чем болеет жена семака
«Близнец не выжил, очень больно»: Анна Семак призналась, что потеряла ребенка
38-летняя Анна Семак откровенно рассказала о семейной трагедии. Многодетная мама пережила потерю желанного малыша.
Жена главного тренера санкт-петербургского «Зенита» воспитывает шестерых детей: пять от брака с Сергеем Семаком и приемную дочь. У спортсмена также есть сын Илья от предыдущих отношений. Анна призналась, что испытала большое потрясение.
Супруга футболиста опубликовала фото своей дочери Варвары. Девочка позировала на фоне природы. Наследница тренера примерила синий свитшот, девочка распустила пшеничные волосы. Школьница смотрела в камеру и лучезарно улыбалась. Анна сообщила, что ожидала появления на свет близнецов. Счастливые родители выбрали для малышек имена: Нина и Варвара.
«Каждое утро я просыпалась в шесть утра и выходила на безлюдный берег Волги, в то время мы жили в Казани, с черным королевским пуделем Марли, следовавшим за мной нога в ногу», — сказала Семак. Во время беременности инстадива заболела. А позже произошла трагедия. «Один из близнецов не выжил. Это испытание стало для меня первой проверкой на прочность. Всё было как в тумане. Врачи пытались донести, что, раз что-то пошло не так, надо избавиться от второго ребенка как можно быстрее, мол, природа отвергает только непригодный биоматериал», — сокрушается Анна.
«Таня билась лицом об пол, повторяя, что она урод». Жена Семака — о трудностях воспитания приемной дочери-инвалида
Анна Семак, жена главного тренера «Зенита» Сергея Семака, рассказал, с какими трудностями ей пришлось столкнуться в процессе воспитания приемной дочери-инвалида. В июле 2016 года пара удочерила девочку Таню с так называемым синдромом русалки (сиреномелией). Это аномалия развития в виде сращения нижних конечностей, из-за которой человек навсегда теряет способность ходить.
«Несколько раз у меня опускались руки. Даже если тебе кажется, что ты готов ко всему, это не так. Приемный ребенок станет твоим зеркалом. Нажимая на самые больные точки, он выждет момент твоей уязвимости и вскроет все старые раны. Ты не успеешь восстановить силы, как история повторится… и будет повторяться, пока тебе не покажется, что это конец. Но это будет только начало.
С воровством мы разобрались сразу, матом отучили ругаться без проблем, долгое время работали с аутоагрессией — Таня билась лицом об пол и рыдала, сотни раз повторяя, что она урод. Сейчас с самооценкой все отлично, учеба дается тяжело в силу особенностей развития, бытовые навыки сформированы — Таня может ухаживать за собой самостоятельно и с радостью помогает по дому. Из достижений — мы отказались от памперсов. К нам дочь приехала в трубках, с пакетом мочи на спине.
Самая большая сложность, с которой мы боремся до сих пор, — агрессия, направленная на детей и животных, несформированные отношения с собственностью (убьет за печеньку) и хамство («чего надо, отвали, придурок!»).
Таня совершенно точно привязана к маме и папе, но не любит никого из детей. Не умеет любить. Все эти трудности многократно усилились, когда начался переходный возраст. Нет, мы ни разу не пожалели о своем выборе, так же, как не могли быть готовыми ко всему.
Со временем я научилась жить с Таниной травмой и поняла, что кроме обязательных медицинских процедур, она нуждается в ежедневной терапии любовью. Чтобы ни происходило, дочери необходима инъекция любви на завтрак, обед и ужин. Сейчас ей 14, но так будет всю жизнь, иначе «ну, держитесь, я за себя не отвечаю». Иногда мне кажется, что Таня зубами и кулаками отвоевывает право быть единственным любимым ребенком.
Однажды я индивидуально предложила каждому из детей пройти такой тест: «Мы вернулись в прошлое. Война, вы прячетесь дома, по деревне рыщут немецкие солдаты. Вдруг открывается дверь и тебя одного находят фашисты. Что будешь делать?» Пятеро ответили одинаково: «Скажу, что я тут один». Таня: «Я покажу немцам, где прячутся остальные…» Это было так честно и так пугающе правдиво.
Танина жизнь до того, как она попала в семью, напоминала выживание в волчьей стае — свое приходилось выгрызать зубами, отношения выяснялись только силой. Дети привыкли, все знают Танин характер. Она может быть ангелом, помогать по дому, наизусть помнит половину молитвослова, но стабильно раз в две недели «мирные жители засыпают, просыпается мафия».
Когда мы с мужем обсуждаем очередное семейное ЧП, неизменно приходим к выводу, что если бы не Таня, мы бы жили в шоколаде, безо всяких забот. Но была ли бы от этого польза душе? Весь этот путь, который мы с Таней прошли, сделал нас сильнее и гибче. Глядя, как она выросла, как меняется в лучшую сторону, как любит свое отражение в зеркале, я ни о чем не жалею, мечтая лишь об одном — чтобы дочь научилась любить по-настоящему и была счастлива», — написала Анна Семак в инстаграме.
«У меня неиссякаемый ресурс любви, это исцеляет многие раны». Великая семья Сергея Семака
«Такие дела» поговорили с Анной Семак, женой самого доброго человека русского футбола.
