чем вредна коррупция для общества
Негативные последствия коррупции в государстве
Коррупция – это социальное зло, которое заключается в том, что государственные чиновники и другие высокопоставленные лица используют деньги народа (налоги) на достижение своих целей. В результате, население не получает качественной медицины, нормальной работы правоохранительных систем, социальных служб.
Коррупция есть во всех странах, но у некоторых она обретает характер политической системы, когда злоупотребление положением становится нормой.
Общая информация
Коррупция существует же давно, хотя о ней говорят сравнительно небольшой промежуток времени. Пока есть люди, которые могут принимать решения (а такие будут всегда), найдутся те, кто хочет повлиять на них.
В широком понимании этого термина коррупция являет собой злоупотребление властью с целью получения дохода или получения иной выгоды: захвата власти, лоббирования интересов определенных групп, поддержка своего бизнеса и так далее.
Фактически коррупция – это форма мошенничества. Государство присваивает себе не свои деньги. Толкований этого понятия много, но все они видят коррупцию, как уголовно преследуемую деятельность.
Коррупция – явление многоплановое, и она бывает одного из таких видов:
Коррупция может затрагивать абсолютно все сферы жизни общества, не только государственное управление. На территории постсоветского пространства она широко распространена в бизнесе, полиции, образовании, религии. Причем часто интересы каждой из этих сфер пересекаются. Например, государство может влиять на религию, чтобы удержать президента на своем посту или же подчинить большую часть общества своей воле.
Вмешательство в религию на государственном уровне практикуется сразу несколькими странами постсоветского пространства.
Последствия
Последствия коррупции обширны:
Вывод
Плюсы и минусы от коррупции для общества
Подкупность называют раковой опухолью человечества. Плюсы от взяточничества всегда касаются только одного человека, минусы и вред – всего общества. Коррупционная составляющая стала уже частью нашей жизни, но не всегда у нас требуют взятки, иногда нам проще дать «на лапу» и решить вопрос быстрее.
Можно ли победить взяточничество
Поборы невозможно полностью ликвидировать каким-то указом или постановлением. Даже в самых развитых государствах мира всегда имеет место быть хапужничество. Но в каждой стране мира ситуация с подкупничеством разная, в странах Европы хапужничества почти нет, а в регионах Азии или бывшего СССР это воспринимается нормально.
Победить хабарщину можно только если антикоррупционный орган не создан взяточниками. Это весьма философский вопрос, так как “не пойман не вор”, а кто будет вести антикоррупционные расследования против своего начальства? Друзья, первые упоминания о борьбе с продажностью “власти” датируются 24 веком до н.э. (. ) Вдумайтесь в это, в это время далеко не все писать умели, а взяточничество уже процветало.
Вред и негативные последствия
Коррупционная продажность касается государственной власти и тесно с ней взаимосвязана. Множество чиновников идя на работу во властный аппарат идут туда с намерением брать взятки. На выхлопе мы получаем обогащение чиновников и кое-какой вред наносит коррупция обществу. Продажность провоцирует неправильное расходование государственных ресурсов, нелогичное и несправедливое распределение финансов. С другой стороны потерю и затягивание времени участников различных процессов, что в свою очередь на прямую влияет на эффективность государственной власти в целом. В коррумпированный город, область, страну не хотят приходить инвесторы, ведь кроме того чтобы отвечать всем возможным требованиям законодательства, им приходится еще «договариваться» с местными чиновниками. Суммы таких поборов иногда достигают сотен тысяч долларов с одного предприятия. 
Общественная опасность, вредность подкупа взятками видна абсолютно для всего общества, ведь хапужничество провоцирует снижение качества общественной жизни.
Вредительство коррупционности общества можно определить несколькими пунктами:
В научных и философских кругах есть теория о ненужность борьбы с этим явлением до 100% победы, то-есть бороться с коррупцией до полной победы не выгодно. В теории рассматривается вариант развития событий, когда управленцы находят оптимальный уровень затрат и потерь в борьбе. Когда затраты на борьбу превышают сумму потерь, то такая борьба считается невыгодной и ее можно остановить.
