чего боятся монстры в жизни
Монстры: правда или вымысел?
Единственным из представленных нами монстров, о котором можно с уверенностью сказать, что он существует, является гигантский осьминог. Моряки всегда говорили об огромных существах, которые утаскивали корабли на дно, хотя на протяжении веков рассказы об этих существах считались только слухами. В 2004 году японцы на глубине в 1 километр впервые сняли на видео это чудовище с щупальцами длиной до 8 метров, а биологи нарекли эту особь: осьминог гигантский Architeuthis.
Снежный человек. Вот уж в существование этого монстра верят многие и своей известностью он обязан фильму американца Роджера Патерсона, который заснял идущую в лесу в лесу самку бигфута (так называют снежного человека в США). Фильм наделал много шума в научных кругах, и по поводу его истинности до сих пор идут дискуссии.
Лох-Несское чудовище. Ни один из рейтингов чудовищ не обойдется без этого монстра. «Несси» ищут уже более 70 лет и, скорее всего, феномен загадки поддерживается по причине того, что продолжает обеспечивать постоянный поток туристов в этот регион. В 2003 году экспедиция под эгидой ВВС просканировала озеро с помощью более чем 600 радаров, но ничего не обнаружила.
С тех пор кинематограф нещадно эксплуатирует тему вампиризма. В тоже время вампиризм породил такое популярное у молодежи течение, как готика. Вампиры привлекают молодежь своим «смертельным эротизмом» (в большинстве литературы о вамп они красивы и обворожительны) и тем, что внушают страх смертным.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Чего боятся монстры (1 часть)
Привет. Я тут частенько зависаю, но это мой первый пост. Позвольте мне представиться.
Меня зовут Винни. И я монстр.
Чему вы так удивлены? Думаете, мы не заходим на подобные сайты? Уверяю вас, каждый любит полазать по интернету в поисках упоминаний о себе любимом. Я ведь знаю, что редок тот, кто не искал своё имя в Google.
У нас всё точно так же. Мы постоянно следим за свежими слухами, чтобы никто не рассказал лишнего. Правда, большая часть таких слухов — бред несусветный: рассказы о том, как люди вредят друг другу, сказки о кладбищах или о членах семьи, слетевших с катушек. Но порою я натыкаюсь на истории настолько близкие к реальности, что меня начинают терзать сомнения: ведь такое невозможно написать, не повстречав кого-нибудь из моего рода.
К счастью, никто таким историям не верит — и именно поэтому мы всё ещё существуем как биологический вид. Если бы народ верил этим «очевидцам», нас бы уже давно истребили.
Но я здесь не для этого.
Вам и в голову, должно быть, никогда не приходило, что и у монстров есть парочка интересных историй. Даже мы по воле случая натыкаемся на такие вещи, от которых в наших звериных жилах стынет кровь, а шерсть встаёт дыбом.
Сегодня я расскажу вам об одной из них. Вас наверняка интересно будет знать, чего боятся монстры.
Чисто технически я не нуждаюсь в человеческом мясе, — просто его легко добывать. Мои сородичи, в большинстве своём, живут в дикой природе, охотятся на оленей, кроликов и, изредка, волков или медведей. Это нелёгкая жизнь, даже несмотря на то, что наши древние предки только так и выживали. Но появление городов означало изобилие пищи, и часть нашего рода предпочла городскую жизнь лесной.
Днём мы сливаемся с вашими толпами и существуем вместе с человеческим обществом. Мы в этом не профессионалы, но вполне походим на людей в дневное время суток.
Но ночью. ночью к нам приходит голод.
Кошки и собаки — лёгкая добыча. Голуби — ещё легче. Но они не очень сытные. Разумеется, на этих «крылатых крысах» можно протянуть пару недель, но рано или поздно приходится искать нечто более серьёзное. Упитанного ротвейлера, к примеру, или десятилетнего ребёнка.
Взрослого человека лично мне хватает на пару дней. Обычно я такую тушу подвешиваю в лифтовой шахте какого-нибудь заброшенного здания и подъедаю её по ночам. Никто эти шахты никогда не проверяет. Идеальный мясной склад для повёрнутого на личном пространстве охотника.
Само собой, я мог бы совершать набеги на скотобойни или продуктовые магазины. Но с этим есть проблемы: во-первых, у вас, у людей, повсюду развешаны камеры видеонаблюдения, — а я терпеть не могу камеры. Во-вторых, для меня важен сам процесс охоты.
