Гибридная революция что это такое
Ступени эскалации: цветная революция, гибридная война. Что дальше?
Конечно, будет опрометчиво утверждать, что уроки конфликтов ХХ века без малейших изменений пригодны для всех времен и всех без изъятия государств.
Американский президент, возможно, преувеличивал степень универсальности этого принципа, но важно то, что американский лидер в сложнейшей обстановке осенью 1962 года признал его применимость к самим Соединенным Штатам.
НЕОБРАТИМЫЙ ЛАВИНООБРАЗНЫЙ ПРОЦЕСС СПОЛЗАНИЯ К ВОЙНЕ
В октябре 1962 года деэскалация международного кризиса стала возможной в условиях существовавшей биполярной системы, когда СССР выступил стороной в урегулировании опаснейшего напряжения.
Сегодня подобного равновесия в мире нет. Поэтому непродуманные действия отдельных государств, исходящих из самопровозглашенной исключительности, якобы дающей им право решать судьбы мира, могут привести к трагическим последствиям. Изменчивые сценарии конфликтов современности не открывают всех вариантов развития обстановки и нередко оставляют инициаторов всяческих изменений наедине с новыми, непредсказуемыми опасностями. В полной мере это относится к событиям на Украине, где нынешняя эскалация может приобрести неуправляемый характер. Это грозит перспективой большой войны. Американцы рассчитывают отсидеться за океаном, а Европа очень обеспокоена и пытается не допустить дальнейшей эскалации конфликта, способной перевести противостояние в неуправляемую фазу.
СТАВКА НА ДОМИНИРОВАНИЕ В ЭСКАЛАЦИИ
Одна из первых попыток теоретически осмыслить проблему управления конфликтами была предпринята в конце 50-х годов прошлого века в рамках развивавшегося глобального противостояния СССР и США. В то время возникла теория «эскалации», автором которой стал американец Г. Кан, предложивший универсальную схему глобального конфликта, стадии которого в зависимости от состояния напряженности разбивались на отдельные ступени («лесенка эскалации», содержавшая 44 ступени, сгруппированные в 7 «пролетов»).
Предложенная Г. Каном модель была разработана для глобального конфликта и представляла собой одну из первых попыток рассмотреть возможности адаптивного применения силы в условиях принятой тогда стратегии ядерного сдерживания СССР. Модель базировалась на сочетании дипломатических, военных и других мер по контролю над развитием конфликта с целью не допустить его «скатывания» к глобальной ядерной катастрофе. В то время стороны исходили из существовавшего определенного баланса сил в мире.
НАТО В АМЕРИКАНСКОЙ СТРАТЕГИИ ДОМИНИРОВАНИЯ
Сегодня администрация США привычно подключает Организацию Североатлантического договора к реализации своих стратегических инициатив по сдерживанию России. В начале мая 2014 года заместитель генерального секретаря НАТО Александр Вершбоу заявил, что «Россия является врагом и противником НАТО». Суть шагов альянса по наращиванию попыток давления на Россию сегодня известна. Во-первых, НАТО планирует создать сеть новых баз в Восточной Европе: в Латвии, Литве, Эстонии, Румынии и Польше. На каждой из них будут дислоцироваться 300–600 специалистов в области разведки, логистики и планирования. На базах по принципу ротации будут размещаться боевые подразделения, а также техника. Фактически речь идет о наращивании боевых возможностей альянса у границ России на случай различных ситуаций. Одновременно Североатлантический альянс решил увеличить численность сил реагирования с 13 до 30 тыс. человек. Численность передовой группы в их составе будет равна примерно 5 тыс. человек.
Генеральный секретарь НАТО Д. Столтенберг в отчетном докладе за 2014 год отмечает удвоение по сравнению с ранее намеченным количества учений ОВС альянса (проведено 162 учения и 40 национальных учений). Таким образом, в зоне ответственности НАТО каждые два дня проводилось военное учение. Замысел некоторых учений включал отработку мер по противодействию гибридным угрозам. Продолжают совершенствоваться ударные возможности войск и сил флота, ПРО, средства разведки и управления, наращивается потенциал в сфере киберборьбы.
