чего нельзя говорить на зоне
Какие слова лучше не говорить в российской тюрьме
Есть в России поговорка: от тюрьмы, да от сумы не зарекайся. Может быть, именно потому, что нашему человеку мысль о тюрьме в глубине души никогда не кажется абсолютно невероятной, и живет в российском обществе такой интерес к тюремной тематике?
Любят у нас блатные песни, в обиход вошел тюремный лексикон, и даже, иной раз, от высших государственных чиновников приходиться слышать что-нибудь из разряда «по понятиям». Так что, как именно говорят в тюрьме, мы знаем. А вот чего в тюрьме произносить ни в коем случае нельзя?
А за базар ответишь
Бывалые люди говорят, что самое последнее дело для заключенного – болтать попусту, а пуще того – бросаться пустыми угрозами, которые не в силах реализовать. На зоне действует правило «за базар – отвечай!».
Если было что-то сказано, обещано, то нужно разбиться, а сделать. И никакие отговорки об изменившихся обстоятельствах тут не помогут.
Есть на зоне слова, которые произносить не следует. Особенно, если идет серьезный разговор с авторитетными людьми. Этот суровый этикет вбивается в новичков раз и навсегда.
Итак, никогда не следует говорить:
— Слышь! – Только «слышишь». «Слышь» созвучно «с лыж». А «на лыжи» в зоне становятся те, кто обращается к администрации за помощью в поисках безопасного места.
— Обиделся. – Нужно сказать «огорчился». Обиженный – это «опущенный», а хуже «опущенных» в зоне нет никого.
— Заблудился. – Лучше сказать «потерялся». Блудят – понятно кто.
— Где мое место? – Войдя в камеру, нельзя так говорить, а то враз укажут «место у параши». Кроме того, когда возникает конфликт, говорят «Знай свое место!», что, практически, оскорбление. Поэтому, следует спросить «Куда мне упасть?».
— Свидетель. – Свидетели бывают в суде, проходят по следствию. А в зоне нет свидетелей, тут все осужденные. Поэтому следует сказать «очевидец».
— Докажу. – следует сказать «обосную», поскольку доказывают исключительно в суде.
— Как здоровье? – правильнее так: «Как сам?». В ответ на вопрос «как здоровье» могут очень сурово возразить «Что тебе до моего здоровья?».
— До свидания. – Эти слова тоже табу. Никаких свиданий.
Эти слова следует просто забыть. Если иной раз и произнесешь случайно «спасибо» или «садись», ничего страшного не произойдет. На первый раз неопытного сидельца могут просто поправить, указав, что подобный лексикон на зоне неуместен. Но вот известное всем слово из трех букв может стать причиной очень больших неприятностей. Очень опасно так же поминать матушку. Никаких слов, которые могут относиться к матери, лучше всего вообще не произносить, чтобы случайно не обидеть щепетильных сидельцев.
От сумы да тюрьмы: о чем нельзя говорить и как не попасть в «шестерки»
Камера СИЗО или комната в лагере — это общий дом для двух десятков мужчин на долгий срок. Чтобы пережить этот срок в здравом уме и приемлемой физической форме, дом этот должен быть чист и прибран, а домочадцы — взаимно вежливы. Обжив три закамских СИЗО и нижнекамскую колонию, журналист Сергей Еретнов в серии блогов рассказывает читателям «БИЗНЕС Online» о тюремном быте, запретных для зеков темах и уважаемых на зоне личных качествах.