Польза коррупции
Полезность хапужничества весьма сомнительна. Взятка приносит пользу непосредственным участникам «сделки», и одновременно наносит ущерб сотням, а может тысячам, миллионам людей которые ведут дела честно, или просто «не порешали».
Мы попробовали составить список мнимых плюсов от взяточничества:
– Использование взяточничества для личной выгоды
– Возможность обойти правила и законы
– Безнаказанность
– Ускорение процессов
Надеемся статья принесла вам немного пользы, а давать или нет – сугубо личное решение.
Непобедимая коррупция: во сколько она обходится обществу и как ее лечить
Российская экономическая школа вместе с порталом InLiberty запустила цикл онлайн-лекций «Экономика и жизнь». В рамках этого цикла профессор РЭШ Михаил Другов прочитал лекцию о коррупции, на основе которой подготовил колонку для Forbes.
Что такое коррупция?
Есть красивая цитата, которую очень любят исследователи коррупции: «Подобно тому, как нельзя распознать, пьют или не пьют воду плавающие во глубине вод рыбы, так и невозможно узнать, присваивают или нет богатство чиновники, приставленные к выполнению дел». Она взята из древнеиндийского политического и экономического трактата Артхашастра (III век до н. э.). Таким образом, уже тогда люди понимали, что в государственном управлении есть большие сложности.
Самое распространенное определение коррупции принадлежит Всемирному банку, который говорит, что коррупция — это злоупотребление служебным положением ради личной выгоды. Однако из-за неоднозначности слова «злоупотребление» Банержи, Ханна и Муллайнатан в обзоре литературы о коррупции определяют ее как нарушение закона чиновником или политиком ради личной выгоды. Если взглянуть на ситуацию в исторической перспективе, то, что не было коррупцией 100 или 50 лет назад, сегодня таковой считается. Поэтому исследователи коррупции нередко говорят, что ей сложно дать определение, однако вы ее узнаете, когда она перед вами.
В истории изучения коррупции следует отметить три важные теоретические идеи. Во-первых, это провалы рынка. Экономисты в целом считают, что рынки работают эффективно и обычно не требуют вмешательства государства или кого бы то ни было. Провалы рынка — это ситуации, когда рынки неэффективны, — например, из-за присутствия внешних эффектов. Это происходит, когда результат транзакции между покупателем и продавцом оказывает влияние на кого-то еще: например, происходит загрязнение окружающей среды при производстве товаров. Другая ситуация — это асимметричная информация, когда продавец знает о товаре больше, чем покупатель (например, на фармацевтическом рынке). В таких случаях лучше, если государство вмешается: будет ограничивать вредные выбросы предприятий или говорить, какие лекарства работают, а какие нет. Таким образом, бюрократия и чиновники оперируют в условиях, когда рынок неэффективен. Здесь и возникает сложная, в каком-то смысле даже нерешаемая, задача создания правильных стимулов для бюрократов.
Вторая идея — это множественные равновесия, то есть ситуации, когда в одних и тех же условиях возможен как высокий, так и низкий уровень коррупции. Тогда задача антикоррупционной политики — через системный подход, комплекс решительных мер вытолкнуть систему из плохого равновесия в хорошее. Это, например, произошло в Сингапуре и частично в Грузии.
Наконец, третья идея связана с централизованной и децентрализованной коррупцией. Любая фирма регулируется и контролируется большим числом государственных органов, разрешение на деятельность нужно получать во многих инстанциях, и даже если у вас «все нормально», в странах с высокой коррупцией от вас могут требовать взятку. Если эти различные инстанции между собой не координируются и каждый просит взятку отдельно, в итоге они просят слишком много.
