когда отменили слуг в россии в каком году

Прислуга до 1917 года и после 1991 года

Прислуга до 1917 года и после 1991 года в России.
Или историческая рокировка, начатая «большевиками»
и законченная «демократами и либералами».

Исторические аналогии и такие мысли возникли не на голом месте.

Среди гостей передачи была З.Р. Матлашевская, руководитель агентства, подготавливающего домработниц и горничных для состоятельных и богатых семей России.

Молодые жёны богатых мужей, с внешностью американских кукол Барби, делились опытом общения со своей домашней прислугой.
Их чопорное поведение и в какой-то степени, циничные откровения, меня шокировали.
Наше общественное сознание, с начала девяностых, обрабатывали небезызвестные всем Березовский с Гусинским, все моральные принципы были попраны, да и сегодня остаётся ещё много телевизионного «мусора», который разлагает и деморализует наше общество и особенно, нашу молодёжь. Действуют по пословице:»Вода камень точит».
Вот так понемногу, подтачивая ум, совесть и честь российского народа, ставя всё большие препоны для получения достойного, хорошего образования, а следовательно, нахождения и достойной, хорошо оплачиваемой работы, подошли к сегодняшнему времени, когда решили, что пора показать настоящее место этому народу на своём празднике жизни.

Решили, что уже, наверное, созрел русский народ, униженный и не однажды оскорблённый со всех телевизионных каналов, чтобы понять, что он так «генетически плох и такая у него плохая ментальность»(такие выражения позволяют себе телеведущие на российских телеканалах), что самое время научить его заниматься обслуживанием тех, кто после государственного ельцинского переворота, стали одномоментно богатыми.

Решили научить русский народ обслуживать инородцев так, чтобы им жилось в России примерно так же, как русским дворянам в царское время.
Да, они платят этим наёмным работникам, но как относятся они к этим людям?

Если на первых порах, они ещё стеснительно называли обслуживающих их людей «домашними помощницами», приходившими в их дома для выполнения тех, или иных услуг, то чем дальше, тем больше росли претензии и запросы «хозяев» к своей прислуге.
Уже пристраивают им жильё, жилые комнаты для прислуги, чтобы они жили при их домах, как «дворовые люди», берут семейные пары с детьми и, практически, за небольшую плату, порабощают этих людей.

Кто-то желает возвращения крепостного права в России?

Поговаривают же о «дворянских» имениях, а рядом нищие деревни, со спивающимся русским народом, для которого нет ни должного воспитания, ни должного образования, ни приличной работы, ни возможности пробиться на более высокий должностной уровень, потому что нет должной государственной заботы о русском народе в его родном Отечестве.

Привыкай русский народ, учись обслуживать богатые семьи, которые отстроили такие замки, которые не в состоянии сами технически содержать и поддерживать самим в них даже элементарную чистоту, готовить себе еду, растить и воспитывать своих детей, встречать своих гостей и так далее.
Словом, чем не дореволюционные замашки у этих новоявленных «господ» и «голубых кровей дворян»?

Провозгласив курс на «демократию», смогли осуществить самое несправедливое, дикое, бесстыдное расслоение российского общества на бедных и богатых.

Богатыми стало чиновничество при властных структурах и их родственные кланы, с ближним окружением.

Как не вспомнить, какими лозунгами смогли большевики «обаять» русских крестьян и рабочих, совершая государственный переворот в России в 1917 году?

Самые главные из лозунгов были:

В.И. Ленин объявил о национализации и передаче в собственность государства земли, промышленных предприятий, банков, транспорта и объектов недвижимости, которые несправедливо принадлежали высшим сословиям России.

Национализация и планирование способствовали быстрому развитию страны.
А вот с заманчивыми для крестьян и рабочих, лозунгами оказалось не всё так просто, как было заявлено:

Буржуазный строй большевиками был разрушен до основания, а русские дворянские гнёзда инородцы вычистили практически все.
Что же стало происходить в России дальше?
Разрушив до основания «прежний мир», большевики начали строить новый, «свой мир».

Что произошло в России в девяностые годы XX века?
В девяностые, произошёл предательский государственный переворот.

Все мы свидетели, как это происходило.

Трагизм произошедшего состоит в том, что враги страны находились внутри страны. Люди сразу не поняли и не осознали, что страну и народ предали.
Народ, не раз защищавший своё Отечество в открытом бою, не был готов к предательству «троянского племени» в своём тылу.
Врага громили мы извне, но затаился он в стране.