ЭСКАЛАЦИЯ В ХОДЕ ЦВЕТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Наряду с наращиванием военных возможностей в реализации стратегии «неядерного сдерживания» важная роль отводится применению против России широкого спектра подрывных технологий, лежащих в основе цветных революций и «гибридных войн».
Политические реалии современности позволяют говорить о тесной увязке технологий управляемого хаоса с новыми геополитическими установками США на глобальное доминирование. В этом качестве технологии фактически превратились в наставления по подрывной деятельности, прошли испытание практикой в ходе дестабилизации стран Варшавского договора, развала СССР и сейчас широко применяются при проведении ряда цветных революций.
Технологии управляемого хаоса предусматривают постепенную эскалацию давления на власть с последовательным использованием методов ненасильственного протеста и убеждения, отказа от социального, экономического и политического сотрудничества. Завершает лестницу эскалации, разработанную американским политологом Д. Шарпом, 198-я ступень, на которой осуществляется провозглашение двойного суверенитета и создание параллельного правительства.
Однако лишь в немногих случаях цветные революции позволяют осуществить ненасильственный перехват власти. Опыт цветных революций в Египте, Ливии, Сирии, на Украине и в некоторых других странах показывает, что от политического шантажа на начальном этапе в ходе относительно мирных демонстраций противоборствующие стороны в результате искусных манипуляций со стороны зарубежных заказчиков и действий внутренних субъектов в дальнейшем, как правило, переходят к силовому противостоянию.
При этом отсутствие решительной реакции властей на первоначальные отдельные акты использования силы радикальной оппозицией и умело спровоцированными на это правоохранительными органами приводит к эскалации конфликта с последующим скатыванием страны к гражданской войне.
Ставка на широкое применение подрывных технологий уже неоднократно приводила их авторов к серьезным политическим и военным провалам. Достаточно вспомнить попытки использовать такие технологии в ходе рукотворных цветных революций в Ираке, Афганистане, Ливии, Сирии, на Украине. Похоже, в Вашингтоне продолжают искренне считать, что они управляют развитием событий в мире, и не особенно задумываются о возможных последствиях своих решений, которые во многих случаях приводят к неконтролируемому развитию событий, к эскалации применения силы и переходу противостояния к гражданской войне.
НАРАЩИВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ В КОНФЛИКТАХ СОВРЕМЕННОСТИ
В основе эскалации применения силы лежат политические адаптивные стратегии и вариации адаптивности. В этом контексте эскалацию насилия предлагается рассматривать в рамках стратегии управления этапами подрывных действий, следующими за относительно ненасильственной цветной революцией. Управление основывается на последовательной реализации алгоритма адаптивного применения силы.
Эскалация подрывных действий, следующих за относительно ненасильственным этапом цветной революции, осуществляется в рамках алгоритма адаптивного применения силы. Такой алгоритм предусматривает сочетание различных способов силовых и ненасильственных действий – применение регулярных сил и сил специальных операций, иррегулярных партизанских формирований, а также кибератаки, психологическое воздействие на население и военнослужащих с использованием современных информационно-коммуникационных технологий, санкции в экономической и финансовой сфере.
Пытаясь дать характеристику этому новому феномену, некоторые специалисты предлагают использовать понятие «гибридная война», в которой сочетаются разнородные силы и средства. Гибридные войны связаны с комплексом гибридных угроз, которые тщательно структурируются в зависимости от особенностей страны-мишени.
Справедливости ради следует отметить, что сочетание разнородных форм борьбы встречалось и ранее. Так было, например, во времена русской смуты в начале XVI века, когда на российское государство ополчились поляки при поддержке всякого сброда со всех концов Европы и Азии, включая кочевников, казаков, наемников. Активную подрывную работу вела Католическая церковь. Только православие сумело пробудить национальное самосознание народа, способствовало формированию ополчения К. Минина и Д. Пожарского и поражению противника.
