чего боятся чеченцы больше всего
Так все-таки, кто же такие чеченцы и почему они во все времена представляли собой проблему для России. Тут не обойтись без беглого экскурса в историю.
Кстати этот персонаж и сейчас является примером для каждого чеченца. Про врага России, на совести которого не один литр пролитой православной крови, в наши дни молодые чеченские поп-звезды исполняют песни.
Почему они так долго держались? Может быть, потому что сильные, смелые и умные? Ответ на этот вопрос даст следующий исторический факт — уже времен Гражданской войны.
У Антона Ивановича Деникина — одного из главных руководителей Белого движения — была под командованием так называемая Дикая дивизия, сформированная из чеченцев и ингушей. «Дикари» пошли воевать к нему, думая, что таким образом они противостоят Российской Империи. В мемуарах некоего человека с многозначительной фамилией Брешко-Брешковский упоминалось о доблести и непобедимости этой дивизии. Мол, они все показали себя просто Джонами Рембо в годы Первой мировой. Сведений о личности этого Брешко-Брешковского в истории не сохранилось, зато его миф о Дикой дивизии остался.
В 1919 году Деникин отправил этих «терминаторов» под руководством генерала Ревишина на Украину — подавлять восстание Махно. Дикая конная дивизия, усиленная несколькими маршевыми эскадронами и артиллерией, находилась во втором эшелоне ударной группы. Продвигаясь по территории Украины, они реально заставили себя бояться — грабили местное население, насиловали женщин, резали взрослых и детей.
А в первом же настоящем бою чечено-ингушское «войско» было практически уничтожено. В том бою противники неоднократно сходились в рукопашную, а под занавес боя махновцы расстреляли несколько туземных эскадронов из тачаночных пулеметов. «Дикая дивизия» потеряла более тысячи солдат, а махновцы-повстанцы — около сорока. Вот как живописали разгром чеченцев очевидцы тех событий:
— «одним ударом разрубалась голова, шея и полтуловища, или полголовы скашивалось так точно, будто резали арбуз».
— «Раны у чеченцев были в большинстве смертельные. Я сам видел разрубленные черепа, видел отрубленную начисто руку, плечо, разрубленное до 3-4-го ребра — так могли рубить только хорошо обученные кавалерийские солдаты».
— «Великолепные грабители в тылу, эти горцы налёт красных в начале февраля на Тюп-Джанкой великолепно проспали, а потом столь же великолепно разбежались, бросив все шесть орудий. Красных было так мало, что двинутая мною контратака их даже не застала, а нашла только провалившиеся во льду орудия. Мне особенно было жалко двух лёгких: замки и панорамы были унесены красными и остались трупы орудий».
А подытожил чеченские «подвиги» времен Гражданской войны офицер Дикой дивизии Дмитрий де Витте.
«Удельный вес чеченца как воина невелик; по натуре он — разбойник-абрек, и притом не из смелых: жертву себе он всегда намечает слабую и в случае победы над ней становится жесток до садизма. В бою единственным двигателем его является жажда грабежа, а также чувство животного страха перед офицером. Упорного и длительного боя, особенно в пешем строю, они не выдерживают и легко, как и всякий дикий человек, при малейшей неудаче подвергаются панике. Прослужив около года среди чеченцев и побывав у них в домашней обстановке в аулах, я думаю, что не ошибусь, утверждая, что все красивые и благородные обычаи Кавказа и адаты старины созданы не ими и не для них, а, очевидно, более культурными и одарёнными племенами».
Как отблагодарили советскую власть потомки Дикой дивизии? Террором и погромами властных учреждений, срывом хлебозаготовки в равнинных частях Дагестана и Ингушетии, требованием заменить выборные органы советской власти старейшинами чеченских тейпов. Всего с 1920 по 1941 года только на территории Чечни и Ингушетии произошло 12 крупных вооруженных восстаний (с участием от 500 до 5000 бандитов) и более 50-ти менее значительных.
А теперь перепрыгнем в страшные годы Великой Отечественной войны. С 22 июня по 3 сентября 1941 года было зарегистрировано свыше 40 бандповстанческих проявлений. Бандформирования в 20 аулах Чечни к февралю 1943 года насчитывали более 6540 человек. И это в наитяжелейшее для страны время. Так неужели неоправданным было постановление ГКО СССР № 5073 от 31 января 1944 года о ликвидации Чечено-Ингушской АССР и депортации из мест постоянного проживания чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев?