Шляйфер и Вишни, которые ввели понятия централизованной и децентрализованной коррупции, отмечают, что в коммунистических режимах была централизованная система: разные органы координировались, и фирмы знали, кому надо платить и сколько (потом эти деньги распределялись между разными инспекциями и госорганами). Тем временем в постсоветской России, в Индии, в некоторых африканских странах коррупция децентрализована, что наносит больше ущерба и ведет к неопределенности: вы не знаете, кто к вам завтра придет и сколько попросит, потому что вариантов много. Это помогает объяснить, почему при высоких уровнях коррупции некоторые страны, тем не менее, умудряются иметь впечатляющий рост (например, Китай).
Как экономисты изучают коррупцию?
Эмпирические исследования позволяют увидеть закономерности и проверить экономические гипотезы относительно коррупции. Можно условно выделить 4 типа подобных исследований.
1. Индексы коррупции
Самый популярный среди них — индекс восприятия коррупции Transparency International. Есть также International Country Risk Guide от фирмы Political Risk Services, которая предоставляет услуги по оценке различных рисков в разных странах, и индикатор Всемирного банка Control of Corruption. Принципиальных отличий между ними нет (все покрывают более ста стран, существуют несколько десятков лет и сильно коррелированы между собой).
Индексы основаны на опросах разных экспертов в разных отраслях и в разное время. Часто это менеджеры международных компаний, которые работают в различных странах и, вероятно, могут квалифицированно ответить на вопросы о коррупции. Качество этих опросов, в том числе сопоставление во времени между странами, часто оставляет желать лучшего. Общую картину они показывают, однако не раскрывают причинно-следственные связи, которые обычно интересуют экономистов.
2. Полевые исследования
В известном проекте Олкена и Баррена ассистенты исследователей сопровождали по Индонезии водителей грузовиков, которые перевозили различные грузы из джунглей в порты, на фабрики и т.д. На пути их периодически останавливали на полицейских и армейских блокпостах, а также станциях весового контроля. Коррупция там достаточно открыта, так что ассистенты просто наблюдали, сколько водители платят и т.д. Они обнаружили несколько вещей: чем больше блокпостов на вашем пути, тем меньше вы платите на каждом из них (понятно, что у вас есть некий бюджет, выше которого вам, возможно, вообще не выгодно ехать и вы, соответственно, не готовы платить слишком много); если груз более ценный или грузовик более новый, то и взятки больше; чем ближе к концу маршрута, тем больше взятки (если вы знаете, что эта взятка последняя на вашем пути, вы готовы заплатить больше). Таким образом, подтверждаются базовые гипотезы микроэкономики, следующие из здравого смысла.
3. Несовпадение данных из разных источников
Одна из наиболее известных статей Раймонда Фисмана и Вэй Шанцзиня описывает данные Гонконга по экспорту в Китай и данные Китая по импорту из Гонконга, то есть статистику обеих сторон. В Китае есть пошлины на импорт, а в Гонконге нет пошлин на экспорт, поэтому, когда вы экспортируете товары из Гонконга в Китай, вам для Гонконга не надо ничего скрывать. Но когда вы ввозите и декларируете это в Китае, возможно, появляется стимул декларировать не совсем честно, потому что есть пошлины на импорт, которые, естественно, зависят от того, что вы ввозите.
Исследователи обнаружили, что чем выше пошлина, тем более вероятно, что товар декларируется не как есть на самом деле, а как похожий, но проходящий по более низкой пошлинной ставке. Результат опять же не удивительный и соответствует здравому смыслу, но, тем не менее, это документально доказанный результат. Другие исследования по похожей методологии иногда обнаруживают, что чем выше пошлина, тем сильнее занижение стоимости ввозимых товаров.
4. «Супер-данные»
Что интересно, эта доля (15%) не коррелирует с индексом коррупции. Авторы исследования использовали второй индекс (International Country Risk Guide) и не увидели значимой корреляции, — возможно, потому что это явление отражает коррупцию самого высокого уровня, и опрашиваемые эксперты о ней плохо информированы.
Может ли коррупция быть полезной и каков ущерб от нее?