В семье футболиста Сергея Семака, одного из кандидатов на пост тренера российской сборной, до недавнего времени было шесть детей. Теперь их семь. Сергей и Анна недавно удочерили Таню, девочку с инвалидностью. Анна Семак рассказала «Таким делам» о новой жизни своей семьи.
— Расскажите, как случилось, что вы решили взять приемного ребенка. Кто первым предложил это сделать — вы или ваш муж?
Уже взрослой я бесконечно мониторила сиротские сайты, искала ребенка. Нашла мальчика-вьетнамца. Но муж тогда был не готов, а супруги в таком деле должны быть единомышленниками. Мальчика забрала семья священника, в которой было много детей. Но я не потеряла с ним связь.
Мои родители всегда были категорически против усыновления. Помню, отец попросил, чтобы я никогда об этом не думала, пока не рожу своих детей. И когда я поняла, что мое здоровье больше не позволит рожать, я опять стала думать об усыновлении. Знала, что это мой путь.
В 2014 году я услышала проповедь патриарха о том, что нужно обратить внимание на детей-инвалидов, ведь они острее всех нуждаются в помощи. Я впервые задумалась, смогу ли взять ребенка-инвалида. Но муж был по-прежнему против усыновления. Боялся, что я буду переживать и уставать, что это отразится на всей семье. Но я попросила поверить в меня, и он поверил.
— Назовите самые важные вещи на этапе подготовки к усыновлению.
— Школа приемного родителя обязательна, без нее не обойтись. Люди, которые сталкиваются с этим в реальности, не всегда понимают, что эти дети — исковерканные судьбы, другая психология и менталитет.
Но я перфекционист: помимо базовой программы, мне нужно полное погружение в тему. Я перелопатила интернет, прочитала всю Петрановскую (психолог Людмила Петрановская — ред.), собираюсь ездить на все семинары по приемному родительству. Уже одно общение с подобными семьями дает больше уверенности и прибавляет опыта. У меня много таких друзей.
Восьмого марта этого года я тяжело болела гриппом, сидела дома. Зашла на сайт changeonelife, и первая анкета, которую я открыла, была Танина. В этот момент я отчетливо поняла, что это мой ребенок. Она удивительна похожа на моих детей! А потом я узнала, что она передвигается на инвалидной коляске и что она гном. Как ни странно, меня это ни капли не смутило, и я позвонила оператору. Мне сказали, у ребенка недержание, ДЦП, она — тяжелейший инвалид. Меня это снова не испугало. Я решила, что нужно приехать в подмосковный детский дом – увидеть ее, просто помочь.
Приехала туда с подругами. Нас завели в класс, я увидела детское кресло кукольных размеров – и на нем ребенка, который в десять лет весил тринадцать килограммов. Таня — это такая четвертинка человека. У нее редчайшее заболевание — синдром каудальной регрессии или синдром русалки. Недоразвит нижний отдел позвоночника. Она — такой гномик с длинными атрофированными ножками, девочка-русалка.
У нас с Таней сразу возник эмоциональный контакт. При этом она меня предупредила: «У меня есть мама, но она меня никогда в жизни не заберет». Таня оказалась в детском доме в пять лет. А до этого жила в грязном холодном бараке в компании собутыльников ее родителей. Такого детства никому не пожелаешь. Я пообещала, что заберу ее. Начала заниматься документами, оформила временную опеку. С трепетом думала, как поставлю инвалидную коляску в машину, возьму девочку на руки и буду выезжать из детского дома. Мне казалось, в этот момент будет очень страшно — ведь мне на плечи ложится такая ответственность. Но ничего такого не почувствовала. Как только мы сели в машину, Таня начала называть меня мамой.
Мой муж до последнего момента не верил в успех этого предприятия. Очень боялся, что мы не справимся, — он ведь гиперответственный человек. А мой девиз — «слабоумие и отвага!» Я всегда надеюсь, что мне повезет. Когда Сергей взял Таню на руки, я увидела, как он почувствовал то же, что и я: родство душ. Ты же не можешь объяснить, как это произошло. Но понимаешь, что это тот самый человек.
— А вы боялись, что не сможете понять и почувствовать неродного ребенка?
— Когда разговариваешь со своим кровным ребенком, ты знаешь «точки», на которые нажать, чтобы он тебя послушался… Да, я боялась, что Таня будет для меня «книгой на арабском языке». Но у нас изначально сложился контакт. Это потом началась адаптация, и я схватилась за голову.
Если бы я могла предположить, как будет тяжело, то сто раз бы подумала. Хотя и знала, что никогда не верну ребенка обратно. В своих идеалистических рассказах усыновители про адаптацию умалчивают. А ведь это важнейший вопрос — многие люди в этот момент как раз сдаются. Но несколько приемных родителей меня предупредили: «Когда начнется адаптация, радуйтесь! Это значит, ребенок раскрывается и начинает вам доверять».
— Что же это были за проблемы?
— Первое, с чем мы начали бороться, — это крики. В семье, где шестеро детей, армейская дисциплина. Если я позволю им всем вопить, можно будет сойти с ума. А Таня привыкла общаться в большом коллективе и кричать привыкла. При этом она лидер по складу и всеми командует.
Еще у нас были большие проблемы с едой. Я показываю ей еду — она говорит: «Фу, гадость!» Она никогда прежде не пробовала клубнику, черешню, арбуз. Очень быстро набивала себе рот, а потом не могла прожевать и плакала. В детском доме ей все измельчали блендером.