Объявив курс на «демократизацию», новоявленные «демократы» больше не хотели называться интернационалистами и наш многонациональный народ исчез практически со всех МЕДИА ресурсов страны.
Они уже не хотели называться и «товарищами», ведь ограбив Россию, они почувствовали себя «царьками».

При таких «местечковых царьках», честным и приличным людям страны, не находилось места на национально значимых должностях в стране, всё меньше для таких людей оставалось возможностей на достойную жизнь в России.

Страну и народ предали, наше общее Отечество разграбили.
Нашему народу цинично продемонстрировали каково на деле «Каиново братство».

Все мы видим, в чьих руках оказались все ресурсы нашей страны.
Разве наш народ доволен такой исторической рокировкой? Думается, что нет.

Возвращаясь к телепередаче о прислуге в богатых домах России, посмотрим, как трактуется этот термин.

Интересно вспомнить, что подразумевал термин «челядь», кстати, произнесимый на этой телепередаче «Прямого эфира» новоявленными «госпожами».

В России, крепостные, исполнявшие обязанности домашней прислуги, назывались дворовыми людьми.

Кто же стал «господами», а кто зависимым, от этих новоявленных «господ»?

Выкинуты из своих родных гнёзд птицы и птенцы Российской империи.

С девяностых, уже другие птицы стали плести подобные гнёзда в России и уже их птенцы стали бесстыдно показывать себя «хозяевами жизни».

Завершив цикл по исторической рокировке в России, сегодня уже они, с таким бесстыдным апломбом, нанимают в свои дворцы, замки своего тщеславия, российскую прислугу, позволяя себе публично, цинично называть этих людей уничижительным термином «челядь»?

Мы живём в смутное время.
Одна историческая рокировка произошла, когда «большевики» ликвидировали в России класс богатых.
В девяностых, уже их дети и внуки его восстановили, но уже себя назначили в России богатыми.
Очень бы не хотелось, чтобы от переизбытка их наглости в России, не создались бы реальные условия, когда народу терпеть их наглость станет невмоготу и тогда уже будет возможна обратная историческая рокировка, с уже опробованными лозунгами 1917 года.

Источник

Чисто русское лакейство. Социальная история России

осенью 1906 года, возникло Московское общество взаимопомощи домашней прислуги, профсоюз самой бесправной и низкооплачиваемой прислуги в Европе. Многие русские господа считали слуг ничем, взращивая в них желание разрушить все до основанья и стать всем. В конце концов, кухарки поддержали тех, кто обещал им бразды правления государством, а оказавшиеся в эмиграции господа пошли работать таксистами, которые в дореволюционной России считались ничем не лучше кухарок.

В русской армии даже офицерский денщик-ефрейтор мог иметь собственную прислугу из солдат

120 девок за щенка

Испокон веку в России наличие прислуги и ее количество считалось показателем достатка, а значит, и статуса любой боярской, дворянской или купеческой семьи. За ними тянулись и остальные подданные Российской империи. Тон, конечно, задавала аристократия, владельцы обширных поместий и десятков тысяч душ «крещеной собственности». Причем среди них находились господа со столь развитыми потребностями, что без дворни в несколько сотен человек обойтись никак не могли. Исследовавший положение русских крестьян И. Игнатович писал: «У матери И. С. Тургенева, Варвары Петровны, всей дворни было человек 200-300. Среди них были каретники, ткачи, столяры, портнихи, музыканты, пялечницы, коверщицы и т. д.; были особые пажи для различных мелких услуг в комнатах, в которые брались красивые крепостные мальчики».
Иногда потребность в огромном количестве служителей объяснялась увлечениями помещика. Наиболее состоятельные имели огромные псарни (до тысячи собак) и обширные конюшни, где трудились дворовые люди. Любители любовных утех заводили многонаселенные гаремы, включавшие малолеток. А самые просвещенные из аристократов обзаводились крепостными оркестрами, театрами и художественными мастерскими.
Большая дворня требовала и немалых расходов. Квалифицированные дворецкие, повара покупались за огромные деньги, ели с барского стола и даже получали жалованье (от ста до 2 тыс. рублей в год) или подарки. «Дворовая аристократия», в отличие от прочей дворни, нередко ютившейся в усадьбе где попало, жила в отдельных комнатах в барском доме или в домиках поблизости. Такими благами, как правило, пользовались «начальники частей домашнего управления»: управляющие, кухмистер, приказчик, камердинеры, писарь, повар. У уважающей себя состоятельной дамы обязательно была камеристка — горничная, которая обслуживала только свою хозяйку и не делала другой домашней работы. Камеристки обычно одевались в строгом соответствии с последней парижской модой и выглядели иногда лучше госпожи. Они же сопровождали своих хозяек в поездках и путешествиях, в том числе и за границу.
Таким же признаком большого богатого дома было наличие экономки и кастелянши. Первая вела хозяйство, управляла остальной прислугой. Чаще всего экономки служили в домах вдовцов и старых холостяков. Кастелянши ведали столовым и спальным бельем.