Аргумент о пользе коррупции в экономической литературе обычно приписывается Натаниэлю Лефу, который в статье 1964 года отметил: если вмешательство в экономику имеет «неправильные» цели или использует неправильные методы, то коррупция, позволяющая обойти или как-то нейтрализовать это вмешательство, является полезной. Например, правительство тратит все налоги на шикарный образ жизни, а остальное выводит в оффшоры. Тогда, если фирмы подкупают налоговых инспекторов и, соответственно, уменьшают свои налоговые платежи, то коррупция полезна. Другой пример: если в стране из-за какой-то политики государства (например, конфискация зерна) голод, человек за счет коррупции может себе что-то оставить и не умереть с голоду.
Это «неправильное» вмешательство часто появляется эндогенно. Например, если чиновники понимают, что могут написать какой-нибудь закон, который будет очень сложно и дорого выполнять, и тогда они смогут собирать деньги с тех, кто будет попадать под этот закон и не захочет усложнять себе жизнь его исполнением.
Статья Лефа была написана полвека назад, и сейчас в мире экономическая политика регулирования в целом улучшается. Поэтому сила данного аргумента теряется: сегодня вряд ли найдется экономист, который будет серьезно утверждать, что в среднем коррупция полезна (хотя на уровне отдельных стран подобные примеры найти, конечно, можно).
Экономисты различают два вида коррупции:
1. Вымогательство (рэкет). Чиновник требует взятку за то, чтобы он выполнял свои обязанности, не нарушая закон. Представьте, что вы едете на машине, соблюдая правила, но вас останавливает полицейский и требует взятку, чтобы не создавать вам проблем. В этом случае взятка — это перераспределение средств. От такой коррупции в среднем страдают более бедные люди, и она увеличивает неравенство. Другой эффект вымогательства может, например, приводить к закрытию фирмы, когда чиновники требуют слишком много.
2. Сговор. Чиновник берет взятку за то, что он НЕ должен делать: например, берет взятку за превышение водителем скорости и позволяет ехать дальше. Здесь ущерб, который наносится коррупцией, практически никак не связан с размером взятки. К примеру, сумма, которую пьяный человек за рулем заплатил, чтобы продолжать поездку, никак не связана с ущербом от возможной аварии. Взятка строительному инспектору за приемку дома не зависит от ущерба от обрушения конструкции и от числа человеческих жертв. Соответственно, когда мы говорим, что триллион, потраченный на взятки — это очень много, реальный ущерб от коррупции может быть во много больше. Его очень сложно измерить.
Бороться с вымогательством легко: тот, у кого вымогают, — например, водитель, — если захочет, не будет платить и расскажет об этом. Со сговором бороться гораздо сложнее, потому что обе стороны заинтересованы в том, чтобы он произошел. Более того, простор для коррупции здесь гораздо больше. Вымогательство — это перераспределение, которое ограничено вашим карманом. Но когда происходит сговор, стороны берут деньги в каком-то смысле у всего общества. Здесь, соответственно, и стимулов для коррупции больше, и поймать коррупционера гораздо сложнее. В итоге, когда начинается серьезная борьба с коррупцией, вымогательство обычно исчезает первым, особенно на бытовом уровне. В развитых странах, безусловно, есть коррупция, — не очень высокая, но есть. При этом вымогательств, особенно на бытовом уровне, там, как правило, не происходит: все выявленные случаи представляют собой сговор.
Когда государство пытается бороться с коррупцией, регулирование обычно усложняется. Например, госзакупки в России регулируются гораздо строже, чем в некоторых развитых странах, потому что у нас больше коррупция и мы хотим закрыть все лазейки для нее. В итоге появляется много требований, которые сами по себе являются издержками, — ущербом от коррупции. В других случаях, наоборот, регулирование упрощается: например, в Мексике экзамен по вождению для получения водительских прав просто отменили из-за коррупции. Взятки исчезли, потому что их не за что стало давать, но ущерб был огромным, поскольку водительские права стали получать люди, не умеющие водить автомобиль.
