Во что играл пушкин
Никакая игра не доставляет столь живых разнообразных впечатлений, как карточная, потому что во время самых больших неудач надеешься на тем больший успех, или просто в величайшем проигрыше остаётся надежда, вероятность выигрыша. Это я слыхал от страстных игроков, напр., от Пушкина (поэта). Пушкин справедливо говорил мне однажды, что страсть к игре есть самая сильная из страстей.
Подпись: Ал. Н. Вульф. Дневник.
Псковский помещик И.Е.Великопольский, не очень даровитый поэт и страстный картёжный игрок, выпустил в свет стихотворную «Сатиру на игроков», в которой описывал страшные последствия картёжной игры. Пушкин напечатал в булгаринской «Северной Пчеле» «Послание к В., сочинителю Сатиры на игроков», где высмеивал проповедников, учащих свет тому, в чём сами грешны:
Некто мой сосед,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы! понтировал.
Тебе знаком ли сей проказник.
Существует предположение, что путешествие в Арзрум было целиком запланировано и подготовлено шулерами, а Пушкину отводилась роль «свадебного генерала», своего рода приманки, на которую можно было приглашать цвет местного дворянства (с тем, чтобы вовлечь в игру и обыграть).
Поездка Пушкина на Кавказ и в Малую Азию могла быть устроена, действительно, игроками. Они, по связям в штабе Паскевича, могли выхлопотать ему разрешение отправиться в действующую армию, угощать его живыми стерлядями и замороженным шампанским, проиграв ему безрасчётно деньги на его путевые издержки. Устройство поездки могло быть придумано игроками в простом расчёте, что они на Кавказе и Закавказьи встретят скучающих богатых людей, которые с игроками не сели бы играть и которые охотно будут целыми днями играть с Пушкиным, а с ним вместе со встречными и поперечными его спутниками. Рассказ без подробностей, без комментариев, есть тяжёлое согрешение против памяти Пушкина. В голом намёке слышится как будто заподозривание сообщничества Пушкина в игрецком плане. Пушкин до кончины своей был ребёнком в игре и в последние дни жизни проигрывал даже таким людям, которых, кроме него, обыгрывали все.
Подпись: кн. П.Вяземский. Собр. соч., 515.
Сам же Пушкин в игре демонстрировал неизменное благородство и нравственную чистоту. Об этом свидетельствует два случая.
У Пушкина был дальний родственник некто Оболенский, человек без правил, но не без ума. Он постоянно вёл игру. Раз Пушкин в Петербурге (жил тогда на Чёрной речке; дочери его Марье было тогда не более 2 лет) не имел вовсе денег; он пешком пришёл к Оболенскому просить взаймы. Он застал его за игрою в банк. Оболенский предлагал ему играть. Не имея денег, Пушкин отказывался, но принимает вызов Оболенского играть пополам. По окончании игры Оболенский остался в выигрыше большом и по уходе проигравшего, отсчитывая Пушкину следующую ему часть, сказал: «Каково! Ты не заметил, ведь я играл наверное!» Как ни нужны были Пушкину деньги, но услышав это, он, как сам выразился, до того пришёл вне себя, что едва дошёл до двери и поспешил домой.
Подпись: П.В.Нащокин по записи Бартенева. Рассказы о Пушкине, 46.
С.Д.Полторацкий несколько раз просил у Пушкина писем к нему Рылеева, чтобы списать их. Пушкин всё отказывался, обещаясь подарить ему самые письма. Раз за игрою Полторацкий ставил 1000 р. асс. и предлагал против этой суммы поставить письма Рылеева. В первую минуту Пушкин было согласился, но тотчас же опомнился, воскликнув: «Какая гадость! Проиграть письма Рылеева в банк! Я подарю вам их!».
Подпись: А.И.Герцен. Полярная звезда на 1861 год. Лондон, 1861 г.
Как и многие игроки, Пушкин был щедр и суеверен.
Пушкин очень любил карты и говорил, что это единственная его привязанность. Он был, как все игроки, суеверен, и раз, когда я попросила у него денег для одного бедного семейства, он, отдавая последние пятьдесят рублей, сказал: «счастье ваше, что я вчера проиграл».