Лакействовать во дворце во все времена было престижно и выгодно

Но большинству дворян многочисленная прислуга была не по карману. Ведь из 1850 тыс. российских дворян, как свидетельствовала статистика середины XIX века, лишь 130 тыс. имели землю и крестьян. Но и те, кто по праву мог называться помещиком, но имел за душой всего несколько десятков хлебопашеских душ, довольствовались скромной дворней — не более пяти человек: лакей и кучер, кухарка, горничная и няня при детях.
Малочисленная дворня размещалась обычно в двух комнатах: мужчины — в передней, женщины — в девичьей. В обязанности горничных входили уборка комнат, помощь хозяйке и ее дочерям при одевании и раздевании. Горничные и на стол подавали, если не было лакея.
Лакей прислуживал прежде всего барину — был у него на побегушках, а чаще, как свидетельствуют мемуары, спал на сундуке в передней. С приходом тепла у него появлялась важная миссия — спасать барина во время приема пищи от насекомых (бить мух). А кухарки не только стряпали, но и мыли полы в господском доме.
Но даже такая прислуга была чрезмерной для захудалых помещиков и служилых дворян, вовсе не имевших крестьян. Офицеры нередко переодевали в ливреи своих солдат. Но такие трюки неизменно вызывали насмешки окружающих.
Некоторым обнищавшим, разорившимся или просто малоземельным дворянам прислуга была совсем не по карману, но статус и привычка обязывали ее иметь. И тогда дворню попросту переводили на «подножный корм» и самообеспечение. Валенки или армяк домашней прислуге не полагались, и, появись нужда пойти куда-нибудь зимой, горничная или лакей просили их у кого-нибудь Христа ради. Некоторые помещики годами держали дворню на хлебе и воде, искренне считая, что крестьяне двужильные — и так не умрут.
«Пойманные беглые дворовые княгини Мансуровой (Нижегородской губ.) показали,— писал И. Игнатович,— что разбежались, будучи не в состоянии переносить голод от мало выдаваемой госпожой пищи».
Отношение владельца к «крещеной собственности» зависело от степени, как тогда говорили, нравственного развития помещика. Абсолютная власть над крепостными развращала. В любую минуту любой человек из дворни, как и любой крепостной, мог быть продан, проигран, подарен, сослан или избит, смещен с должности и отправлен на грязные работы. К примеру, дочь мелкопоместного дворянина О. Корнилова вспоминала, как у ее отца появился лакей: «Был очень невзрачный на вид, почему его и подарил нам прежний барин». Отдарили знакомого борзой собакой. Обмен дворовых на борзых был распространенным делом среди русских помещиков, шокировавшим иностранцев и просвещенных соотечественников. Иногда за собак отдавали целые села, так как борзой щенок мог стоить 3 тыс., а крепостная девушка — 25 рублей.

Каждый дворянский босяк был обязан иметь прислугу, пусть и живущую впроголодь

Хотя девушки и были не самым дорогим товаром, работали они в хозяйстве больше всех. В душных, тесных девичьих они постоянно плели кружева и вышивали. А иногда судьба в придачу к любвеобильному барину или вместо него посылала им психически нездоровую барыню, и тогда приходилось выносить и ее причуды. Про одну помещицу рассказывали, что она на каждом шагу, каждую минуту щипала и рвала дворовых баб и девок. Вид крови приводил ее в бешенство. «Как только увидит, что из носа, изо рта полилась кровь, она вскочит и, уже без памяти, рвет щеки, и губы, и волосы. Повалит девушку и, как зверь, начнет мять, рвать все, что под ней. Щиплет, хлещет, рвет, доходя до полного бешенства. Оторвется уже тогда, когда сама выбьется из сил, и упадет на стул совсем обессиленная и стонет».
Причем подобные случаи отнюдь не были чем-то из ряда вон выходящим. На протяжении многих лет до отмены в 1861 году крепостного права «всеподданнейшие отчеты» жандармов Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии пестрили сообщениями о зверствах помещиков, часто свидетельствовавших о явных психических отклонениях последних. И освобождение крестьян, сделавшее дворовых свободными людьми, не смогло радикально повлиять на их жизнь и условия труда.