Она постоянно нами манипулировала, потому что привыкла так делать. Часто говорила, что убьет себя. В какой-то момент меня это так достало, что я открыла окно и сказала:
— Давай, я открою окно, чтобы тебе было проще.
Она испугалась и сказала:
Потом как-то говорила, что зарежет себя ножом.
— Тебе какой — синий или красный? Синий острее.
Поняла, что манипулировать мной не получается.
Еще девочка сразу сказала мне, что ворует. И мы столкнулись с этим довольно быстро: она залезла в сумку нашей домработницы и достала кошелек. Но, не зная ценности денег, украла только одну пятирублевую монету. Для меня воровство — поступок неприемлемый. Я сказала: «Знаешь, мне придется предупредить людей. Я возьму маркер и напишу тебе на лбу, что ты вор. Чтобы люди на улице были в безопасности».
Разговор произвел сильное впечатление. Потом я собрала в ведро всю сувенирную мелочь, которая осталась у нас от путешествий, и пришла к Тане: «Эти деньги — все, что заработал наш папа за время своей карьеры. Здесь — миллион. Я тебе доверяю и хочу назначить тебя семейным бухгалтером. Если что-то случится, ты будешь выдавать нам на продукты и одежду». Ей очень это понравилось! Когда у человека появилось такое сокровище, зачем ему таскать по рублю?
— Как ваши дети и Таня отнеслись друг к другу?
— Я долго готовила их к этому. Мы просмотрели огромное количество фильмов и мультиков, читали тематические книги. Дети сами изъявили желание, чтобы мы забрали в семью хотя бы одного ребенка. Когда мы приехали с Таней ночью, никто не спал, все нас бросились встречать. Со старшими мальчишками у Тани сразу возник контакт. Проблемы были с детьми, которые ближе ей не по возрасту, а по развитию — шесть-семь лет. В какой-то момент наша шестилетняя Варвара сказала Тане: «Лучше бы мы тебя не брали». Сказала в сердцах и быстро отошла, а у Тани это отложилось. Через три дня она раздавала всем конфеты, а Варваре сказала: «А тебя я ненавижу».
Это меня очень расстраивало. Каждый день вечером няня говорила: «Ничего Тане не покупайте. Она орала, била детей». Я чувствовала себя настолько изможденной, мне казалось, что я не справляюсь, что так будет всегда. Самое страшное во всем этом было, что я разговаривала с ней, а потом Таня делала то же самое.
Таня часто мне повторяла:
— Ты отдашь меня обратно.
Когда она поняла, что это надолго – а точнее, навсегда – как-то успокоилась.
Когда мы ее забрали, у нее ступня была так спазмирована, что мы не могли надеть ей сапоги 30-го размера, хотя у нее 22-й размер ноги. И вдруг, через два месяца, когда я собирала ее в школу, туфельки идеально подошли. Позже врач объяснил мне, что ребенок расслабился, и спастика ушла. Кроме того, в детдоме мне говорили, что Таня ходит под себя всю жизнь. После того как мы приехали домой, она мне сказала:
— Мама! Иди сюда, смотри!
— Ты что, ходишь в туалет?!
— Конечно! Это была шутка!
Позже мы отказались от катетера, а сейчас на пути к тому, чтобы ребенок совсем не использовал памперсы. То есть проблемы оказались решаемы, ее социализация может быть приближена к норме.
— А Танина биологическая мать как-то появлялась в последнее время?
— Нет, она лишена родительских прав по суду. Отца у Тани нет. Но мать всегда пыталась восстановиться в правах.
— А когда она узнала, что вы собираетесь взять ее дочь?
— Она не узнала – и дай бог, чтобы не узнала как можно дольше. К сожалению, таких людей мало интересует ребенок и то, что с ним происходит. Но, прорабатывая с Таней ее душевные травмы, я все время ей говорю: «Есть мама, которая родила и оставила, а есть мама, которая забрала и воспитывает». И каждый раз проговариваю: «Спасибо твоей маме, что она тебя родила». Это обязательный ритуал. Очень важно с ребенком проговаривать такие моменты.
— А какой у Тани самый большой страх?
— Она видит все время один сон: будто заблудилась в темном лесу и не может найти выход. И это ее самая большая фобия — остаться одной. Еще она очень боится грозы. Она рассказывала мне какие-то обрывочные воспоминания о детстве, о детском доме, в который она попала в пять лет. И с этим местом у нее связаны жуткие воспоминания. Какая-то бабка приходила к ним и говорила, что сожрет всех, кто не спит. Потом Таня рассказывала, что ночные нянечки почему-то шатались и падали. Мы же понимаем, почему они падали…
Как-то я спросила у нее, обижается ли она на свою мать. «Нет-нет! Единственное, обижаюсь на то, что она все время мне говорила: «Жди» – и я ее все время ждала».
— Как же работать с такой травмой?
— Знаете, мы с Таней просмотрели, наверное, все документальные фильмы о детях-сиротах. И каждый раз я ей объясняла, почему так произошло, что она не одинока, что очень важно, чтобы ребенок попал в семью и началась новая жизнь. Если ребенок будет оставаться наедине со своими переживаниями, то будет очень долго буксовать на одном месте.