Почему же ни царская Россия, ни советская, ни современная не смогли окончательно подавить Чечню? Ведь чеченцы — те еще воители. А попробуйте вывести тараканов без помощи химии. Вы их хлопаете тапком, а из-под плинтуса лезут новые, да еще и прикрываясь самками тараканов. Вы думаете, стоит ли убивать самок, жалко же, а в это время под плинтусом эти насекомые отчаянно совокупляются, мечтая, чтобы их дети поскорей выросли и полезли на вас. У тараканов нет морали людей, они готовы пойти на любую подлость и низость. А у вас мораль есть — «Дихлофос» вы брать не хотите.
Запрещено проигрывать. В 90-е, когда я занимался боксом, перед спаррингом ко мне подошли бородатые люди.
В тот день я молотил чеченца так, что получил нагоняй от тренера — не калечь, мол, своих, ведь соревнования скоро. Ночевать пришлось в тренерской, без еды. Зато на следующий день, когда за мной приехали друзья на трех машинах, а в округе не оказалось ни одной бородатой рожи, я получил некое моральное удовлетворение.
Так стоит ли нам восстанавливать для них Чечню? Стоит ли поднимать их культуру? Стоит ли несмешную чеченскую команду КВН показывать по телевидению. Стоит ли развивать футбол и делать клуб «Терек» (который в болельщицкой среде иначе как «политпроектом» не называют) полноценной командой?
Кстати, о футболе: в матче открытия сезона-2008 весь стадион в Грозном оглушительно освистал российский Гимн. Слушая тогда этот свист, я понял: России еще не раз придется взять Тапок. Сегодня, на фоне последних заявлений и действий Кадырова, я в этой мысли укрепился.
Десять вопросов про чеченцев
1. Правда ли, что большинство чеченцев — рыжие?
Нет. Большинство жителей Чеченской Республики все-таки брюнеты. Но и рыжих встречается достаточно много (начиная с Рамзана Кадырова), а также русых и даже блондинов.
Почему так получилось — достоверно неизвестно. Кто-то утверждает, что светлые волосы и глаза являются отличительными признаками европеоидной расы, которую также называют кавказской, кто-то вспоминает, что в древнее время вайнахские племена смешались с представителями кроманоидной расы. Этим генетическим коктейлем и объясняют разнообразие типов внешности в Чечне. Но если вы вдруг решите обсуждать эту национальную особенность с чеченцем, лучше не приводите этот аргумент. Ваш оппонент все равно не признает, что в его жилах течет кровь других племен, даже если генетический код взял свое начало несколько тысячелетий назад.
Иллюстрация: Даня Берковский
2. Почему в Чечне женщина не может пожать руку мужчине?
Рядом с каждой женщиной в Чечне можно представить воображаемую табличку «Не трогать!», и нарушение этого табу чревато очень серьезными последствиями. Выбирая жену, парень будет оценивать не столько ее красоту, ум и обаяние, сколько целомудрие — даже одно невинное прикосновение уже может испортить ей репутацию.
Старики любят рассказывать историю о том, как во время танца джигит коснулся рукава девичьего наряда и ему отрубили руку. Но рисковых чеченских парней это не останавливало. Танцуя, джигит мог сделать такое движение, словно обхватывает девушку за талию, — но не касался ее. Таким образом он выражал серьезность своих намерений по отношению к девушке. Он понимал, что если дотронется до партнерши, то ему не сносить головы, тем более что рядом с танцевальным кругом находились ее вооруженные кинжалами родственники, и все же был готов рискнуть ради нее жизнью. Сейчас, кстати, порядки на чеченских танцах стали еще строже: никаких игривых движений — за этим следят представители министерства культуры Чеченской Республики.
Поэтому, если вдруг вы знакомитесь с чеченкой, ограничьтесь фразой «Очень приятно». И никакой протянутой для рукопожатия ладони — иначе неловкой ситуации не избежать.
3. Почему чеченцы носят бороду?
Отметим, что бороду (с усами или без) в Чечне носят преимущественно представители молодого поколения. Старшие, особенно те, чья молодость пришлась на советские годы, ходят гладко выбритыми либо с усами. Нынешняя чеченская молодежь усов без бороды не носит. Это опять-таки связано с религией: усы, по мнению исламских ученых, нужно либо сбривать, либо коротко постригать.
4. Почему чеченцы не носят шорты?
В жизни чеченцев многое можно объяснить религиозными требованиями, но что касается одежды, то тут они относятся к себе даже строже, чем того требует ислам. У мусульман есть понятие «аурат» — это часть тела, которая должна быть скрыта от чужих глаз. У женщин ауратом является все, кроме лица и кистей рук, у мужчин площадь куда меньше — от пупка и до колен. Но хотя мужчины-мусульмане и имеют право носить шорты и футболки без рукавов, чеченцы никогда так не ходят — неприлично. В идеале должны быть закрыты даже ступни. Носить сланцы или шлепанцы на босу ногу, особенно перед старшим поколением, тоже дурной тон. Вот почему даже летом вы скорее увидите мужчин в кедах или кроссовках.