Ведь я, в конце концов, монстр. Без животного страха, которым так насыщена кровь людишек, мясо не очень вкусное.
Прошу прощения, я отошёл от темы.
В маленьких девочках всегда есть что-то необъяснимо жуткое. Особенно в одиноких маленьких девочках. Таких бесстрашных и уверенных, пугающе спокойных и, на первый взгляд, беспомощных. Та, которую я встретил, явно была моей дальней родственницей.
Я почуял её, как только она перешла границу моей зоны. Мы звери территориальные, и эти самые территории обычно весьма обширные, учитывая количество людей, которых нам необходимо регулярно убивать. И места эти чаще всего располагаются там, где на пропадающих без вести всем наплевать.
Я не стал трогать девчонку и дал ей совершить первые несколько убийств. А именно — убийства человеческих детей примерно её возраста, которых она, оскалив зубы, утаскивала прямо из постелей. Но затем она начала охотиться не в меру своего аппетита, и я решил уделить ей больше внимания.
Я восхищался её тактикой: когда я сам был зверёнком, мне и не снилось быть настолько изобретательным. Я охотился на педофилов и бездомных; мне и в голову не приходило использовать свою внешнюю беззащитность для выманивания детей и взрослых из их домов.
Действовала девчушка так: заботливый человек спрашивает у неё, что тряслось. После нескольких всхлипываний воздух рассекают сверкающие когти, и взгляду открывается ощетинившаяся чёрная шерсть и разинутая пасть хищницы. Несчастная жертва лежит пару мгновений на асфальте, а затем девчонка подхватывает добычу с невероятной силой и исчезает меж крыш близстоящих зданий.
Однако у меня любопытство вызывало другое: несмотря на активную охоту, каждую ночь девочка оставалась голодной. нет, не так. Голодающей. По крайней мере, именно такой вывод сделал я, услышав урчание её живота, будучи на расстоянии в пятнадцать метров. Кроме того, она постоянно судорожно тряслась в своей человеческой форме.
Честно, меня всё это не на шутку заинтересовало. И я совершил ужасную ошибку — последовал за ней.
Всю добычу девчонка тащила в одно и то же место: туннель для дождевой воды, уходящий глубоко под город. Я следовал за ней по пятам. Я, всё же, патологический убийца, любящий пить кровь своих жертв. Что в этом мире могло меня напугать?
Я подловил её, когда он возвращалась в своё логово. Девчонка прекрасно знала, что я был рядом. Я был куда больше и ловчее, так что после пары ударов когтями я уже прижал её к земле. Она начала рыдать и молить меня о пощаде.
— Не ешь меня, — умоляла девочка, — я должна кормить Маму, чтобы она выздоровела.
Эта фраза меня просветила. Где-то там, в глубине туннеля, обитает мать этого зверёнка. Тиран, заставляющий свою дочь приносить еду.
Я слышал о таких случаях ранее, и в нашем обществе подобное всегда вызывало недовольство. Детьми нельзя так бездушно пользоваться — они должны бегать сами по себе и искать собственное место в жизни, а не служить своим родителям.
— Мне надо поговорить с твоей матерью. — прорычал я.
— Нет, — прошептала она. — Не надо, пожалуйста.
Я не стал продолжать разговор и повёл девчонку в туннель, в темноту, в глубине которой валялась её растолстевшая мамаша.
Зловоние было столь сильным, что даже я, повидавший виды падальщик, почувствовал рвотный позыв.
— Что это за хрень?! — прошипел я сквозь сжатые клыки.
Меня обильно вырвало, и куски непереваренного ужина разлетелись по бетонному покрытию.
«Мама» была огромна: настолько, что трудно вообразить. Её растянутое тело белого цвета расстилалось под потолком, словно гигантский слизень.
Но самое худшее — её голова.
Челюсти были раскрыты шире, чем это физически возможно, и меж них была закреплена конструкция из пластмассы, труб и арматуры, формировавшая своеобразную воронку прямиком внутрь отвратительного тела.
Пока меня продолжало подташнивать от вида и запаха Мамы, её дочь подобрала тело последней жертвы и проворно вскарабкалась на червеобразную громаду материнской туши. А затем она с силой впихнула добычу в Мамину разорванную глотку.
Было очевидно, что Мама уже давно была мертва.