КОМПЛЕКС ПОДРЫВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ КАК УГРОЗА НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Сегодня в рамках развернутой США и Западом деятельности по завоеванию глобального господства в условиях обостряющегося противостояния между Россией и США, используется хорошо структурированный комплекс подрывных технологий, объединенных единым замыслом и поэтапно применяемых в цветной революции и гибридной войне. При этом цветная революция является лишь начальной, относительно бескровной фазой такого комплекса, построенного на эскалации силовых и ненасильственных действий.
В общем случае государство может оказаться как в роли объекта, подвергаемого атакам, так и субъекта, который, исходя из собственных национальных интересов, применяет подрывные технологии против страны-мишени.
В обоих случаях управление цветной революцией и последующими этапами гибридной войны, протекающими в условиях политической, социальной, экономической нестабильности и турбулентности, требует придания гибких адаптационных возможностей органам государственного и военного управления, задействованным в процессах выработки решений. В зависимости от роли, в которой выступает государство, речь будет идти об управлении применением (государство-субъект) или действиями по противостоянию используемым подрывным технологиям (государство-объект).
Адаптивное управление основывается на приспособлении к неопределенным и изменяющимся внешним и внутренним условиям для эффективного достижения цели. При адаптивном управлении могут гибко меняться цель управления, методы ее достижения, структура и параметры самого алгоритма.
Всю совокупность политических адаптивных стратегий и вариаций адаптивности как в ходе цветной революции, так и гибридной войны можно свести к трем основным типам:
– уступчивая адаптация, когда политическая система пассивно приспосабливается к требованиям внешней среды, зачастую игнорируя внутренние запросы;
– неуступчивая адаптация, при которой политическая система пытается отвергнуть вызовы, исходящие от внешней среды;
– предохранительная адаптация, когда соблюдается некий баланс внутрисистемных требований и запросов внешней среды, который оказывается достаточно гибким и дает возможность для перераспределения системных ресурсов с запросов внешней среды на внутрисистемные требования и наоборот.
В современной практике возможны случаи использования нескольких типов политических адаптивных стратегий в рамках единого общего замысла применения технологий цветной революции и гибридной войны. Жесткая привязка к одному типу адаптивной стратегии нередко приводит к серьезным сбоям в функционировании выбранной модели развития подрывных действий вплоть до ее разрушения.
Как представляется, уступчивая и неуступчивая стратегии, к которым прибегают обе стороны конфликта, могут рассматриваться как два крайних полюса возможной реализации адаптивного применения силы в современных конфликтах, в том числе при планировании и проведении цветных революций и в процессе перехода от ненасильственных подрывных действий к силовому гибридному варианту с использованием регулярных воинских формирований и иррегулярных сил. При этом сохраняется преемственность в применении всего диапазона средств воздействия на административно-политическую, экономическую и культурно-мировоззренческую сферу, осуществляются действия в киберпространстве.
В ряде случаев на начальном этапе цветной революции для противостояния относительно мирным манифестациям власти нередко пытаются прибегнуть к уступчивой адаптации, когда политическая система государства-мишени пассивно приспосабливается к требованиям оппозиции и зачастую игнорирует наносимый при этом ущерб национальной безопасности.
Однако, с точки зрения подрывных сил, согласие с применяемой властями уступчивой стратегией позволяет достичь лишь определенного «порогового» значения поставленной перед ними цели. В рамках этого этапа за счет компромисса между оппозицией и властями можно добиться, например, отставки нескольких высокопоставленных чиновников, суда над несколькими коррупционерами. Однако к «слому» правящего режима такие действия не приведут.
Поэтому оппозиция и внешние силы усиливают давление на власть, переходят к ограниченным, а затем и достаточно масштабным силовым мерам воздействия. В результате обе стороны конфликта все больше втягиваются в стратегию неуступчивой адаптации, при которой отвергаются вызовы, исходящие от внешней среды.