У этого правила есть исключение. Чеченцы готовы простить излишнюю откровенность тем, кто защищает честь нации на спортивном поприще, но только в пределах ринга или татами. Те же боксеры, к примеру, не будут разгуливать по городу даже в шортах ниже колен.
С одеждой женщин немного сложнее. Хотя по религии мусульманки должны надевать хиджаб (это и есть одеяние, покрывающее все тело, кроме лица и рук), носят его в Чечне далеко не все. Многие чеченки ходят в платке, который скрывает лишь часть волос. Это дань традиции: даже женский национальный костюм включает шарф, накинутый на косы. Девушки раньше показывали волосы, и чем длиннее они были, тем более красивыми считались.
Современные чеченки все чаще «покрываются», то есть носят хиджаб, но и оставшаяся светская часть женского населения не может позволить себе чересчур откровенных нарядов — юбки выше колен, блузки с глубоким декольте наденут только очень смелые. Вообще, для того чтобы выйти на улицу, девушке нужно пройти несколько «инстанций»: показаться перед мамой, отцом и братом. Поэтому, когда в Чечне видят одетую «не по менталитету» женщину, говорят, что у нее в доме нет мужчин: они бы не позволили ей показаться перед людьми в таком виде.
5. Как знакомятся в Чечне?
Риск остаться без пары в Чечне очень невысок. Можно познакомиться с однокурсником или с коллегой. Если на работе и в вузе никто не приглянулся, всегда есть шанс встретить кого-то на свадьбах многочисленных родственников. Те, кто не любит семейные сборища, может пойти в Гранд-парк или на центральные проспекты. Тяжело было тем, кто в принципе не любит выходить на улицу, но с появлением социальных сетей и у них резко возросли шансы встретить любовь всей жизни. Тут сложнее как раз быть одиночкой, не ищущим отношений. Местные женщины словно родились с дипломом свахи и человека без пары воспринимают как вызов, поэтому обязательно его с кем-нибудь да сведут. Потому что красивая и хорошая девушка не должна быть одна, а завидный жених — племянник, сосед или просто знакомый — тоже пропадать не может.
Самый простой способ познакомиться — подойти и попросить номер телефона. Но он же самый рисковый: гордые чеченские девушки могут посчитать, что поделиться заветными цифрами все равно что позвонить первой, и отказать. Очень часто выручают друзья. Молодой человек может попросить о помощи друга, а тот, в свою очередь, обратится не к самому объекту внимания, а к ее подруге. И в итоге номер окажется в нужных руках, а его обладательница вроде бы ни при чем: она же, в конце концов, никак не выказала свою симпатию.
Наиболее настырные парни могут даже проследить за девушкой и выяснить, где она живет, а затем расспросить о ней у соседей. И это не будет истолковано как слежка. Наоборот, это знак особого отношения, раз парень готов потратить достаточно времени, чтобы просто узнать ее имя. Кстати, если симпатия к одной из девушек возникла в кафе или в ресторане, таким же хорошим тоном будет оплатить счет за всю компанию, в которой она сидела.
6. Как в Чечне относятся к женщинам?
Если есть женщина, значит, должен быть мужчина, которому она подчиняется, — отец, брат, муж или сын. Эта мысль была прописана еще тогда, когда зарождались духовные скрепы чеченского общества. Девочка слушается отца, в случае его смерти — брата, а после замужества должна слушаться мужа. Он может запретить ей ходить на работу, встречаться с подругами, ездить на такси, и выбор в такой ситуации довольно простой: либо терпеть, либо возвращаться домой. Вину за развод по этой причине родственники жены возложат на нее: вышла замуж — найди подход к супругу, он теперь твой хозяин. К такому тотальному контролю девочек приучают с детства: их редко отпускают учиться в другой город, не разрешают выходить на улицу в темное время.
Отец или брат ни в коем случае не должны знать, что девушка с кем-то встречается. Если кто-то из них увидит ее на свидании, быть скандалу. Причем свое недовольство отец не выскажет дочери: неприлично обсуждать с ней такие вещи, а выплеснет на жену. В итоге мать становится посредником между двумя лагерями и принимает на себя львиную долю отцовского гнева.
Эту строгость можно объяснить тем, что мужчина несет ответственность за женщин своего дома. Ему придется призывать к ответу тех, кто посмеет ее обидеть. Именно поэтому здесь крайне редко оскорбляют женщин: знают, что отвечать за свои слова придется перед ее родственниками-мужчинами.