— А вы не боитесь, что у Тани уже сформировались внутренние конфликты, которые будет крайне сложно решить?
— Одно из самых положительных качеств в характере Тани – что она невероятно позитивная. А еще она — лидер. Она как-то мне сказала, что рождена побеждать. Как известно, спорт снимает тревогу, блокирует механизмы, запущенные тревожным состоянием в детстве. Сейчас я хочу вылечить ей спину и заняться с ней спортом. Думаю, у нее получится плавать — невероятно сильные руки. Это во-первых. А во-вторых, у меня внутри — неиссякаемый ресурс любви и нежности. Она получает море любви. Это исцеляет многие раны.
— Вы отдали девочку в обычную школу?
— Да! Вот Ник Вуйчич учился в обычной школе с обычными детьми, и это помогло ему в жизни. Как-то я спросила Таню:
— А муж у тебя будет на коляске или с ногами?
— Конечно, с ногами! Как же он иначе меня будет носить?!
Но я искала частную школу. А у директора нашей школы мальчик без ног. Он передвигается так же, как Таня, — на руках. Они лидеры в своей группе, к их мнению прислушиваются, их любят. Словом, нам повезло, что в этой школе есть такой человек.
— Как часто Сергей проводит время с вами?
— Немного времени. Весь май его не было дома, весь июнь. Только позавчера вернулся. Но когда он дома, всего себя посвящает детям. И Сергей всегда с нами на связи, общается в Skype, созванивается по телефону. Он очень хороший отец, уникальный.
Существует такой стереотип о футболистах: у него есть деньги, он их тратит на машины, часы, одежду и частные джеты. Но Сергей всегда путешествует эконом-классом, у него нет ни одних часов. Он не покупает себе дорогую одежду. И очень отзывчив к чужому горю.
— А на вас у него время остается?
— Знаете, у спортсменов специфическая психология, иногда их трудно понять. Для него семья — это дети. Детей Сергей ставит на первое место, а жена — это приятная дополнительная опция.
— Вернемся к Тане. Она сможет когда-нибудь ходить?
— Есть такие люди с внутренним стержнем, как, например, Ксения Безуглова. Будет Таня ходить — не будет — это совершенно не важно.
Как-то Таня сказала мне в больнице, что она инвалид. Я на это ей всегда говорю, что она никакой не инвалид, а просто особенный ребенок, не такая, как все. Ну а вообще, шансы есть, хоть я и не врач. Мы поедем в Германию, нас взялся оперировать один профессор, который уже делал подобные операции.
Вообще, я бы дала рецепт родителям детей с особенностями развития — слово «инвалид» вообще не использовать, оно уничижительное. Когда мама весела, счастлива — ее ребенок вырастет абсолютно таким же. Обратное правило тоже действует.
— Не могу не спросить: как вы относитесь к системе детских домов в нашей стране?
— Я видела массу примеров, подтверждающих, что эта система ужасна, что в ней работают неподготовленные люди без специального образования. Система ломает детей, мало кто из них потом может стать успешным. Я думаю, нужно организовать как можно больше профессиональных семей, наподобие Деревни SOS.
Я не из тех людей, кто ругает власть и клянет систему. Я понимаю, что у нас в стране очень много проблем, и верю, что через какое-то время это решится. В то же время я не уговариваю всех усыновлять детей, это невероятно сложное дело. На роль усыновителей подходят определенные люди. И мне очень больно от того, что люди берут детей, а потом, как щенков, отдают их обратно. Нужно работать, заранее рассчитывать свои силы.
— Скажите напоследок, что для вас значит «любить»?
— Мне близко евангельское изречение: если тебе кажется, что любишь весь мир, но ненавидишь хотя бы одного человека, то не любишь никого. Я люблю людей, жизнь, мир – и, благодаря такому настрою, мне ничего не страшно.
Анна Семак: «Появление Тани в семье всем пошло на пользу»
Читайте также
Оксана Иванова «Нам пришлось столкнуться с сильным противостоянием опеки»
Наталья Бурдина: «Я приняла Аюра сразу и «без швов»
Ольга Осипова: «Внезапно эти незнакомые когда-то мне дети стали родными»
Яна Скорина: «Мне хочется долюбить Машу за все то время, что она провела одна»
Элина Борисова: «У нас появилась приемная дочка с бабушкой для всех детей»
Алена Макарова: «Мы отстояли у директора детдома наше право увидеть ребенка»
15 505 детей уже в семьях
«Когда весь дом полон света»
Чемпион мира по рукопашному бою Виталий Дериглазов: «Хватит этих слез и больниц»
Фонд «Измени одну жизнь» опубликовал карту России с данными по усыновлению детей-сирот с видеоанкетами
Читайте также
Как найти ребенка?
Как усыновить ребенка. Пошаговая инструкция
«Я поразилась тому, как просто создать и как сложно разрушить стереотип. У нас в стране почему-то с радостью усыновляют здоровых, а больных оставляют кому-то», — Анна Семак, многодетная мама рассказала о том, как с мужем — Сергеем Семаком они стали приемными родителями девочки, увидев ее видеоанкету на сайте фонда «Измени одну жизнь».