Дальнейшее развитие обстановки будет зависеть от готовности властей решительно использовать находящийся в их руках потенциал сил охраны правопорядка и способности оппозиции перейти к масштабным силовым акциям.
В качестве примера можно говорить о решительном переходе от уступчивой к неуступчивой адаптации в ходе известных событий в Китае на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года, когда протестная демонстрация была разогнана с применением армейских подразделений, в результате чего были жертвы. Однако в стране была сохранена стабильность, что создало необходимые условия для выхода Китая на нынешние рубежи.
К диаметрально противоположному варианту привела уступчивая адаптация киевских властей во время цветной революции 2014 года, приведшая к государственному перевороту и гражданской войне.
Особенностью гибридных угроз является их строго целенаправленный, адаптивный по отношению к государству-мишени и конкретной политической ситуации характер. Эта особенность придает гибридным угрозам уникальную синергетику и обусловливает их мощный разрушительный потенциал.
Наращивание США и Западом комплекса мероприятий по сдерживанию России в политической, экономической, военной, культурно-мировоззренческой сфере, использование ими механизмов эскалации цветных революций и гибридных войн требуют тщательной предварительной проработки на государственном уровне мер по профилактике и противодействию вызовам, рискам, опасностям и угрозам современности.
Опасность, исходящая от подрывных технологий, отражена в новой Военной доктрине РФ, где перечислены основные внешние военные опасности, включая «установление в государствах, сопредельных РФ, режимов, политика которых угрожает интересам РФ», а также внутренние опасности, к которым доктрина относит «деятельность, направленную на насильственное изменение конституционного строя, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации», а также «деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан страны, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества».
Надежным фундаментом для проведения совокупности профилактических мер должны служить устойчивое экономическое развитие страны, укрепление ее военного потенциала, надежная охрана границ, продуманная система территориальной обороны, консолидация общества, патриотическое воспитание молодежи. Важное место отводится укреплению союзных и партнерских связей в рамках Евразийского экономического союза, ОДКБ, СНГ, ШОС, БРИКС.
Цветные революции и гибридные войны современности
Появление инновационных разрушительных технологий в решающей степени определяются ослаблением системы глобальной безопасности, деформация и раздробленность которой приводят к нарастающей хаотизации международных отношений. В основе такого развития международной обстановки лежат действия США, которые в своем стремлении к мировой гегемонии целенаправленно формируют глобальную нестабильность для ослабления стратегических конкурентов, прежде всего Китая, России и Европейского союза.
В результате обостряются международные и внутренние конфликты, на месте некогда процветающих стран возникают хаотические образования, ведущие войну «всех против всех», набирают силу сетевые формы международного терроризма, приобретает глобальные масштабы организованная преступность, в Европу целенаправленно направляются потоки беженцев. Меняется состав сил, принимающих участие в конфликтах, появляются новые нетрадиционные угрозы.
Действия по подрыву глобальной и национальной безопасности базируются на экономическом, финансовом и военном доминировании США, на широкой системе союзов, международных экономических и финансовых организаций под эгидой Вашингтона, а также на умелом использовании технологий «мягкой силы». Сочетание этих компонентов обусловливает эффективность широко применяемых Западом разрушительных технологий.
ТРАНСФОРМАЦИЯ ВОЙНЫ
Сегодня происходит своеобразная «трансформация войны», которая рассматривается как культурно обусловленный вид человеческой деятельности, радикально отличающийся от производственной или экономической сфер. Будучи явлением культуры, война в отличие от неорганизованного насилия подчиняется определенным правилам, ограничивающим применение силы. Вместе с тем на трансформацию конфликтов современности оказывает влияние углубление межнациональных, этноконфессиональных и социокультурных противоречий, что приводит к фундаментальным сдвигам в особенностях вооруженных конфликтов.