Коррупция искажает стимулы всего общества: инвестиции падают, некоторые компании могут закрыться или вовсе не возникнуть. Изменяется также то, как и во что фирмы инвестируют. Например, компания могла бы выбрать эффективную технологию с очень дорогим оборудованием и минимальным привлечением работников. Но если придет чиновник и скажет: «Надо платить, иначе закрою завод», — это будет очень большая потеря для собственника, и он скорее всего заплатит. Ожидая такого сценария, фирма может не инвестировать в дорогое оборудование, в технологии и, соответственно, у вас будет менее технологичное производство.
Стимулы для граждан тоже могут меняться. Они могут отказываться идти в госорганы, потому что не имеют связей и денег и не хотят платить. С другой стороны, госорганы могут привлекать людей, которые готовы к коррупции. Тоже самое с предпринимательством: если все ожидают, что предприниматель должен платить взятки, а человек не хочет платить взятки, он не станет предпринимателем, сделает другую карьеру или, возможно, эмигрирует. Это все тот ущерб от коррупции, который не связан с объемом взяток или выведенных средств.
Соответственно, измерить ущерб крайне сложно. Исключением можно считать эффект более высоких цен: когда вы покупаете какой-то товар, вы понимаете, что в эту цену заложены реальные расходы не только на какие-либо факторы производства, но также и на коррупцию. Этот эффект действительно определяется размером взяток.
Как бороться с коррупцией
Сингапур получил независимость в 1959 году. В тот момент не было индексов коррупции, не было Transparency International, но уровень коррупции в стране был высок (хотя, возможно, не сильно выше, чем в других странах). Примерно за 30 лет, к 1990-м годам, страна поднялась на верхушку антикоррупционного рейтинга. Что было сделано?
Чиновники стали получать достойные зарплаты, а продвижение по госслужбе стало меритократическим, т.е. по заслугам, а не на основе связей или денег. Была организована ротация бюрократов. Это один из рецептов, который, возможно, не очевиден и не сразу приходит на ум, но который часто рекомендуют. Бюрократы обрастают коррупционными связями, и чтобы их разрушить, нужно проводить обновление — переводить госслужащего в другой департамент, в другой регион.
Сингапур дерегулировал экономику. Это была обычная развивающаяся страна с большим количеством ограничений и регулирования, однако правительство отменило многие лицензии и разрешения. Было создано антикоррупционное агентство с очень широкими полномочиями. Возможно, таких полномочий при обычной демократии ему бы и не смогли дать, но в стране была власть одной партии — практически власть одного человека — в течение долгого времени, которая и позволила реализовать эту меру. Ключевым фактором стала политическая воля. Это очень важно: человек у власти не на словах, а на деле хотел бороться с коррупцией.
Таким образом, сработали системный подход — то есть не одна мера, а комплекс мер — и политическая воля. Это важные и необходимые факторы. Они не гарантируют победу, но если одного из них нет, точно ничего не получится.
Похожие истории — это Гонконг и частично Грузия. Не такой впечатляющий, но все же пример — Израиль. Это маленькие страны, однако истории успеха есть и среди больших государств. Все развитые страны без исключения были сильно коррумпированы в еще относительно недавние по историческим меркам времена. Например, Швеция в XVII-XVIII веках была одной из самых коррумпированных стран в Европе. В США коррупция и сейчас не очень маленькая для развитой страны, но она была гораздо выше, скажем, 100-150 лет назад. В развитых странах, естественно, все было по-другому: им не на кого было ориентироваться, и борьба с коррупцией носила скорее эволюционный характер.
Волшебных рецептов тут нет: свобода прессы, разделение властей, политическая конкуренция и давление избирателей. И снова системный подход, комплекс мер, реформы и политическая воля.
Опасность коррупции для современного демократического общества и государства. Коррупция как проблема национальной безопасности- политолог Игорь Мизрах
Коррупция (от лат. corrumpere – растлевать) – термин, обычно обозначающий использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав в целях личной выгоды, противоречащее законодательству и моральным установкам.