— Ей просто нужно поесть, — сказала малышка, словно констатируя факт, — Мама всегда голодна.
Мокрыми от жгучего запаха глазами я окинул взглядом титанических размеров труп, раскинувшийся передо мной, практически разрывающийся от переполнявших его трупов поменьше, находящихся на разных стадиях разложения. Ко мне пришло осознание, что я наблюдал нечто поистине непристойное и неестественное.
Вот такая вот история.
Что до маленькой девочки. я не знаю, что с ней. Я покинул ту территорию, ведь рано или поздно люди наткнутся на неё и, следовательно, узнают обо мне тоже.
Но временами, когда я подвешиваю трупы своих жертв в лифтовых шахтах, ко мне приходят воспоминания о зловонии и внешности Мамы. От такого у меня сразу пропадает аппетит, и свежее мясо уже не лезет в пасть. Поэтому я всё чаще замечаю себя за поеданием дешёвых гамбургеров в фастфуд-забегаловках.
Вероятно, человеческая пища не так уж плоха.
Чего боятся монстры
Привет. Я тут частенько зависаю, но это мой первый пост. Позвольте мне представиться.
Меня зовут Винни. И я монстр.
Чему вы так удивлены? Думаете, мы не заходим на подобные сайты? Уверяю вас, каждый любит полазать по интернету в поисках упоминаний о себе любимом. Я ведь знаю, что редок тот, кто не искал своё имя в Google.
У нас всё точно так же. Мы постоянно следим за свежими слухами, чтобы никто не рассказал лишнего. Правда, большая часть таких слухов — бред несусветный: рассказы о том, как люди вредят друг другу, сказки о кладбищах или о членах семьи, слетевших с катушек. Но порою я натыкаюсь на истории настолько близкие к реальности, что меня начинают терзать сомнения: ведь такое невозможно написать, не повстречав кого-нибудь из моего рода.
К счастью, никто таким историям не верит — и именно поэтому мы всё ещё существуем как биологический вид. Если бы народ верил этим «очевидцам», нас бы уже давно истребили.
Но я здесь не для этого.
Вам и в голову, должно быть, никогда не приходило, что и у монстров есть парочка интересных историй. Даже мы по воле случая натыкаемся на такие вещи, от которых в наших звериных жилах стынет кровь, а шерсть встаёт дыбом.
Сегодня я расскажу вам об одной из них. Вам наверняка интересно будет знать, чего боятся монстры.
Чисто технически я не нуждаюсь в человеческом мясе, — просто его легко добывать. Мои сородичи, в большинстве своём, живут в дикой природе, охотятся на оленей, кроликов и, изредка, волков или медведей. Это нелёгкая жизнь, даже несмотря на то, что наши древние предки только так и выживали. Но появление городов означало изобилие пищи, и часть нашего рода предпочла городскую жизнь лесной.
Днём мы сливаемся с вашими толпами и существуем вместе с человеческим обществом. Мы в этом непрофессионалы, но вполне походим на людей в дневное время суток.
Но ночью. ночью к нам приходит голод.
Кошки и собаки — лёгкая добыча. Голуби — ещё легче. Но они не очень сытные. Разумеется, на этих «крылатых крысах» можно протянуть пару недель, но рано или поздно приходится искать нечто более серьёзное. Упитанного ротвейлера, к примеру, или десятилетнего ребёнка. Взрослого человека лично мне хватает на пару дней. Обычно я такую тушу подвешиваю в лифтовой шахте какого-нибудь заброшенного здания и подъедаю её по ночам. Никто эти шахты никогда не проверяет. Идеальный мясной склад для повёрнутого на личном пространстве охотника.
Само собой, я мог бы совершать набеги на скотобойни или продуктовые магазины. Но с этим есть проблемы: во-первых, у вас, у людей, повсюду развешаны камеры видеонаблюдения, — а я терпеть не могу камеры. Во-вторых, для меня важен сам процесс охоты.
Ведь я, в конце концов, монстр. Без животного страха, которым так насыщена кровь людишек, мясо не очень вкусное.
Прошу прощения, я отошёл от темы.
В маленьких девочках всегда есть что-то необъяснимо жуткое. Особенно в одиноких маленьких девочках. Таких бесстрашных и уверенных, пугающе спокойных и, на первый взгляд, беспомощных. Та, которую я встретил, явно была моей дальней родственницей.