Сергей и Анна Семак с детьми. Фото — Антон Рудзат, sobaka.ru
В семье главного тренера футбольного клуба «Уфа» Сергея Семака и его жены Анны — восемь детей. Старший сын Илья — от первого брака Сергея — 19 лет (живет с мамой в Москве), он студент 3 курса МГУ, Майя — 17 лет — студентка 1 курса КФУ, Семен — 12 лет, Таня — 11 лет, Иван — 9 лет, Варвара — 8 лет, Савва — 6 лет, Илария — 4 года. А еще в доме живут собаки — лабродудель Нэна и китайская хохлатая Шерри, попугай Кешарик и ушастая крыса Короста.
О желании иметь много детей
«Желание иметь очень много детей муж обозначил мне сразу, — рассказывает Анна. — Он сказал, что хочет на одного ребенка больше, чем у его родителей, а мама у Сергея — многодетная, родила пятерых сыновей». Анна признается, что ей очень нравилось состояние беременности.
Мысль о приемном ребенке возникла у Анны еще в детстве. Фото из семейного архива.
«Я концентрировалась на создании семейного уюта, варила варенье, бесконечно готовила и излучала счастье, — говорит она. — Беременность, несомненно, делала меня мягче и добрее, это было состояние абсолютной гармонии, мира в душе. Видимо, мне каждый раз подсознательно хотелось в него вернуться после очередных родов».
«Моих родителей очень потрясла эта история, их позиция относительно детей из детского дома стала прочной и непоколебимой, — говорит Анна. — Когда папа понял, что я не отступлюсь от задуманного, он попросил меня родить своих столько, сколько смогу. Я выполнила обещание. Через 2 года после рождения младшей дочери начала искать нашего ребенка».
О «Детской миссии» и решении стать приемной мамой
В то время Сергей и Анна с детьми жили в Санкт-Петербурге. Анна часто ездила в поселок Вырица, где находится благотворительная организация «Детская Миссия». Там в большом, добротном деревянном доме живут женщины, взявшие под опеку детей со сложными диагнозами. Анна признается, что была потрясена тем, как этим людям удалось создать такой островок тепла и благополучия. По ее словам, в доме нет ни малейшего намека на беспорядок. Нет никаких неприятных запахов. Все — радостные, счастливые, дети — ухоженные, мамы буквально светятся, ходят в белых платочках.
Когда Анна поделилась с организаторами «Детской миссии» своими планами взять ребенка, они ее спросили: «Вы инвалида будете брать?». Фото из семейного архива.
«Священники, организовавшие «Детскую миссию», приезжали в детский дом или психиатрическую больницу и просили дать им тех детей, которых никто не возьмет, — рассказывает Анна. – Затем эти дети из «психических» превращались в домашних ребят, каждый со своими особенностями. Когда я поделилась с организаторами «Детской миссии» своими планами взять ребенка, они так естественно спросили: «Вы инвалида будете брать?». И я задумалась».
О видеоанкете
Позже Анна услышала рождественскую проповедь Патриарха о том, как важно усыновлять инвалидов, что, мол, не потеху себе берем, а жизнь спасаем. Тогда Патриарх обратился к людям с просьбой удочерить девочку Милу, у которой были недоразвитые ручки. «Я поняла, что могла бы помочь такому ребенку поверить в себя, — говорит Анна. — Скоро я увидела видеоанкету Тани на сайте фонда «Измени одну жизнь» — changeonelife.ru. Это видео прочно засело в голове. Я ясно представила Таню с нами за обеденным столом, на диване за просмотром семейного кино, мы ведь, женщины, любим заранее рисовать в голове картинки счастливого будущего».
Эту видеоанкету Анна увидела на сайте фонда «Измени одну жизнь».
Как рассказывает Анна, Таня показалась ей очень трогательной, нежной: «Можно на видео сказать о ребенке что угодно, но меня пронзило интервью ее школьной учительницы Ольги Николаевны. Она знала Таню и говорила настолько искренне, что я ей поверила на 100%. Именно благодаря этим словам я приняла для себя решение».
Анна отправила видеоанкету Тани своей подруге — Наталье Игнашевич (супруга футболиста Сергея Игнашевича – ред.). «Я написала Наташе, что очень хочу стать мамой этой девочки. Спросила ее, верит ли она в меня? – вспоминает Анна. — Наташа ответила, что верит. И процесс был запущен».
Никаких документов на то, чтобы взять ребенка из детского дома, тогда у Анны не было. «Я позвонила Саше Гезалову, попросила съездить со мной в этот подмосковный детский дом и встретится с Таней, — рассказывает она. — Подумала, что все решит наша встреча. Если я удостоверяюсь, что интуиция меня не подвела, и это «мой» ребенок, то меня уже ничто не остановит. Но если вдруг пойму, что ресурсов не хватит, то закрою эту тему для себя надолго».
Все осложнялось тем, что Сергей совершенно не был готов к тому, чтоб принять ребенка в семью, тем более с таким диагнозом. «Сергей невероятно добрый человек с очень большим сердцем, но иногда ему мешает гиперответственность, он по природе очень осторожный, тяжело принимает решения, — объясняет Анна. — Тем не менее, я уговорила его взять Таню в гости, хотя сама была убеждена, что Сергей, увидев ребенка, почувствует то же самое, что и я. Слава Богу, интуиция меня не подвела».
Таня показалась Анне очень трогательной, нежной. Фото из семейного архива.