Подпись: А.П.Керн.
Можно предположить, что Пушкин, отдавая 50 рублей, не собирался играть, т.к. в противном случае он был бы вынужден огорчить Анну Петровну отказом, несмотря на свои нежные к ней чувства. Вообще (к негодованию женщин), нужно сказать, что увлечение Пушкина картами было сильнее, чем увлечение женщинами.
Пушкин, во время пребывание своего в Южной России, куда-то ездил за несколько сот вёрст на бал, где надеялся увидеть предмет своей тогдашней любви. Приехал в город он до бала, сел понтировать и проиграл всю ночь до позднего утра, так что прогулял и все деньги свои и бал, и любовь свою.
Подпись: кн. П.А.Вяземский. Старая записная книжка.
Как и подавляющее большинство игроков, Пушкин постоянно испытывал денежные затруднения.
В 1830 г. Пушкин, кажется, проигрался в Москве, и ему понадобились деньги. Он обратился ко мне, но у меня их не было, и я обещался ему перехватить у кого-нибудь из знакомых, начиная с Надеждина, который собирался издавать тогда «Телескоп».
Подпись: Погодин. Утро. Литературный и политический сборник, издаваемый М.Погодиным. М., 1868 г.
Как ищу я денег Пушкину: как собака!
Подпись: М.П. Погодин. Дневник, 13 июня 1830 г.
Пушкин и карточные игры
Когда в одном месте собирают для обучения много молодых людей одного возраста, эти молодые люди всегда ищут возможность как-то разнообразить свои серые будни. До сих пор помню, как на первом курсе университета мы пристрастились к преферансу и в первые же длинные выходные-праздники расписали пулю на сто очков. Играли мы весь день и ещё часть ночи.
Пушкин ощутил тягу к карточным играм ещё в Лицее. Но отсутствие денег и постоянный надзор гувернёров не давали возможности лицеистам проводить за этим занятием длительное время.
Всё изменилось, когда Пушкин окончил Лицей, получил назначение в Коллегию иностранных дел и жил в квартире, которую его родители снимали в Санкт-Петербурге в доме № 185 на набережной реки Фонтанки. В этой квартире молодой поэт занимал небольшую комнатку с одним окном во двор. Государственной службой Пушкин себя не утруждал, в учреждении своём появлялся нерегулярно. Зато театры, балы и светские вечера посещал много и часто.
Один из сослуживцев Пушкина по Коллегии иностранных дел, Никита Всеволожский, постоянно собирал друзей и знакомых в своём особняке на Екатерингофском проспекте. На таких встречах обсуждалась общественно-политическая жизнь в России, зачитывались новые стихи, шли жаркие дебаты по поводу театральных премьер. Но дискуссии почти всегда сопровождала карточная игра.
Никита Всеволодович Всеволжский. 1824 год.
Как писал сам Пушкин, «Всеволожский играет; мел столбом! Деньги сыплются!» Но Всеволожскому было на что играть — его отец унаследовал от дяди очень большое состояние. А вот родители Александра Сергеевича таким похвастаться не могли.
Именно Всеволожскому Пушкин проиграл в штосс рукопись своего первого сборника стихов, подготовленного к печати. Александр Сергеевич задумал издать его по подписке и уже продал три десятка билетов, обладатели которых должны были получить книгу после издания. Но во время карточной игры, когда закончились деньги, азартный поэт поставил на кон свою рукопись, оценив её в тысячу рублей, и проиграл.
Помимо этого в ноябре 1819 года Пушкин взял взаймы под карточные долги две тысячи рублей, а три месяца спустя — ещё пятьсот рублей. Если учесть, что его жалованье в Коллегии иностранных дел составляло 600 рублей в год, то понятно, что жил поэт явно не по средствам.
Наталья Нестерова. «Игроки в карты». Пушкин изображен за игровым столом.
Пушкин играл и в вист, и даже в дурака, но больше всего ему нравились те карточные игры, в которых можно было испытать судьбу — те, где решающую роль играла случайность. В первой половине XIX веке в России дворяне чаще всего играли в штосс (известный также как фараон или банк: если играли вдвоём — это был штосс, если игроков было больше — игра уже называлась банком). Вот вкратце правила этой игры.