Я почуял её, как только она перешла границу моей зоны. Мы звери территориальные, и эти самые территории обычно весьма обширные, учитывая количество людей, которых нам необходимо регулярно убивать. И места эти чаще всего располагаются там, где на пропадающих без вести всем наплевать.
Я не стал трогать девчонку и дал ей совершить первые несколько убийств. А именно — убийства человеческих детей примерно её возраста, которых она, оскалив зубы, утаскивала прямо из постелей. Но затем она начала охотиться не в меру своего аппетита, и я решил уделить ей больше внимания.
Я восхищался её тактикой: когда я сам был зверёнком, мне и не снилось быть настолько изобретательным. Я охотился на педофилов и бездомных; мне и в голову не приходило использовать свою внешнюю беззащитность для выманивания детей и взрослых из их домов.
Действовала девчушка так: заботливый человек спрашивает у неё, что тряслось. После нескольких всхлипываний воздух рассекают сверкающие когти, и взгляду открывается ощетинившаяся чёрная шерсть и разинутая пасть хищницы. Несчастная жертва лежит пару мгновений на асфальте, а затем девчонка подхватывает добычу с невероятной силой и исчезает меж крыш близстоящих зданий.
Однако у меня любопытство вызывало другое: несмотря на активную охоту, каждую ночь девочка оставалась голодной. нет, не так. Голодающей. По крайней мере, именно такой вывод сделал я, услышав урчание её живота, будучи на расстоянии в пятнадцать метров. Кроме того, она постоянно судорожно тряслась в своей человеческой форме.
Честно, меня всё это не на шутку заинтересовало. И я совершил ужасную ошибку — последовал за ней.
Всю добычу девчонка тащила в одно и то же место: туннель для дождевой воды, уходящий глубоко под город. Я следовал за ней по пятам. Я всё же патологический убийца, любящий пить кровь своих жертв. Что в этом мире могло меня напугать? Я подловил её, когда она возвращалась в своё логово. Девчонка прекрасно знала, что я был рядом. Я был куда больше и ловчее, так что после пары ударов когтями я уже прижал её к земле. Она начала рыдать и молить меня о пощаде.
— Не ешь меня, — умоляла девочка, — я должна кормить Маму, чтобы она выздоровела.
Эта фраза меня просветила. Где-то там, в глубине туннеля, обитает мать этого зверёнка. Тиран, заставляющий свою дочь приносить еду.
Я слышал о таких случаях ранее, и в нашем обществе подобное всегда вызывало недовольство. Детьми нельзя так бездушно пользоваться — они должны бегать сами по себе и искать собственное место в жизни, а не служить своим родителям.
— Мне надо поговорить с твоей матерью, — прорычал я.
— Нет, — прошептала она. — Не надо, пожалуйста.
Я не стал продолжать разговор и повёл девчонку в туннель, в темноту, в глубине которой валялась её растолстевшая мамаша. Зловоние было столь сильным, что даже я, повидавший виды падальщик, почувствовал рвотный позыв.
— Что это за хрень?! — прошипел я сквозь сжатые клыки.
Меня обильно вырвало, и куски непереваренного ужина разлетелись по бетонному покрытию.
«Мама» была огромна: настолько, что трудно вообразить. Её растянутое тело белого цвета расстилалось под потолком, словно гигантский слизень.
Но самое худшее — её голова.
Челюсти были раскрыты шире, чем это физически возможно, и меж них была закреплена конструкция из пластмассы, труб и арматуры, формировавшая своеобразную воронку прямиком внутрь отвратительного тела.
Пока меня продолжало подташнивать от вида и запаха Мамы, её дочь подобрала тело последней жертвы и проворно вскарабкалась на червеобразную громаду материнской туши. А затем она с силой впихнула добычу в Мамину разорванную глотку. Было очевидно, что Мама уже давно была мертва.
— Ей просто нужно поесть, — сказала малышка, словно констатируя факт, — Мама всегда голодна.
Мокрыми от жгучего запаха глазами я окинул взглядом титанических размеров труп, раскинувшийся передо мной, практически разрывающийся от переполнявших его трупов поменьше, находящихся на разных стадиях разложения. Ко мне пришло осознание, что я наблюдал нечто поистине непристойное и неестественное.
Вот такая вот история.