Одной из таких особенностей является высокая степень неопределенности развития политических ситуаций, многие из которых целенаправленно создаются и считаются управляемыми. Практика современности показывает, что целенаправленное воздействие на систему национальной безопасности государств создает условия, при которых малый толчок может спровоцировать лавину – в непредсказуемом месте, с непредсказуемыми последствиями, изменяющими всю систему, какой бы устойчивой она ни казалась. В связи с этим, по словам президента РФ Владимира Путина, «сегодняшний мир живет в условиях очень ограниченного горизонта планирования, особенно в сфере политики и безопасности». Примерами подобного преступного вмешательства внешних сил – США и НАТО служит драматическое развитие обстановки в Ираке, Ливии, Сирии, на Украине.
О невозможности точно предвидеть результаты подрывных действий, осуществляемых для совершения государственного переворота, заявил одним из первых еще в XVII веке французский ученый Габриэль Нод. В своей работе «Политические размышления о высокой политике и мастерстве государственных переворотов» он отметил: «Гром падает с небес прежде, чем его можно услышать; молитвы произносят прежде, чем на них созывает колокол; кто-то подвергается удару, думая, что он сам его наносит; страдают те, кто никогда этого не ожидал, и умирают те, кто думал, что находится в полнейшей безопасности; и все это делается под покровом ночи и темноты, среди штормов и замешательства». Пророческие предсказания.
Изменчивые сценарии конфликтов современности не открывают всех вариантов развития обстановки и нередко оставляют инициаторов всяческих изменений наедине с новыми, непредсказуемыми опасностями.
СТРАТЕГИЯ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Серьезную системную основу для анализа конфликтов современности предоставляет рассмотрение стратегий, определяющих замысел и этапы реализации цветной революции и гибридной войны.
Существо гибридной войны раскрывается при анализе ее базовой стратегии, которая, на наш взгляд, построена на изморе, истощении противника. Цель заключается в полном разрушении национальной субъектности государства – объекта агрессии и последующим переводом его (или того, что от государства останется) под внешнее управление.
Своеобразным антиподом стратегии измора выступает стратегия сокрушения, которая в существенной мере отражает особенности цветной революции.
Русский военный теоретик Александр Свечин отмечал, что «понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы и должны быть объяснены самой динамикой последней».
Основываясь на этой идее, можно утверждать, что если стратегия сокрушения в существенной мере применима к анализу феномена цветной революции, то в гибридной войне используется рассчитанная на длительный период стратегия как разновидность стратегии измора.
В конвенциональной войне (от английского conventional – обычный, традиционный, общепринятый, привычный) стратегия измора рассматривается как способ военных действий, в основе которого лежит расчет на достижение победы путем последовательного ослабления противника, истощения его вооруженных сил, лишения противника возможности восстановить потери и удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации, принуждать врага к капитуляции.
Особенности гибридной войны не позволяют безоговорочно применить к ней не только положения указанных документов, но и международно признанное определение агрессии, сформулированное в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 году:
«Статья 1. Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении».
По мнению Павла Цыганкова, в гибридной войне «невозможно зафиксировать дату начала и окончания, фронт и тыл, статус бойца, побежденного и победителя… трудно провести разграничение военных (и террористических) действий, угроз, переговоров, свойственное классическому пониманию войны. Не менее сложно определить противника».
Страна-агрессор в полной мере использует несовершенство существующей международной нормативно-правовой базы для ослабления и уничтожения противника. Стратегия гибридной войны нацелена на изнурение страны-жертвы путем хаотизации административно-политического управления, экономики, культурно-мировоззренческой сферы и сферы военной безопасности, На различных этапах гибридной войны могут использоваться военные и иррегулярные формирования, силы спецопераций.
Следуя такой стратегии, государство-агрессор тайно, без формального объявления войны атакует структуры государственного управления, экономику, информационную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка и регулярную армию страны-мишени.
Таким образом, в отличие от конвенциональной войны в гибридной войне применение собственно вооруженной силы не является единственным обязательным условием достижения победы над противником. Военная сила в гибридной войне применяется в сочетании с невоенными методами воздействия – операциями информационно-психологической войны, методами подрыва экономики противника, попытками его изоляции и блокады с целью изнурения и подавления воли к сопротивлению, кибервойны, инструментами традиционной дипломатии.