О встрече с Таней
Анна говорит, что ее первая встреча с Таней прошла как в тумане. «Мы зашли в детский дом, — вспоминает она. — Со мной были две подруги и Саша Гезалов, я сильно переживала, как все пройдет. Мы зашли в класс во время урока. Я ищу глазами Таню и вижу крошечную девочку на крошечной коляске. Она от смущения накрыла голову книжкой, и получился домик».
Потому Таню вывезли в коридор. Анна говорит, что смотрела на нее и понимала, что в этом кресле сидит ее дочь. «Таня очень смущалась, мы начали с ней играть в бутерброд. Я даю свою ладошку и называю продукт, например, сыр, а она кладет сверху свою, к примеру, колбасу. И так, перебирая руки, мы строим башню. Можно делать смешные сочетания: болотная жижа, жареные ботинки или котлеты из мух. Такая игра очень быстро раскрепощает детей».
Таня подружилась с домашними питомцами. Фото из семейного архива.
Анна говорит, что в какой-то момент Таня совершенно серьезно сообщила: «У меня есть мама, но вы не беспокойтесь, она никогда меня не заберет». Анна пообещала Тане, что через месяц ее заберет, и они расстались. «Для меня Танино состояние было совершенно другим миром, — признается Анна. — Какие-то катетеры, коляска, непонятные диагнозы… Я считаю, что мне безмерно повезло, что в Танином детском доме работали потрясающие педагоги, воспитатели, доктор Оксана Михайловна, которая помогла мне все организовать. Эти люди привили ребенку правильные базовые ценности, научили уважать старших, любить Родину. Во многом Таня была даже воспитаннее остальных наших детей».
Вернувшись домой, Анна начала готовить документы. Сотрудники органов опеки поначалу отнеслись к ее желанию взять ребенка насторожено. «Для них главное, чтобы человек принимал свое решение в здравом уме и твердой памяти, — говорит Анна. — Теперь мы с ними в прекрасных отношениях, время все расставляет на свои места».
Из дома Анна созванивалась с Таней по телефону через доктора, потому что не хотела терять связь с ребенком. А Таня считала дни, когда ее заберут. Однажды девочка спросила у Анны, сможет ли приемная мама ее забрать, а потом привезти обратно? Свой вопрос Таня объяснила тем, что ей, может, не понравится жить в новой семье.
«Я рассказала Тане подробно, как мы живем, чем занимаемся, куда ходим, — вспоминает Анна. — И Таня сделала вывод: решила остаться у нас, даже если ей не понравится». Незадолго до того дня, когда Анна приехала за Таней, девочка поделилась с приемной мамой своими страхами: «Вы заберете меня, если я скажу, что у меня на боку висит пакет с мочой?» Тогда Анна успокоила ребенка: «Танечка, это совсем не важно. Важно, что мы скоро будем вместе в семье».
«Через месяц я приехала за Таней, оформив гостевой режим, — рассказывает Анна. — Как раз начинались летние каникулы, и у меня было время окончить ШПР и собрать все оставшиеся документы. Как только мы сели в машину, Таня стала называть меня мамой. Первое время она повторяла это слово по 1000 раз в день, так что мне становилось не по себе, но я несколько лет изучала специализированную литературу и понимала, что этот путь нужно пройти. Пока мы ехали в поезде, мне позвонила моя мама. Я сообщила ей, что у меня появился еще один ребенок. Мама сказала: «Ты сошла с ума!» И повесила трубку».
О первых днях дома
На перроне Анну с Таней встречали Сергей и старшие сыновья. «Когда Сергей взял Таню на руки, я поняла, что это — любовь с первого взгляда, — вспоминает Анна. — Этого ребенка невозможно не полюбить, она необыкновенно светлая, очень живая девочка. Приехав домой, я предложила дочке принять ванну. Таня в ванной никогда прежде не купалась. С тех пор мы принимали ванну по три раза в день, это стало нашим любимым времяпровождением. Купили ей маску, трубку, жилет».
Таня никогда прежде не принимала ванну. Теперь это ее любимое занятие. Фото из семейного архива.
Поначалу супруги думали, что придется как-то специально оборудовать квартиру, чтоб ребенок перемещался на коляске, но оказалось, что Таня очень быстро ползает и покоряет любые вершины, совершенно спокойно обслуживает себя сама, и коляска нужна только на улице и в учреждениях. «Что касается медицинского обслуживания, то я быстро научилась делать катетеризацию, а спустя время Таня и в этой области стала обслуживать себя самостоятельно, — объясняет Анна. — Наша основная задача научить Таню именно самостоятельности. В ее медкарте было написано «полное недержание мочи и кала», что поначалу меня напрягло. Но дома оказалось, что все прекрасно контролируется. И, кроме того, что девочка не может встать на ноги и пойти, никаких проблем нет. У Тани ушла спастика ступней, она стала носить туфельки, прошли ее частые пиелонефриты. Памперс теперь нужен ей только ночью или в поездке для подстраховки».
Дети Сергея и Анны были готовы к пополнению в семье. Мама читала им тематические книги, рассказы. Родители много говорили о том, как это страшно, если у тебя нет родителей. Как было бы здорово помочь хотя бы одному такому ребенку.