Мужчина несет и финансовую ответственность: он должен полностью обеспечивать женщину, но в современном чеченском обществе немало семей, где супруга является единственным добытчиком. Однако даже в таком случае женщина обязана подчиняться главе семьи. Это предписывают не только традиции, но и религия. Одним из условий попадания в рай для женщины является довольство ее мужа.
7. Какие машины предпочитают в Чечне?
Чеченцы очень любят роскошь, а еще любят соответствовать местным трендам. Поэтому если штукатурка, то венецианская; если ремонт, то евро- и не хуже, чем у соседа; если машина, то минимум Camry. И пусть большинству она не доступна, мечтать не запретишь!
Эволюция национального автомобильного мышления происходила так: в 2000-е послевоенные была популярна семерка. За ней даже закрепилось название К-350, потому что покупалась она на компенсацию за утраченное в ходе военных действий жилье — 350 тысяч рублей. Позже чеченцы пересели за руль «Приоры», которую покупали, как говорят, на обналиченный материнский капитал.
Годы шли, благосостояние населения росло, и спросом стали пользоваться уже иномарки. Самая востребованная — это Toyota Camry. В глазах местных девушек ее владелец автоматически получает плюс сто к рейтингу — такому не стыдно и номер дать, и перед подружками похвастаться. Некоторые из них даже сохраняют контакты молодых людей в телефонной книге, указав рядом марку принадлежащей ему машины. Например: «Ильяс Камри», «Али Мерседес» и так далее. «Саид Приора» в девичьих контактах уже не встречается — владельцев отечественных автомобилей любят, как правило, не за богатство, а за что-то другое.
Конечно, в Чечне уважают не только Camry, но и машины покруче: и ML, и 222-й, но это иномарки класса люкс, удел миллионеров, а последний седан компании Toyota — это просто статусная машина.
8. Как чеченцы относятся к Рамзану Кадырову?
Как к любому лидеру — по-разному. Но ни один другой глава субъекта не может похвастаться таким количеством собственных портретов, развешенных по всем населенным пунктам. Выражать любовь к руководителю региона в Чечне модно. Здесь носят футболки с Рамзаном, надевают на телефоны чехлы и вешают в машинах вымпелы с его изображением, а надпись «Ахмат» на заднем стекле автомобиля обладает особой силой — ее не снимают даже при запрещенной тонировке.
Иногда чиновники копируют стиль главы Чечни и даже особенности его речи. Рамзан часто употребляет слова «ду хуна», что аналогично дагестанскому «есть же» и не имеет внятного перевода на русский. Это выражение нередко слетает с уст чеченских чиновников.
Нейтрально относящихся к руководству Чечни людей тоже немало. Но они никак не позиционируют себя по отношению к власти, сдержанны в оценках и просто молчат, когда другие произносят слоган «Ахмат — сила».
«Семья мужа — твои хозяева» Жестокое воспитание, похищения и изнасилования — как свадебные традиции на Кавказе побеждают законы
Фото: Магомед Чабаев / «Коммерсантъ»
Не так давно глава Чечни Рамзан Кадыров поручил выделить двум сотням женихов, столкнувшимся с финансовыми трудностями из-за коронавируса, средства на выкуп невест. Цену невесты установили в 50 тысяч рублей. Это одна из многих свадебных традиций, которые до сих пор популярны на российском Кавказе. Есть и другие, гораздо более жестокие — от похищения невесты против ее воли до изнасилования, чтобы она не могла вернуться домой. По просьбе «Ленты.ру» журналистка Лидия Михальченко записала монологи женщин из Чечни и Ингушетии, чтобы узнать больше об их свадебных обычаях и нравах кавказских женихов.
«Муж должен обращаться «эй», а не по имени»
Зарема, 25 лет, Ингушетия
Меня украли в 2013 году. Я была не против выйти за него замуж, была влюблена, но не знала, что он планирует украсть, ругала его. После того как меня украли, с моими родителями шли многочасовые переговоры. Сторона мужа и я сама убеждали отца дать согласие — без него я не могла сделать этот шаг. Отдельная история была потом примирить родных с мыслью, что я замужем, и наладить дипломатические связи.
У ингушей очень сильные обряды избегания (по традиции, жених должен избегать встреч с будущими тещей и тестем — прим. «Ленты.ру»), и родственники со стороны мужа и жены начинают общаться друг с другом только после официального действа, которое называется мероприятием сватов.
На свадьбе я стояла в уголке зала пять с половиной часов подряд, как положено, чтобы вся родня мужа подошла ко мне и что-то пожелала. Ноги затекли, ломило спину, было жарко и дышать тяжело. Сестра свекрови сказала, что отведет меня куда-то отдохнуть, но ее отвлекли, и она забыла. Тут пришла новая порция родни, я осталась стоять. Как мумия, вся закутанная в белое. Как памятник. Проявлять активность не положено.