Обжив три закамских СИЗО и нижнекамскую колонию, Сергей Еретнов рассказал о тюремном быте и жизни зеков Фото: Олег Спиридонов
КУРЕВО КОНВЕРТИРУЕТСЯ СВОБОДНО, ЧАЙ — ПО ДОГОВОРЕННОСТИ
Зачастую подследственный проводит в камере СИЗО многие месяцы, а то и годы, ожидая решения суда, и с ним еще человек 20. Каждый день в камере начинается с уборки — мытья полов, унитаза, раковины. Делают это сами зеки, определив очередность дежурства. От уборки можно и отказаться — никто заставлять не будет, но стоит ли противопоставлять себя всем? К дежурству не привлекают обычно только пожилых людей. Все нужные для уборки инструменты и средства администрация предоставляет. В Чистополе, например, начальник СИЗО так горячо любит порядок, что сотрудники сами проходят по камерам с вопросом, кому что надо для поддержания чистоты. Чистота — главное правило тюремного быта, как в камере, так и личная. Если кто-то начал пахнуть, ему сделают замечание, не помыл руки после туалета — «пойди помой». Так или иначе грязного сожителя помыться заставят. Поскольку рукоприкладство запрещено, могут стукнуть тазиком, если уж совсем слов не понимает. Не столько больно, сколько унизительно.
Никаких зарядок или утренних прогулок тут не проводят, просыпаются зеки кто во сколько хочет, лишь бы до утреннего развода. Заключенных пересчитывают утром и вечером. В камере делать нечего, поэтому все постоянно стираются. Хочешь подстричься — обращаешься к надзирателю за ножницами, к нему вообще по любому подобному поводу можно обращаться. Кроме того, хозтовары или предметы личной гигиены продаются в тюремном магазине.
Деньги на зоне запрещены, но у каждого зека есть счет. В этом магазине нет витрины — есть список товаров, по которому можно сделать заказ: продукты, сигареты — в общем, все необходимое есть, список обширный. Ассортимент, конечно, разнообразием не отличается — допустим, пряников тут не 20 видов, а один, но категорий товаров достаточно.
Во внутреннем обороте главной валютой остаются сигареты. Попав сюда, я в очередной раз поздравил себя с тем, что не курю. Трудности с куревом испытывают даже финансово обеспеченные зеки — у них стреляют. Это, конечно, не принято, но что остается тем, у кого совсем нет денег? За отказ никто слова не скажет, конечно, но откровенно богатых людей на зоне почти нет, а у большинства зеков возможности ограничены весьма и весьма — родственники денег не присылают, больших посылок не шлют. Сигаретами же можно платить за услуги. К примеру, парикмахеры из числа зеков работают за сигареты и за сладкое. В нижнекамском лагере их было трое с профессиональными машинками для стрижки, у каждого ежедневно по несколько клиентов. Парикмахеры нужды не знают.
Чай — тоже валюта, но не однозначная, надо договариваться. Чифирь пьют многие, но я бы советовал не забывать, что он вреден. Сам я не чифирил.
НЕ СТОИТ ОТКРОВЕННИЧАТЬ С ПРЕСТУПНИКАМИ
Передачами с воли лучше делиться, хотя никто и не обязывает. Чего и сколько заключенный выделит «на общак», зависит только от него: можно чая отсыпать, можно сладким угостить. Без разрешения никто ничего не возьмет, если только в камере или в комнате не сложилось особое взаимопонимание. Проще всего, кстати, получать передачи через ИВС, когда приезжаешь на следственные мероприятия, — стоит предупредить родственников, чтобы приносили туда. Когда приезжаешь из ИВС с посылкой, ее повторно не досматривают — считается, что она уже проверена. В некоторых случаях это имеет значение — в частности, можно провести сигареты целыми, а то при досмотре в лагере их часто ломают.
Табуированных тем для разговоров за решеткой, по большому счету, нет, но есть темы, от которых лучше воздерживаться. Я бы не советовал распространяться о своих отношениях с женщинами. Есть люди, которым это интересно после долгого целибата — они могут раскрутить на откровенность, а это чревато. Вообще не стоит особо раскрываться, особенно с тех сторон, которые никого не касаются. Бывали случаи, когда из-за неосторожных высказываний человек оказывался в камере с «опущенными». Расскажу, как обычный деревенский паренек лет 25 попал «в шерсть». Спросили его — как с женой, будет ли ждать? Будет, говорит. Целоваться-то любите? Любим. Оральным сексом занимаетесь? Не без этого. И все — ушел парень в другую камеру, потому что признал, что сначала жена его орально стимулировала, а потом теми же губами. В общем, о себе много рассказывать не надо — люди-то все равно чужие, преступники. Если провокационные вопросы чересчур настойчивы, настораживают, можно просто спросить: «С какой целью интересуешься?» Пусть сначала объяснят, к чему вопросы.