Сначала договаривались о размере минимальной ставки, которая называлась начальным кушем. У каждого игрока была своя колода из 52 карт. Один из игроков назывался понтёром. Он должен был выбрать из своей колоды карту и, не показывая её второму, положить на стол рубашкой кверху и назначить ставку, которая именовалась просто кушем. Сделать это можно было, положив деньги на эту карту, или назвав сумму, или записав её мелом на сукне. Если понтёр никак не объявлял куш, играли на начальный.
Второй игрок был банкомётом. Узнав куш понтёра, банкомёт мог отказаться от игры, посчитав ставку завышенной. Если же банкомёт соглашался играть по такой ставке, он доставал, как правило, свежую колоду, распечатывал её и предлагал понтёру разделить колоду надвое. Сейчас такая процедура именуется сдвигом, а в XIX веке её называли «подрезкой». По этому обычаю слово «подрезать» на жаргоне игроков означало «играть в штосс». Сама же колода банкомёта именовалась штоссом, как и сама игра.
После того, как понтёр подрезал колоду банкомёта, последний переворачивал её лицевой стороной вверх и сдвигал верхнюю карту на полкарты вправо таким образом, чтобы все понтёры могли видеть первую и вторую карты. В штоссе эти карты назывались терминами лоб и соник. Правило сдвигать карту именно вправо не случайно: обозначение масти и достоинства карты находится обычно именно в левом верхнем углу карты.
После этого понтёр должен был открыть свою карту. Допустим, ранее он выбрал тройку. Если лоб в штоссе оказывался тройкой (масть значения не имела), то выигрывал банкомёт. В таком случае говорили, что «тройка бита». Если же лоб был не тройкой, но тройкой оказывался соник (аналогично, масть значения не имела), то выигрывал понтёр. В таком случае говорили, что понтёр «угадал или выиграл соника». Ещё на жаргоне игроков такая ситуация называлась «банкомет отпустил тройку» или «тройка дана» или «тройка есть» или «понтёр угадал тройку».
Шипицова Елена. Иллюстрация к драме М. Ю. Лермонтова «Маскарад».
Если ни лоб, ни соник не совпадали с картой, загаданной понтёром, то их сбрасывали на стол (это называлось термином «метать штосс») и игровой процесс повторяли со следующей парой карт. Каждая пара карт именовалась абцугом.
Штосс метали до тех пор, пока не повстречались все карты, на которые сделаны ставки.
Игрок, выиграв ставку, мог не забирать деньги со стола, а загибать уголок карты. Это означало, что он прибавляет выигрыш к своей прежней ставке, т. е. следующая ставка делалась вдвое больше предыдущей. Для увеличения ставки вдвое понтёр загибал один угол карты. Если же он хотел увеличить ставку вчетверо — то загибал два угла.
В черновом варианте ХVII строфы второй главы «Евгения Онегина» был такой фрагмент, не вошедший в окончательный вариант романа:
Дремал усталый банкомет.
А я [нахмурен] бодр и бледен,
Надежды полн, закрыв глаза,
Гнул угол третьего туза.
Ещё случалась ситуация, когда понтёр задумал одну карту, а клал на стол другую. Тогда говорили, что «понтёр обдёрнулся». Вспомним «Пиковую даму»:
Иллюстрация А. Н. Бенуа к «Пиковой даме». 1910 год.
Германн стоял у стола, готовясь один понтировать противу бледного, но всё улыбающегося Чекалинского. Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Германн снял и поставил свою карту, покрыв ее кипой банковых билетов. Это похоже было на поединок. Глубокое молчание царствовало кругом.
Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз.
— Туз выиграл! — сказал Германн и открыл свою карту.
— Дама ваша убита, — сказал ласково Чекалинский.
Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдернуться.
Результаты игры в штосс или в банк, теоретически, были случайными. На практике же за счёт подрезки и ловкости рук при сдвиге колоды опытный шулер мог сделать верхней картой (именуемой термином лоб) любую наперёд заданную. Таким образом шулеры регулярно обирали азартных игроков типа Пушкина, не умеющих вовремя остановиться.