Фото: Елена Афонина / ТАСС
Гости решили мне «развязать язык». Такой свадебный обычай — добиться, чтобы невеста заговорила. Например, суют деньги — надо принять, или, такое на свадьбах нередко бывает, подходит гость со стаканом воды для повода и спрашивает: «Ты мне даешь разрешения выпить эту воду?» И она тогда вынуждена ответить: «Пей на здоровье». У моих родственниц было, что родственники мужа на свадьбе вуаль поднимали невесте и ее рассматривали. Мне надарили денег, которые я должна была отдать свекрови.
Вечером все по новой. Пришли друзья жениха, меня опять отвели в угол стоять на три часа. Некоторые гости заявляли, что я страшная — прямо вслух. Говорили, что жених красивее меня, что я «загубила парня». Я тогда поразилась: о чем они, какого парня? Я была едва после школы, а ему за тридцать, это был его третий брак! Но потом я узнала, что это обычная практика. Юным девушкам, даже если засватал лысый пятидесятилетний разведенец, тоже говорят «сгубила парня».
Наутро после свадьбы и у чеченок, и у ингушек есть обязанность подмести двор, еще до зари. Желательно свой и соседский, как Тимур и его команда. Встать надо раньше свекрови в любом случае. За поведением младшей невестки пристально следят. Я просто не ложилась спать в ночь свадьбы.
У бывшего был очень властный отец, дома его все слушались, и меня он переименовал. Ему нравилось имя Хава, а меня зовут иначе. Родственники, зовущие меня прежним именем, навлекали на себя гнев свекра, и я всех предупредила, что при нем ко мне лучше обращаться просто «ты». Ему никто не смел перечить. Глава клана все-таки, это много значит. Я помню свое чувство безысходности от несправедливости, не могла это принять. А потом свекровь убедила мужа, что в Коране, в какой-то суре, упоминается мое оригинальное имя — значит, оно достойное. Он согласился. Я ликовала, что мне вернули частичку себя.
По традиции, супруг не имеет права называть жену по имени, особенно в присутствии посторонних. Он должен обращаться «эй», либо «женщина», некоторые говорят «зуда» — в переводе «жена». И женщина не имеет права по именам называть родню мужа. Придумываются какие-то прозвища. Если у мужа несколько братьев, надо их как-то по-разному называть. Допустим, «старший», либо как-то трансформировать имена. У мужа была сестра Марина, а я ее называла «малинушкой». Других сестер я звала по-ингушски «красивая девушка», «хорошая девушка», «добрая девушка» либо тоже «старшая», «младшая» — такой этикет.
Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
Две тети моего мужа говорили мне, что я страшная. Это не только мой случай — соседке, молодой невестке, то же самое приходилось слышать, и моим подругам от семей мужей. Хотя грубое обращение с невесткой ингушский эздел (свод традиционных правил — прим. «Ленты.ру») резко порицает. Прямых оскорблений я не слышала, гнобят по-другому: воспитывают, придираются, требуют порой противоположных вещей, чтобы было чем попрекнуть. Если за девушкой кто-то есть, за это может прилететь — если у нее мощный клан, родные впрягутся, ведь это не только ее, а всю семью оскорбляют. А если за ней никого нет, чего угодно можно ждать.
Когда я пожаловалась своей семье на супруга, никто не вмешался. Родные братья живут далеко, а двоюродный сказал, что теперь семья мужа — мои хозяева. Уживайся или разводись.
Мало того что на нас лежат эти повинности, в традиции нет каких-то благ для новобрачной. Например, нет медового месяца и свадебного путешествия. Сейчас это практикуют состоятельные люди — куда-то ездят. Но не сразу после свадьбы. Это не принято, неприлично. Первые дни молодая жена должна стесняться, она присесть не имеет права, надо стоять все время, особенно перед старшими. Невестка не имеет права на собственное время, не может сама определять, когда отдохнуть, когда зайти в свою комнату. Она — бесплатный трудовой ресурс, да. Патриархат именно в этом: молодые женщины на самой низшей ступени и всех должны обслужить.
Девочкам внушается, что чем скромнее у нее запросы, тем более она богоугодна. А мужчина может безнаказанно свалить в закат, даже не разводясь. Или позвонить старшим родственникам жены и просто на словах объявить развод по телефону. Такое бывает в Ингушетии, даже если у них уже шесть детей и семья без крыши над головой. Причем все годы брака он может запрещать ей работать и учиться.