Ведущая роль в гибридной войне отводится операциям информационно-психологической войны и средствам воздействия на экономику противника.
Главным объектом любой войны является сознание противника. Вспомним Клаузевица: война – это прежде всего вопрос моральной стойкости. Собственно военным операциям отводится вспомогательная роль. Стратегия гибридной войны, опираясь на современные информационно-коммуникационные технологии, выводит информационное противоборство на одно из ведущих направлений воздействия на противника.
Использование в гибридной войне технологий информационно-сетевого воздействия обеспечивает необходимый охват от локального до глобального масштаба. Суть проводимых мероприятий заключается в создании условий для скрытого управления культурно-мировоззренческой сферой с целью преобразования ментального поля населения страны-мишени путем переориентации, ослабления, а затем уничтожения традиционных духовных и культурных ценностей народа. В Российской Федерации одной из важнейших традиционных духовных и культурных ценностей является русский язык, а обеспечение лингвистической безопасности русского языка представляется одной из ключевых задач как внутри страны, так на пространстве ОДКБ и СНГ.
Еще одним важным направлением борьбы в гибридной войне является экономическое. Это опять же не изобретение современных технологов гибридных войн. Здесь тоже можно говорить о достаточно продолжительной истории феномена.
ГЕНЕЗИС ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Так, задолго до начала Первой мировой войны кайзеровская Германия целенаправленно использовала против России комплекс подрывных действий с целью снижения ее экономической и военной мощи, расшатывания власти. Немцы педантично изучили и использовали в своих интересах слабые и уязвимые стороны стратегического управления и национального развития России. Заблаговременно формировалась подрывная практика «пятой колонны» в системе хозяйственных и информационных отношений России, внедрялась агентурная сеть в государственное и военное управление, осуществлялись диверсии и саботаж на предприятиях и коммуникациях, распространялась дезинформация, подрывные силы финансировались через каналы эмиграции и пр.
В рамках стратегии гибридных форм подрывной деятельности действовала направленная против СССР система экономических санкций Запада в лице созданного странами НАТО и Японией в 1949 году Координационного комитета по экспортному контролю (КОКОМ) над товарами и технологиями, запрещенными к ввозу в СССР и государства ОВД. Цель – обеспечение контролируемого технологического отставания СССР.
Одновременно нашей стране старательно предлагались некоторые заведомо «тупиковые» технологии и направления развития отраслей науки и техники. Осуществлялись манипуляции с ценами на энергоносители и т.п.
В конце 80-х – начале 90-х годов при мощной идеологической и материальной поддержке из-за рубежа заполыхали кровопролитные конфликты в республиках Средней Азии, на Кавказе и в Приднестровье, активизировались сепаратисты в республиках Прибалтики. В ходе протестных акций атакам подвергались объекты вооруженных сил, властные структуры, блокировались коммуникации. Руководство СССР при отсутствии адекватного стратегического прогнозирования и недостатке политической воли оказалось неспособным противостоять невооруженной агрессии против страны и не допустить ее разрушения.
В наши дни мощным ударом по системе обеспечения национальной безопасности и национальным интересам Российской Федерации стали события на Украине. Негативное для России и Украины развитие конфронтационной спирали стало возможным в результате, с одной стороны, активного и умелого использования США современных технологий по переформатированию сознания значительной части населения страны. С другой стороны, несовершенство российской системы прогнозирования и оценки обстановки в стратегически важном государстве вылилось в отсутствие сколь-либо значимого противодействия активности США и НАТО на Украине.
С учетом полученных уроков противодействие гибридной войне должно осуществляться на основе стратегического прогнозирования и планирования упреждающих мер.