Но вернёмся к Александру Сергеевичу. Весной 1820 года Пушкина выслали в Кишинёв за эпиграммы на Аракчеева, архимандрита Фотия и императора Александра I. Скучная жизнь на окраине империи заставляла поэта постоянно искать острых ощущений за карточным столом.
Пушкин в Кишинёве. Рисунок Бориса Лебедева. 1949 год.
Как рассказывал историк Пётр Иванович Бартенев, в 1822 году Пушкину довелось играть с одним из братьев Зубовых, офицером генерального штаба. Молодой поэт предположил, что Зубов мошенничает и, проиграв ему, по окончании игры очень равнодушно и со смехом стал говорить другим участникам, что ведь нельзя же платить такого рода проигрыши. Слова эти разнеслись, вышло объяснение, и Зубов вызвал Пушкина на дуэль.
Во второй половине 1822 года с Пушкиным случилась новая неприятная история. За картами, повздоривши с кем-то из кишинёвской молодежи, молодой поэт снял сапог и ударил его подошвой по лицу оппонента. В этом случае до дуэли дело не дошло, и исполняющий обязанности губернатора Бессарабской области Иван Никитич Инзов отослал обоих бузотёров с поручениями в разные отдалённые города.
А рукопись своего первого поэтического сборника Пушкин вызволял с помощью брата. Именно Льву Сергеевичу пришлось договариваться со Всеволожским. Тот был не против отдать стихи своего приятели и за полцены, и даже даром, но тут уж взыграла гордость Пушкина. На такое не соглашался он сам. А письма тогда ходили долго. Одним словом, эта книга была издана на пять лет позже, чем могла бы. И всё из-за карт!
Лев Сергеевич Пушкин. Карандашный рисунок А. О. Орловского. 1820 год.
Случай с рукописью первого поэтического сборника ничему не научил Пушкина. В 1827 году он сел играть в штосс с Александром Михайловичем Загряжским, тестем брата, и проиграл ему все деньги. Охваченный азартом поэт пожелал отыграться, поставив на кон рукопись пятой главы «Евгения Онегина». Ставка была принята, так как помимо художественных достоинств, рукопись имела и реальную стоимость (издатель платил Пушкину 25 рублей ассигнациями за строку)! Очредная партия штосса привела к тому, что Пушкин снова проиграл: рукопись перешла к Загряжскому. И тогда Александр Сергеевич поставил на кон ящик с дуэльными пистолетами… Лишь после этого капризная дама-удача улыбнулась ему: он последовательно отыграл рукопись, свой денежный проигрыш, да ещё тысячи полторы живых денег!
Однако же, на этом приключения пятой главы не закончились. Вскоре Пушкин отправился в Санкт-Петербург и по дороге потерял злосчастную рукопись. Хватившись пропажи, Александр Сергеевич пришёл в отчаяние — он уже уничтожил черновики, а по памяти восстановить текст не мог!
Спас его брат, обладавший феноменальной памятью. К счастью поэта, Лев Сергеевич читал пятую главу «Онегина», а ещё он слышал её в исполнении Александра Сергеевича. Этого оказалось достаточно. Лев Сергеевич в точности восстановил текст по памяти и переслал его брату.
С картами связана и не самая приятная история, в которой оказался замешан Пушкин. В апреле 1829 года поэт сватался к Наталье Гончаровой посредством Фёдора Ивановича Толстого. Неопределённый ответ матери девушки заставил Пушкина страдать, «свёл с ума», как писал он сам. Сам же Александр Сергеевич заблаговременно уехал в армию Паскевича, на Кавказ, где в то время шла война с Турцией. Но Паскевич, занятый войной с турками, не желал быть ещё и нянькой импульсивному поэту и уговорил того отправиться в безопасное место, в Тифлис.
Управляющий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александр Николаевич Мордвинов писал 21 марта 1829 года своему начальнику графу Бенкендорфу:
Существует предположение, что путешествие в Арзрум было целиком запланировано и подготовлено шулерами, а Пушкину отводилась роль «свадебного генерала», своего рода приманки, на которую можно было приглашать цвет местного дворянства с тем, чтобы вовлечь в игру и обыграть.