О медовом месяце и адаптации
«Медовый месяц длился у нас около двух недель, — рассказывает Анна. — Таня купалась в любви, получала море подарков от наших друзей, каталась на лошадях, ходила в кино, в парк. Она с первых дней вызвала у меня сильные материнские чувства. Не буду лукавить, что это была безусловная любовь, любовь пришла позже. После бессонных ночей с температурой, долгих разговоров, путешествий, семейных праздников».
Адаптация, по словам Анны, накрыла семью после первого посещения врача. В кабинете доктора Таня сжалась, вцепилась в Анну и не разжимала рук до дома, а дома у нее случилась первая истерика. Основной мотив был такой, что все вокруг врут. Особенно врачи. Таня придумывала изощренные способы расправы с этим доктором, чем очень напугала приемную маму.
Таня сразу проявила задатки лидера. Фото из семейного архива.
С того дня начались бесконечные срывы, которые превращались в кошмар, если дома нет Анны или Сергея. Крики, вой, манипуляции, аутоагрессия, агрессия на детей и собак. Таня по характеру лидер, ей хотелось всеми управлять и быть главной. Если кто-то с ней не соглашался, Таня начинала кусаться и царапаться.
«Наша дочь Варвара (ей 7 лет) безропотно и по собственному желанию взялась помогать сестре, — говорит Анна. — Приносила памперсы ночью, стирала белье. Однажды я решилась поговорить с Варварой:
— Скажи, тебя все устраивает?
— А то, что Таня заставляет тебя лазить по шкафам и вставать по ночам — тебя не расстраивает?
— Нет, мамочка! Она же моя сестра, я ей помогаю.
— Варя, вот сейчас задумайся хорошо, есть ли в твоей жизни что-то такое, чтоб ты хотела поменять?
Варя зажмурилась на секунду и потом радостно сообщила:
— Да! Я бы хотела поменять мусорное ведро в нашей ванной. Оно слишком короткое, Танины катетеры оттуда вылезают. А лучше купите 3 ведра! Одно — для памперсов, второе — для катетеров, третье — для мокрого белья».
Об уверенности Тани в том, что семья – это навсегда
Самая тяжелая часть адаптации продолжалась год. По словам Анны, Таня все время играла чужие роли, говорила как маленький ребенок, хлопала глазами и делала плохие вещи, рассчитывая, что с маленьких — спрос небольшой. При этом у Тани не было нарушений привязанности, она очень нежно и трепетно относилась к приемным родителям, но ни в какую не хотела принимать остальных детей рядом с ними. И не чувствовала себя частью семьи. У нее часто проскальзывало: «А у вас в семье», «А у вас две собаки»…
С друзьями на море. Фото из семейного архива.
«Я пыталась контролировать Таню, чтобы показать ей свою силу, говорила, что у нас везде камеры, что я все вижу и знаю, но это ожесточало дочь еще сильнее, — рассказывает Анна. — И за каждую мою «победу» следовала маленькая месть. Тогда я от бессилия опустилась на пол и откровенно поговорила с ней, честно призналась, что нет никаких камер, все видит только Господь, а я очень устала и просто хочу, чтобы дома никто не дрался и не ругался, потому что семья — это команда. Если в семье все друг другу чужие, то это не семья, а общежитие. А ведь ты, Таня, мечтала именно о семье, сказала я ей».
Анна составила Танину книгу жизни. Собрала фотографии улицы, на которой она родилась и росла, церкви, где ее крестили. Анна много говорила с приемной дочкой о ее кровной маме, объясняла, что мама — хорошая и добрая, но вот просто не справилась. Одна мама родила и оставила, а другая забрала и воспитывает.
«И как только у Тани появилась уверенность в том, что все это навсегда, ее как будто подменили, — говорит Анна. – Дочка стала участливой, заботливой, нежной. Мне было так радостно видеть, что она переживает, если вдруг заболела младшая сестра, и как она помогает мыть посуду, чтобы мама отдохнула. Конечно, срывы до сих пор случаются, но у каких детей их нет?»
Об отношении родных и духовной составляющей
Мама Анны долго с ней не разговаривала. «Я присылала своей сестре Танины фотографии, сестра меня очень поддерживала и пыталась смягчить наших родителей, — говорит Анна. — Мама написала мне письмо, в котором спрашивала, как я могла создать ситуацию, в которой отец семейства, вернувшись вечером домой, вместо радости получает беду и боль. Я ответила, что прежде, чем делать выводы, нужно увидеть ребенка своими глазами. Попросила маму приехать к нам в гости».
Видимо, мама Анны представляла себе совершенно другую картину, а тут не успела открыться дверь, как Таня набросилась на нее с радостными воплями: «Уррррра. Бабушка приехала. » Как будто она все детство провела у бабушки. А потом показывала, как ходит на руках, играет в футбол и спускается с лестницы за 5 секунд. «Этим летом мы с моими родителями и детьми отдыхали в Греции. Прощаясь, мама со слезами призналась, что Таня теперь навсегда в ее сердце и такую девочку невозможно не полюбить. Какое счастье, что родители смогли пересмотреть отношение к приемным детям», — говорит Анна.