Однако важны, как известно, не события, а явления. Важно не констатировать и даже не описать само событие, а познать истинную природу явления, выявить причины и условия, его порождающие. Но именно здесь среди ученых и практиков наблюдается значительное расхождение во мнениях. Существование коррупции признается всеми, но дальше единства в констатации данного факта дело не идет. Ни уровень коррупции в различных странах, ни ее значение не оцениваются учеными одинаково. Зачастую то, что воспринимается как коррупция в одной стране, не воспринимается как таковая в другой. Такое положение объясняется, во-первых, сложностью изучения коррупции как социального и этического явления; во-вторых, множественностью ее проявлений.
Опасность коррупции проявляется в различных аспектах: политическом, социально-экономическом, правовом, идеологическом.
Опыт большинства стран мира свидетельствует о том, что традиционные попытки победить или ограничить коррупцию только с помощью жестких правоохранительных мер не дают удовлетворительных результатов. По мнению многих ученых, такое положение дел объясняется тем, что коррупция реализуется в сфере действия сверхактивных факторов мотивации поведения человека – богатства и власти. По мнению некоторых исследователей, происходящий в коррупционной системе саморегулируемый обмен материальными ресурсами и информацией (управленческими решениями) наделяет эту систему способностью к самоорганизации и, следовательно, к устойчивому самосохранению. К тому же сами официальные запреты и санкции чаще всего являются предметом купли-продажи и, чем они строже, тем выше их цена. Такое положение дел заставляет многих говорить о бесполезности борьбы с коррупцией и даже о признании ее неизбежным явлением и легализации некоторых форм коррупционных отношений.
Анализируя коррупцию в масштабах общества, нужно, прежде всего, иметь в виду то, что она экономически обусловлена и мотивирована. Главным мотивом, который движет коррупционером, является корысть, выражаемая в сумме материальных активов, которые он намерен присвоить. Даже если в тот или иной момент на первые роли в коррупционном взаимодействии могут выступить и иные мотивы, все равно, в конечном счете, речь идет о корысти. Этот момент как раз и облегчает противодействие коррупции. Дело в том, что экономическая деятельность достаточно формализована, имеет довольно четкие финансово-материальные параметры доступные внешнему контролю. Кроме того, она и предопределяет возможность определенных эффективных форм наказания за коррупционные правонарушения. Так, общепризнанно, что более действенными средствами уголовной репрессии за коррупцию являются не сроки лишения свободы, даже реальные, а такие как штраф в крупных размерах, конфискация имущества. Данные наказания обессмысливают коррупционные действия, не дают возможности дальнейшего использования результатов коррупционных акций.
Опасность коррупции в правовой сфере производна от политической и экономической коррупции. Дело в том, что право и правовая система в определенном смысле «обслуживают» политику и экономику. Соответственно коррупционные интересы не дают развиться праву в направлении создания такого правового режима в стране, в котором были бы немыслимы значительные коррупционные проявления. Здесь большое значение имеет активное лоббирование ими своих интересов, посредством коррумпированных депутатов Верховного Совета.
Проблемы национальной безопасности и коррупции в теоретическом плане схожи в том, что, несмотря на свою «популярность» имеют довольно размытые теоретические очертания. Несмотря на то, что в их основе не только доктринальные тексты, но и определенная нормативная правовая база, тем не менее, и национальная безопасность, и коррупция являются понятиями во многом неопределенными, что, конечно, сказывается и на развитии их теории и в практическом воплощении соответствующих теоретических наработок в реалиях государственно-правовой жизни.
Не вдаваясь сейчас в конкретный анализ понятия «национальная безопасность, отмечу только, что его основным недостатком представляется довольно широкий объем, который позволяет применять его в масштабах от классической военной безопасности до проблем языковой ситуации в обществе. В целом не оспаривая значимости многих современных кризисных явлений и их потенциальной опасности для развития общества, хочется все же большей ясности по их номенклатуре. В противном случае широта понятия национальной безопасности, насыщенного социально-политической экспрессией, может дезориентировать как общество, так и органы государственной власти, что, в конечном счете, приведет и к девальвации исходного понятия. Так, например, в сфере уголовно-правовой науки наметилась тенденция рассматривать конкретные преступления как угрозы национальной безопасности, что, учитывая тот факт, что в особенной части Уголовного кодекса содержится несколько тысяч составов преступлений, может привести к довольно абсурдной ситуации.