Господин поэт столь же опасен для государства, как неочиненное перо. Ни он не затеет ничего в своей ветреной голове, ни его не возьмёт никто в свои затеи. Это верно! Предоставьте ему слоняться по свету, искать девиц, поэтических вдохновений и игры. Можно сильно утверждать, что это путешествие (на Кавказ) устроено игроками, у коих он в тисках. Ему верно обещают золотые горы на Кавказе, а когда увидят деньги или поэму, то выиграют – и конец.
А вот что писал об этом князь Пётр Андреевич Вяземский:
Поездка Пушкина на Кавказ и в Малую Азию могла быть устроена, действительно, игроками. Они, по связям в штабе Паскевича, могли выхлопотать ему разрешение отправиться в действующую армию, угощать его живыми стерлядями и замороженным шампанским, проиграв ему безрасчётно деньги на его путевые издержки. Устройство поездки могло быть придумано игроками в простом расчёте, что они на Кавказе и Закавказьи встретят скучающих богатых людей, которые с игроками не сели бы играть и которые охотно будут целыми днями играть с Пушкиным, а с ним вместе со встречными и поперечными его спутниками. Рассказ без подробностей, без комментариев, есть тяжёлое согрешение против памяти Пушкина. В голом намёке слышится как будто заподозривание сообщничества Пушкина в игрецком плане. Пушкин до кончины своей был ребёнком в игре и в последние дни жизни проигрывал даже таким людям, которых, кроме него, обыгрывали все.
Пётр Андреевич Вяземский. Портрет работы Петра Фёдоровича Соколова. 1824 год.
После женитьбы Пушкин пытался взяться за ум, но страсть к карточной игре всё равно то и дело одерживала над ним верх. В 1831 году он проиграл крупную сумму поручику лейб-гвардии Преображенского полка Петру Рындину. За 1833 год поэт спустил в карты 30 000 рублей. В 1835 году проиграл ещё пять тысяч рублей.
После гибели Пушкина император Николай I распорядился, чтобы долги поэта оплатила казна. Одним только частным лицам было выплачено 95 600 рублей. Все карточные долги прошли по этой статье. А суммарная задолженность семьи Александра Сергеевича составила 120 000 рублей. Но зато российская литература получила » Пиковую даму «, которую вряд ли смог бы написать человек, никогда не проигрывавший в штосс.
В заключение хочется привести анекдот про беседу Пушкина с Николаем I. Якобы при встрече с поэтом император спросил:
— Зачем же ты играешь в карты?
— Карты спасают меня от хандры!
— Но что же после этого твоя поэзия? — удивился государь.
— Она служит мне средством к уплате карточных долгов, Ваше Величество.
Азартные увлечения Пушкина
Карт блажь
Нет, я, разумеется, знал, что «солнце русской поэзии» был страстным картёжником — но не до такой же степени! Представьте: в полицейском списке московских картёжных игроков за 1829 год в числе 93 персон значатся, к примеру: «1. Граф Фёдор Толстой — тонкий игрок и планист… 22. Нащокин — отставной гвардии офицер, игрок и буян… 36. Пушкин — известный в Москве банкомёт…». Играя в банк, Александр Сергеевич обычно закладывал руки в карманы и напевал: «Пушкин бедный человек, ему негде взять…». Однажды поэт проиграл 10 тысяч богачу Всеволожскому, платить было нечем, и тогда Пушкин отдал ему свой первый сборник стихов, на который шла подписка, — чтобы тот получал доход с него. К счастью, издание задержалось, и когда поэт предложил Всеволожскому выкупить стихи назад, тот поступил чрезвычайно благородно — отдал без всяких денег!
В другой раз Пушкин познакомился в Москве с известным карточным профи Окунь-Багановским, проиграл ему 30 тысяч рублей — а потом всю жизнь расплачивался по частям. И, отдавая долг, продолжал, разумеется, играть ещё и ещё…
А в Москве, играя в штос по-крупному с Александром Загряжским и оставшись без копейки, предложил, в виде ставки, только что оконченную им пятую главу «Онегина». Проиграв, поставил пару пистолетов — и тут ему стало везти. И главу «Онегина» отыграл, и пистолеты, и ещё полторы тысячи рублей заработал.
