, и в реальности где-то сложатся условия для возникновения самопроизвольной цепной реакции? За историю работы человечества с делящимися материалами такие аварии возникали неоднократно, поэтому можно довольно уверенно предсказать, что произойдет.
Как выглядит самый страшный сценарий
Что будет, если все же ускоряющаяся цепная реакция запустится где-то в объеме топливосодержащей лавы?
Затем «очнувшийся» материал остынет и может вновь заполниться водой. Соответственно, цикл с ростом мощности реакции и прогревом может повториться — и так будет происходить, пока содержание воды в этой области станет слишком маленьким для эффективного замедления нейтронов.
Если это и происходило в 2016-2019 году, то в процессе выпаривания воды из ЛТСМ в объеме Нового Безопасного Конфаймента должна была вырасти концентрация радиоактивных аэрозолей, которые наверняка задержала система фильтрации НБК и заметили бы датчики системы контроля ядерной и радиационной безопасности, но никаких прямых данных у нас об этом нет.
При этом вышеописанный сценарий — это цепь из крайне смелых допущений. А комментарий «ГСП ЧАЭС» опровергает и вариант с развитием цепной реакции в ЛТСМ. Резюмируя, можно сказать, что за 35 прошедших с аварии лет, исследователи, видимо, достаточно хорошо знают об угрозах в останках четвертого энергоблока и барьерах на пути их распространения. Рост нейтронного потока был заранее предсказан расчетно и не является показателем роста опасности, а скорее подтверждает правильность заложенных моделей.
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.