Не лучше положение с понятием коррупции. Как указывалось ранее оно является камнем преткновения в многолетних спорах специалистов. Претензии к дефиниции коррупции примерно те же что и к понятию национальной безопасности – отсутствие сущностного критерия позволяющего четко ограничивать это явления от явлений смежных.
Вместе с тем, даже не имея четкого доктринального представления о феноменах национальной безопасности и коррупции, общественность и органы государственной власти отдают себе отчет о той жизненной значимости явлений, которые стоят за указанными терминами. Поэтому вполне понятна та тревога и озабоченность, которой наполнены нормативные и политические тексты, посвященные этим проблемам.
Следует отметить также, что при внимательном изучении национальных стратегий национальной безопасности и противодействия коррупций также возникают некоторые вопросы о едином подходе к пониманию соотношения данных явлений. В то время как в стратегии противодействия коррупции явно и недвусмысленно говорится о ней (коррупции) как об одной из угроз безопасности Украины или даже системных угроз безопасности, в стратегии национальной безопасности коррупция рассматривается в ряду подобного рода явлений: преступностью, терроризмом и экстремизмом. Здесь возникает дисбаланс в понимании важности проблем.
Проблема коррупции как одной из угроз национальной безопасности требует своего переосмысления в направлении более четкого понимания негативной латентной роли коррупции во всех системах национальной безопасности. Здесь необходимо исходить из родовых качеств современной коррупции: системности, иерархичности, структурированность, связи с организованной преступностью, латентности. Следующим моментом, являющимся ключевым в работе по противодействию коррупции является признание ведущим субъективного человеческого фактора. Известный из истории лозунг «Кадры решают все!» лучше всего иллюстрирует антикоррупционную политику государства. Двигаясь в данном направлении, и возможно говорить о повышении эффективности мер противодействия коррупции.
Опасность коррупции для современного демократического государства определяется тем, что современная коррупция имеет ряд особенностей значительно повышающих ее опасность.
К таким особенностям относят:
1. Институционализация коррупции – это превращение ее из разряда преступлений отдельных чиновников в массовое социальное явление, которое становится привычным элементов социально-экономической системы. В ситуации реформирования значительных сфер общественных отношений, коррупция способна глубоко внедрится в структуры власти и экономики. Так, проведенная ранее широкая приватизация государственных хозяйствующих субъектов в Украине и других бывших социалистических странах породила невиданную коррупцию сопоставимую только с африканскими «банановыми» режимами. Как отмечают исследователи большая часть бывшей общенародной, государственной собственности досталась новым владельцам по откровенно преступным коррупционным схемам. Получив большие экономические активы, новые владельцы, конечно же, максимально настроены на их удержание, для чего используются другие коррупционные схемы для влияния на политику.
Институционализация коррупции породила такое ее качество как системность и вертикальную интегрированность. Как показывают те редкие случаи разоблачения крупных коррупционных формирований, все они строятся по принципу «пирамиды», когда в ее основании находятся рядовые сотрудники тех или иных структур, собирающие «дань» с населения или предпринимателей и часть этих средств передавалась на следующий уровень иерархии. И, как правило, следствию никогда не удается дойти до верха такой коррупционной «пирамиды». Понятно, что каждый вышестоящий уровень не только жестко контролирует нижестоящий, но и обеспечивает его защиту, по крайней мере, в тех объемах, которые ему доступны.
2. В настоящее время произошло сращивание коррупционной преступности с общеуголовной или организованной преступностью. Таким образом, преступность перешла в новое качественное состояние по сравнению с 90-ми годами прошлого века. Организованная преступность обеспечивает эффективность и безопасность коррупционных схем, не гнушаясь откровенно уголовными приемами: наемными убийствами, запугиванием свидетелей, вымогательством, похищением людей. В составе современных коррупционных сетевых структур аналитики выделяют три элемента:
— группы должностных лиц, обеспечивающих принятие для «заказчиков» выгодных решений;
— коммерческие или финансовые структуры («заказчики»), реализующие получаемые льготы, выгоды, преференции и превращая их в деньги и иные материальные ценности;
— группы защиты деятельности коррупционных сетевых структур, которую осуществляют должностные лица из правоохранительных органов и участники криминальных структур.