Как-то некий господин Полторацкий поставил тысячу рублей ассигнациями и предложил Пушкину внести в качестве ответной ставки письма Рылеева, которые он страстно желал заполучить. И Пушкин в запале согласился! Правда, через несколько минут он опомнился и воскликнул: «Какая гадость! Проиграть письма Рылеева в банк! Я подарю вам их!».
Александр Сергеевич играл всегда по-честному, шулерскими приёмами даже в самые отчаянные времена безденежья не пользовался. Как-то в Петербурге, без гроша в кармане, пришёл пешком к своему дальнему родственнику Оболенскому — профессиональному игроку — попросить денег. Пушкин застал его за игрой в банк, и добрый родственник пригласил поэта играть с ним на пару. В ту ночь они выиграли очень большие деньги. Утром, отсчитывая Пушкину ассигнации, Оболенский усмехнулся: а ты и не заметил, что я играл «наверное» (попросту говоря, жульничал). Пушкин разгневался, бросил выигрыш на стол и немедленно ушёл.
Самая сильная из страстей
Много раз Пушкин давал зарок больше никогда не играть, клялся в этом жене. Но при первом же подвернувшемся случае благие намерения разлетались в пух и прах, и до самой зари он не мог оторваться от зелёного поля. Поэт получал от Смирдина огромные гонорары — но они таяли мгновенно.
Вульфу он так объяснил свою неуёмную любовь к картам: мол, никакая игра не доставляет столько живых и разнообразных впечатлений, как карточная, потому что во время самых больших неудач надеешься на больший успех. И даже при огромном проигрыше всегда остаётся надежда, вероятность выигрыша. Поэтому страсть к игре — самая сильная из страстей…
Странной выдалась первая встреча двух великих поэтов — Пушкина и Мицкевича. Дело было летом. Пушкин, с засученными рукавами рубашки, погружал свои длинные ногти в ящик, полный золота, и редко ошибался в количестве, какое нужно было каждый раз захватить. И в то же время он следил за игрой полными страсти большими глазами. Скучающий Мицкевич взял карту, поставил на неё пять рублей ассигнациями, несколько раз повторил ставку — и удалился восвояси.
Когда псковский помещик Великопольский написал «Сатиру на игроков», в которой описывал страшные последствия картежной игры, Пушкин тут же напечатал в булгаринскои «Северной пчеле» «Послание к Великопольскому, сочинителю «Сатиры на игроков».
Рассказ мой:
Некто, мой сосед,
В томленьях благородной жажды,
Хлебнув кастальских вод бокал,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы! понтировал.
Тебе знаком ли сей проказник?
Муза под мухой
Поэт и толпа шулеров
Когда Пушкин поехал на Кавказ, к нему присоединилась компания очень опытных шулеров. Самому Александру Сергеевичу они никакого урона не нанесли, зато выиграли бешеные деньги утех, кто, услышав о приезде Пушкина, слетелись к нему, как мухи на мёд. По этому поводу злые языки утверждали, что поэт выступал с шулерами заодно. Друзья Пушкина слухи яростно опровергали. Между тем шулера действительно могли спланировать эту поездку и воспользоваться доверчивостью Пушкина. Расчёт простой: на Кавказе множество скучающих богатых людей, которые с обычными игроками-шулерами играть бы не сели — зато они с удовольствием скоротают ночку-другую за игрой с Пушкиным и его якобы приятелями.
А сам Александр Сергеевич впал в большой азарт. Однажды поехал куда-то за несколько сот вёрст на бал, где надеялся увидеть предмет своей тогдашней любви. Приехал в город, сел понтировать — и проиграл всю ночь до позднего утра. И на бал не попал, и деньги все проиграл, и с девушкой не встретился…
Впрочем, на грехи и страсти великих людей, наверное, надо смотреть как-то по-особенному. Сам Александр Сергеевич блестяще написал об этом в письме к Вяземскому: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы! Он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе». А кроме того: если бы не эта любовь к картам, разве смог бы Пушкин написать тот же «Выстрел» или гениальную «Пиковую даму»?
Журнал: Тайны 20-го века №43, октябрь 2010 года
Рубрика: Психология азарта
Автор: Михаил Болотовский