С февраля 1861 года вся прислуга в России — около 1400 тыс. человек — стала вольнонаемной. Наемные служители, правда, время от времени появлялись в состоятельных семьях и раньше. К примеру, как вспоминала О. Корнилова, чтобы они с братом были не хуже других и научились «французить», отец выписал им из Москвы гувернантку, знавшую французский язык.

Две трети матерей-одиночек начинали самостоятельную жизнь в качестве прислуги

После этого кризиса хозяйки-американки резко изменили свое отношение к слугам. Их обеспечивали комнатой с ванной; им стали предоставлять журналы, книги, а также лошадей и экипажи для поездок в церковь; по вечерам разрешили принимать гостей; раз в год прислуге стал полагаться отпуск с сохранением жалованья. Все это стало нормой.
В Англии, Шотландии и Америке появились клубы для прислуги, где можно было провести время со своими знакомыми, почитать, иметь общую кассу на черные дни и свое рекомендательное бюро.
В Германии, Австрии и Франции для прислуги был установлен воскресный отдых — полдня один раз в две недели. В России же прислуга всегда воспринималась как неотделимая часть домашнего хозяйства, и минуты отдыха и возможность отлучки со двора она получала как милостыню.
Положение мужской прислуги во всех странах всегда было лучше женской — и работа разнообразнее, и плата за нее гораздо выше. Лакей всегда получал больше горничной, повар — больше кухарки. Было даже такое выражение: «Кухарка за повара». То есть если дом был средней руки и хозяева не могли позволить себе нанять повара, они приглашали квалифицированную кухарку, которая только варила-жарила, а подготовкой продуктов занималась ее помощница.
Наиболее обеспеченной частью прислуги были швейцары, получавшие помимо жалованья чаевые от гостей, размер которых иногда превышал их оклад. Приплачивали швейцарам и извозчики — за право постоять у перспективного дома в надежде заполучить богатого пассажира.

Нередко прислуга ела и пила с барского стола, забывая сообщить об этом своим хозяевам

Предел мечтаний русской наемной прислуги — устроиться в аристократический дом или в Министерство двора. Последнее распределяло нанятых служителей по многочисленным дворцам и казенным учреждениям. При этом каждые два месяца происходила ротация. Всякий слуга, имевший скучную и неквалифицированную работу, на следующий срок получал более интересную должность, а те, кому на прежнем месте не перепадало чаевых, могли рассчитывать на более доходное место. Руководители министерства и управляющие императорскими дворцами по традиции делали сменяемым швейцарам и кучерам денежные подарки.
Впрочем, отдельным категориям прислуги в частных домах жилось ничуть не хуже. Военный министр А. Ф. Редигер, живший, как полагалось тогда, в казенной квартире в министерстве, заехав как-то в свою городскую квартиру, обнаружил, что у него живет и питается за его счет родня всей оставленной на хозяйстве прислуги.
Умели жить и кучера. Петербургский литератор Н. Н. Животов подслушал однажды, как красавец-кучер хвастался перед извозчиками своими способами выжимания из барина лишних рублей:
«Я, почитай, каждый день то рессору чиню, то лошадь кую (общий хохот). Овса положения нет, у меня три куля в неделю на пару идет (громкий смех). Лошадей убирает конюх, мое дело только на козлах сидеть и 30 рублев в месяц, окромя харчей и подарков.
— Ты, поди, сам бы барину 30 рублей в месяц дал,— заметил сосед.
— И 50 дал бы. Да что 50, намедни развинтил рессору у ландо, говорю, сломалась. Велел отправить к мастеру, а я мастеру красненькую в зубы и счет на 118 рублей. Это куме, значит, на зубок (общий хохот)».
Особенно часто соблазн украсть возникал у прислуги в тех домах, где было принято деньги на пропитание выдавать ей на руки. «Это освобождает господ от излишней заботливости о хозяйстве, а прислугу приучает к недобросовестности,— писал К. Флеров.— Получаемые деньги она старается сберечь, а пропитание находит из остатков барского стола. Нечего и говорить, что питание это недостаточно; от него возникает малокровие и другие болезни. Кроме того, в этих случаях прислуга начинает утаивать часть продуктов от барского стола для себя. Все это вредно отзывается на характере прислуги, которая незаметно для себя становится недобросовестной».
Но в большинстве приличных домов прислуге полагался простой удешевленный стол: горячее блюдо с куском мяса поплоше, на второе — каша или картофель. Помимо этого выдавался фунт чая в месяц.
Траты на содержание себя в чистоте, на приобретение хорошей одежды прислуга должна была делать из своих сбережений, которые скопить было очень трудно, потому что почти вся зарплата отправлялась нуждающимся родственникам в деревню.
Среди женской прислуги самыми высокооплачиваемыми были кухарки. В провинции их доходы колебались от полутора до 15 рублей в месяц, в столице и крупных городах — от четырех до 30 рублей. Горничные и няньки зарабатывали чуть меньше.