Осторожность в разговорах о статье и твоем уголовном деле особенно актуальна на этапе ИВС, потому что здесь среди сокамерников может оказаться подсадной провокатор. В ИВС сидят люди с улицы, здесь проще подсадить сотрудника — не нужно заводить уголовного дела. Кроме того, интерес следователей к откровенности арестанта в это время самый живой. В СИЗО человек не появляется ни с того ни с сего, он уже под следствием, а в лагере и смысла нет подсаживать агента — там все уже осужденные.
ГОЛОДОВКА — НЕ ЛУЧШАЯ ФОРМА ПРОТЕСТА
Особый сленг в лагере для первоходов, конечно, тоже существует, но он не так развит, как на зонах для бывалых. Ну, например, человека, склонного к обману, не очень порядочного, могут характеризовать как «кудрявого», сказать о нем, что тот «кудри плетет». Это не клеймо и вроде не оскорбительно, но все понимают, о чем речь.
Азартные игры регламентируются. Если новичку предлагают поиграть на интерес, например в карты, то игра допускается только на то, что есть при себе. Игра в долг запрещена в принципе — не только соглашаться, но предлагать такое нельзя, если инициатор знает, что платить нечем. Перед игрой необходимо показать, на что играешь — пренебречь правилом может только тот, кому верят на слово, о ком знают, что он всегда за свои слова ответит.
От просьб типа «пойди и что-то мне принеси» следует отказываться в большинстве случаев. Попросить может человек, с которым сложились доверительные отношения, — это нормально. Пожилому человеку тоже не зазорно помочь. Нужно чувствовать грань между дружеской просьбой и эксплуатацией. Для просьб о каких-то услугах нужна причина, чересчур исполнительный человек легко может обзавестись ярлыком «шестерки». В то же время есть определенные обязанности, к которым нужно относиться с пониманием. К примеру, в СИЗО по ночам между окнами протягивают веревки, по которым ходит почта. Это называется «дорога». Кто-то должен полночи сидеть и следить за «дорогой». Этот способ общения официально запрещен, конечно, но поскольку ничего страшного в этом нет, администрации тюрем это допускают. На «дорогах» сидят молодые — люди за 40 автоматически освобождаются от этой обязанности.
В следующий раз, в завершающей части серии о тюрьме, речь пойдет о различиях между тремя татарстанскими СИЗО и о главной системной проблеме регионального УФСИН.
Cлова, которые лучше не говорить в российской тюрьме
Есть в России поговорка: от тюрьмы, да от сумы не зарекайся. Может быть, именно потому, что нашему человеку мысль о тюрьме в глубине души никогда не кажется абсолютно невероятной, и живет в российском обществе такой интерес к тюремной тематике? Любят у нас блатные песни, в обиход вошел тюремный лексикон, и даже, иной раз, от высших государственных чиновников приходиться слышать что-нибудь из разряда «по понятиям». Так что, как именно говорят в тюрьме, мы знаем. А вот чего в тюрьме произносить ни в коем случае нельзя?
А за базар ответишь
Бывалые люди говорят, что самое последнее дело для заключенного – болтать попусту, а пуще того – бросаться пустыми угрозами, которые не в силах реализовать. На зоне действует правило «за базар – отвечай!». Если было что-то сказано, обещано, то нужно разбиться, а сделать. И никакие отговорки об изменившихся обстоятельствах тут не помогут.
Лексикон
Есть на зоне слова, которые произносить не следует. Особенно, если идет серьезный разговор с авторитетными людьми. Этот суровый этикет вбивается в новичков раз и навсегда. Итак, никогда не следует говорить:
— Садись. — Здесь и так все сидят. Надо говорить «присаживайся, присядь».