Что до маленькой девочки. я не знаю, что с ней. Я покинул ту территорию, ведь рано или поздно люди наткнутся на неё и, следовательно, узнают обо мне тоже.
Но временами, когда я подвешиваю трупы своих жертв в лифтовых шахтах, ко мне приходят воспоминания о зловонии и внешности Мамы. От такого у меня сразу пропадает аппетит, и свежее мясо уже не лезет в пасть. Поэтому я всё чаще замечаю себя за поеданием дешёвых гамбургеров в фастфуд-забегаловках.
Вероятно, человеческая пища не так уж плоха.
Чего боятся монстры
Привет. Я тут частенько зависаю, но это мой первый пост. Позвольте мне представиться.
Меня зовут Винни. И я монстр.
Чему вы так удивлены? Думаете, мы не заходим на подобные сайты? Уверяю вас, каждый любит полазать по интернету в поисках упоминаний о себе любимом. Я ведь знаю, что редок тот, кто не искал своё имя в Google.
У нас всё точно так же. Мы постоянно следим за свежими слухами, чтобы никто не рассказал лишнего. Правда, большая часть таких слухов — бред несусветный: рассказы о том, как люди вредят друг другу, сказки о кладбищах или о членах семьи, слетевших с катушек. Но порою я натыкаюсь на истории настолько близкие к реальности, что меня начинают терзать сомнения: ведь такое невозможно написать, не повстречав кого-нибудь из моего рода.
К счастью, никто таким историям не верит — и именно поэтому мы всё ещё существуем как биологический вид. Если бы народ верил этим «очевидцам», нас бы уже давно истребили.
Но я здесь не для этого.
Вам и в голову, должно быть, никогда не приходило, что и у монстров есть парочка интересных историй. Даже мы по воле случая натыкаемся на такие вещи, от которых в наших звериных жилах стынет кровь, а шерсть встаёт дыбом.
Сегодня я расскажу вам об одной из них. Вам наверняка интересно будет знать, чего боятся монстры.
Чисто технически я не нуждаюсь в человеческом мясе, — просто его легко добывать. Мои сородичи, в большинстве своём, живут в дикой природе, охотятся на оленей, кроликов и, изредка, волков или медведей. Это нелёгкая жизнь, даже несмотря на то, что наши древние предки только так и выживали. Но появление городов означало изобилие пищи, и часть нашего рода предпочла городскую жизнь лесной.
Днём мы сливаемся с вашими толпами и существуем вместе с человеческим обществом. Мы в этом непрофессионалы, но вполне походим на людей в дневное время суток.
Но ночью. ночью к нам приходит голод.
Кошки и собаки — лёгкая добыча. Голуби — ещё легче. Но они не очень сытные. Разумеется, на этих «крылатых крысах» можно протянуть пару недель, но рано или поздно приходится искать нечто более серьёзное. Упитанного ротвейлера, к примеру, или десятилетнего ребёнка. Взрослого человека лично мне хватает на пару дней. Обычно я такую тушу подвешиваю в лифтовой шахте какого-нибудь заброшенного здания и подъедаю её по ночам. Никто эти шахты никогда не проверяет. Идеальный мясной склад для повёрнутого на личном пространстве охотника.
Само собой, я мог бы совершать набеги на скотобойни или продуктовые магазины. Но с этим есть проблемы: во-первых, у вас, у людей, повсюду развешаны камеры видеонаблюдения, — а я терпеть не могу камеры. Во-вторых, для меня важен сам процесс охоты.
Ведь я, в конце концов, монстр. Без животного страха, которым так насыщена кровь людишек, мясо не очень вкусное.
Прошу прощения, я отошёл от темы.
В маленьких девочках всегда есть что-то необъяснимо жуткое. Особенно в одиноких маленьких девочках. Таких бесстрашных и уверенных, пугающе спокойных и, на первый взгляд, беспомощных. Та, которую я встретил, явно была моей дальней родственницей.
Я почуял её, как только она перешла границу моей зоны. Мы звери территориальные, и эти самые территории обычно весьма обширные, учитывая количество людей, которых нам необходимо регулярно убивать. И места эти чаще всего располагаются там, где на пропадающих без вести всем наплевать.
Я не стал трогать девчонку и дал ей совершить первые несколько убийств. А именно — убийства человеческих детей примерно её возраста, которых она, оскалив зубы, утаскивала прямо из постелей. Но затем она начала охотиться не в меру своего аппетита, и я решил уделить ей больше внимания.