Совершенно особый род прислуги составляли кормилицы. Оплата их услуг осуществлялась по соглашению — в зависимости от состоятельности хозяина и способностей кормилицы. Кто в доме кормилица, было сразу видно, потому что только она носила особенно живописный костюм: атласный сарафан, расшитый галуном и украшенный металлическими ажурными пуговицами, под сарафаном — белая блузка, на шее — гирлянды бус, на голове — кокошник, расшитый бисером или искусственным жемчугом, с многочисленными шелковыми лентами сзади, голубыми — если кормила мальчика, розовыми — если девочку. Иногда даже цвет пальто кормилицы говорил о том, кого она выкармливает.
Прачки получали, как правило, от 25 копеек до одного рубля в день.
Во Франции того времени женщины зарабатывали (в переводе на русские деньги) от 7,5 до 30 рублей в месяц, мужчины — от 30 до 90 рублей. В Америке прислуга получала 6-7 рублей в неделю. Это было нормой, а вышеуказанные максимумы русских зарплат — редкими исключениями.

Избитые и соблазненные

Бесконечный рабочий день, однообразную еду и жизнь в заточении терпели ради голодающих в деревне младших братьев и сестер. Часто ко всему этому прилагались еще и моральные и физические издевательства со стороны господ и их детей, а также сексуальные домогательства.
Газеты начала ХХ века регулярно публиковали сообщения о пострадавшей прислуге. В «Русском слове» от 15 ноября 1909 года говорится:
«В настоящее время в Яузской больнице, в палате #42, уже около двух недель находится на излечении девочка А. Г. Голубева.
Больничные врачи лечат девочку от тяжелых истязаний, которым она подверглась, находясь на службе в качестве прислуги в одной из квартир дома Абемелек-Лазарова по Армянскому переулку. Насколько жестоки были эти истязания, можно судить хотя бы по тому, что, по словам обитателей этого дома, у девочки на голове волосы были вырваны.
Врач Яузской больницы подтвердил нам, что истязания были очень серьезны и что волосы на голове только теперь начинают отрастать».
Такие истории редко заканчивались судом, а если дело и доходило до этого, решение суда, как правило, было неадекватно преступлению. В обвинительном акте Московского окружного суда о мещанке города Саратова Марии Францевне Смирновой сообщается:
«23 июля 1902 г. в Москве крестьянка Наталья Васильевна Трунина, 13 лет, служившая в то время прислугой у мещанки Марии Францевой Смирновой, заявила приставу 2-го участка Яузской части, что хозяйка крайне жестоко с ней обращается, морит голодом и бьет.
На возникшем по сему поводу предварительном следствии освидетельствованием Труниной было установлено, что все тело ее покрыто множеством кровоподтеков, ссадин и рубцов, происшедших по заключению освидетельствовавшего ее врача от нанесенных ей в разное время побоев разными твердыми предметами и сечения.
Из показаний Труниной выяснилось, что она поступила к Смирновой за два года до обращения ее к полиции из приюта Общества попечения о бедных и что Смирнова с первого и до последнего дня ее жизни у нее постоянно била ее чем придется — палками, веревками, розгами, кулаками и ногами, таскала за волосы, запрещая при этом кричать и затыкая ей иногда рот тряпками, плохо ее кормила, мучила работой, заставляла спать на полу кухни на тряпье, которое на день уносилось в отхожее место, и выгоняла ее зимой раздетую в холодные сени.
Приведенные заявления Труниной нашли себе полное подтверждение в показаниях жильцов дома, где проживала Смирнова. Все они, а равно и местный дворник подтвердили, что Трунина постоянно была вся в синяках, часто плакала и жаловалась на бесконечные побои. Некоторые из жильцов ввиду того, что она голодала, кормили ее потихоньку от хозяйки. Смирнова, между прочим, не позволяла Труниной спать на подушке, которую ей было дала одна из жилиц. Как Смирнова била Трунину, почти никто не видел, но многие видели, что Трунина подолгу простаивала зимой в холодных сенях, будучи выгнана хозяйкой из квартиры, а на глазах жилиц Ивановых Смирнова как-то раз тащила Трунину за волосы по полу сеней в свою квартиру.
Во время производства предварительного следствия по сему делу возникло предположение, что Смирнова так же жестоко обращается и с новой своей прислугою Билинской, 14 лет, поступившей к ней летом 1902 г., вследствие чего в ночь на 5 декабря в квартиру Смирновой прибыл пристав 2-го участка Яузской части, заставший Билинскую спящей на полу кухни на разном тряпье, которое и было им отобрано.
Решением суда присяжных от 14 января 1904 г. Смирнова была приговорена к аресту на 3 месяца».
Девочками-подростками попадали крестьянки в город, в чужой дом, в мир невиданных вещей и людей. «Многие из них,— пишет Жюль Симон в книге ‘Работница в Европе’,— находят соблазнителя в том доме, где они служат. Лакей, кучер имеют много случаев испортить нравственность служанок, проводящих с ними большую часть времени; иногда сам хозяин развращает бедную девушку, соблазняемую и его властью, и его состоянием». А оставшись без места, голодная и обозленная, она решалась «продолжать эту жалкую торговлю своим телом».
Во Франции, по сведениям, опубликованным Г. Мено, в одном из приютов в 1901 году было принято 2026 женщин на последнем месяце беременности, 1301 из них прежде были заняты в домашнем услужении. Приют Ледрю-Ролена для выздоравливающих после родов в том же году помог тысяче женщин, среди которых более 500 были кухарками и горничными. К этим цифрам нужно добавить еще и тех соблазненных служанок, которые отправлялись рожать в родную деревню. Эта проблема была интернациональной — и в Америке, и в Германии почти половина торговавших своим телом женщин работали когда-то прислугой.