— Слышь! – Только «слышишь». «Слышь» созвучно «с лыж». А «на лыжи» в зоне становятся те, кто обращается к администрации за помощью в поисках безопасного места.
— Обиделся. – Нужно сказать «огорчился». Обиженный – это «опущенный», а хуже «опущенных» в зоне нет никого.
— Заблудился. – Лучше сказать «потерялся». Блудят – понятно кто.
— Где мое место? – Войдя в камеру, нельзя так говорить, а то враз укажут «место у параши». Кроме того, когда возникает конфликт, говорят «Знай свое место!», что, практически, оскорбление. Поэтому, следует спросить «Куда мне упасть?».
— Свидетель. – Свидетели бывают в суде, проходят по следствию. А в зоне нет свидетелей, тут все осужденные. Поэтому следует сказать «очевидец».
— Пойдем, спросим? – так тоже говорить не стоит. Лучше сказать: «пойдем, поинтересуемся». «Спросить» — значить предъявлять претензии за «косяк», то есть, за проступок.
— Спасибо. – тоже не принято говорить. Есть даже поговорка «За «спасибо» бьют красиво». Надо сказать «благодарю» или «благодарствую», или просто кивнуть и произнести «от души!».
— Докажу. – следует сказать «обосную», поскольку доказывают исключительно в суде.
— Как здоровье? – правильнее так: «Как сам?». В ответ на вопрос «как здоровье» могут очень сурово возразить «Что тебе до моего здоровья?».
— До свидания. – Эти слова тоже табу. Никаких свиданий.
Незнание этих правил может стать причиной провокации. Например, новичок легкомысленно обещает «спросить» кого-то. Немедленно следует ответ: «Спросить? С меня? Ну, давай, предъяви!». Или еще хуже: новичок говорит «Я обиделся!». И тут же следует ответ: «Так ты обиженный?». «Нет, нет!» — испуганно говорит новичок, и слышит: «Докажи!». Вот и готовы две провоцирующие ситуации, которые начались довольно безобидно. Ведь «за базар», как известно, следует отвечать.
Нецензурная брань
Эти слова следует просто забыть. Если иной раз и произнесешь случайно «спасибо» или «садись», ничего страшного не произойдет. На первый раз неопытного сидельца могут просто поправить, указав, что подобный лексикон на зоне неуместен. Но вот известное всем слово из трех букв может стать причиной очень больших неприятностей.
Очень опасно так же поминать матушку. Никаких слов, которые могут относиться к матери, лучше всего вообще не произносить, чтобы случайно не обидеть щепетильных сидельцев.
От сумы да тюрьмы: о чем нельзя говорить и как не попасть в «шестерки»
Камера СИЗО или комната в лагере — это общий дом для двух десятков мужчин на долгий срок. Чтобы пережить этот срок в здравом уме и приемлемой физической форме, дом этот должен быть чист и прибран, а домочадцы — взаимно вежливы. Обжив три закамских СИЗО и нижнекамскую колонию, журналист Сергей Еретнов в серии блогов рассказывает читателям «БИЗНЕС Online» о тюремном быте, запретных для зеков темах и уважаемых на зоне личных качествах.
Обжив три закамских СИЗО и нижнекамскую колонию, Сергей Еретнов рассказал о тюремном быте и жизни зеков Фото: Олег Спиридонов
КУРЕВО КОНВЕРТИРУЕТСЯ СВОБОДНО, ЧАЙ — ПО ДОГОВОРЕННОСТИ
Зачастую подследственный проводит в камере СИЗО многие месяцы, а то и годы, ожидая решения суда, и с ним еще человек 20. Каждый день в камере начинается с уборки — мытья полов, унитаза, раковины. Делают это сами зеки, определив очередность дежурства. От уборки можно и отказаться — никто заставлять не будет, но стоит ли противопоставлять себя всем? К дежурству не привлекают обычно только пожилых людей. Все нужные для уборки инструменты и средства администрация предоставляет. В Чистополе, например, начальник СИЗО так горячо любит порядок, что сотрудники сами проходят по камерам с вопросом, кому что надо для поддержания чистоты. Чистота — главное правило тюремного быта, как в камере, так и личная. Если кто-то начал пахнуть, ему сделают замечание, не помыл руки после туалета — «пойди помой». Так или иначе грязного сожителя помыться заставят. Поскольку рукоприкладство запрещено, могут стукнуть тазиком, если уж совсем слов не понимает. Не столько больно, сколько унизительно.