Мне муж с ходу зарядил пощечину уже на третий день моей жизни в их доме, когда увидел одежду, которую я привезла. «Что ты привезла? Я разрешаю только длинные юбки, длинные рукава и большой платок». Но я даже не успела ничего из этого поносить. До свадьбы он меня видел в привычном облике — юбка до колен, тонкая полоска косынки на распущенных волосах, блузка с рукавами по локоть.
Я смешливая была очень в юности. Однажды я смеялась, болтая с его родственницей и ее сыном во дворе. Муж подошел ко мне с каменным лицом и сжал локоть до синяка. Потом объяснил: громко смеялась.
Сколько раз я простужалась, когда бегала зимой от дома к кухне, которая у мужа была отдельным флигельком во дворе, — готовка, стирка, все там! Подавать мужу и его родителям надо горячее и сейчас приготовленное. Поэтому бегаешь сотню раз через этот двор. Разве что они решат поесть в кухне, тогда проще.
Фото: Магомед Чабаев / «Коммерсантъ»
Мой брак длился два года. Муж мне прислал развод по СМС. Я осталась ни с чем. Мне и правда было неудобно чего-то требовать, хотя я работала в браке и вкладывалась в общее имущество. По шариату в случае развода женщине полагается очень много, а вот получит ли она это — зависит от ее родителей: насколько они могут показать характер и потребовать исполнения условий. Муфтият может встать на сторону женщины, но не вправе принудить, наложить санкции. У них нет инструментов.
Я всегда боялась, выйдя замуж, что будут дети, а я даже не успела окончить колледж, только школу. Накоплений и недвижимости у меня нет. Дом деда отошел брату — ему надо семью заводить, так мама сказала. Поэтому поступила в университет сразу после развода.
Теперь я дипломированный социолог, учусь в аспирантуре и изучаю нашу культуру изнутри. У нас тут смешались все виды патриархата. Например, патриархат сыновей — он проявляется в том, что мужчины хотят все «ништяки» предыдущих патриархальных поколений и при этом не хотят нести никакой ответственности, которую несли предыдущие поколения мужчин. Патриархат отцов подразумевает обязанность мужчин обеспечивать семью, брать на себя тяжелую работу, а патриархат сыновей другой — они хотят полного подчинения женщины и обслуживания, но не хотят быть обязанными взамен. Например, когда речь заходит о домашней работе, забывают, что по исламу она мужчине не чужда, и сразу прыгают на вайнахские традиции, где мужчине зазорно взять на руки ребенка, пойти с женой в магазин, развесить постиранное белье.
«Палил в воздух в честь молодоженов — попал в плечо сестре»
Обо мне произошел довольно простой разговор. Есть фиксированная муфтиятом сумма выкупа — 40 тысяч рублей. Все, что сверху, дают по возможности. Поэтому не было долгих торгов, а была принятая в таких случаях дипломатическая беседа: отдают или нет. Мой отец сказал «да», и сваты еще покушали и попили чаю. Если отец невесты отказывает, угощение им не предлагают.
Пришлось прятаться. У вайнахов, когда девушку сватают, она нигде не фигурирует, сидит у себя в комнате. Мужчины решают, за сколько выкупают, девушка не свидетель этого. Меня засватали по исламу, и я его знала, мы обоюдно хотели пожениться.
Свадьбы играют в двух актах. Первая свадьба — в доме невесты, а другая, когда невесту забрали, в доме жениха. В каждом роду есть активные женщины, которые постоянно организуют свадьбы, находят ресторан, артистов зовут, готовят дом для торжества.
Фото: Саид Царнаев / Reuters
Многие этого не одобряют, но явление не изжило себя. Начинаешь спорить, поборники всего традиционного говорят: «Ты пытаешься разрушить нашу идентичность, наше славное прошлое, ты раздуваешь единичные случаи». Очень сложно понять, что заставляет людей держаться за такую привычку, когда на чаше весов безопасность близких и их собственная. Разве одна сохраненная жизнь не стоит отказа от такой «русской рулетки»?
За мной на свадьбу ехали в село. Есть обычай в Ингушетии и Чечне — перекрывать дорогу кортежу, который едет за невестой. Дети просят выкуп за проезд, им дают какую-то мелочь. Если в это время кто-то торопится, может, в больницу или роддом, может попасть в эту пробку.
Есть еще забава, уходящая корнями во времена гужевого транспорта, когда всадники из семьи жениха конкурировали за место в кавалькаде рядом с повозкой невесты, что считалось признаком особой удали. Наездники состязались, кто поедет рядом с невестой и кто дольше продержится. В XXI веке вместо лошади автомобиль, и часто слышишь о ДТП со смертельными исходами на свадьбах. Защитники традиций взяли манеру бороться и за этот обычай. Хотя сам факт, что он создает угрозу, уже достаточное основание, чтобы избавиться от него. В этом смысле мне повезло: были аварийные ситуации в кортеже, но всерьез никто не пострадал.