Я восхищался её тактикой: когда я сам был зверёнком, мне и не снилось быть настолько изобретательным. Я охотился на педофилов и бездомных; мне и в голову не приходило использовать свою внешнюю беззащитность для выманивания детей и взрослых из их домов.
Действовала девчушка так: заботливый человек спрашивает у неё, что тряслось. После нескольких всхлипываний воздух рассекают сверкающие когти, и взгляду открывается ощетинившаяся чёрная шерсть и разинутая пасть хищницы. Несчастная жертва лежит пару мгновений на асфальте, а затем девчонка подхватывает добычу с невероятной силой и исчезает меж крыш близстоящих зданий.
Однако у меня любопытство вызывало другое: несмотря на активную охоту, каждую ночь девочка оставалась голодной. нет, не так. Голодающей. По крайней мере, именно такой вывод сделал я, услышав урчание её живота, будучи на расстоянии в пятнадцать метров. Кроме того, она постоянно судорожно тряслась в своей человеческой форме.
Честно, меня всё это не на шутку заинтересовало. И я совершил ужасную ошибку — последовал за ней.
Всю добычу девчонка тащила в одно и то же место: туннель для дождевой воды, уходящий глубоко под город. Я следовал за ней по пятам. Я всё же патологический убийца, любящий пить кровь своих жертв. Что в этом мире могло меня напугать? Я подловил её, когда она возвращалась в своё логово. Девчонка прекрасно знала, что я был рядом. Я был куда больше и ловчее, так что после пары ударов когтями я уже прижал её к земле. Она начала рыдать и молить меня о пощаде.
— Не ешь меня, — умоляла девочка, — я должна кормить Маму, чтобы она выздоровела.
Эта фраза меня просветила. Где-то там, в глубине туннеля, обитает мать этого зверёнка. Тиран, заставляющий свою дочь приносить еду.
Я слышал о таких случаях ранее, и в нашем обществе подобное всегда вызывало недовольство. Детьми нельзя так бездушно пользоваться — они должны бегать сами по себе и искать собственное место в жизни, а не служить своим родителям.
— Мне надо поговорить с твоей матерью, — прорычал я.
— Нет, — прошептала она. — Не надо, пожалуйста.
Я не стал продолжать разговор и повёл девчонку в туннель, в темноту, в глубине которой валялась её растолстевшая мамаша. Зловоние было столь сильным, что даже я, повидавший виды падальщик, почувствовал рвотный позыв.
— Что это за хрень?! — прошипел я сквозь сжатые клыки.
Меня обильно вырвало, и куски непереваренного ужина разлетелись по бетонному покрытию.
«Мама» была огромна: настолько, что трудно вообразить. Её растянутое тело белого цвета расстилалось под потолком, словно гигантский слизень.
Но самое худшее — её голова.
Челюсти были раскрыты шире, чем это физически возможно, и меж них была закреплена конструкция из пластмассы, труб и арматуры, формировавшая своеобразную воронку прямиком внутрь отвратительного тела.
Пока меня продолжало подташнивать от вида и запаха Мамы, её дочь подобрала тело последней жертвы и проворно вскарабкалась на червеобразную громаду материнской туши. А затем она с силой впихнула добычу в Мамину разорванную глотку. Было очевидно, что Мама уже давно была мертва.
— Ей просто нужно поесть, — сказала малышка, словно констатируя факт, — Мама всегда голодна.
Мокрыми от жгучего запаха глазами я окинул взглядом титанических размеров труп, раскинувшийся передо мной, практически разрывающийся от переполнявших его трупов поменьше, находящихся на разных стадиях разложения. Ко мне пришло осознание, что я наблюдал нечто поистине непристойное и неестественное.
Вот такая вот история.
Что до маленькой девочки. я не знаю, что с ней. Я покинул ту территорию, ведь рано или поздно люди наткнутся на неё и, следовательно, узнают обо мне тоже.
Но временами, когда я подвешиваю трупы своих жертв в лифтовых шахтах, ко мне приходят воспоминания о зловонии и внешности Мамы. От такого у меня сразу пропадает аппетит, и свежее мясо уже не лезет в пасть. Поэтому я всё чаще замечаю себя за поеданием дешёвых гамбургеров в фастфуд-забегаловках.
Вероятно, человеческая пища не так уж плоха.