Никаких зарядок или утренних прогулок тут не проводят, просыпаются зеки кто во сколько хочет, лишь бы до утреннего развода. Заключенных пересчитывают утром и вечером. В камере делать нечего, поэтому все постоянно стираются. Хочешь подстричься — обращаешься к надзирателю за ножницами, к нему вообще по любому подобному поводу можно обращаться. Кроме того, хозтовары или предметы личной гигиены продаются в тюремном магазине.
Деньги на зоне запрещены, но у каждого зека есть счет. В этом магазине нет витрины — есть список товаров, по которому можно сделать заказ: продукты, сигареты — в общем, все необходимое есть, список обширный. Ассортимент, конечно, разнообразием не отличается — допустим, пряников тут не 20 видов, а один, но категорий товаров достаточно.
Во внутреннем обороте главной валютой остаются сигареты. Попав сюда, я в очередной раз поздравил себя с тем, что не курю. Трудности с куревом испытывают даже финансово обеспеченные зеки — у них стреляют. Это, конечно, не принято, но что остается тем, у кого совсем нет денег? За отказ никто слова не скажет, конечно, но откровенно богатых людей на зоне почти нет, а у большинства зеков возможности ограничены весьма и весьма — родственники денег не присылают, больших посылок не шлют. Сигаретами же можно платить за услуги. К примеру, парикмахеры из числа зеков работают за сигареты и за сладкое. В нижнекамском лагере их было трое с профессиональными машинками для стрижки, у каждого ежедневно по несколько клиентов. Парикмахеры нужды не знают.
Чай — тоже валюта, но не однозначная, надо договариваться. Чифирь пьют многие, но я бы советовал не забывать, что он вреден. Сам я не чифирил.
НЕ СТОИТ ОТКРОВЕННИЧАТЬ С ПРЕСТУПНИКАМИ
Передачами с воли лучше делиться, хотя никто и не обязывает. Чего и сколько заключенный выделит «на общак», зависит только от него: можно чая отсыпать, можно сладким угостить. Без разрешения никто ничего не возьмет, если только в камере или в комнате не сложилось особое взаимопонимание. Проще всего, кстати, получать передачи через ИВС, когда приезжаешь на следственные мероприятия, — стоит предупредить родственников, чтобы приносили туда. Когда приезжаешь из ИВС с посылкой, ее повторно не досматривают — считается, что она уже проверена. В некоторых случаях это имеет значение — в частности, можно провести сигареты целыми, а то при досмотре в лагере их часто ломают.
Табуированных тем для разговоров за решеткой, по большому счету, нет, но есть темы, от которых лучше воздерживаться. Я бы не советовал распространяться о своих отношениях с женщинами. Есть люди, которым это интересно после долгого целибата — они могут раскрутить на откровенность, а это чревато. Вообще не стоит особо раскрываться, особенно с тех сторон, которые никого не касаются. Бывали случаи, когда из-за неосторожных высказываний человек оказывался в камере с «опущенными». Расскажу, как обычный деревенский паренек лет 25 попал «в шерсть». Спросили его — как с женой, будет ли ждать? Будет, говорит. Целоваться-то любите? Любим. Оральным сексом занимаетесь? Не без этого. И все — ушел парень в другую камеру, потому что признал, что сначала жена его орально стимулировала, а потом теми же губами. В общем, о себе много рассказывать не надо — люди-то все равно чужие, преступники. Если провокационные вопросы чересчур настойчивы, настораживают, можно просто спросить: «С какой целью интересуешься?» Пусть сначала объяснят, к чему вопросы.