Анна уверена, что в семье обязательно должна быть духовная составляющая. «Нам очень помогает вера в Бога, — признается она. — Для многодетной матери это вообще основа основ, прочный фундамент. Каждый вечер мы собираемся перед семейной иконой Казанской Божьей Матери и поем молитвы. Это наше обязательное вечернее правило. Потом молимся о всех родных, близких, крестниках, о тех, кто в данный момент болеет, об умерших родственниках, а в конце обнимаемся и просим друг у друга прощения. Это ритуал, который очень полезен всем — и верующим и неверующим. Ведь что плохого в том, чтоб попросить друг у друга прощения и лечь спать с чистой совестью?»
Анна Семак: «Нам очень помогает вера в Бога». Фото из семейного архива.
Что касается распределения ролей в семье, то, как выражаются сами дети, мама — закон, а папа – указ, рассказывает Анна. При этом всему основа, конечно, любовь. «Мне очень помогло то, что Таня не была для меня случайным выбором, как делают многие родители (мы же не в магазине!), — говорит Анна. — Конечно, каждый человек индивидуален и я никого не осуждаю, но лично мне этот эффект «любви с первого взгляда» помог преодолеть адаптацию гораздо легче, чем она могла быть. Потому что Таня была мне близка по духу, понятна, мне нравился запах ее волос, все ее реакции».
Анна уверена, что появление Тани в семье всем пошло на пользу. «Во-первых, этот далекий мир людей с особенностями развития стал нам всем родным и близким, — объясняет она. — Мы с мужем многое пересмотрели в своей жизни. А во-вторых, я поразилась тому, как просто создать и как сложно разрушить стереотип. У нас в стране почему-то с радостью усыновляют здоровых, а больных оставляют кому-то. «Это же так дорого! А что соседи скажут?» На самом деле, все у нас в голове. Я очень рада, что когда увидела Таню на вашем сайте, Господь закрыл мне глаза на все ее несовершенства, а впоследствии все оказалось легко и просто, были бы любовь и терпение».
Один день из жизни семьи
«Наш день обычно начинается в 7 утра, — рассказывает Анна. — Я бужу Таню первой, отправляю на утренние процедуры. Дети учатся в разные смены. Пока Таня моется, готовлю завтрак, бужу Ваню, он идет в школу чуть позже. Кормлю детей, отправляю с водителем в школы. Просыпаются остальные, с утра до вечера кто-то на кухне, кто-то за уроками. Я стараюсь занимать ребят полезными и творческими делами. У нас нет няни, поэтому день проходит в заботах по дому. Мне помогает водитель, так как я не вожу машину, а дети учатся в разных концах города. Малыши не посещают детский сад, мы решили оставить их дома до школы. Вечером собираем пазлы, рисуем, делаем уроки. Времени на профессиональный спорт, к сожалению, не хватает».
Таня сейчас занимается теннисом в школе. Она учится в специализированном учреждении для детей с проблемами опорно-двигательного аппарата. Родители хотят добавить в ее расписание конный спорт и плавание, но основная задача, по словам Анны, на сегодня — достичь полного взаимопонимания в семье и разрешить все спорные вопросы по здоровью. «Мы никуда не спешим», — добавляет она.
О питании
Главная задача многодетной мамы — грамотная организация и логистика, уверена Анна, иначе будет полный хаос. «У меня есть пункт по питанию, — говорит она. — В нашей семье не едят сахар и глютен. У меня и троих детей непереносимость глютена, но отделить часть детей от общего стола я не могу физически, сложно убедить малыша не есть батон, если он лежит перед ним на столе. Мы превратили это обстоятельство во благо — дети не едят пустую сдобу и муку, сделанную непонятно из чего, но зато едят гречку, рис, пшенку, киноа, безглютеновую овсянку, иногда безглютеновые макароны, кукурузную кашу и много овощей».
На стол вместо вазы с печеньем Анна всегда кладет овощные палочки, орешки и яблоки. Она всегда тщательно планирует рацион семьи на неделю. «Утром делаю смузи из натурального йогурта, миндального молока и фруктов, даю детям творог либо кашу, яичные блюда, — рассказывает Анна о семейном рационе. — В обед варю суп — секрет. Так как детей не заставишь с удовольствием есть брокколи и цветную капусту, я делаю суп — пюре, куда кладу много полезных продуктов, а в прозрачные супы вместо картошки кладу кабачок. На ужин обязательно белковое блюдо — палтус или какое-то нежирное мясо, хотя я сама строгая вегетарианка, но пока не возьму на себя ответственность исключить мясо и рыбу из рациона детей т.к. они совершенно не признают бобовые культуры, а отсутствие белка необходимо чем-то восполнять.
Что касается сахара, то он в таком количестве присутствует скрыто почти во всех продуктах, что если не считать десертов и напитков, мы ежедневно потребляем около 40 столовых ложек чистого сахара. Я не ограничиваю детей во фруктах, даю им немного меда, вместо подсластителя использую натуральную стевию. Кстати, сахар делает детей агрессивными и неуправляемыми. Отказавшись от сладкого, нам было намного легче войти в мирное русло. В Америке, например, такую диету применяют для детей аутистов и детей с синдромом Дауна, это дает потрясающие результаты вплоть до полного восстановления у первых. Сахар вызывает зависимость, это научный факт».
О книге
«На данном этапе я полностью погружена в процесс воспитания детей, на бизнес не осталось времени, когда в нашей семье появилась Таня. Но я не могу жить без творчества и сейчас пишу книгу о быте многодетной семьи. Это меня гармонизирует», — говорит Анна.