Как верно заметили политики, организованная преступность – это качественно новое состояние преступности, когда она встроена в социальную систему, оказывает существенное влияние на другие элементы системы: на экономику и политику.
3. Процессы глобализации коснулись и коррупционной деятельности. Несмотря на усилия международного сообщества к услугам коррупционеров оффшорные зоны, банковские технологии перевода и укрытия преступных денег, возможности международных преступных сообществ. В современном мире существует ряд государств власти, которых принципиально не выполняют нормы международного права, явно или неявно предоставляя убежище преступникам из других стран.
4. Коррупционная преступность стала высокоинтеллектуальной, что выражается как в создании изощренных схем совершения преступлений, так и ухода от ответственности. Те зачастую мизерные наказания, которые получают члены преступных группировок – это результат как раз продуманной системы безопасности, которая разрабатывается применительно к той или иной преступной схеме. К услугам задержанных коррупционеров услуги лучших адвокатов. В рамках этой деятельности происходит четко координированное взаимодействие различных сил: от кампаний в прессе, до угроз или подкупа в отношении работников судебно-прокурорских органов в целях минимизации наказания, или вообще освобождения от него. От провалившегося коррупционера требуется только одно: ничего не раскрывать и никого не сдавать. Поэтому уже никого не удивляют минимальные сроки наказания для лиц, совершивших значительные коррупционные преступления.
5. Современная коррупция значительно расширяет «зоны влияния» проникая в те сферы, которая ранее от нее были закрыты. Речь идет о судах, прокуратуре, органах государственной безопасности. Есть примеры прямого внедрения представителей организованной преступности в эти структуры, начиная с поступления в ведомственные учебные заведения. Неконтролируемая кадровая политика позволяет этим лицам впоследствии занимать высокие руководящие должности. Это не очень сложно, поскольку через механизмы политической коррупции в высших эшелонах власти присутствуют представители коррупционных структур.
7. Современная коррупционная преступность, владея большими экономическими активами, может влиять и на идеологию государства, внедряя в сознание сограждан различные выгодные им идеологические схемы. Так, например, в прессе очень мало материалов на темы успешного противодействия коррупции в других странах, однако постоянно проводится мысль, что коррупция это неистребимое явление. Другая тема подобного рода, это идея извечной коррумпированности русской власти, упор на то, что взяточничество это ментальная характеристика русского сознания. Эти идеи отнюдь не безобидны, поскольку не дают возможности полноценно использовать в борьбе с коррупцией энергию общества, парализуя все попытки народной инициативы в этом деле.
Понимание борьбы с коррупцией как борьбы не столько с ее проявлениями, сколько с условиями, ее порождающими, выдвигает на первый план решение таких задач, как организация борьбы с коррупцией на всех ее уровнях; сужение поля условий и обстоятельств, благоприятствующих коррупции; влияние на мотивы коррупционного поведения; создание атмосферы общественного неприятия коррупции во всех ее проявлениях и др.
В ряду связанных с этим неотложных мер специалисты называют: жесткий контроль зон коррупционного риска в государственных и муниципальных органах (службы приватизации, таможни, налоговые и правоохранительные органы и т.д.); гласность в сфере борьбы с коррупцией; социальную защиту государственных и муниципальных служащих; структурную стабилизацию государственной и муниципальной службы на основе отказа от непрерывных структурных преобразований.
Одним из важнейших условий ограничения коррупции в Украине может и должно стать повышение престижа государственной и муниципальной службы, что невозможно без формирования новой профессиональной этики в государственной и муниципальной службе, которая позволила бы оздоровить моральную обстановку в сфере государственной и муниципальной власти и управления и уменьшить вероятность совершения коррупционных действий.