При этом следует выделить несколько этапов гибридной войны, построенной на стратегии измора противника:
– проведение государством-агрессором стратегической разведки по вскрытию слабых и уязвимых мест в обеспечении внутренней и внешней безопасности страны-мишени;
– формирование комплекса гибридных угроз с учетом местной специфики для воздействия на объект агрессии;
– оказание последовательного разрушительного воздействия на ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей: административно-государственное (политическое) управление; управление культурно-мировоззренческой сферой; управление социально-экономической сферой. На начальном этапе гибридной войны главные усилия направляются на переформатирование правящих элит и в целом населения страны с помощью информационных технологий, а также на системное ослабление экономики государства-мишени. В сфере административно-государственного (политического) управления наиболее критичной является военная безопасность государства.
– и, наконец, выдвижение ультимативных требований полной капитуляции государства-жертвы.
Временные рамки гибридной войны рассчитываются на длительный срок (иногда, десятки лет). Цветная революция осуществляется в более жестком временном регламенте, планируется и ведется в соответствии с логикой используемых технологий и предусматривает формы воздействия в соответствии с отдельно планируемым комплексом подрывных мероприятий. Поэтому, строго говоря, в системном плане она не является элементом гибридной войны.
Однако вряд ли можно говорить о полной несочетаемости цветной революции и гибридной войны как форматов воздействия на противника. В США и странах НАТО применяется всеобъемлющая межведомственная, межправительственная и международная стратегия, основанная на системно-целостном подходе к планированию и реализации комплекса задач по разрушению страны – объекта агрессии. Эта стратегия определяет на взаимосвязанной основе базовые закономерности имеющихся форматов воздействия на противника, объектов и форм такого воздействия на всех стадиях противостояния: стадии мира, стадий невооруженного конфликта, вооруженной конфронтации и постконфронтационной стабилизации при сохранении угрозы возвращения к конфронтации.
СТРАТЕГИЯ ЦВЕТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В этом контексте можно утверждать, что на фоне рассчитанной на длительный период и принимающей затяжной перманентный характер гибридной войны цветная революция (или несколько цветных революций в одной стране, как это было, например, на Украине в 2004 и 2014 годах) служит своеобразным катализатором, ускорителем событий по трансформации государства-жертвы в ходе непрямого противоборства на стадиях мира и невооруженного конфликта.
Заметим, что политика уступок, выбранная руководством Украины в ходе столкновений на майдане, привела в конечном итоге к государственному перевороту и антиконституционному смещению президента. Страна на неопределенно долгий период погрузилась в кровавое гражданское противостояние и оказалась расколотой.
В конвенциональной войне стратегия сокрушения рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит достижение победы путем полного разгрома противника, уничтожения его вооруженных сил и разрушения военно-экономической базы».
Стратегию цветной революции следует рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на население страны, личный состав правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти.
Особенности реализации этой стратегии, ее относительно сжатые временные рамки позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения.
Соответственно контрстратегия сокрушения должна предусматривать решительное противодействие попыткам организации цветной революции и их нейтрализацию на начальном этапе. Примером подобного сокрушения сеятелей хаоса были события на площади Тяньаньмэнь в Китае летом 1989 года.
Для анализа стратегии цветной революции и выработки мер противодействия хорошим инструментом служит предложенная политологом Андреем Манойло модель цветной революции. Модель включает пять основных этапов: формирование организованного протестного движения; создание инцидента – события, способного вызвать мощный общественный резонанс и вывести людей на улицу; осуществление конфликтной мобилизации; формирование политической толпы; выдвижение ультимативных требований к властям.
Модель вполне вписывается в стратегию сокрушения, то есть стратегию, основанную на относительно высокой динамике действий страны-агрессора. В соответствии со стратегией сокрушения на первом, подготовительном этапе цветной революции осуществляется кропотливая работа по сбору информации и подготовке акций массового неповиновения: поиск источников финансирования, формулирование лозунгов, установление контроля над СМИ, подготовка боевиков-лидеров, выбор объектов для возможного захвата, организация системы оповещения для сбора митингующих и т.д.