Осторожность в разговорах о статье и твоем уголовном деле особенно актуальна на этапе ИВС, потому что здесь среди сокамерников может оказаться подсадной провокатор. В ИВС сидят люди с улицы, здесь проще подсадить сотрудника — не нужно заводить уголовного дела. Кроме того, интерес следователей к откровенности арестанта в это время самый живой. В СИЗО человек не появляется ни с того ни с сего, он уже под следствием, а в лагере и смысла нет подсаживать агента — там все уже осужденные.
ГОЛОДОВКА — НЕ ЛУЧШАЯ ФОРМА ПРОТЕСТА
Особый сленг в лагере для первоходов, конечно, тоже существует, но он не так развит, как на зонах для бывалых. Ну, например, человека, склонного к обману, не очень порядочного, могут характеризовать как «кудрявого», сказать о нем, что тот «кудри плетет». Это не клеймо и вроде не оскорбительно, но все понимают, о чем речь.
Азартные игры регламентируются. Если новичку предлагают поиграть на интерес, например в карты, то игра допускается только на то, что есть при себе. Игра в долг запрещена в принципе — не только соглашаться, но предлагать такое нельзя, если инициатор знает, что платить нечем. Перед игрой необходимо показать, на что играешь — пренебречь правилом может только тот, кому верят на слово, о ком знают, что он всегда за свои слова ответит.
От просьб типа «пойди и что-то мне принеси» следует отказываться в большинстве случаев. Попросить может человек, с которым сложились доверительные отношения, — это нормально. Пожилому человеку тоже не зазорно помочь. Нужно чувствовать грань между дружеской просьбой и эксплуатацией. Для просьб о каких-то услугах нужна причина, чересчур исполнительный человек легко может обзавестись ярлыком «шестерки». В то же время есть определенные обязанности, к которым нужно относиться с пониманием. К примеру, в СИЗО по ночам между окнами протягивают веревки, по которым ходит почта. Это называется «дорога». Кто-то должен полночи сидеть и следить за «дорогой». Этот способ общения официально запрещен, конечно, но поскольку ничего страшного в этом нет, администрации тюрем это допускают. На «дорогах» сидят молодые — люди за 40 автоматически освобождаются от этой обязанности.
В следующий раз, в завершающей части серии о тюрьме, речь пойдет о различиях между тремя татарстанскими СИЗО и о главной системной проблеме регионального УФСИН.
LiveInternetLiveInternet
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Какие фразы нельзя говорить в русской тюрьме
Какие фразы нельзя говорить в русской тюрьме
В тюрьму, как и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Здесь свои порядки. Это, в первую очередь, относится к лексикону, за которым в местах не столь отдаленных придется внимательно следить.
Подбирая слова
Новичку в тюремной жизни приходится во всех отношениях непросто. Если не контролировать свое поведение и сказанные слова можно нарваться на крупные неприятности. На зоне давно сложился черный список слов и выражений, которых нужно избегать, так как в тюрьме они приобретают совершенно иной смысл, чем на воле. Например, словосочетание «играть на пианино» на уголовном жаргоне буквально означает «снимать отпечатки с пальцев».
Использование довольно привычного в обыденной жизни обращения «мужики» на зоне воспримут как нанесение оскорбления: ведь там «мужик» – представитель самой низкой касты. Таким же оскорблением будет пожелание обедающим заключенным «приятного аппетита». Дело в том, что на зоне подают не еду, а баланду, которую можно лишь глотать. Здесь фраза «приятного аппетита» будет равносильна насмешке. Также плохо отреагируют на слова сокамерника, желающего своим соседям «спокойной ночи».