Самым сложным для меня было соблюдение бытового этикета после свадьбы. Например, спать ложиться не раньше, чем ляжет свекровь. Особенно это тяжело через три-четыре месяца после свадьбы, когда ходишь с первой беременностью. Слабость, токсикоз, но готовка, уборка и демонстрация уважения ко всем родным — само собой.
У нас любая проблема лечится женитьбой. В Чечне, по-моему, это национальный спорт — всех переженить. Парень наркоман? Родителям будут советовать его срочно женить. Алкоголик — женить, шляется непонятно где — то же самое! Девушкам советуют замужество от хандры, от проблем с родителями, от экономических сложностей и безработицы. И почему наши люди так уверены, что вступление в брак — решение всех проблем? Мне повезло — мой муж не диктатор и не тиран, мы благополучно выехали из Чечни и живем теперь в другом регионе. Но некоторые мои подруги попали в семьи, где мать мужа всем заправляет, а муж не спорит с мамой — делай с невесткой что хочешь.
Вообще, пока на Кавказе не поймут и не научатся ставить человеческую жизнь, права и свободы выше всех этих представлений, так и будут шокировать себя и других всем этим безобразием. Когда наши мужчины ввязываются на пустом месте в драку или стрельбу, мы говорим или пишем про это в соцсетях: «дебилы». Но если критикуешь любую традицию, на тебя сыплются упреки: «Ты что, хочешь быть как русская?».
«В позднесоветские времена давали десять рублей за невесту»
Патимат, сваха, Чечня — Ингушетия, 56 лет
Фиксированная такса выкупа — не новое явление. В позднесоветские времена давали десять рублей за невесту. По исламу сумма может быть минимальной, хотя бы символической. На Кавказе деньги обычно идут на покупку вещей для невесты.
Выкуп невесты — это не купля-продажа, это деньги, которые отдаются невесте. Есть квота — муфтият установил 40 тысяч, официальный потолок, несколько лет назад. Сейчас урду (выкуп) в Чечне и Ингушетии колеблется от 25 до 40 тысяч рублей. Но, например, мой брат дал полмиллиона рублей за девушку. Невесте дал — и отдельно калым 40 тысяч.
Это ритуал. Старики рода жениха вручают деньги отцу невесты, а потом так, чтобы старики не видели, отец или дядя жениха отдают, сколько хотят, невесте или ее матери в руки.
Обычно от этого момента до свадьбы проходит месяц. Потом назначают день, обычно воскресенье, и едут на красивых машинах, нарядные, забирать девушку. В Ингушетии целая вереница машин, а в Чечне Кадыров наложил ограничения: только два автомобиля.
Меня саму украли, а уже потом отдали отцу калым. Мой муж сказал, чтобы мои родители ничего не привозили, никакого приданого. Он был состоятельный человек, полностью обеспечил. Другие придираются, смотрят, что девушка привезла с собой, оценивают.
Невесту ведут на место, где она будет стоять все время празднования чеченской свадьбы
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
В исламе женщина вправе требовать махр — имущество, которое жених дает невесте и при разводе оно остается у нее. Я бы так сказала: на Кавказе это — пародия на махр. Согласно религии, это подушка безопасности для женщины. Например, в Пакистане это 600 граммов золота. Половину мужчина выплачивает при заключении брака. А если случается развод, муж обязан заплатить вторую половину. Это обязанность по закону. То есть не захочет сам — суд его принудит. А у нас на Кавказе наши набожные авторитеты любят говорить про финик в качестве махра или даже косточку от финика. В мечетях на Кавказе на проповедях говорят: та девушка благонравна, которая в качестве махра просит косточку финика.
На Кавказе считается, что девушка может попросить деньги у будущего мужа, но о гарантиях говорить не принято, не оценят, засмеют. Брачного договора не существует. После мусульманской женитьбы кто хочет — тот идет в загс. Но это если документы какие-то нужны. В целом юноши, мужчины чаще ищут возможность вступить в брак, чем девушки.
Молодежь выкручивается как умеет. Кто-то до сих пор ворует невест, кто-то уезжает и ищет девушек в других регионах. Но чаще всего невесту крадут не из-за того, что нет денег на выкуп, а потому, что родители ее не отдают. В наши дни если похитил девушку — обяжут платить штраф, миллион рублей в мечеть. Это рассматривается как похищение, преступление.