Последующие четыре этапа стратегии реализуются в течение относительно короткого промежутка времени (несколько недель) и предусматривает нанесение мощного таранного удара по власти с целью ее свержения и перевода страны под внешнее управление. Подобные стратегии цветных революций показали свою эффективность при использовании против относительно слаборазвитых стран с неустойчивой системой государственного управления, социально-экономическими, этническими, религиозными противоречиями. Важная роль в подготовке массовых протестных выступлений населения принадлежит действующим на территории государства зарубежным фондам, псевдорелигиозным организациям, манипулируемым СМИ. На сокрушение правящего режима активно работают дипломатические ведомства и разведывательные органы страны-агрессора.
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ СТРАТЕГИЯМ СОКРУШЕНИЯ И ИЗМОРА
Стратегия противодействия гибридной войне должна быть рассчитана на длительный период и строится с учетом широкого географического охвата подрывными сетевыми ячейками всей территории страны, ее правящих элит и населения, экономики и финансов, объектов управления. Одним из важных объектов защиты является русский язык как государственный язык межнационального общения.
Весьма серьезной является угроза цветных революций и гибридных войн в странах СНГ и ОДКБ. Создавая в государствах этих интеграционных объединений плацдармы для применения подрывных технологий, наши противники активно используют в своих интересах тенденцию к укреплению государственного национализма и связанную с ней политику некоторых стран по вытеснению русского языка из сферы общения, образования и культуры. Пристального внимания требует также непродуманное, безоглядное и ущербное для национальных интересов стремление части правящих элит ряда государств к ложно понимаемой многовекторности во внешней политике. Это проявилось, например, во время недавнего визита госсекретаря США Джона Керри в республики Центральной Азии (ЦА). Визит показал, что американцы с опорой на националистические настроения части местных элит пытаются реализовать политику сдерживания России и ограничить ее влияние в регионе за счет создания формата «5+1» в составе стран ЦА и США. Возможности такого формата в случае успешного продвижения инициативы Вашингтона планируется использовать не только против России и Китая, но и против отдельных государств региона в случае их попыток выйти из-под назойливой опеки США и их союзников (той же Турции, например).
Мощным катализатором конфликтов является клубок межнациональных противоречий между странами Центральной Азии и на Кавказе. США и НАТО настойчиво стремятся втянуть государства этих ключевых для безопасности России регионов в орбиту своих интересов, используя все средства, включая поддержку антиправительственных сил и их подталкивание к организации государственных переворотов.
С учетом драматического развития событий на Украине пришла пора отрешиться от успокаивающего лозунга «А куда они от нас денутся!» применительно к нашим соседям, союзникам и партнерам. Печальный опыт показывает, что, основываясь на ложно понимаемых национальных интересах и с опорой на постороннюю «помощь», некоторые из них могут найти «куда деться» и в итоге оказаться в стане противников России. Для противодействия ползучей агрессии необходимо в полной мере использовать потенциал «мягкой» и «жесткой» силы, укреплять единство и сплоченность ОДКБ и СНГ, развивать ЕАС, привлекать в этих целях лучшие кадры, активно и последовательно работать с молодежью. Высокую отдачу работы с молодежью продемонстрировала, например, проведенная в Ереванском государственном университете по инициативе Аналитической ассоциации ОДКБ совместно с Институтом ОДКБ (Армения) в ноябре с.г. 2-я Молодежная школа ОДКБ.
Следует исходить из того, что гибридная война против России и ее союзников не прекращалась и в период относительного «потепления» отношений с Западом в начале 90-х годов. В настоящее время она приняла ожесточенную форму в условиях проведения нашей страной самостоятельной внешней политики, соответствующей национальным интересам. В этих условиях должны быть заблаговременно созданы предупреждающие механизмы нейтрализации негативного влияния внешних вмешательств за счет укрепления гражданского общества, консолидации союзников и партнеров, защиты национальных ценностей и национальных интересов как факторов внутренней мобилизации для противостояния цветным революциям и гибридным войнам.