Не принято в тюрьме произносить слово «спрашивать». В тюремном значении «спрашивать» – требовать ответа за какой-либо неблаговидный поступок. А вот за «козла» придется ответить по-настоящему. Когда-то давно в местах лишения свободы такое слово было равнозначно слову «петух», которое в тюремном жаргоне обозначало пассивного гомосексуалиста либо «опущенного». Правда позднее его значение несколько ослабло. Сейчас «козел» – это прихвостень администрации.
В целом в тюрьме нужно с особой с осторожностью затрагивать сексуальные темы. Ни в коем случае не заводить разговоры о доставлении интимных удовольствий женщине, так как в уголовной среде женщина – существо второсортное. К тому же это может вызвать раздражение со стороны зэков, лишенных сексуальных отношений с женским полом. Запрещены на зоне и расистские идеи, так как заключенные придерживаются принципов интернационализма.
Только правду
Первое время на новоиспеченного зэка будет сыпаться много вопросов. Кем будешь? За что попал? Чем занимался на воле? Есть ли знакомые среди бывших или нынешних заключенных? Жизнь на зоне скучная и однообразная, а поэтому появление нового сокамерника станет событием из ряда вон выходящим – его будут допрашивать по полной.
Главное правило здесь – по возможности говорить правду и не болтать лишнего, касается ли этого рассказа о самом человеке или о его знакомых. Если речь о ком-то другом, то не следует раскрывать всех подробности, говорить лучше уклончиво не давая оценок. Ведь согласно арестантскому кодексу – каждый в ответе только за самого себя.
Обман может очень дорого стоить завравшемуся. Бывалые арестанты имеют налаженные каналы связи с внешним миром и если они узнают, что новичок ввел их в заблуждение ему за пустой базар придется держать ответ перед сокамерниками.
За спасибо ответишь
Тюремная лексика базируется на ином этикете, нежели обычная. Нарушивший ее рискует стать изгоем в арестантской среде, в иных случаях – опуститься в низшую категорию зэков, например, «петухов».
Заключенные очень не любят ласкательно-уменьшительных слов и разного рода расшаркиваний и заискиваний. Например, абсолютно недопустимо говорить «спасибо». Вместо этого употребляется «благодарю», «душевно» или «очень признателен». Чем же зэкам не угодило исконно русское «спасибо»? Причин на это много.
Первоначальный смысл этого слова – «упаси бог меня от этого человека». Звучит принижающе. Даже если арестант не вдается в этимологию, он обращает внимание на другие нюансы. «Спасибо» подавляющей частью арестантской братии воспринимается как показная вежливость, а интеллигентов здесь не любят. Такая форма поведения равносильна попытке поставить себя выше основной массы тюремного сообщества.
Употребление слова «спасибо» может означать и принадлежность заключенного к чиновной номенклатуре, которая также большим уважением у зэков не пользуется. Но, возможно, самая главная причина по которой на слово «спасибо» наложено табу – частое его использование (как и слова «пожалуйста») надзирателями и сотрудниками администрации тюрьмы. А лексикон «мусоров» у воров не в почете.
Впрочем, и со словом «благодарю» нужно быть острожным. Оно, как и многие другие слова воспринимается заключенными буквально. Сказав это, зэк выразил намерение одарить благами того, кому слово адресовалось. А за базар, как известно, нужно отвечать.
Материться можно, но осторожно
На зоне матом конечно ругаются, но делают это куда избирательней, чем подзаборная шпана. Как правило в тюрьме матерные слова можно услышать от молодых заключенных, авторитетные воры ненормативной лексики стараются избегать. Уголовный жаргон и без того довольно колоритный.
Как отмечалось выше, каждое сказанное зэком слово несет первоначальный смысл. Если кто-либо был послан на три буквы он воспринимает это буквально – его приравняли к «петуху». Вот и готовая конфликтная ситуация, которая зачастую заканчивается членовредительством, а иногда и смертью.
Очень не любят зэки, когда всуе поминают их мать – для них это покушение на святое. Пару разговоров по душам быстро ставят не умеющего владеть языком на место, приучая его к дисциплине ума и речи. Если зэк не готов отвечать за свои слова он просто молчит.