Родители могут не согласиться на брак дочери, потому что сами хотят выбрать жениха. У них свои виды на претендентов. У нас говорят «нашел дочке хорошее место», имея в виду замужество. Еще особенность — говорят, прямо переводя на русский, «она за ними» замужем, но не «за ним». То есть предполагается, что за целой семьей, что женщина растворяется там, в тейпе мужа. К сожалению, не все семьи дают дочерям настоящую свободу выбора. По исламу запрещено на девушку давить. Сейчас чаще выдают за того, за кого девушка хочет, отказов почти не бывает.
В мои 17 лет ко мне сватался 40-летний друг дяди. Я отказала. А потом меня украл будущий муж. Его самого я потом неделю не видела, зато сразу пришли старики и спрашивают, согласна я или нет. Я молчу, потому что нельзя вслух говорить «да», неприлично. Молчание — знак согласия. Меня верно поняли. Если девушка отказывается, ее отвозят домой.
В некоторых случаях ее снова похищают, и тогда это может плохо кончиться. Были инциденты со стрельбой и убийствами. В отношении похитителя могут возбудить уголовное дело, сейчас очень серьезно к этому относятся. Поэтому парень должен тысячу раз подумать, прежде чем красть. Сейчас этого практически не делают даже по сговору.
В последние год-два я не слышала, чтобы кто-то воровал невест. Хорошо, что это запретили. В каждом селе — имамы, которые несут ответственность за это. В Чечне с этим особенно строго. Могут даже выдворить из села семью, которая удерживает девушку. Если в итоге ее забрали родители, то похититель платит 200 тысяч рублей. А если девушка все-таки осталась в этой семье, то это уже миллион. К сожалению, девушка может принять решение остаться еще и в том случае, если ее изнасиловали после похищения. Тогда вернуться — позор. Кто хочет все сделать по традиции, сам не приближается к девушке. Ее крадут родственники жениха, а в доме она находится с его сестрами.
В Ингушетии очень важно, чтобы жених не виделся с родителями невесты. Даже бабушек и дедушек со стороны невесты обязан избегать. С сестрами и братьями жены может общаться. В Чечне проще. Зять может видеться с тещей и тестем. В семье моего мужа были строгие порядки, никаких вольностей. Жене не разрешалось садиться за стол с мужем. Мои родители придерживались более либерального образа жизни.
Что было и остается неизменным — девственность. Это самый важный критерий выбора невесты. Если девушка не девственница, ее с позором отправляют домой. В Чечне и Ингушетии проверок перед свадьбой не делают. В Дагестане это практикуют — приводят девушку к гинекологу.
В Ингушетии у баталхаджинцев практикуется женское обрезание. Необрезанную в их обществе замуж не возьмут. Это страшно. Их авторитеты говорят, что девушка не должна «получать страсти» с мужчиной, поэтому удаляют самое чувствительное место. Это африканский обряд — превращение человека в тело для рождения детей. Бедные девочки, которым пришлось это пережить!
У нас сейчас молодежь делится на ваххабитов (салафитов) и традиционных мусульман. Салафиты — это новая волна. Они вообще не спрашивают взрослых. Идут и женятся, старики у них не пользуются авторитетом. Они заявляют, что подчиняются только религиозным нормам. В этом смысле жена обязана слушаться мужа, но не родителей. Салафиты не хотят жить с родителями после женитьбы. Они подражают арабам в образе жизни. Часть молодежи обучалась в исламских университетах Ближнего Востока и привезла оттуда их ценности. Они могут отметить свадьбу в ресторане, но без музыки. Суфии же празднуют по старинке — с музыкой и плясками. Обычно на свадебный банкет уходит от 450 до 500 тысяч рублей. Бывает очень интересно и весело.
Я хочу, чтобы остались полезные традиции. Например, в Ингушетии строго придерживаются правила, что младший или единственный сын женится и остается с родителями. По правилам он должен жениться последним, вслед за старшими братьями. Соответственно, когда родители стареют, он и его жена за ними досматривают. Если младший хочет жениться раньше братьев, те должны ему разрешить. Впрочем, мне известны семьи, где родители сами отделяют всех женатых сыновей.
Честно говоря, в последние годы ситуация не радует. В Чечне и Ингушетии безработица, молодежь не работает, у людей материальная неустроенность. Кто побогаче, стараются взять вторую жену. Причем первая может об этом и не знать. Из-за этого драмы с драками бывают, но ни муфтият, ни имамы этого не осуждают.
Развитие свадебных вайнахских тенденций идет сейчас двумя путями. Первый — в сторону европейской раскрепощенности, второй — в подражание арабам, в религиозность. Примерно 50 на 50. Вот только в загс у нас вообще почти не ходят. Помнится, лет десять назад в Ингушетии власть взялась внедрять женитьбу во дворцах бракосочетания после визита к мулле. Но не прижилось. Народ не понял.