В 1905 году, когда в России разгорелось рабочее движение, мужская и женская прислуга примкнула к нему, организовав в Петербурге Союз домашней прислуги. Опубликовав свои требования в газете «Новая жизнь», активисты нового профессионального союза решили объявить забастовку, чтобы ускорить улучшение своего положения. Забастовка началась в Тифлисе и Варшаве, перекинулась в Москву, Петербург и другие города. Начала забастовку почти исключительно женская прислуга, позже под общим давлением решились бастовать и мужчины. Прислуга ходила по улицам и «снимала» своих товарищей, то есть заставляла их отказываться от работы у господ, присоединяться к союзу и предъявлять требования, выработанные союзом. «Новая жизнь» писала, что таким образом в Петербурге на митинг собралось 1,5 тыс. человек.
«В Москве недовольная прислуга разных возрастов,— сообщали ‘Русские ведомости’,— от молодых девушек-горничных до старух-нянь, собралась значительной толпой и отправилась в рекомендательные конторы с целью предъявить требования относительно отмены несправедливых сборов. Рекомендательные конторы на Тверском бульваре, на Петровке и др. при приближении толпы забаррикадировали окна и двери конторских помещений деревянными щитами. Прислуга просила владельцев контор впустить их депутацию для переговоров, но хозяйки наотрез отказались. Насилий прислуга не хотела применять, а потому мирно разошлась по своим домам».
К весне 1906 года в России насчитывалось 47 профессиональных союзов прислуги. При этом, к примеру, повара имели организацию, отдельную от полотеров. И лишь в Москве было образовано единое Общество взаимопомощи домашней прислуги, которое известило о своем первом общем собрании в октябре 1906 года. Его члены требовали установления ограниченного рабочего дня, твердой оплаты труда. Однако вскоре активность этой, как и большинства прочих, организации сошла на нет. И только после Февральской революции профсоюзы прислуги появились вновь, проводя массовые манифестации и демонстрации. Но и после Октябрьского переворота управлять государством кухаркам так и не довелось.
СВЕТЛАНА КУЗНЕЦОВА

Источник